Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Научные стремления 2011-2

.pdf
Скачиваний:
74
Добавлен:
21.02.2016
Размер:
13.98 Mб
Скачать

УДК 81-2:[811.111:188.133.1](71)

Пильгун Е.В.

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ФРАНЦУЗСКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ В КАНАДЕ

Белорусский государственный университет, Минск

ВКанаде в условиях двуязычия сочетаются и имеют равноправный статус английский и французский языки. Их сосуществование и взаимодействие приводят к взаимовлиянию, в результате которого оба языкаприобретают свои особенности,отличительные черты,формирующиеся в ходе исторического развития. В связи с этим канадские английский и французский отличаются от языков Великобритании и Франции.

Втеоретическом плане в данном исследовании проведен анализ территориальной вариативности и типологии языковых состояний, обзор существующих в лингвистической литературе сведений относительно черт канадского английского и французского языков, выявляются закономерности и тенденции их развития.

Впрактическом отношении работа может быть использована в дальнейших исследованиях вопросов, связанных с языковой ситуацией в Канаде, в преподавании лексикологии, страноведения.

Цель исследования – выявить лингвистические и социокультурные

особенности английского и французского языков в Канаде и изучить взаимовлияние английского и французского языков в современной Канаде

Двуязычие характерно, в основном, для франкоговорящей части Канады: англоканадцы не испытывают жизненной необходимости изучать французский язык. Поэтому внедрение английского языка во франкоговорящей части Канады вызывает формирование дальнейших отклонений французского языка Канады от французского стандарта.

Канадскую разновидность французского языка отличают консерватизм и архаичность по сравнению с языком Франции, а также наличие черт, являющихся результатом взаимодействия с английским языком. На протяжении веков французский язык испытывает сильное влияние со стороны английского в условиях политической, экономической и культурном зависимости франкоамериканцев от англоамериканцев.

Архаическое звучание особенно свойственно гласным. Так, дифтонг oiсохраняет старое произношение [ое], которое после XVI в. заменилось во Франции произношением [wa], и соответственно сохраняет прежнее написание oè – [oe]: droit – droèt (правый), froid – froèt (холодный).

Своеобразна также структура вопросительной фразы. Как правило, она начинается с quoi: Quoic‘estquisepasseencore?

В канадском французском встречается большое количество архаизмов и неологизмов. Архаизмы могут принадлежать к литературному языку. Например, вместо moitié и milieu «половина, середина» канадцы используют существительное mitan. Вместо berceau говорят ber, словосочетание à cetteheure заменяют на asteure, которое также является синонимом слова maintenant.

311

Безличный оборот Il pleut может быть заменен оборотом Il mouille (mouiller - смачивать) [4].

В канадский французский вошли и индианизмы. Влияние индейских языков, прежде всего ирокезов, гуронов и алгонкинов, сказалось в основном на лексике. В качестве примеров можно привести такие слова, как pecan – «ласка»

(животное), wapite – «канадский олень», mackinaw – «рубашка», tamarack – «лиственница»[1].

Все стороны языка подверглись воздействию английского: в фонетике — значительное ослабление напряженности произношения, столь свойственной французскому языку.Особенно это заметно при произношении переднеязычных [t] и [d], которым в значительной степени свойственна палатализация:tu – [tsu], viaduct – [viadzuc], opportunité – [opportsunitsé], étudié – [étsudzié], tirer – [tsirer].В лексике — прямые заимствования слов для обозначения новых понятий и предметов; изменение значений французских слов под влиянием значения сходных слов английского, некогда заимствованных им из французского, но прошедших иной путь семантического развития; новые суффиксальные образования от английских корней. Например, прибавление к английским глаголам окончания французских инфинитивов глаголов I группы: to darn – darner – «штопать», to act – acter – «действовать».

Как известно, французский язык очень неохотно пользуется пассивными конструкциями, особенно аналитической пассивной формой глагола. В английском такой выраженной нелюбви к пассиву не наблюдается. Очевидно, под влиянием английского франкоканадцы употребляют пассивные конструкции там, где французы, скорее всего, обошлись бы активными.

Употреблениефранцузскихпредлоговидетпоаналогиисанглийскими: surletrainonthetrain, surlarueonthestreet, il est ainsi avec moi it is so with me, en dedans de 10 minutes within ten minutes[4].

