Чиркин В.Е., Юдин Ю.А. и др. Сравнительное конституционное право

В ряде конституций записано, что политические беженцы и лица, преследуемые по политическим мотивам, не подлежат выдаче иностранному государству (ст. 17 конституции Туниса, ст. 13 конституции Сирии).

Весьма тщательно разработанное иммиграционное законодательство, в том числе в части условий и процедуры предоставления статуса беженца, имеется в большинстве развитых государств (США, Франция, Канада). Это связано в том числе и с огромным наплывом в эти государства — особенно в граничащие с Мексикой южные штаты США — нелегальных беженцев или иммигрантов.

В Канаде иммиграционная политика и политика в отношении беженцев позволяет предоставлять ежегодно более 125 тыс. человек канадское гражданство по иным основаниям, нежели филиация1. В соответствии с процедурой предоставления убежища, действовавшей на 1 января 1989 г., иммиграционные власти Канады констатировали, что 75% лиц, подавших прошение о предоставлении им убежища, являлись «ложными беженцами». В настоящее время вопросы предоставления статуса беженца и, как следствие, политического убежища урегулированы в Канаде законом об иммиграции 1976 г., законом об экстрадиции 1985 г. и законом о гражданстве 1985 г.

Иммиграционный закон Канады 1976 г. предусматривает проведение расследования третейским судьей в том случае, если есть основания предполагать, что лицо проникло на территорию Канады нелегально. Перед заслушиванием доказательств по существу дела судья дает возможность заинтересованному лицу ходатайствовать о предоставлении ему статуса беженца. Данное лицо должно незамедлительно принять решение на этот счет, ибо в дальнейшем, на следующих стадиях разбирательства, ему ни при каких обстоятельствах не будет разрешено заявить такое ходатайство. Если ходатайство заявлено, проводится первоначальное слушание. Отметим, что иностранный «гость», законно въехавший в страну и оставшийся там на жительство, но только временно, также может просить о предоставлении ему статуса беженца.

Третейский судья председательствует на первом слушании по делу. В отправлении функций ему помогает представитель комиссии по делам беженцев. Лицо, заявившее ходатайство, вправе воспользоваться услугами адвоката; если это необходимо, такой адвокат может быть предоставлен ему за счет государства. Судебное разбирательство занимает, как правило, несколько дней. Помимо названных должностных лиц и заявителя на слушании присутствуют представители министерства занятости и иммиграции, а также Верховного комиссара по делам беженцев; с разре-

1 Garant Р. Ор. cit. P. 261.

279

шения судьи слушание может быть открытым. Каждая сторона вправе представлять доказательства, допрашивать свидетелей и делать свои замечания.

На втором этапе судья и член комиссии по делам беженцев выносят определение относительно правильности ходатайства. Для передачи на рассмотрение комиссии по делам беженцев, которая принимает окончательное решение об удовлетворении ходатайства, оно должно, помимо прочего, иметь «минимум обоснованности». Если ходатайство признается неправильным, лицо, его подавшее, высылается в «надежную» страну. Если оно сочтено «недоказанным», то лицо, его подавшее, высылается в страну, выходцем из которой оно является. При этом решение с отказом в удовлетворении ходатайства для того, чтобы иметь юридические последствия, должно быть принято единогласно. Один голос «за» удовлетворение ходатайства — судьи или члена комиссии по делам беженцев — достаточен, чтобы было вынесено положительное решение, и оно становится объектом контроля со стороны федерального суда.

Обычно ни происхождение, ни основания, ни время приобретения гражданства не влияют на объем прав и свобод граждан, не дают права на особые привилегии перед законом. Лишь в ряде стран «третьего мира», несмотря на декларируемый принцип равенства, законодательство о гражданстве предусматривает дискриминационное разделение лиц, обладающих государственной принадлежностью конкретного государства, на несколько категорий, отличающихся по уровню прав. Так, в соответствии с законом о гражданстве Бирмы все население делится на три группы граждан с неодинаковым правовым статусом. Наибольшие преимущества предоставляются гражданам по рождению, к которым относятся лица, принадлежащие к коренным национальностям и постоянно проживающим этническим группам. На ступень ниже стоят «ассоциированные граждане», то есть лица других национальностей, постоянно проживающие в Бирме, но имеющие родственников за границей и приобретшие гражданство по решению специального государственного органа, в порядке административной процедуры. И, наконец, выделяют натурализованных граждан, которыми являются лица, постоянно проживавшие в Бирме до 4 января 1948 г., их дети, рожденные в стране, и другие лица, один из родителей которых является гражданином по рождению, «ассоциированным» или натурализованным гражданином.

