Русская культураXvii–xviiIвв. (продолжение)

1. Развитие исторической науки.

2. Общественно-политическая мысль.

Бурные события начала XVII в. вызвали стремление разобраться в них, выяснить причины потрясений, что нашло отражение в исторических произведениях. Основная масса сочинений о «Смуте» вышла из среды господствующего класса. Но в некоторых произведениях отразилась точка зрения на происходящие события широких демократических слоев населения, прежде всего посадского. Это две так называемые псковские повести. Автором одной из них был посадский человек, представитель «меньших людей», с точки зрения которых описывается острая классовая борьба в Пскове в 1608-1611 гг. Автор осуждает действия правительства, московских воевод и дьяков, своекорысную позицию псковских «лучших людей». Обе повести отличает глубоко патриотическое чувство, разоблачение изменнических действий воевод и городских богачей, способных на предательство.

В конце 1610–1611 гг. в Москве стала распространяться анонимная «Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском». В ней обличались захватнические замыслы польского короля Сигизмунда, «самого лютого супостата, и его русских пособников». Бояр–правителей повесть называет «кривителями», «землеедцами», а одного из них – Михаила Салтыкова – характеризует как «душегубного волка, злого разорителя великого государства», «безумного пса». Повесть проникнута сильным патриотическим чувством. Она сравнивает Россию с «невестой красной, благородной, богатой

и славной», на которую покушается «злый» и сильный безбожник» Сигизмунд. Автор обращается с горячим призывом ко всем людям подняться с оружием на врага, указывая на мужественный пример «крепкостоятельного рода» Смоленска и не поддавшегося интервентам патриарха Гермогена. Он требует, чтобы москвичи не дожидались «государева словесного повеления и ручного писания», а припоясались «оружием телесным и духовным и стали храборски за православную веру и за все великое государство».

«Новая повесть» явилась прямым призывом к восстанию против интервентов и сыграла свою роль в складывании предпосылок того большого восстания, которое поднялось в Москве в марте 1611 г. Появилось тогда и «Писание

о преставлении и погребении князя Михаила Васильевича, рекомого Скопина», посвященное прославлению М. В. Скопина-Шуйского, одного из героев освободительной борьбы, и проникнутое антибоярской тенденцией. Этот памятник любопытен тем, что он впитал в себя устное народное творчество, в частности исторические песни.

Официальную идеологию самодержавия развивал возникший около

1630 г. «Новый летописец». В нем события «смутного времени» характеризуются с точки зрения династии Романовых, а главная его идея – обоснование законности избрания её на русский престол. То была одна из последних русских летописей. Летописная форма изложения исторического материала уже

в XVI в. начала изживать себя, уступая место сюжетной повести. Литература XVII в. стала более разнообразной. В этом изменении внешних форм публицистических и исторических сочинений проявилось прогрессирующее разрушение системы средневекового мировоззрения. Стали распространяться «Хронографы», содержавшие обзор всемирной истории. Составление их подчинялось как обоснованию важного международного положения Российского государства, так и развитию в этой связи традиционного тезиса о значении Москвы как мирового центра христианства.

В 1620 г. было закончено «Сказание келаря Троице-Сергиева монастыря Аврамия Палицина». Основная идея этого произведения – прославление роли церкви в защите национальной независимости страны. В центре внимания автора находится оборона Троице-Сергиева монастыря от интервентов, вторжение которых, а также внутренние «смуты» явились следствием забвения догм православной церкви. Выступая с тех же позиций, Палицын не одобрял антифеодальные выступления народных масс.

В духе религиозной идеологии в основном выдержан и «Временник» Ивана Тимофеева, где при явно враждебном отношении к выступлению народных масс в осторожной форме выражается недовольство от имени той части старой московской аристократии, которая была вынуждена отойти на второй план с воцарением новой династии. «Безумное всего мира молчание» – вот причина прихода к власти таких недостойных лиц, как Борис Годунов. Отсюда начало всех «смут», следовательно, знать не должна уклоняться от активного участия в государственных делах. Так же, с позиций феодальных верхов общества, освещены события «смутного времени» в произведениях князей И. А. Хворостинина и И. М. Катырева-Ростовского.