Но нельзя недооценивать влияние французского языка на английский на территории Канады. В статье «Действительно ли французский портит английский в Монреале» Blake T. Hanna пишет: «Влияние французского велико, и мы даже не осознаем, насколько он влияет на то, как мы говорим и пишем. О влиянии английского языка на квебекский французский можно прочитать везде. А вот об обратном – нигде».

Влияние французского языка на английский проявляется в нескольких направлениях:

1.использование французской модели сочетания существительного с прилагательным в постпозиции; например, английское словосочетание Montreal West имеет модель французского синтаксиса;

2.использование английских слов, заимствованных из французского и приобретших свое английское значение, с первичным французским: например, ―Stephen Lewisacceptedthat…‖ Слово accepted употребляется в таком значении, в каком форма a accepté используется во французском. По-

английскиправильнееговорить: ―Stephen Lewis agreed that…‖ или ―Stephen Lewis accepted the fact that…‖

312

3. заимствование французских слов и терминов в английских названиях французских заведений, не имеющих аналога за пределами Квебека. При переводе на английский они либо сохраняют свою французскую форму, либо калькируются. Например, ―caisse populair‖ сохраняет свою французскую форму в английском языке, но обозначает не то же, что английское ―credit unions‖[6].

TheGazette – одна из старейших англоязычных газет на североамериканском континенте использует французское communiqués вместо английского pressreleases, covermanifs вместо demonstrations, to coveravernissage вместо theopeningofanartexhibition и anatelier вместо studio.

Конечно, франкофоны также заимствуют слова и фразы из английского, но эти заимствования могут получать другое значение в Жуале (французский диалект Квебека). Например: chum (boyfriend), le fun (great, cool) and smooth (easy-going). А затем эти же слова опять возвращаются в английский. Но уже с измененным значением "Iloveyourhair, it'sreallyfun!" (В значении cool) [6].

В свою очередь и английский язык в Канаде приобрел некоторые особенности.

Канадский вариант английского языка развивался в условиях влияния американского английского, с одной стороны, и британского варианта — с другой. Поэтому канадский английский несет на себе отпечатки обеих норм произношения, в каких-то случаях –британской, в каких-то – американской. Но

восновном преобладает тип произношения, называемый GeneralAmerican

1)на фонетическом уровне заметны расхождения в отсутствии долготы и краткости гласного[3];

2)с точки зрения грамматики существуют некоторые отклонения в образовании сильных форм, уменьшается частота использования перфектных форм;

3)на лексико-семантическом уровне:

появление новых лексических единиц (канадизмов), количество которых возрастает;

заимствования из других языков: (kayak, oomiak–эскимосская кожаная лодка, tupek –летняя палатка из шкур, atigi– нижняя рубашка из шкур мехом вовнутрь)

специализация английского значения: sledges = «сани» в британском варианте –«собачьи нарты» в канадском, rat = «крыса» в британском английском – «ондатра» в канадском.

активный процесс создания неологизмов в канадском английском;

Всѐ это свидетельствует о жизненности этого варианта английского языка, с одной стороны, и дальнейшей дивергенции его как от британского так и от американского английского[2].

В Канаде, как и во Франции, несмотря на политику правительства сократить распространение английского языка, случаи употребленияFranglais учащаются и в устной, и в письменной речи. Franglais – обозначаетироническое название французского языка, содержащегобольшое количество английских слов и выражений.

313

С точки зрения английского языка Frenglish обозначает искаженную комбинацию английского и французского языков, которая происходит по причине плохого знания одного из языков, или с целью достижения юмористического эффекта.С точки зрения французского языка, к Franglais относятся как к нежелательному явлению, или сленгу, имеющему негативное значение.В то же время квебекский английский, который заимствовал много французских слов и на котором говорит меньшинство, нельзя считать неправильной речью, обусловленной незнанием языка. Такие слова и выражения стали частью языка, порожденные взаимопроникновением двух языков.

На остальной части Канады появление Franglais может быть объяснено довольно длительным и постоянным процессом смешивания территориальных вариантов английского и французского языков[5].