Две последние категории граждан лишены политических прав, права участвовать в управлении государством. Кроме того, в противоречии с общепринятой «презумпцией невиновности» законодатель рассматривает «ассоциированных» и натурализованных граждан как постоянно подозреваемых, политически неблагона-

280

дежных лиц. От них не только требуются письменные заверения

влояльности, они несут ответственность и в том случае, если знают о сокрытии каких-либо фактов другим натурализованным гражданином и не сообщают об этом властям.

Аналогичная картина наблюдается и в ряде исламских государств, где наивысший уровень прав гарантирован для тех, кто приобрел гражданство по рождению. Меньшим объемом прав располагают натурализованные граждане из арабских стран: они не могут занимать некоторые государственные посты на протяжении определенного периода времени. Их натурализацию можно отменить за относительно незначительные преступления. Еще меньший объем прав у натурализованных граждан из неарабских стран.

Необычайная противоречивость, дуализм правовой регламентации принципа юридического равенства граждан в исламских странах, обусловленные общностью исторического развития и влиянием норм мусульманского права, наиболее ярко прослеживаются в области положения женщин и лиц, принадлежащих к неисламской религии. Подтверждение тому — лишение женщин

вряде стран (например, в Кувейте, Бахрейне, ОАЭ) избирательных прав, конституционное закрепление правового положения женщины в семье и обществе в зависимости от предписаний шариата; в конституциях ряда стран (Кувейта, Бахрейна, Катара, ОАЭ) вообще отсутствует положение о равенстве мужчин и женщин.

Обращает на себя внимание фактическое лишение женщин права на труд (например, регламент о труде Саудовской Аравии 1969 г. в ст. 48 провозглашает право на труд только для мужчин), конституционное установление религиозного ценза на занятие определенных государственных должностей, прежде всего главы государства (ст. 28 конституции Иордании, ст. 4 конституции Кувейта 1962 г., ст. 37 конституции Туниса 1959 г.). Эти ограничения реализуются в текущем законодательстве, воспринимающем положения мусульманского права, или в процессе применения в

качестве источников права при решении данных вопросов мусуль- манско-правовой доктрины1.

Проблема дискриминации граждан, принадлежащих к этническим русским, все громче заявляет о себе в Прибалтийских республиках бывшего СССР. Причем если в Литве и Эстонии уже действуют законы об иностранцах, то парламент Латвии «разрывается» между правыми националистами, настаивающими на жестких правилах о натурализации, и другими более прагматичными фракциями, которые прислушиваются к международному мнению и по

1См : Сюкияйнен Л. Р. Ислам и конституционный статус личности в странах зарубежного Востока//Государство и право в развивающихся странах Правовое положение личности М., 1987.

281

политическим соображениям выражают беспокойство нарушениями прав русской диаспоры1. Бытовая дискриминация русскоязычного населения, а также дискриминация при приеме на работу, в образовании, других сферах жизни нередко имеет место также в постсоциалистических государствах Востока.

§ 3. Содержание основных прав и свобод личности

Личные права и свободы — это блок прав, предоставляющих конституционную защиту частной жизни граждан, свободы человека от непомерного и неправомерного вмешательства государства во все те сферы его частной жизни, которые по терминологии американской юриспруденции охватываются ставшим интернациональным термином «прайвеси»2. Это универсальные права и свободы, естественный характер которых подчеркивается законодателем особо. Личные права можно условно подразделить на две группы: первая, более общая группа, включает такие права, как право на жизнь, право на свободу личности, право на физическую целостность; вторая группа включает права, конкретизирующие те, которые содержатся в первой группе — право на свободу мысли и совести, свободу частной жизни и коммуникаций, на неприкосновенность жилища, а также свободу передвижения и поселения и уголовно-правовые и процессуальные гарантии личных прав и свобод.

