Вопрос 2. Краткие сведения об отдельных видах материальных следов преступлений и возможностях их криминалистического исследования

«Одним из лучших указателей на известное лицо служат следы его пребывания на месте преступления, они бывают весьма разнообразны: следы ног, рук, пальцев, сапог, башмаков, лошадиных копыт, разных мелких вещей, принадлежащих известному лицу...» — писал во второй половине XIX в. русский процессуалист А.А. Квачевский (цит. по: Белкин Р.С. История отечественной криминалистики. М., 1999. С. 6).

Как видим, в сути своей именно эти виды следообразующих объектов (естественно, с соответствующей модификацией на современность) положил в основу приведенной выше классификации следов в трасологии Г.Л. Грановский. Он подразделил следы на:

а) гомеоскопические (следы рук, ног, зубов, ногтей человека);

б) механогомические (обуви, одежды, протезов человека);

в) механоскопические (орудий, механизмов);

г) следы животных (ног, подков, зубов).

Каждый из названных видов следов составляет предмет соответствующего структурного элемента трасологии (дактилоскопии, большей части баллистики, исследования орудия взлома и т.д.), создающих технико-криминалистические методы, средства, приемы и методики работы с ними в целях процессуального исследования преступлений.

Но материальные следы преступления — это не только следы трасологические, следы-отображения. К ним следует отнести и следы-предметы и следы-вещества. «Следы-предметы — это материально оформленные объекты, возникновение, перемещение или изменение состояния которых связано с подготовкой, совершением или сокрытием преступления. Следы-вещества — это небольшие количества жидких, пастообразных или порошковых веществ, чье размещение, форма и размеры отображают механизмы следообразования, связанные с подготовкой, совершением и сокрытием преступлений» (Агафонов В.В., Филиппов А.Г. Криминалистика: вопросы и ответы. М., 2000. С. 24). Эти следы изучаются не трасологией, а другими разделами криминалистической техники: криминалистическим почерковедением и автороведением, техническим исследованием документов, огнестрельного и холодного оружия, веществ и материалов и т.д., которые, так же как трасология относительно своих объектов, создают соответствующие средства и методы работы с такими следами. Тут же замечу, что достаточно значительная часть материальных следов преступления является предметом изучения ряда смежных с криминалистикой наук: судебной медицины, токсикологии, судебной биологии, химии и т.п.

Совершена очевидна невозможность сколь-либо подробного освещения всех перечисленных видов следов (даже не касаясь средств и методов работы с ними) в рамках даже не одной лекции, но и всего учебного курса «Криминалистики». А потому я ограничусь здесь изложением основных сведений о материальных следах преступлений, с которыми наиболее часто приходится сталкиваться исследователю преступления в практическом следоведении, и возможностях их криминалистического использования.

И сразу же отмечу: криминалистические исследования материальных следов преступлений позволяют в самом широком смысле слова решать две распознавательные задачи — диагностическую и идентификационную. Очень интересным и достаточно дискуссионным проблемам криминалистического распознавания будет посвящена следующая тема наших лекций. Здесь же, чтобы была понятна сущность направленности работы с материальными следами преступлений, без каких-либо комментариев введу словарные определения криминалистической диагностики и идентификации по «Криминалистической энциклопедии» Р.С. Белкина: криминалистическая диагностика — диагностические экспертные исследования, установление природы или состояния материальных объектов (с. 59). Криминалистическая идентификация — процесс установления тождества объектов или личности по совокупности общих и частных признаков (с. 78).

Гомеоскопические следы. К ним мы в первую очередь отнесем следы папиллярных узоров кожи человека, главным образом пальцев рук, зубов, биологические следы (крови, слюны, спермы, других выделений организма) человека.

Папиллярные узоры кожи человека обладают несколькими криминалистически значимыми свойствами:

а) индивидуальностью (неповторимостью — нельзя встретить двух людей с одинаковыми папиллярными узорами на подушечках пальцев рук);

б) устойчивостью (неизменяемостью в течение жизни человека);

в) восстановимостью (даже после удаления частей кожи, на которых они содержатся, чаще всего с подушечек ногтевых фаланг пальцев хирургическим путем, попытки которых неоднократно предпринимались американскими гангстерами).

В зависимости от создаваемоего ими рисунка папиллярные узоры подразделяются на дуговые (наиболее простые по форме, по частоте встречаемости их около 5%), петлевые (их 65%) и наиболее сложные по рисунку — завитковые (их 30%). Типы узоров позволяют установить групповую принадлежность следа пальца. Для идентификации (установления индивидуально-конкретного тождества) используют частные признаки (детали) узора: начала и окончания линий, слияние и расхождение линий, перерывы линий, так называемые тонкие линии, мостики, глазки, островки, крючки, точки и другие» (Энциклопедия судебной экспертизы / Под ред. Т.В. Аверьяновой, Е.Р. Россинской. М., 1999.С. 101).