Таким образом, взаимовлияние языков на территории Канады не только способствует формированию лексических и других особенностей вариантов французского и английского языков, но может в будущем привести к появлению на их основе на данной территории нового языка.

Литературные источники

1.Клоков, В.Т.Словарь французского языка за пределами Франции / В.Т. Клоков.- Саратов: издательство Саратовского университета, 2000. – 496с.

2.Лашкова, Г.В. О некоторых особенностях канадского варианта английского языка: к истории вопроса / Г.В Лашкова // Контакты языков и культур на американском континенте: сб. науч. ст. / Саратовский университет; под ред. В.Т. Клокова. – Саратов, 2006.

С. 83 – 88.

3.Попова, Л.Г. Лексика английского языка в Канаде / Л.Г. Попова – М.: Высшая школа,1978. – 116 с.

4.Реферовская, Е.А. Французский язык в Канаде / Е.А. Реферовская. – 2-е изд. – М.: Издательство ЛКИ, 2007. – 216 с.

5.Frainglais // Wikipedia [Electronic resource]. – 2010. – Mode of access: http://en.wikipedia.org/wiki/Franglais – Date of access: 25.07.2010.

6.Scott, M. Montrealers' borrowed lingo / M. Scott // The Gazette. – 2010. – 17 Feb. [Electronic resource]. – Montreal, 2010. – Mode of access: http://www.montrealgazette.com/mobile/story.html?id=2562661. – Date of access: 27.02.2010.

Pilgun E.V.

LINGUISTIC AND SOCIOCULTURAL PECULIARITIES OF THE FRENCH AND

ENGLISH LANGUAGES IN CANADA

BelarusianStateUniversity, Minsk

Summary

The article is devoted to the results of the conducted research on the peculiarities and mutual influence of the French and English languages on the Canadian territory. Lexical, grammatical and phonetic aspects of each of the languages were examined and the sociocultural specificity was determined. In the result of the language interference study it was found out that English more effects French, but French also causes changes in English. The phenomenon of Frenglish (Franglais) is described.

314

УДК 82.09 – 7

Плешкунова А.У.

ПРАБЛЕМА КЛАСІФІКАЦЫІ КАМІЧНЫХ ПРЫЁМАЎ

Інстытут мовы і літаратуры імя Якуба Коласа і Янкі Купалы НАН Беларусі, Мінск

Тэорыя гумару – маладаследаваная тэма, нягледзячы на вялікую колькасць вучоных, якіх яна цікавіць. Абсалютна ўсе даследаванні па гэтай тэме пачынаюцца з канстатацыі факта, што ніхто яшчэ не змог адназначна і бясспрэчна асэнсаваць прыроду камічнага. Каб усвядоміць праблему і паняцце «камічнага», трэба звярнуцца да шэрагу навуковых прац, прысвечаных гэтай цікавай і складанай тэме. Але існуе такая вялікая колькасць поглядаў на гэтую праблему, што няма ніякай магчымасці зрабіць вычарпальны і дасканалы агляд тэорый камічнага. Можна сказаць, што немагчыма нават зрабіць поўны «агляд аглядаў» існуючых тэорый, колькасць гумарыстычных тэорый зараз настолькі вялікая, што нават у класіфікацыі іх не знойдзена агульнага пункта погляду.

Калі ў асэнсаванні прыроды камічнага некаторыя вучоныя знаходзяць кропку паразумення, то ў пытаннях класіфікацыі камічных прыѐмаў – поўная блытаніна. Здавалася б, што можа быць больш простым, чым згрупаваць прыѐмы па нейкіх рысах, заканамернасцях? Але на працягу многіх год вучоныя выпрацоўваюць усѐ новыя і новыя класіфікацыі камічных прыѐмаў, якія ўсѐ яшчэ не могуць задаволіць усе патрабаванні: лагічнасці, стройнасці, несупярэчлівасці, простасці, канкрэтнасці (замест адцягненых і размытых крытэрыяў). К. Глінка ў сваѐй грунтоўнай працы [2] збірае ў адно розныя класіфікацыі камічных прыѐмаў, пачынаючы з першых спроб сістэматызацый антычных аўтараў. Так, адзначаецца, што Цыцэрон у трактаце «Аратар» вылучыў па сутнасці два тыпы дасціпнасці: смешнае зместу прадмета і смешнае формы (слоўная форма дасціпнасці). Квінціліян падзяляў усе формы камічнага ў залежнасці ад прычын, што выклікаюць смех: вытанчанасць, зграбнасць, пікантнасць, жарт, досціп, лагоднае пакепліванне. Гэта, напэўна, самыя першыя няхітрыя спробы класіфікаваць прыѐмы стварэння камічнага.

