Вопрос 15

Судебник 1497 г. вводил две формы судебного процесса.  Обвинительно-состязательная форма применялась по делам о мелких преступлениях и гражданским делам.  1. Для этой формы судебного процесса характерны следующие положения: в суде велся протокол заседания, вызовы в суд осуществлялись специальными грамотами, существовало понятие исковой давности, судебные решения оформлялись «правой» грамотой.  2. В качестве доказательств выступали: собственное признание, присяга, свидетельские показания, письменные документы (грамоты, договоры и т. п.).  3. Развивается система обжалования судебных решений. Решения местных судов можно было обжаловать в приказы, Боярскую думу или великому князю.  4. За подачу иска в суд, получение судебного решения, розыск ответчика и т. д. Судебником устанавливались высокие судебные пошлины, вследствие этого для низших слоев населения обращение в суд было малодоступным делом.  Розыскная форма - вторая форма судебного процесса.  1. Розыск применялся по государственным и другим тяжким преступлениям, по делам «лихих людей».  2. Дело начиналось по инициативе государственного органа или должностного лица.  3. Главными доказательствами были поимка с поличным, обыск и собственное признание, для получения которого могла применяться пытка. Судоговорение не велось, основными формами розыскного процесса были допросы, очные ставки и пытки.  Процессуальных норм в Судебнике было большинство  Законодатель небезосновательно полагал, что имущественные, обязательственные и семейные отношения уже урегулированы силой обычая и традиции, поэтому не стоит включать в Судебник «общеизвестные истины». Таким образом, Судебник стал, прежде всего, инструкцией для проведения судебных заседаний.  Процесс в целом носил состязательный характер, то есть строился на началах процессуального равенства сторон и разделения функций между обвинителем, защитой и судом. При этом обвинитель нёс «бремя доказывания» виновности обвиняемого, а суд выступал как арбитр между сторонами.  Однако уже наметились черты розыскного или инквизиционного процесса. Для последнего характерно отсутствие прав у обвиняемого и возможности состязания с обвинителем, тем более, что для этого процесса характерно слияние в одном лице функции судьи, обвинителя и защитника. Судебник 1497 узаконивал пытку в качестве средства достижения истины.  Процесс включал в себя три стадии:  1. Установление сторон (истца и ответчика).  2. Судоговорение.  3. Вынесение судебного решения и выдача «правой грамоты» с записью решения.  Предусматривалось письменное ведение протокола.  В состав суда, помимо великокняжеского наместника, входили «лучшие люди» — представители местной аристократии.  Основная судебная инстанция – боярский суд. В этих судах имелись дьяки, которые были призваны обеспечивать организационную работу Боярской думы по разрешению дел (составлять протокол, приводить неявившихся лиц и т. п.).  Решения боярского суда могли быть обжалованы путем подачи жалобы самому Великому князю.  В целях обеспечения розыскного судопроизводства в местных судах принимали участие одновременно с наместниками и волостелями дети боярские и «добрые люди» (представители имущих слоев населения: в городах – купцы, а в черных землях – зажиточные крестьяне). Они принимали свои полномочия по розыску «ведомо лихих людей» «по крестному целованию» (по присяге), их слова не подвергались сомнению и считались доказательством. В случае, если лицо, обвиненное детьми боярскими или «добрыми людьми», отрицало свою вину, оно безоговорочно признавалось виновным.  В целях обеспечения нового формализованного судопроизводства (составления протоколов судебного заседания, подготовки дел к рассмотрению, отбора исковых заявлений и заявлений о совершении преступления, взимания судебных и исполнительных пошлин, обеспечения явки сторон в суд и т. д.) судебники 1497 г., 1550 г. вводили в органы суда новых лиц в суды:  1) дворских;  2) старост;  3) «лучших» людей (это был прообраз суда присяжных, но в него выбирались люди, имеющие определенный имущественный достаток).  Основной инстанцией, которая разрешала дела по преступлениям против семьи и религии являлся церковный суд. Он широко применял все формы инквизиционного процесса. Решения церковного суда не пересматривались 

Судебник 1550 г. вводил две формы судебного процесса. Обвинительно-состязательная форма применялась по делам о мелких преступлениях и гражданским делам. Для этой формы судебного процесса характерны следующие положения: в суде велся протокол заседания, вызовы в суд осуществлялись спе­циальными грамотами, существовало понятие исковой дав­ности, судебные решения оформлялись «правой» грамотой.

В качестве доказательств выступали: собственное призна­ние, присяга, свидетельские показания, письменные докумен­ты (грамоты, договоры и т. п.).

Развивается система обжалования судебных решений. Ре­шения местных судов можно было обжаловать в приказы, Бо­ярскую думу или великому князю.

За подачу иска в суд, получение судебного решения, ро­зыск ответчика и т. д. Судебником устанавливались высокие судебные пошлины, вследствие этого для низших слоев насе­ления обращение в суд было малодоступным делом.

Вторая форма судебного процесса — розыскная. Розыск применялся по государственным и другим тяжким преступлениям, по делам «лихих людей». Дело начиналось по иници­ативе государственного органа или должностного лица. Главными доказательствами были поимка с поличным, обыск и собственное признание, для получения которого могла при­меняться пытка. Судоговорение не велось, основными фор­мами розыскного процесса были допросы, очные ставки и пытки.

 Впервые было введено положение о том, что. закон не имеет обратной силы.