Анализ формы закрепления и содержания личных прав первой группы в текстах целого ряда конституций стран мира позволяет сделать вывод о том, что они восприняли соответствующие положения Всеобщей декларации прав человека 1948 г. (ст. 3—право на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, ст. 4 — запрет рабства и подневольного состояния, ст. 5 — запрет пыток и жестокого обращения)3.

Право на жизнь закреплено, например, в конституции Болгарии следующим образом: «Каждый имеет право на жизнь. Посягательство на человеческую жизнь наказывается как тягчайшее

1При общей численности населения Латвии в 2,4 млн. человек на ее территории проживают примерно 722 тыс. этнических русских. См.: Конституционное право: восточно-европейское обозрение. 1994. № 2 (7). С. 43.

2Термин «прайвеси», прочно вошедший в политико-правовой лексикон США, не имеет адекватного эквивалента в русском языке. Этим термином в США обозначают все аспекты частной жизни гражданина: интимные стороны жизни, социальные связи, круг интересов и потребностей, ведение переписки, записей, дневников, мысли, суждения и т. д. Как лаконично констатируется в одном из авторитетнейших американских юридических словарей, право на «прайвеси» — это право «быть оставленным в покое». См.: Мишин А. А., Власихин В. А. Указ. работа. С. 310.

3См.: Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов.

М., 1990. С. 15.

282

преступление» (ст. 28). «Каждый обладает неотъемлемым правом на жизнь и человеческое достоинство, никто не может быть лишен их вследствие произвола», — записано в § 54.1 конституции Венгрии. Конституция Румынии содержит следующую формулировку: «Право на жизнь, физическую и психическую целостность человека гарантируется» (ст. 22).

Конституция Венесуэлы 1961 г., провозглашая право на жизнь, закрепляет положение о том, что «никакой закон не может устанавливать смертную казнь или полномочие по приведению ее в исполнение»1. Смертная казнь запрещается и Основным законом ФРГ (ст. 102).

Закрепление в конституции запрета смертной казни, несомненно, является важнейшей гарантией права на жизнь: государство не оставляет за собой права на лишение жизни. По конституциям целого ряда государств смертная казнь, однако, допускается. Так, конституция Португалии 1976 г., признавая неприкосновенность человеческой жизни (п. 2 ст. 25), указывает, что «применение смертной казни допускается в исключительных случаях». Аналогичная норма содержится в п. 2 ст. 20 Конституции РФ.

Конституционное право на жизнь, провозглашаемое в текстах основных законов, развивается в таких его положениях, как запрет пыток, жесткого, негуманного, унижающего человеческое достоинство обращения, запрет проведения на человеке без его согласия медицинских и научных экспериментов (§ 54, 55, конституции Венгрии, ст. 26 конституции Португалии, ст. 17 конституции Турции, 8-я поправка к конституции США). Оно также используется в качестве аргумента сторонниками запрещения абортов, в частности, католической церковью, которая в ряде стран пользуется значительным влиянием2. Так, в конституции Словакии второе предложение абз. 1 ст. 15, провозглашающей право на жизнь, гласит: «Жизнь достойна охраны уже до рождения».

Конституционное право на жизнь включает и права на здоровую окружающую среду, на свободное развитие своей личности, на свободу и безопасность, которых никто не может быть лишен иначе, чем по определенным в законе причинам и на основе определенной в законе процедуры.

Право на свободу мысли и совести является как бы продол-

жением изложенных выше прав, но уже чисто в духовной жизни. Оно предполагает прежде всего свободу от какого бы то ни было идеологического контроля. Человек сам решает, каких духовных ценностей ему придерживаться. В этом смысле весьма демократичны положения ст. 16 конституции Испании, гарантирующие индивидам и их сообществам свободу идеологии, религии и куль-

1Constitutions of the Countries of the World. Venesuela. N. Y., 1990.