Б. Дзямідак вылучае пяць прыѐмаў, накіраваных на стварэнне камічнага: перайначванне і дэфармацыя з‘яў; нечаканыя эфекты; несуразмернасць у адносінах і паміж з‘явамі; уяўнае аб‘яднанне абсалютна разнастайных з‘яў; стварэнне з‘яў, якія па сутнасці або па бачнасці адхіляюцца ад лагічнай або праксеалагічнай нормы[3]. Сістэматызацыя камічных прыѐмаў Б. Дзямідака доўгі час з‘яўлялася класічнай, але неаднойчы падвяргалася крытыцы з боку вучоных. Адзначым толькі істотны для нас у гэтым плане яе недахоп, які заключаецца ў тым, што аўтар не толькі не называе, але і не вытрымлівае аднаго крытэрыя, па якім падзяляе прыѐмы. Гэта камень спатыкнення для ўсіх даследчыкаў камічнага.

315

З. Фрэйд, робячы фармальную класіфікацыю прыѐмаў дасціпнасці, вылучае наступныя прыѐмы (з больш дробным іх чляненнем): згушчэнне,замяшчэнне, перамяшчэнне, бяссэнсіца [10]. Трэба адзначыць, што названыя прыѐмы хутчэй разглядаюцца як механізмы свядомасці, а не як мастацкія прыѐмы стварэння камічнага. А. Лук у сваѐй працы «Гумар. Дасціпнасць. Творчасць»[6] індуктыўным шляхам класіфікаваў прыѐмы дасціпнасці і вылучыў асноўныя (з падзелам на больш дробныя): ілжывае проціпастаўленне; ілжывае ўзмацненне; давядзенне да абсурду; досціп недарэчнасці; змешванне стыляў, або «сумяшчэнне планаў»; намѐк, або дакладна наведзены ланцуг асацыяцый; падвойнае вытлумачэнне; іронія; зваротнае параўнанне; параўнанне па выпадковай або другараднай прыкмеце; пералік разнастайных прадметаў і з‘яў у «адзіным спісе»; паўтор; парадокс. Як бачым, і тут няма нечага агульнага для названых камічных прыѐмаў, нейкага размежавання паміж агульнымі мастацкімі прыѐмамі і спецыфічна камічнымі, а розныя вучоныя вылучаюць розныя прыѐмы. А. Лук і сам, крытыкуючы спробы класіфікацый сваіх папярэднікаў і сваю спробу таксама, зрабіў адну вельмі важную заўвагу, якая і фармулюе галоўную прычыну, па якой дагэтуль не існуе адзінай бясспрэчнай класіфікацыі камічных прыѐмаў: «Акрамя адрозненняў усім прыѐмам дасціпнасці ўласціва, відаць, і штосьці агульнае. Аналіз прыѐмаў трэба працягваць, пакуль не будзе знойдзена гэта агульнае, што дазволіць іх аб‘яднаць і лічыць менавіта прыѐмамі дасціпнасці, а не чым-небудзь іншым. Пажадана не абмяжоўвацца пры гэтым структурналагічным аналізам. Ён павінен быць дапоўнены электрафізіялагічнымі, біяхімічнымі і іншымі даследаваннямі» [5, с. 118]. Па сутнасці А. Лук тут падмацоўвае выказаную намі вышэй думку, што не знойдзены дагэтуль крытэрый класіфікацыі прыѐмаў камічнага.