Хотя в целом историческая мысль того времени ещё не могла освободиться от традиционного мировоззрения провиденциализма, в ней начинают проявляться неудовлетворенность им, стремление выйти за его пределы. Так, И. М. Катырев-Ростовский объясняет происшедшее психологией действующих лиц, а Иван Тимофеев и составитель «Хронографа» 1617 г. подходят к изображению исторических деятелей с точки зрения борьбы в них «доброго» и «злого» начал, чем и выявляют противоречивость поступков Ивана Грозного и Бориса Годунова. Итак, в XVII в. усиливается внимание к роли самих людей в исторических событиях, что можно считать шагом по пути к выходу за рамки узкой трактовки явлений общественной жизни с позиций провиденциализма

к реалистическому описанию и истолкованию исторических событий. Все более утверждались прагматическое понимание истории, взгляд на историческое событие как следствие деяний людей.

Своеобразными произведениями исторической мысли XVII в. были «Повести о начале Москвы». Это цикл из четырех повестей. Как и в большинстве других произведений этого времени, в повестях заметно влияние фольклорных мотивов. Они отличаются большим патриотическим чувством, стремлением прославить и возвысить Москву. Правительство пыталось подчинить составление исторических произведений своему контролю, чтобы использовать их

в собственных политических целях. В 1657 г. был основан специальный Записной приказ, который должен был собрать материалы и подготовить продолжение «Степенной книги». Вскоре приказ прекратил свою деятельность, но близкие к замыслу его организаторов сочинения появились в конце 60-х годов. То была написанная Ф. Грибоедовым «История, сиречь повесть или сказание вкратце о благочестивно державствующих и свято поживших боговенчанных царей и великих князей», имевшая официальный характер. В этом произведении не только говорится о божественном происхождении царской власти, но

и о происхождении Рюрика от императора Августа.

Историческая мысль все более активно участвовала в утверждении политических концепций. Вместе с тем усиливались новые элементы в подходе

к познанию прошлого. В 70-80-е гг. неизвестный автор написал «Историческое учение», в котором впервые обосновывалось чисто прагматическое назначение исторических сочинений. Последние должны были содержать свод поучительных примеров, а для этого выдвигалась задача критического отбора материала, на что в свое время указывали многие историки древности.

Дионисий Геликарнасский, греческий историк, при сравнении трудов первых греческих историков Геродота и Фукмдида указал, что следует соблюдать желающему писать историю: «1-е) чтобы историк выбрал бы повесть красную и сладкую, чтобы сердце чтущих веселил…; 2-е) чтобы знал, откуда начинати историю и до которых мест писати; 3-е), чтобы знал, что подобает во истории молчанию предати, а что достойно объявити; 4-е) чтобы всякое дело на своем месте написано было, где доведется, и пристойно расположено; 5-е) чтобы душа и охота историкова была бы тихая и ничем не смущенная, также и слово было бы чистое…и ясное, тихий был бы историк, и не суров, и правдою бы все писал, а не ласкательством…» Тот же Дионисий в начале своего труда «Археология» пишет, что историку следует быть «истину», потому что истина есть начало всякой мудрости. «История без истины – как слепой, везде заблуждается и тело имеет непотребное. Ясность истории не только в правдивом и верном рассказе разумными словами, но и в правильной последовательности событий, в приличном объяснении их причин». «Без объяснения хода и причин событий,– по словам Полибия,–- написанное будет баснословием, а не историей». При этом историк должен и хвалить,

и осуждать по заслугам, «как учит нас славный историк Тацит: добродетели не должны умалчиваться – и злодеяние да будет явлено, чтобы потомки могли получить надежду от добрых дел и страх от злодеев».

В России в XVII ст. сложились условия, которые требовали нового подхода к историческим сочинениям, поскольку менялся характер назначения этих сочинение. Цели и задачи нового исторического сочинения были четко изложены в «Предисловии» к тексту «Царствование Федора Алексеевича». В Предисловии утверждается, что царь Федор Алексеевич, наследовав российский престол, был охвачен стремлением превзойти всех бывших царей в добродетелях, желая править столь бесчисленным народом «правдою, рассуждением и милосердием». Этому может способствовать истинная история, открывающая всем «дела их славныя бывшия, которыя покрыты были темностию забвения». Хотя в прежние времена русской истории были посвящены различные повести и летописи, однако они были несовершенны, не отвечали требованиям исторической науки и часто не согласовались между собой. Поэтому государь повелел «по обычаю историографов» собрать из всех древних и новых русских, греческих, латинских и польских исторических сочинений наиболее достоверные сведения о том, каково происхождение московского, русского, славянского народов «и какая их начала», что и в какой последовательности происходило

в России «по чину и по веком до сих времен», и изложить это «во единой исторической книге», которая должна включить все события церковной и гражданской истории, военные и дипломатические, «по обычаю историков».