Опыты московской кодификации, оба Судебника с современными им уставными грамотами, как известно, далеко не воспроизводили всего действовавшего в их время права. Московское законодательство долго разрабатывало преимущественно формальное право, судоустройство и особенно судопроизводство. Причина понятна: для правительства и его органов суд тогда имел значение прежде всего, как источник дохода, и то, в чём мы видим средства охраны права, обеспечения правосудия, рассматривалось, как совокупность доходных статей, доставляемых судом, и потому определялось с усиленной заботливостью. Скудость материального права — известная особенность обоих Судебников. Дополнительные указы ко второму Судебнику отвечали большею частью на новые потребности складывавшегося государственного порядка. Право действовавшее, установившееся, то, что называлось стариной, старой пошлиной, жило в народном обычае, который лишь частично прорывался [ XXIX ]в памятниках законодательства, в общих и местных уложениях, уставах, а также и в судебных решениях по частным делам. Проводниками этого обычая, стражами правдыбыли судные мужи, присутствовавшие на суде наместников и волостелей, а потом сменившие их земские судьи, старосты и целовальники; да и сами тяжушиеся в состязательном процессе не были безучастны в этом деле, опираясь в своих недоразумениях и пререканиях на ту жеправду народного обычая. Но обычное право поступало в судебный оборот,не в первоначальном, так сказать, сыром своем виде: при этом переходе оно подвергалось известной перегонке. Эту переработку его производили приказные судьи и дьяки. Процессуальными средствами переработки служили доклад (пересмотр с завершением дела в высшей инстанции) и жалоба (апелляция). Приказный судья, дьяк становился практическим истолкователем народного юридического обычая; но применяя его к отдельным случаям, он невольно и нечувствительно изменял и пополнял его, пользуясь различными вспомогательными средствами права, какие он находил под руками: не без причины помещались в числе прибавлений к Судебнику 1550 г. извлечения из Литовского Статута 1588 г. Судебный приговор по частному случаю становился руководящим примером для будущих подобных случаев, прецедентом с обязательной силой, подобною той, какую имеют прежние судебные решения в английских судах. Доклад государю или боярский приговор, утверждая судебное решение какого-либо конкретного случая, сообщал формулированной в разрешенном случае норме обычного права силу настоящего закона. Такие решения образовали собой практически подготовленную основу для дальнейшего законодательства и, накопляясь, вызывали от времени до времени потребность в пересмотре и пополнении действовавшего судебного устава накопившимся законодательным материалом. Так юридический обычай народа претворялся в обычное право судов, в судебную практику, которая в свою очередь становилась готовой опорой кодификации.[ XXX ]

В проекте 1589 г. находим указание на такое значение судебной практики по отношению к церковному суду. Стоглав различает между прочим такие виды суда по делам церковных людей: 1) суд святителей, «или кому повелят судити, а не от мирских», по делам духовным и «прочим опричь душегубства и разбоя с поличным», 2) суд «градских», мирских судей по делам о душегубстве и разбое с поличным, 3) суд смесный по искам лиц духовного звания на мирянах перед мирскими и святительскими судьями с участием «священников десятских и земских старост, которым приказано в суде сидети», 4) суд приказа Большого Дворца по искам мирян на монастырских слугах и крестьянах, 5) суд архиерейских бояр с участием старост поповских и десятских и градских старост и целовальников по недуховным делам белого духовенства и церковных мирян, с докладом архиерею, и 6) суд десятинников, также с участием выборных духовных и земских ассистентов по недуховным делам лиц тех же разрядов с докладом или без доклада архиерею, смотря по характеру дела^[7]. Статьи проекта 1589 г. (184—187), описывая суд над церковными людьми, «которые питаются от церкви Божией», может быть, не противоречат постановлениям Стоглава, но и не совпадают с ними. Они изображают какой-то особый порядок, как будто не имея в виду этих постановлений, и при этом не различают отчетливо ни рода дел, ни подсудностей, что еще более затрудняет понимание этих статей. По проекту «поп» ищет и отвечает перед одними и теми же судьями с докладом святителю. Здесь можно было бы разуметь суд святительских бояр или десятинников, подлежавший по Стоглаву святительскому докладу. Но далее значится в проекте, что если поп не захочет идти на этот доклад, он может перенести дело на суд десятого (десятского) попа да старосты церковного и людей добрых, «кто ему люб». Судебной коллегии такого состава совсем не положено в Стоглаве, и можно недоумевать, [ XXXI ]каким образом десятский священник с ассистентами еще менее компетентными мог составлять церковно-судебную инстанцию, равносильную архиерейскому суду^[8]. Дьячок, пономарь и все «крылошане» кроме просвирни по проекту судятся земскими судьями, по-видимому также несогласно со Стоглавом, который по подсудности не отделяет священнослужителей, священников и диаконов, от причетников. По соображению со следующей статьей проекта здесь речь идет о суде по делам клирошан с посторонними, «мирскими», людьми, где мы ожидали бы смесного суда и по Стоглаву, и по Судебнику, который говорит: «а будет простой человек с церковным, ино суд вопчей». Сами клирошане между собою судятся по проекту попом, с которым служат, а в суде у него сидят староста церковный да «верный» (присяжный) земский целовальник с волостными людьми, «коих оба полюбят», обе стороны выберут. И такого церковно-приходского суда не знает Стоглав. Статья оканчивается неясным положением: «судья их и дело приговорит» (произносит окончательный приговор). Трудно сказать, значит ли это, что приходский священник с своими ассистентами решал дела своих клирошан окончательно, без доклада, или здесь надобно разуметь какой-либо другой суд, составлявший докладную инстанцию.