Даже единичный отпечаток пальца, обнаруженный на месте происшествия, несет в себе весьма значимую информацию: его исследования позволяют сказать, какой рукой и каким пальцем он оставлен, принадлежит ли он мужчине или женщине, какие особенности отличают поверхность пальца, образовавшего след (шрамы, бородавки и т.п.), сделать предполо- жительный вывод о возрасте лица, его оставившего. Единичные отпечатки, там же обнаруженные, несут информацию о том, оставлены они одним лицом или несколькими, о количестве лиц, их оставивших. После появления конкретного подозреваемого исследование полученных у него отпечатков пальцев (дактилоскопической карты) и отпечатка (отпечатков) пальцев, изъятых на месте происшествия, позволяет решить идентификационный вопрос — этим ли лицом оставлен данный след. Если на месте происшествия обнаружены отпечатки нескольких разных пальцев руки одного человека (не менее шести), этого достаточно для выведения дактилоскопической формулы и установления лица, их оставившего, по данным дактилоскопического учета (о сущности дактилоскопической формулы речь пойдет чуть позже).

Говоря об этом виде следов, надо, на мой взгляд, в первую очередь, остановиться на правовой основе дактилоскопического учета в нашей стране, ибо даже в последних учебных и справочных изданиях (см., например, «Энциклопедия судебной экспертизы») данному вопросу при всей его несомненной важности, уделяется недостаточное внимание.

Правовой базой дактилоскопической регистрации является в настоящее время Федеральный Закон от 25 июля 1998 г. «О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации», вступивший в действие с 1 января 1999 г. В соответствии с ним «государственная дактилоскопическая регистрация проводится, и дактилоскопическая информация используется в целях идентификации личности человека и подразделяется на два вида: обязательную и добровольную.

Обязательной государственной дактилоскопической регистрации (естественно, этот вид имеет наибольшее криминалистическое значение) подлежит достаточно широкий круг лиц:

а) граждане Российской Федерации, призываемые на военную службу и ее проходящие;

б) граждане Российской Федерации, проходящие службу в органах внутренних дел, Федеральной службе безопасности, внешней разведки, налоговой полиции и государственной налоговой службы, в органах по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, органах и подразделениях службы судебных приставов Минюста, таможенных органах, органах государственной охраны, правительственной связи и информации;

в) спасатели профессиональных аварийно-спасательных служб и формирований Российской Федерации;

г) члены экипажей воздушных судов государственной, гражданской и экспериментальной авиации РФ;

д) граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства, не способные по состоянию здоровья или возрасту сообщить данные о своей личности, если установить указанные данные иным способом невозможно;

е) граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства, подозреваемые в совершении преступления, обвиняемые в совершении преступления либо осужденные за совершение преступления, подвергнутые административному аресту, совершившие административное правонарушение, если установить их личность иным способом невозможно;

ж) иностранные граждане и лица без гражданства, подлежащие выдворению (депортации) за пределы территории Российской Федерации;

з) иностранные граждане и лица без гражданства, прибывшие в Российскую Федерацию в поисках убежища и подавшие ходатайства о предоставлении политического или иного убежища либо о признании их беженцами на территории Российской Федерации.

Наконец, в соответствии со ст. 9 этого Закона обязательной государственной дактилоскопической регистрации подлежат все неопознанные трупы (это же положение закреплено и в ст.178 УПК РФ 2001 г.).

Данный Закон помимо иных вопросов регламентирует и такой, представляющий для криминалистов повышенный интерес, как сроки хранения дактилоскопической информации. В частности, дактилоскопическая информация о лицах, указанных в п. «е» (подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления, осужденных за их совершение и т.д.), сохраняется до достижения такими лицами возраста 80 лет или установления факта смерти этих лиц; дактилоскопическая информация о неопознанных трупах хранится до установления личности человека, но не более 10 лет.

Особенно хотелось бы обратить внимание, что в соответствии с этой же ст. 15 данного 3акона «дактилоскопическая информация о лицах, подозреваемых или обвиняемых в совер шении преступления либо осужденных за совершение преступления, уничтожается не позднее 30 суток после прекращения уголовного дела или вынесения оправдательного приговора суда».

Лично я надеюсь, что, в конечном счете, наша страна перейдет к системе «поголовной» и всеобщей дактилоскопической регистрации (как то уже имеет место в США и ряде других стран). Ее наличие позволит решить одновременно несколько социальных и собственно криминалистических задач: во-первых, достаточно легко идентифицировать большинство неопознанных трупов; во-вторых, устанавливать личности людей, находящихся в состоянии, исключающем возможность для них сообщить сведения о себе (в бессознательном состоянии, состоянии амнезии, страдающих старческим слабоумием и д. д.), в-третьих, устанавливать лиц, чьи отпечатки пальцев обнаружены на объектах, связанных с криминальными расследуемыми событиями (при осмотрах мест происшествия, обысках и т.д.), в-четвертых, наконец, думается, знание того, что их отпечатки пальцев содержатся в системе дактилоскопического учета, возможно, удержит отдельных лиц от совершения преступлений.

Столь громадный имеющийся и, как сказано, все возрастающий объем дактилоскопической информации, требует своей систематизации, без которой практически невозможно какое-либо рациональное ее использование. Заметим, что эта проблема стояла перед криминалистами уже в самом начале зарождения дактилоскопической регистрации.