Подобные книги об истории своего государства, написанные разными историками и опубликованные, имеются у всех европейских народов, только

в России, указывает автор Предисловия, история народа не сложена и не издана в типографии. Такая книга принесет всенародную пользу, ибо не только россияне получат истинные знания о своих предках и своей истории, «но и иным народом будет познание и ведомость». Недаром «многие ученые люди розных народов издавна желают таковые книги изданию, потому что всякий народ про себя, и про дела свои, и про страну свою лучше умеют списати, нежели чюжой». Так понимал автор Предисловия, или «Учения исторического»,– как его называли позднейшие историографы,– цели и задачи историка и исторического сочинения.

Большую роль в распространении исторических знаний сыграла книга украинского ученого Инокентия Гизеля «Синопсис», изданная в Москве

в 1678 г. с киевского издания 1674 г. Эта книга – первое печатное историческое произведение – содержала краткий обзор русской истории с древнейших времен до 70-х годов XVII в. Она стала одной из самых популярных книг. Выдержав в дальнейшем 30 изданий, «Синопсис» в следующем столетии выполнял роль учебника по русской истории. В «Синопсисе» уделяется много внимания происхождению славян, их имени и языка, началу Киева и особенно крещению Руси. Значительное место уделено татарскому завоеванию и освобождению от него. Вхождение Украины в состав России обосновывается родственной близостью «российских народов» и их былым единством под владычеством предков московских государей – киевских монархов.

Петровские реформы оказали значительное воздействие на всю культурную жизнь России, и в том числе на исторические сочинения. Петр считал написание исторических работ делом нужным. Недаром в 1708 г., в период сложной обстановки на театре военных действий и внутри страны, в момент напряженной подготовки к битвам с главными силами шведов, он думал о создании новых исторических сочинений. При этом царь требовал от их авторов сосредоточения внимания не на древнейших периодах истории Руси, по которым было уже много написано, а на периоде с XVI в. до современности. Соответствующее поручение было дано справщику московской типографии Федору Поликарпову. Петр не забывал о своем поручении, знакомился с опытами Поликарпова, но остался не вполне доволен ими, хотя и наградил автора 200 рублями.

В начале века секретарем российского посольства в Швеции А. И. Манкиевым было написано «Ядро Российской истории». Затем появляются «История Петра Великого» Феофана Прокоповича и «Рассуждение о причинах Свейской войны» П. П. Шафирова. Исходя из новых, чисто светских, представлениях о справедливости или несправедливости войн, об их гуманности или негуманности, Шафиров старался опровергнуть, распространявшиеся шведские утверждения, «будто его величество (царь Петр) оную войну без правильных

и законных причин начал». Шафиров доказывал, что Петр «не токмо должен, но и необходимо принужден был начать сию войну против короны шведской», которая «с древних лет» была «непримирительна» и враждебна России. Важно подчеркнуть, что эта работа писалась на основе широкой источниковой базы

и подлинных документов.

Вообще, Петр проявлял глубокий интерес к историческим документам,

и уделял значительное внимание их розыску. В 1720 г. Петр предписал губернаторам и вице-губернаторам «во всех монастырях и епархиях и соборах прежде жалованные грамоты и другие куриозные письма оригинальные, такожде

и исторические рукописные и печатные книги пересмотреть и переписать» для присылки в Сенат. А через два года велено было прислать в Синод для снятия копий «древних лет рукописные на хартиях и на бумаге церковные и гражданские летописцы, степенные, и хронографы и прочие» источники, хранившиеся в епархиях и монастырях. Схожие предписания издавались неоднократно.

В петровское время и по распоряжению Петра были начаты исторические исследования выдающегося русского историка, географа и этнографа Василия Никитича Татищева (1686–1750 гг.), автора 7-томной «Истории Российской». В этом исследовании В. Н. Татищев подходит к истории как к науке. Во введении к своему труду он определяет предмет науки истории (изучение «деяний»

и «приключений» – событий), вскрывает причинность исторических явлений (они зависят «от ума и глупости», т. е. от свойства людей), характеризует свои источники (летописи, «Степенная книга», «Синопсис», античные, византийские, средневековые авторы, польские хроники и т. д.), методы работы с источниками (критический подход к ним, сравнительный метод). Указал Татищев на важность и необходимость разработки вспомогательных дисциплин (хронологии, генеалогии, исторической географии и др.). Наконец, он наметил периодизацию истории России, в основу которой положил, в соответствии со своими общественно-политическими взглядами, историю самодержавия. Кроме «Истории Российской», перу В. Н. Татищева принадлежит ряд других трудов, в том числе и «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ». Главное в произведениях В. Н. Татищева – это утверждение ценности истории как инструмента патриотического воспитания.