Як бачым, у шматлікіх класіфікацыях камічных прыѐмаў не вытрымліваецца паслядоўна адзіны прынцып дзялення, сістэматызацыі ўяўляюць сабой выпадковае ці зручнае з практычнага пункту гледжання групаванне прыѐмаў, часта класіфікацыі не адпавядаюць нават патрабаванням лагічнасці, не гаворачы ўжо пра ўніфікаванасць, строгасць, паслядоўнасць і адназначнасць. У класіфікацыі прыѐмаў палова вучоных ідзе па шляху Дзямідака, г.зн. засяроджваецца на ўнутранай, сэнсавай структуры камічнага феномену, пазбягаючы знешняй формы яго праяўлення, а палова даследчыкаў надае празмерную ўвагу яго фармальнаму боку. А. Лук, прапануючы сваю класіфікацыю, робіць важную заўвагу ў сувязі з гэтым: «Існуе адрозненне паміж фармальнымі прыѐмамі дасціпнасці і тым, што прынята называць «мастацкімі сродкамі адлюстравання камічнага». Вылучаныя намі прыѐмы – гэта структурна-лагічныя формы думкі, разгледжаныя незалежна ад зместу. А ў мастацкіх сродках гумарыстыкі гэтыя прыѐмы ўвасоблены з улікам канкрэтнага зместу ў розных мадыфікацыях. Так што поўнага супадзення тут няма і быць не можа» [5, с.

89].

316

Апошнім часам з‘явілася шмат прац лінгвістаў па тэорыі камічнага, яны звярнулі ўвагу на мову камічнага тэксту. На нашу думку, такі падыход да праблемы найбольш прадуктыўны, бо дазваляе нарэшце назваць крытэрый для класіфікацыі. Большасць моваведаў сыходзіцца на тым, што базавы фактар спараджэння камічнага – пэўная супярэчнасць, парушэнне нормы (перш за ўсѐ моўнай нормы) Пры гэтым адзначаецца, што маецца на ўвазе не любое адхіленне ад нормы, а толькі тое, што «выклікае ўзнікненне другога плану, які рэзка кантрастуе з першым» [9, с. 21]. В. Саннікаў у сваѐй знакамітай працы [9] даследуе з гэтага пункту гледжання слоўныя формы камічнага: моўную гульню, жарт. І. Арнольд таксама засяроджваецца на «парушэнні ўзуальнай спалучальнасці на розных узроўнях і сутыкненні элементаў, што належаць да розных падсістэм мовы…» [1, с. 239] у структуры камічных прыѐмаў. Беларускі даследчык В. Рагаўцоў гэтак жа грунтоўна даследуе маўленчыя сродкі выражэння камічнага [7], але групуе іх зыходзячы толькі з прынцыпу зручнасці. Класіфікацыяй камічных сродкаў гэтую групоўку можна назваць толькі з нацяжкай, бо такая сістэматызацыя падыходзіць для любых мастацкіх сродкаў, а не толькі тых, што ствараюць камічны эфект (сінтаксічныя фігуры; тропы; фразеалагічныя і афарыстычныя сродкі, выслоўі і цытаты; граматычныя; лексічныя; разнатыпныя сродкі). Магчыма, гэта звязана з тым, што вялікую ўвагу В. Рагаўцоў надае падзелу ўсіх камічных сродкаў на спецыялізаваныя і неспецыялізаваныя. Універсальным жа прыѐмам дасягнення камічнага эфекту вучоны лічыць кантрастнае і канцэнтраванае ўжыванне маўленчых сродкаў. Вялікую ролю ў тэорыі В. Рагаўцова адыгрываюць актуалізатары і інтэнсіфікатары камічнага, якія маюць дачыненне да кантэксту ў шырокім сэнсе гэтага слова.

Перш чым увесці свой крытэрый класіфікацыі, трэба агаварыцца, што ѐн будзе таксама звязаны са сферай мовы, будзе выкарыстоўваць моўны механізм камізму і ўлічваць тэорыі камічнага, далучацца да тых, у якіх падкрэсліваецца нейкая супярэчнасць (норме, правілам, логіцы). На аснове супастаўляльнага аналізу розных азначэнняў, тэорый камічнага і класіфікацый камічных прыѐмаў мы робім вывад, што ў любым камічным прыѐме закладзена нейкае парушэнне ці пашырэнне спалучальнасці элементаў на ўзроўні мовы. На нашу думку, найбольш удалым крытэрыем для класіфікацыі моўных сродкаў стварэння камічнага з‘яўляецца паняцце «валентнасць».