2См.: Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Т 1.

С. 93.

283

тов без ограничений в их проявлениях, кроме тех, которые необходимы для поддержания общественного строя, охраняемого законом.

Достаточно полно право на свободу мысли, совести и вероисповедания определено в п. 2 § 60 конституции Венгрии, согласно которой это право включает в себя свободный выбор или принятие религии или других моральных убеждений, свободу каждого исповедовать свою религию и выражать убеждения путем совершения религиозных действий, ритуалов или иным путем, лично либо совместно с другими, публично либо в узком кругу, воздерживаться от такого выражения и проповедовать их. В этой связи важно подчеркнуть различие между свободой совести и свободой вероисповедания. Первая шире второй, поскольку включает и свободу придерживаться атеистических убеждений, а вторая образует часть первой.

Процитированное выше положение венгерской конституции, как явствует из текста, закрепляет не только свободу совести и вероисповедания, но и содержит позитивно закрепленную свободу атеизма. Это, однако, присуще далеко не всем конституциям. Например, автор «живой конституции» США — Верховный суд в своем толковании клаузулы 8-й поправки «о свободном исповедании религии» не включает в контекст данного права свободу атеизма. И действительно, веротерпимость в американском обществе нередко оборачивается нетерпимостью к атеистам. Реалии общественного уклада США таковы, что человек, активно выступающий с позиций атеизма, рискует столкнуться с отчужденным отношением общины, работодателей, местных властей. Добропорядочный христианин всегда выглядит «надежнее» в глазах хозяев и власть имущих1.

Конкретизацией права на свободу совести и вероисповедания служит признаваемое целым рядом современных конституций право на отказ от военной службы по религиозным убеждениям (например, ст. 41 конституции Португалии).

Большинство современных государств являются светскими: в них не существует какой-либо государственной или обязательной религии, признается свобода религии и атеизма, религиозных и антирелигиозных взглядов, запрещается использование религиозных учреждений и общностей в политических целях. Конституция РФ (ст. 14) также устанавливает, что Россия — светское государство. Однако при этом определенная степень контроля за деятельностью церкви в таких государствах может существовать, например, в сфере образования. «Обучение и преподавание по вопросам религии и этики осуществляется под контролем государства. Ознакомление с религиозной культурой и моральное образование обязательны в программах начальных и средних школ», — запи-

1 См.: Мишин А. А., Власихин В. А. Указ. работа. С. 178.

284

сано в ст. 24 (абз. 3) конституции Турции. В США же, напротив, по ряду дел, связанных с публичными школами, Верховный суд длительное время признавал неконституционной практику общих обязательных молитв для учеников, включения в школьные программы изучения Библии, организации проповедей для учеников в стенах школы в пределах учебного времени, исключения из программ дарвинистской теории происхождения человека как не соответствующей христианскому учению1.

Нередко провозглашение свободы совести и вероисповедания, а также светского характера государства не исключает признания той или иной религии традиционной, как, например, в ст. 13 конституции Болгарии и в абз. 1 ст. 3 конституции Греции. В обоих документах отмечается, что «традиционной» и «господствующей» в этих государствах является «религия восточно-православ- ной церкви Христовой». В данном случае представляется, что закрепление подобных положений — дань духовным и культурным традициям и ценностям, а не попытка создать правовые предпосылки для какой бы то ни было дискриминации по религиозному признаку. В любом случае бесспорно, что процитированные поположения выглядят весьма «невинно», если вспомнить о том фактическом и юридическом статусе, который занимает религия, например, в исламских государствах.

Тайна частной жизни и коммуникаций. Неприкосновенность жилища. «Мой дом — моя крепость», — гласит старинная английская поговорка. У. Питт-старший, известный государственный деятель Великобритании XVIII в., выступая в парламенте в 1763г., так разъяснил ее: «Самый беднейший человек может объявить о неповиновении власти короны, находясь в стенах своей хижины. Она может быть развалюхой с содрогающейся от ветра крышей и пронизывающими ее насквозь сквозняками, в нее могут врываться буря и дождь, но король Англии в нее ворваться не может. Вся его сила кончается у порога ветхого жилища»2.