Отражением подъема национального самосознания явились историографические дискуссии в Академии наук, борьба русских ученых против имевшего место предвзятого отношения иностранных историков к истории России. Особая роль в этой дискуссии принадлежит великому ученому Михаилу Васильевичу Ломоносову (1711–1765 гг.). Из курса истории Украины Вам известно

о дискуссии М. В. Ломоносова с иностранными учеными Г. Ф. Миллером,

Г. З. Байером и А. Л. Шлёцером по вопросу происхождения Древнерусского государства. Следует отметить лишь то, что М. В. Ломоносов не всегда был прав в своей полемике с иностранцами. Заслуги, например, Г. Ф. Миллера перед российской исторической наукой были огромны. Между тем именно диссертация Г. Ф. Миллера «Происхождение имени и народа российского» положила начало длительной дискуссии, которую в исторической литературе принято считать борьбой норманнистов и антинорманнистов по вопросу происхождения государства. На диссертацию Миллера М. В. Ломоносов написал «Замечания»,

в которых подчеркнул, что «я не требую панегирика, но утверждаю, что нетерпимы явные противоречия, оскорбительные для славянского племени». Крупнейший недостаток освещения Миллером древнейшей истории Руси заключался в том, что в нем факторы развития славянства сводились к внешнему влиянию, не оставлялось места для процесса саморазвития древнерусского общества. Кроме того, общественно-политический смысл этих утверждений сводился к тому, что «подлинная слава происходит фамилии русских князей, царей и императоров российских» от иноземцев. М. В. Ломоносов доказывал на самостоятельном развитии славянского, в том числе и российского, обществ.

В посвящении к «Истории Российской» В. Н. Татищева, написанном в 1749 г., он говорил: «…Весьма немногие знание имеют о том, как Русское государство… возрастало, и умножение его могущества и славы коль тяжким затруднениям подвержено было, и как оныя преодолены». Поэтому, «…древнего российского народа славное имя затмевается, и добрые примеры мужественных поступков и премудрых поведений остаются в закрытии». М. В. Ломоносов требовал от исторических сочинений «подлинности, старательно изысканной».

М. В. Ломоносову принадлежит ряд работ по российской истории. Среди них следует назвать «Древнюю Российскую историю от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава первого, или до 1054 г.» и «Краткий Российский летописец с родословием», который стал учебной книгой и заменил собой «Синопсис» Гизеля. К числу замечательных мыслей Ломоносова относится и его тезис об отсутствии «чистых» в расовом и этническом отношении народов («ни о едином языке утвердить невозможно, чтобы он с начала стоял сам собою без всякого примешения»), и слова о роли как славян, так и финнов (чуди) в деле освоения обширного пространства русских земель, и утверждение, что в состав варяжских дружин в Древней Руси входили не одни шведы,

а и представители других северных народов.

В целом мы можем отметить, что деятельность русских ученых в первой половине XVIII в., особенно В. Н. Татищева и М. В. Ломоносова, была значительным шагом вперед на пути превращения исторических знаний в науку.

Крупнейшими историками последней трети XVIII в. были М. М. Щербатов и И. Н. Болтин, представители российского дворянства.

Работу над основным трудом своей жизни – «Историей Российской от древнейших времен» Щербатов начал во второй половине 1760-х годов и не прекращал до конца своей жизни. В этой работе автор систематически изложил огромный фактический материал, ввел в научный оборот многочисленные источники, в том числе актовый материал. Щербатов одним из первых стал рассматривать исторический процесс с позиции законов, обычаев, быта и правлений. Он пытался вскрыть причины феодальной раздробленности, победу войск татаро-монгол над русскими дружинами. Причину усиления Дмитрия Донского Щербатов видел в установлении союза князя с боярством. До петровского времени Щербатову не удалось довести свою «Историю», но это время нашло отражение в его очерке «Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого» и брошюре «О повреждении нравов в России». Согласно утверждению Щербатова, перемены в государствах всегда соединены «нравами и умонастроением народным». В XVIII в. нравы и «умонастроения» повредились: стала исчезать привязанность к вере, ослабли узы брака и супружеская верность, необузданное «сластолюбие» порождало разные «стремительные хотения», для удовлетворения которых люди шли на всяческие мерзости. Это все отражалось не только на практике управления и судопроизводства, но и на законодательстве и всей политической деятельности правительства.