Звернемся да тлумачэння і асэнсавання гэтага тэрміна. «Паняцце валентнасці ў лінгвістыцы параўнальна новае, паколькі атрымала сваѐ развіццѐ ў 50-я гг. ХХ ст. У замежнай лінгвістыцы яно акрэслілася нямецкім мовазнаўцам Карлам Бюлерам, які ўказваў, што «словы пэўнага класа слоў могуць мець у сваім атачэнні адну ці некалькі адкрытых пазіцый, якія мусяць быць запоўнены словамі іншых вызначаных класаў». Сваѐ пашырэнне ідэя атрымала пасля выхаду ў свет кнігі французскага лінгвіста Люсьена Тэньера «Асновы структурнага сінтаксісу» (1959), дзе ѐн абгрунтаваў паняцце валентнасці і ўвѐў для яго сам тэрмін. Гэтую з‘яву ў мове Тэньер параўноўваў з

317

вядомай уласцівасцю атама ў хіміі і па аналогіі назваў яе валентнасцю» [8, с.

45].

Няма ніякіх перашкод для таго, каб зрабіць пашырэнне ў разглядзе тэрміна «валентнасць», бо само паняцце прыйшло ў лінгвістыку з хіміі і фізікі, дзе яно мела сваѐ тлумачэнне. Такім чынам, падагульніўшы вышэйсказанае, можна зазначыць, што паняцце «валентнасці» (г.зн., здольнасць спалучацца) найлепш падыходзіць для класіфікацыі моўных сродкаў стварэння камічнага. У звычайных умовах асобнае слова ці фраза можа выкарыстоўвацца толькі з пэўным колам слоў ці толькі ў пэўнай моўнай сітуацыі. Зразумела, гэтае «кола спалучальнасці» ў кожнага элемента рознае (гэта можа быць мноства слоў / словаспалучэнняў, а можа быць і адно слова). Не кожнае выпадковае ці наўмыснае пашырэнне валентнасці становіцца прычынай смеху, а, як ужо зазначалася вышэй, толькі тое, якое выклікае другі план зместу, што кантрастуе з першасным. Валентнасць можа парушацца на ўсіх моўных узроўнях, а ў мове ѐсць нават цэлы пласт з‘яў, заснаваных на наўмысным пашырэнні спалучальнасці (гэта прыказкі, прымаўкі, фраземы, перыфразы і інш.). Навукоўцы, якія гавораць пра парушэнне моўнай нормы, па-рознаму вылучаюць узроўні аналізу камічнага тэксту: фанетычны, марфалагічны, сінтаксічны, словаўтваральны, лексічны, семантычны, прагматычны, стылістычны [9]; логіка-семантычны і стылістычны [4]; узроўні фанемы, марфемы, слова, сказа, словазлучэння, звышфразавага адзінства і абзаца [1] і інш. Мы ж прытрымліваемся думкі, што пашырэнне валентнасці адбываецца на фанетычным, марфалагічным, словаўтваральным, сінтаксічным, стылістычным і семантычным узроўнях мовы.

Як бачым, прынцып пашырэння валентнасці найбольш адэкватна апісвае механізм стварэння камічнага ўвогуле, а не толькі яго слоўных форм, бо мова і мысленне, мова і логіка цесна звязаныя і пераплеценыя. На нашу думку, гэта вельмі ўдалы і зручны крытэрый для класіфікацыі камічных прыѐмаў, бо ѐн несупярэчлівы, канкрэтны і (што важна!) падыходзіць для аналізу камічнага тэксту на любой мове, любой эпохі, стылю, роду, жанру.

Літаратурныя крыніцы

1.Арнольд, И. В. Нарушение сочетаемости на разных уровнях – лингвистический механизм комического эффекта / И. В. Арнольд // Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: Сборник статей / Науч. редактор П. Е. Бухаркин. – СПб.: Издво С.-Петерб. Университета, 1999. – 444 с.

2.Глинка, К. Теория юмора [Электронный ресурс] / К. Глинка – Москва, 2004 г. –

Режим доступа : http://www.humortheory.com. – Дата доступа: 22.09.2011.

3.Дземидок, Б. О комическом / Б. Дземидок / пер. с пол. – М. : Прогресс, 1974. – 223 с.

4.Крепс, М. Б. Техника комического у Зощенко / М. Б. Крепс. – Benson : Chalidzepublications, 1986. – 244 с.