Эта мысль, высказанная более двух столетий назад в стране, познавшей все «издержки» королевского абсолютизма, актуальна и сегодня. В эпоху информатизации, в условиях авторитарных и тоталитарных режимов существует серьезная опасность того, что получаемая информация может быть использована государством для контроля за частной жизнью граждан, для усиления своего господства над ними. Именно поэтому столь важное значение имеют конституционные гарантии неприкосновенности жилища и всех видов частной коммуникации граждан. Именно поэтому большинство современных конституций, гарантируя индивиду оп-

1См.: Мишин А. А., Власихин В. А. Указ. работа. С. 177.

2Цит. по: The Constitution of the United States of America. Analysis and Interpretation. Washington, 1964. P. 1064.

285

ределенную сферу автономии от вмешательства государства, закрепляют за ним право на неприкосновенность жилища, тайну частной жизни и коммуникаций.

«Жилище неприкосновенно», — записано в ст. 31 конституции Сирии, в ст. 34 конституции Португалии, в ст. 14 конституции Италии, в ст. 29 конституции Республики Беларусь 1994 г., в ст. 25 конституции Казахстана 1995 г.

Конституция Венесуэлы, закрепляя право граждан на неприкосновенность жилища, поясняет: «Вторжение в него не допускается, кроме как для предотвращения преступления или исполнения судебного решения, вынесенного в соответствии с законом».

Неприкосновенность жилища в англосаксонском праве всегда была тесно связана с запретом на необоснованные обыски и аресты (4-я поправка к конституции США, ст.ст. 8—14 конституционной Хартии Канады 1982 г.). Подобная связь воспринята и некоторыми современными конституциями. В абз. 2 ст. 27 конституции Узбекистана 1991 г. содержится, например, следующая формулировка: «Никто не вправе войти в жилище, производить обыск или осмотр, нарушать тайну переписки и телефонных разговоров иначе как в случае и порядке, предусмотренных законом»1.

На недопущение в дальнейшем тоталитарных методов осуществления власти направлены часто цитируемые положения ст. 32 конституции Болгарии:

«I. Личная жизнь граждан неприкосновенна. Каждый имеет право на защиту от незаконного вмешательства в его личную и семейную жизнь и от посягательства на его честь, достоинство и доброе имя.

2.Никто не может подвергаться слежке, фотографированию, киносъемке, записи или другим подобным действиям без своего ведома или вопреки выраженному несогласию, кроме случаев, предусмотренных законом».

Столь подробная регламентация обусловлена, видимо, печальным опытом прошлого.

Свобода передвижения и поселения. Условия жизни современ-

ного человека требуют, чтобы он имел возможность свободно передвигаться по своей стране и по всему миру и выбирать местожительство там, где это представляется ему наиболее благоприятным.

Конституция Венесуэлы следующим образом формулирует рассматриваемую свободу: «Каждый может свободно передвигаться по национальной территории, менять свой домицилий и местопребывание, покидать и возвращаться в Республику, ввозить

ивывозить из страны свою собственность без каких-либо ограничений, кроме установленных законом» (ст. 64).

1Новые конституции стран СНГ и Балтии. Сборник документов. М., 1994.

С 441.

286

Свобода передвижения и поселения закреплена как в конституциях западных стран (Италия, Канада), так и в конституциях стран «третьего мира» (Тунис). Данная свобода является прерогативой граждан Европейского союза (ст. 8 «а» Маастрихтского договора 1992 г.). Она, однако, отсутствует в конституциях КНР и КНДР, как отсутствовала и в советской. Это связано с тем, что любой тоталитарный режим стремится ограничить свободу передвижения и поселения, предписывая определенное местожительство, в целях установления жесткого контроля за поведением личности и пресечения возможных проявлений неповиновения властям. Тем более показательно, что в проектах и в уже действующих конституциях практически всех республик бывшего СССР

это важное проявление личной свободы индивида нашло закрепление (ст. 27 Конституции РФ, ст. 22 конституции Армении 1995г., ст. 30 конституции Беларуси 1994 г., ст. 17 конституции Грузии 1995 г., ст. 21 конституции Казахстана 1995 г.).

