Предисловие всея книги

Велия есть сила царственныя риторики и слава сея превыше небес по всей земли величается и во антиподы имя тоя славится, ко престолу Божия многая предсылает, из адовых недр бесчисленныя восхищает, небеса украшает и ада темна всего обнажает, царя учит крепко скипетр в деснице держати и венец на главе славно не токмо жива, но и по смерти носити, вразумляет не токмо силныя, но и зайцы ручьныя войны на супостаты словом, яко Ираклейстем всеоружием укрепляти судию славнаго на престоле, правосудяще и предстоящыя испытующа посаждает, патриарха и вся архиереи, яко солнце златоукрашенна, показует, и ина Арона с Богом безсредственно беседующа, или инаго Павла легкими ногами по небесам учит шествовати. Сия Афанасия вели‑каго светлейша солнца показа, толикими лучи сияюща, елицы пером риторским верным пославше писания, Василия столп сотвори веры от земли до неба достизающ и вся верныя догматы укрепляющ. Сия Григория златоструйну реку показа богословии, всех сердца напоившу богознанием. Дионисия Ареопагита, небесночиносчислителя и кругов небесных списателя изяви. Иоанна Златоуста изливающа источник учения и грехи измывающа. И что многая глаголю? Аще Феодора мученика помыслиши, аще Екатерину не толико царским венцем, елико риторикою преукрашенну, и аще иного коего либо церковнаго ритора, сия всех прослави, сия возвеличи, сия всех языки, яко душа оживляше и медоточны убо к верным, обоюду же мечи остры к нечестивым творяше. Оставляю о Платоне глаголати, яко пчелы во уста того медоточиша; о Оригене, яко, плотный сый, адамантный показася; о Филоне, яко, человек сый, одушевленная пчела явися; о Димосфене, началнике риторов, яко не токмо воли, но и сердца человеков из персей языком своим, яко златою удицею, к свои привлачаше воли; о чюдном Несторе, яко медокаплющий язык, но источник явися сладости.

Сих всех и ины множайшия оставляю, миную, молчю, и ин кто, аще хощет, имена тех да счисляет, зане аз всех молчание покрываю и сие токмо глаголю, яко и на земли, и на небеси царица риторика выну показася и присно показуется. О сей всемогущей риторице во всей книзе имам беседовати и художество тоя зело красно показати, им же бы кийждо могл не токмо чюдный медоточный, но и всесилен языкомь на земли быти.

Начало с богом. Часть первая Глава 1. О обретении риторики

По общей воли всех учителей сего художества надвое разделяем риторику, оставльше древних мнение басненное, яко от богов обретеся, на естественну глаголю и художественну.

Естественну глаголему ею же кийждо во двери жизни входя от естества напоися. Тем же и безазбучный поселянин хвалити и укоряти, совещавати и благодарити весть не починну, ниже в доволность, но поелику кого естество наслади и в благоречие язык омочи.

Художественную же иже ирои веков и мудрии обретоша и лишение тоя наполнивше местами, схиматы, образы и прочими узаконенми обогатиша, да вся тыя храня, никогда ж вкусит сухоты и скудости словес в похвалу, укоризну, совещание ж и благодарение или ино что, но всегда во устах си златоструйную слова имый реку Нил изобилно, сладко глаголет, ниже истощания бояся, ниже меры преходя, диколы ж, триколы, равноколы и весь период художеству предаше, да коеждо слово, мусикогласно входя во ушеса, насладит слышателя и яко медвеная река коеждо напоит сердце, от коего сладкаго течения и художество именовася риторика, еже есть течение.