У оппонента Щербатова – И. Н. Болтина встречаем указания на роль в историческом процессе климата, который имеет «главное влияние» на людей

и общество, остальные же причины суть второстепенные или побочные. В своих примечаниях на «Историю древняя и нынешняя Россия» господина Леклерка и два тома «Истории» Щербатова он опровергает многие утверждения одного и другого автора, одним из первых в российской историографии, применяя сравнительно-исторический метод. Многие исследователи отмечали, что

И. Н. Болтин был первым исследователем, пытавшимся «провести русскую историю в связи с европейской». При этом жизнь своего отечества он на каждом шагу сопоставлял с жизнью остальной Европы.

Итак, история стала наукой. Она научилась опираться на источники, критически их оценивать, она увидела причинные связи между историческими событиями и явлениями. Однако поняты эти связи были еще очень поверхностно. Это не удовлетворяло таких мыслящих историков, как Болтин, но его попытки найти более глубокие причины явлений оказываются малоуспешными и приводят его к пессимистическим агностическим выводам.

Бурные события начала XVII в. вызвали к активному участию в политической борьбе массы народа, различные социальные слои, привели к сдвигам

в общественном сознании, поколебали сложившиеся ранее политические

и социальные теории. Осмысление событий в целом, сопоставление политических теорий и практики, приведение их в соответствие с исторической реальностью и накопившемся опытом – все это оказывало влияние на развитие русской общественной мысли в XVII – XVIII ст.

Современник и очевидец этих событий, дьяк Иван Тимофеев в 20-х г. написал «Временник». С его точки зрения, политический кризис возник потому, что было допущено выступление народных масс, которых он называет как «безглавная чадь». Иван Тимофеев осуждал Ивана Грозного за его преследования боярской знати и опричнину, что и привело к подрыву государственной власти. «Истинные цари» должны знать, какому роду какую честь даровать, «худородным же ни», а Иван Грозный и Борис Годунов от этого правила отступили. В изображении Тимофеева Иван Грозный «к ярости удобь подвижен бысть», жесток и порочен. Тимофеев доказывал далее, что только законная династия может обеспечить благоденствие страны. Отсюда вытекало резко отрицательное отношение к «деспоту», «окаянному», «злохотимому», «лжехраброму» Борису Годунову, достигшему власти, по его мнению, преступным путем, и к Василию Шуйскому, не имевшему законных прав на царский трон.

С другой стороны, Иван Тимофеев осуждал «безумное всего мира молчание» – непротивление знати Годунову, намекая на необходимость активной борьбы со стороны феодальной знати против посягательств царской власти на её положение. В целом, «Временник» Тимофеева в осторожной форме выражал недовольство той части старой московской знати, которая была вынуждена отойти на второй план с воцарением новой династии Романовых.

В 1620 г. было закончено «Сказание» («История в память предыдущим родам») келаря Троице-Сергиева монастыря Аврамия Палицина. Сказание подчинено идее прославления роли церкви в защите национальных интересов страны. Палицын проводит мысль о том, что внутренние «смуты» и вторжение интервентов явились следствием забвения русскими людьми догм православной церкви. С этих же позиций Палицын резко отрицательно относится к антифеодальным выступлениям народных масс.

Во второй половине 20-х годов появился своеобразный полемический ответ на «Сказание» Аврамия Палицына – так называемое «Иное сказание», которое идеализировало царя Василия Шуйского в противовес отрицательной оценке Палицына. «Иное сказание» опиралось на возникшую еще в 1606 г. «Повесть како восхити неправдою… престол Борис Годунов». Официальную политическую идеологию самодержавия развивал возникший около 1630 г. «Новый летописец». В «Новом летописце», богатом фактическим материалом, излагались события от смерти Ивана Грозного до возвращения из плена патриарха Филарета Никитича. Главная идея «Нового летописца» – обоснование законности избрания на русский престол династии Романовых.

Своеобразными произведениями общественно-политической мысли являются повести «О начале Москвы». Цикл из четырех повестей возник в связи

с усилением московского самодержавия в XVII в., что вызывало потребность

в углубленном историческом обосновании власти московских государей.

В 1652 г. были торжественно «открыты» мощи одного из первых московских князей Даниила Александровича. Одна из повестей о начале Москвы имеет своим героем этого князя. Первая из этих повестей показывала схожесть обстоятельств возникновения Москвы с обстоятельствами возникновения Рима

и Константинополя. Таким образом, продолжала развиваться давняя идея

о «Москве – третьем Риме», противопоставлявшая Москву всему окружающему Россию миру и приобретавшая все более консервативное содержание. В третьей повести рассказывается, будто власть Рюриковичей одновременно установилась и в Киеве и в Москве. Согласно этому рассказу Москва, была основана родственником князя Игоря. Эта легенда явилась реакцией на вхождение Украины в состав России и должна была доказать, что Москва не намного моложе Киева и что с очень давних времен Москва и Киев тесно связаны одной властью. В повестях сильны фольклорные мотивы. Они отличаются большим патриотическим чувством, стремлением прославить и возвысить Москву.