5.Лук, А. Н. О чувстве юмора и остроумии / А. Н. Лук. – М. : Искусство, 1968. – 191 с.

6.Лук, А. Н. Юмор, остроумие, творчество / А. Н. Лук. – М. : Искусство, 1977. – 184 с.

7.Рагаўцоў, В. І. Маўленчае выражэнне камічнага ў беларускай драматургіі / В. І. Рагаўцоў; Магілѐўскі дзярж. ун-т імя А. А. Куляшова. – Магілѐў : МДУ, 2002. – 303 с.

318

8.Рамза, Т. Р. Сінтаксіс: Тэарэтычны курс : вучэб. дапаможнік / Т. Р. Рамза. – 2-е выд., дапрац. і дапоўн. – Мінск : БДУ, 2006. – 214 с.

9.Санников, В. З. Русский язык в зеркале языковой игры / В.З.Санников. – М. : Яз. славян. культуры, 2002. – 547 с.

10.Фрейд, З. Остроумие и его отношение к бессознательному / З. Фрейд / пер. Я. М. Коган, М. В. Вульф. – М.: АСТ; Минск : Харвест, 2006. – 480 с.

PleshkunovaE.V.

THE PROBLEM OF CLASSIFICATION OF THE COMIC MODES

Institute of Language and Literature, National Academy of Sciences, Minsk

Summary

This article is devoted not only to the main approaches in classification of the comic mode but it also gives their brief analyses. It is noted that none of the existing classifications has got a distinct criterion of systematization. The article offers a unifying criterion that is – a criterion of expanding valency of linguistic means – for classification of comic modes, which touches the linguistic side of the studied phenomenon. The offered classification suits for the analyses of a wide range comic texts of any epochs, styles or genres.

319

УДК 811.411.21‘06

Скалозубова О.С.

РОЛЬ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПОХОДА ПРИ ВЫДЕЛЕНИИ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ЗНАКОВ I ПОРОДЫ В АРАБСКОМ ЯЗЫКЕ

Белорусский государственный университет, Минск

В арабском языке отсутствуют четкие критерии для классификации языковых знаков, в результате чего при выделении группы глаголана первый план выходит синтаксический и семантический критерии, а группы имени – морфологический критерий. Таким образом, актуальность нашей статьи заключается в отсутствии приемлемой классификации арабских языковых знаков, которая бы удовлетворяла объективным, универсальным, критериям выделения классов языковых единиц.

Цель исследования: применить к арабским языковым знакам такую классификацию, которая позволит избежать размытости и множественности трактовок при отнесении языкового знака к тому или иному классу.

Единственно универсальным критерием при классифицировании языковых единиц может быть только семантический критерий. Именно на семантических особенностях языковых знаков основана бинарная классификация, восходящая к японской традиции и получившая продолжение в традиции китайской. Выделенные, согласно этой классификации, типы знаков есть части языка (а не части речи), обозначающие индивида (тицы‗слова-субстанции‘ – в японской традиции, или тайгены – в китайской) и признак индивида (сянцы‗слова-атрибуты‘ – в японской традиции, или ѐгены – в китайской). [4, с. 260]Формальная

процедура разграничения тайгенов

и ѐгенов была предложена В.В.

Мартыновым [7, с. 17 – 19]и дополнена

А.Н. Гордеем [3, с. 20].

В арабском языке ѐгенами являются глагол, имя действия (масдар), имя деятеля (причастие действительного залога), имя поддейственного (причастие страдательного залога) и имя признака (прилагательное). Остальные имена являются тайгенами.

Ёгены, обозначающие признак, изменяющийся во времени, т.е. процесс, являются процессуальными. В арабском языке к таковым относятся глагол, масдар, а также причастия действительного и страдательного залогов. Соответственно, непроцессуальными ѐгенами являются имена признака.

В арабском языке для процессуальных знаков существует специальная категория, в рамках которой регулярно выражаются их основные значения: возвратность, интенсивность, пассивность, средний залог, каузативность, итеративность, взаимность, с одной стороны, либо их отсутствие – с другой. В русскоязычной арабистике эту категорию принято называть «порода», причем часто говорят именно о породе глагола, хотя она классифицирует все

320