Свобода передвижения может быть, однако, ограничена властями по различным основаниям, носящим, как правило, временный характер. Наиболее полный перечень таких оснований содержится в ст. 11 (2) Основного закона ФРГ: «Это право может ограничиваться законом или на основе закона и только в случаях, когда отсутствует соответствующая материальная основа для его осуществления и в результате возникли бы особые тяготы для общества, или когда такие ограничения необходимы для предотвращения грозящей опасности основам свободного демократического строя Федерации или земли или их существованию, или когда они необходимы для борьбы с опасной эпидемией, для принятия мер против стихийных бедствий или особо тяжелых несчастных случаев, для защиты молодежи от безнадзорности или предотвращения преступных деяний». Как видно из текста, любые ограничения свободы передвижения возможны только на основе закона. В условиях правового государства это является достаточно веской гарантией от возможного произвола со стороны властей.

Уголовно-правовые и процессуальные гарантии личных прав и свобод наиболее полно излагаются, как правило, в конституциях, принятых после ликвидации абсолютистских, авторитарных режимов и установления демократического строя в соответствующей стране.

Первая такая конституция была принята в США в 1787 г. Основные формулировки Билля о правах являются как бы прямым отрицанием основных черт уголовного процесса эпохи абсолютизма. Так, тайному ведению уголовного процесса в эпоху абсолютизма противопоставлена гласность судебной процедуры; обязательному допросу обвиняемого под пыткой — его право не давать

287

показания; праву суверена единолично и по собственному усмотрению вершить суд в отношении своих подданных — право на так называемый суд равных, то есть суд присяжных, и т. п.1.

Уже упоминавшаяся 4-я поправка к конституции США содержит принцип защиты граждан от необоснованных арестов и обысков. «Право народа на охрану личности, жилища, документов и имущества от необоснованных обысков или арестов не должно нарушаться, и ордера на обыск или арест не будут выдаваться без достаточных оснований, подтвержденных присягой или торжественным обещанием. Такие ордера должны содержать подробное описание места обыска, а также подлежащих аресту лиц или имущества».

Конституция Венесуэлы, регламентируя порядок проведения арестов, уточняет: «Никто не может быть лишен свободы за обязательства, невыполнение которых не было определено законом как преступление или уголовное правонарушение» (п. 2 ст. 60). Конституция Швеции (закон о форме правления 1974 г.) содержит следующую формулировку: «Никто не может быть подвергнут уголовному наказанию за действия, которые в момент их совершения не являлись преступлением» (ст. 10). Аналогичные положения закреплены в большинстве современных конституций (ст. 21 конституции Туркменистана 1992 г., ст. 25 конституции Беларуси 1994 г., ст.ст. 33, 34 конституции Японии, ст. 23 конституции Эстонии 1992 г.). В ст. 20 конституции Литовской Республики закреплено следующее важное положение: «Задержанное на месте преступления лицо в течение 48 часов должно быть доставлено в суд, где в присутствии задержанного решается вопрос об обоснованности задержания. В случае непринятия судом постановления об аресте лица задержанный немедленно отпускается»2. Такая же норма закреплена в п. 2 ст. 22 Конституции РФ.

Принцип, провозглашенный в 5-й поправке, получил в американском праве название «привилегии против самообвинения». «Привилегия против самообвинения» гласит, что «никто не будет принуждаться в каком-либо уголовном деле свидетельствовать против самого себя». По американскому образцу указанная норма вошла в конституцию Японии, получив развернутое закрепление в ст. 38: «Никто не может быть принуждаем давать показания против самого себя. Признание, сделанное по принуждению, под пыткой или под угрозой либо после неоправданно длительного ареста или содержания под стражей, не может рассматриваться как доказательство. Никто не может быть осужден или подверг-

1См.: Николайчик В. М. США: «Билль о правах» и полицейское расследо-

вание M , 1973. С. 54.

2Новые конституции стран СНГ и Балтии. С. 546.

288