На развитие общественно-политической мысли в середине столетия большое влияние оказали споры, возникшие в связи с реформами православной церкви. (Об этом мы говорили в соответствующей лекции.) Здесь следует только подчеркнуть, что ослабление роли церкви и подчинение её светской власти сыграло немалую роль в подъеме культуры, в том числе и общественно-политической мысли. В области общественной мысли начинали развиваться новые воззрения, и если они не касались прямо общих мировоззренческих основ средневекового мышления, покоившегося на богословии, то в разработке конкретных проблем общественной жизни они шли далеко вперед.

Одним из наиболее интересных памятников общественно-политической мысли второй половины XVII в. являются сочинения Юрия Крижанича, хорвата по происхождению, работавшего в России над исправлением богослужебных книг. В сочинении «Думы политичны» («Политика») Крижанич выступил

с широкой программой внутренних преобразований в России как необходимого условия её дальнейшего развития и процветания. Крижанич считал необходимым развивать торговлю и промышленность и изменить порядки государственного устройства. Будучи сторонником мудрого самодержавия, Крижанич осуждал деспотию. Он выступал за объединение всех славянских народов под эгидой России, но необходимым условием этого объединения должен был стать переход всех государств, в том числе и России, в католицизм. Однако именно это в середине столетия не было приемлемо для многих государств, и сочинения Крижанича вскоре были забыты.

Выдающимся мыслителем XVII в. являлся сын псковского помещика

А. Л. Ордин-Нощокин. Он стоял во главе Посольского приказа и решал важнейшие внешнеполитические вопросы. Ордин-Нащокин намечал целую программу правительственной политики. Он считал необходимым обеспечить всемерное содействие развитию торговли и купечества, был убежденным сторонником борьбы за овладение Балтийским побережьем, даже ценой прекращения борьбы с Польшей за Украину. Нащокин решительно настаивал на необходимости обращения к передовому опыту стран Западной Европы, интенсивно развивать собственную торговлю. Развитие торговли и промышленности должно было, по его мысли, укрепить тот строй общественных отношений, который тогда существовал и господствовал, т. е. феодально-крепостнический. Но объективно содержание его программы содействовало зарождавшимся буржуазным связям.

Интересные мысли о благе всех подданных в государстве содержатся

в произведениях С. Полоцкого, который считал, что ценность человека зависит не от его знатности, а от его моральных качеств и труда на «общее благо».

С. Полоцкий рисует и идеальный образ монарха, который, по его мнению, должен беспокоиться о благе подданных. Предвосхищая идеи «просветителей» XVIII ст., С. Полоцкий считал распространение просвещения важнейшим средством исправления нравов, устранения пороков в обществе, ликвидации национальных бед и внутренних неурядиц.

В целом же русская общественная мысль XVII в., особенно второй его половины, выдвинула целый ряд важных идей, получивших дальнейшую разработку в следующем столетии.

Вместе с утверждением абсолютизма складывалась и его идеология. Главным в общественной мысли конца XVII – первой четверти XVIII в. и была разработка идеологических основ политики абсолютизма, борьба с его идейными противниками. Это органически сочеталось с обоснованием и пропагандой мероприятий в области культуры, с доказательством необходимости просвещения, светской науки, общения с культурами других стран и народов, новых форм быта. Для убеждения в необходимости абсолютной власти царя привлекается не только тезис о божественном происхождении власти, а и идеи «естественного права» и «общественного блага». В «Правде воли монаршей», составленной выходцем с Украины, виднейшим идеологом абсолютизма первой трети XVIII в. Феофаном Прокоповичем, утверждалось, что тот или иной образ правления возникает в соответствии с народной волей «по смотрению божию». Но, движимая «божиим мановением», народная воля действует лишь однажды. Переменить образ правления народ уже не может. Он как бы говорит своему избраннику: «Мы же единожды нашей воли совлекшися, никогда же оной впредь, ниже по смерти твоей употребляти не будем…»

Абсолютный монарх в трудах идеологов, в законодательных актах,

в высказываниях политических деятелей выступает как источник блага своих подданных. Соответственно и от подданных требовалось служение «общему благу», которое отождествлялось с «государственными интересами». Заботой «об общем благе», о пользе отечества в «Правде воли монаршей» обосновывалось «право» монарха вмешиваться в частную жизнь подданных, предписывать «обряды гражданские, церковные, перемены обычаев, употребление платьев, домостроения, чины и церемонии в пированиях, свадьбах, погребениях и пр.». Один из указов Петра I четко предписывал: «Всяких чинов людям московским

и городовым жителям… кроме духовного чину и пашенных крестьян, носить платья немецкие верхние, саксонские и французские, …а русского и черкесских кафтанов, и тулупов, и азямов, и штанов, и сапогов, и башмаков, и шапок никому не носить и на русских седлах не ездить, а мастеровым людям не делать и в рядах не торговать».

Значительное внимание официальная общественная мысль первой четверти XVIII в. уделяла вопросам войны и внешней политики, развитию торговли и укреплению купечества. Выдающимся памятником экономической и общественной мысли этого периода является «Книга о скудости и богатстве» «купецкого человека» Ивана Тихоновича Посошкова. В своем произведении Посошков выдвигает целую программу экономических и административных преобразований, в том числе усовершенствование законодательства, наведение порядка в судах и в управлении страной. Экономической благосостояние России, по его мнению, определялось характерами и путями развития промышленности, прежде всего мелкого и среднего купечества и промышленников. Массовый вывоз сырья, утверждал он, отнюдь не способствует развитию промышленности и активному балансу во внешней торговле: «Чем им (иностранным государствам) лен да пеньку продавать, лутче нам продавать им готовые полотна парусные и канаты и камордки, и рубки и миткали и брать у них за те полотна яфимки и иные потребные нам вещи». Для этого следует заводить собственные заводы, но строить их надо за казенный счет, а затем отдавать

в аренду купцам, обеспечив их рабочей силой – работными людьми, а зимой – помещичьими крестьянами. Посошков был первым представителем русской общественной мысли, обратившим внимание на тяжелое положение крепостных крестьян. Но в своей программе он говорит об ослаблении эксплуатации крестьян, а не об отмене крепостного права.

Наступившее после смерти Петра I время вошло в историю под названием «эпохи дворцовых переворотов». Дворянская общественная мысль этого времени отразила интересы и настроения разных групп господствующего сословия. Выразителями основной массы дворянства были выдающиеся деятели русской культуры XVIII в. В. Н. Татищев и А. Д. Кантемир. В их лице общественно-политическая мысль 30–40–х гг. сделала значительный шаг в своем развитии. Например, гуманистическое по своей направленности творчество Кантемира проникнуто сочувствием к простому народу: он выступал против злоупотребления дворянами своей властью над крепостными крестьянами, требовал облегчить «тяжкие подати народа». Критика Кантемиром уродливых явлений русской жизни не посягала на основы самодержавно-крепостнического строя. Распространение науки, просвещения, улучшение системы воспитания дворянской молодежи он связывал с деятельностью абсолютного монарха

и «просвещенного» дворянства. Как и Татищев, он ратовал не только за сохранение, но и значительное расширение прав и привилегий дворянства.

Мировоззренческие основы русского Просвещения были заложены в трудах и практической деятельности гениального русского ученого М. В. Ломоносова. Он положил начало развитию просветительства как течения русской общественной мысли. Свою просветительскую задачу Ломоносов видел в борьбе против «духовной диктатуры» церкви, за подъем национальной культуры

и науки, промышленности и техники, за использование природных богатств страны, развитие образования. Разработанная им целостная система мировоззренческих представлений имела антифеодальную, антиклерикальную направленность; её значение для дальнейшего развития русской общественно-политической мысли, всей русской культуры невозможно переоценить. Ломоносов создал единую картину мира, развивающегося по естественным законам и не нуждающегося, в сущности, ни в «божественной воле», ни в «божественном толчке». Возможности человеческого разума признаются безграничными, науке, просвещению отводится решающая роль в общественном прогрессе.

Дело Ломоносова активно продолжили его ученики и последователи, профессора Московского университета Н. Н. Поповский и И. А. Третьяков,

С. Е. Десницкий и С. Г. Забелин, русские писатели И. А. Крылов

и Д. И. Фонвизин.

Во время правления Екатерины II необычайно оживляется интерес различных социальных слоев к вопросам общественной и государственной жизни, значительно расширяется и круг этих вопросов. Происходит дифференциация общественного сознания, которому давно уже стали тесны рамки единого, официального направления. Выделяется в особое направление антикрепостническая, просветительская общественная мысль, которая открыто заявила о себе на конкурсе Вольного экономического общества и в ходе работы Уложенной комиссии. В русском Просветительстве наиболее ярко отразились передовые идеалы эпохи. Его развитие шло по линии усиления демократических тенденций, которые получили законченное выражение во взглядах А. Н. Радищева.

Второе направление представляли различные оттенки консервативной идеологии: в официальном, или охранительно-консервативном, течении общественной мысли (идеологом этого направления была императрица Екатерина)

и оппозиционном ему реакционно-консервативном (князь М. М. Щербатов) превалировали идеи отходящего мира, но оба течения не были чужды новым веяниям эпохи, апеллировали к идеям Просвещения в интересах укрепления существующего строя. Широкие же круги дворянства захватило либерально-консервативное направление. Оно соединяло в своих рядах и видных государственных деятелей (Н. И. Панин), дипломатов (Д. А. Голицын), известных русских дворянских писателей, пользовавшихся большим влиянием в среде образованной молодежи (А. П. Сумароков, М. М. Херасков). Оставаясь по существу своему дворянским, оно более гибко приспосабливалось к изменениям

в общественно-экономических отношениях, несло большой критический заряд, но по существу также стремилось использовать идеи своего времени для укрепления и подновления дворянского государства. Это течение не было неизменным: под влиянием крестьянской войны, а затем Французской революции оно теряет свои прогрессивные черты, становится более консервативным.

В конце 60-х – 70-е годы главной ареной полемики становятся литературно-политические и сатирические журналы, через которые впервые в России эта полемика вышла на довольно широкую аудиторию.

Екатерина II, приступая в 1769 г. к изданию сатирического журнала «Всякая всячина», была уверена, что поведет за собой общественно-политическую мысль, литературу и сатирическую периодику. Но передовые слои общества не последовали за ней, а вступили с Екатериной в ожесточенный спор. Главной трибуной просветительской мысли стали журналы Н. И. Новикова «Трутень», а затем «Живописец».

Эпиграф журнала «Трутень» – «Они работают, а вы их труд ядите» – стал своего рода лозунгом антикрепостнической мысли. Новиков перенес на страницы своего журнала спор между крепостниками и просветителями. Он публикует десятки словесных сатирических «портретов» – Змеяна, Недоума, Безрассуда, в котрых без труда можно было узнать Щербатова, Похвиснева, Вольфа, Клингштета и других идеологов охранительного направления. Он показал, что все они ненавидят и презирают народ, видят в крестьянах рабов, рабочий скот, признают в отношениях с крестьянами только «строгость или паче зверство и жестокие побои».

На страницах «Живописца» появляется еще одно новое и важное утверждение: крепостное право не только превратило крестьян в рабов и рабочий скот, но сделало дворян тунеядцами, людьми, лишенными человеческой морали. Грабеж и истязание крестьян, взяточничество, неправосудие и другие позорные действия дворян определяются не их плохим воспитанием или придворной глупостью, а их положением в обществе, правами и привилегиями. На страницах журнала были напечатаны и отдельные главы знаменитого произведения А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву».

И еще одно важное направление, которое определялось с конца

XVIII ст.,– идеология народных масс, представленная манифестами и указами Е. Пугачева, грамотами его соратников, песнями и сказаниями о предводителях казачества и восставших.

Таким образом, общественная мысль в России прошла длительный

и сложный путь развития: от споров представителей светского направления

с церковными деятелями о путях развития общества через утверждение официальной идеологии абсолютизма до формирования различных направлений – от консервативно-официального до просветительского, даже революционного.

Подводя итоги двум лекциям, посвященным культурному развитию России, следует отметить, что рамки двух лекций не могли вместить весь комплекс вопросов, объединенных понятием культура. За пределами лекций остались многие стороны жизни в России, которые также испытали огромную эволюцию: строительство новой столицы, семья и быт, введение нового календаря

и нового алфавита, императорский двор и мир дворянской усадьбы, придворная жизнь, развлечения и моды и многое другое. Вместе с тем, на один из важнейших итогов этих преобразований следует указать. Культурные преобразования затрагивали в основном верхи российского общества – дворянство и купечество. Преобразования коснулись и городского населения. Основная же масса населения России – крестьяне оставались как бы вне этих преобразований, сохраняя традиции быта, язык и т. д. Они стали считать «барина» противниками идеала «правды» (с точки зрения православия и традиций). Это усугублялось разницей в одежде и языке, что мешало распространению нового образа жизни, ценностей и потребностей, приобретенных дворянством в ходе европеизации, среди основной массы населения. Сдвиг в сторону модернизации произошел лишь в образе жизни дворянства, но это усугубило культурный раскол в российском обществе, окончательно разорвало его традиционное культурное единство.