Наиболее известным историческим примером необходимости научно обоснованной систематизации данных дактилоскопического учета является, видимо, казус с раскрытием кражи из Лувра «Джоконды» Леонардо да Винчи, совершенной в 1911 г. На стекле музейной витрины, в которой находилась «Джоконда» (по другим сведениям, на раме картины) Альфонсом Бертильоном был обнаружен пригодный для идентификации отпечаток пальца. Как выяснилось впоследствии, в это время в его распоряжении уже имелась дактилоскопическая карта похитителя — мелкого воришки и психопата, неоднократно ранее арестовывавшегося французской полицией. Но отсутствие должной систематизации даже того сравнительно небольшого объема дактилоскопической информации, которой к тому времени располагал Бертильон, привело к тому, что он... просто не нашел в ней необходимую дактилокарту. И столь скандальное преступление (кого только в нем не подозревали — от великого поэта Гийома Аполлинера до германского императора Вильгельма II — последнего, разумеется, в качестве заказчика кражи), которое можно было раскрыть в считанные часы, самое большее — дни, расследовалось более 2 лет (См. Торвальд Ю. Сто лет криминалистики. С. 89-90).

В настоящее время в нашей стране дактилосокопическая информация систематизируется по десятипальцевой системе регистрации (дактокарта содержит отпечатки всех пальцев рук регистрируемого и их контрольные оттиски) с учетом основной и дополнительной дактилоскопических формул, которым соответствует заполненная дактокарта на регистрируемое лицо. Обе эти формулы представляются в виде дробей. При выведении основной формулы в расчет принимают только завитковые узоры, имеющиеся на пальцах регистрируемого лица: в числитель дроби заносят данные о четных пальцах, в знаменатель — нечетных. При выведении дополнительной формулы каждому пальцу присваивается условное цифровое обозначение, установленное для данного узора. В числитель помещают сведения о пальцах правой руки, в знаменатель — левой (см.: Энциклопедия судебной экспертизы. С. 102).

По сути, эти формулы выполняют роль наименований каталожных ящиков и их подразделов, с которыми мы сталкиваемся, обращаясь в библиотеку. Скажем, вам в библиотеке нужно найти работы по дактилоскопии. Вы находите каталожный ящик с надписью «криминалистика», в нем ищите раздел «криминалистическая техника», а уже в нем подраздел «дактилоскопия», в котором и систематизируются фамилии авторов, названия и выходные данные работ по этой теме. Таким же образом, получив от человека его дактилоскопическую карту, или обнаружив отпечатки пальцев на месте происшествия и выведя по ним указанные дактоформулы, обращаются в соответствующий «каталожный» ящик и его подразделы, в которых сконцентрированы дактокарты, относящиеся к этим дактоформулам, и уже среди них, а не среди всего громаднейшего объема зарегистрированной дактилоскопической информации, решают идентификационные задачи.

Остается добавить, что:

а) для регистрации отпечатков пальцев, их систематизации и исследований в настоящее время активно используется компьютерная техника и компьютерные технологии;

б) наряду с дактилоскопическим учетом на региональном и местном уровне в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел ведется и активно используется картотечный учет следов пальцев рук, обнаруженных и изъятых с мест нераскрытых преступлений, так называемые, «следотеки»;

в) в настоящее время имеются методики идентификации человека по папиллярным узорам не только пальцев рук, но и губ и даже... ушей (см. об этом: Россинская Е.Р. Профессия — эксперт. М., 1999. С. 43).

Другим наиболее распространенным видом криминалистически значимых гомеоскопических следов являются следы биологических выделений человека: спермы, слюны и т.д. И, конечно же, в первую очередь, следы крови, возникновением которых сопровождается практически любое насильственное преступление — от убийства, нанесения телесных повреждений до хулиганства. Их обнаруживают на местах происшествий, на теле и одежде, как потерпевшего, так и лица, совершившего посягательство, на других объектах.

Не касаясь (также как и при освещении вопроса о дактилоскопических следах) техники выявления и изъятия следов крови, все же хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство, не всегда учитываемое следователями и другими исследователями преступлений: следы крови могут быть совершенно различного цвета. Ярко-красный и красный цвета, с которыми они обычно ассоциируются, имеет только свежая кровь на белом фоне, подсохшая уже будет казаться красновато-коричневой, далее она еще больше темнеет. «Цвет крови, — пишут по этому поводу авторы одного из пособий по судебной медицине, — может изменяться до коричневого, серо-зеленого, желтого и почти черного. Это зависит от срока, прошедшего после образования следа, внешних воздействий (прямого солнечного света, воздуха, температуры, влаги, гниения, химических веществ), цвета и качества предмета, на котором находится след, и т.п. Так, на свежей извести пятна крови приобретают оранжевый цвет, на свежем снегу становятся светло-розовыми; на тканях и предметах, окрашенных в темные тона или красные цвета, они плохо различимы» (Хохлов В.В., Кузнецов Л.Е. Судебная медицина: Руководство. Смоленск, 1998. С. 461).

Исследования следов крови позволяют решить ряд сугубо, скажем так, судебно-медицинских проблем; о наличии на объекте крови и ее вида (происхождение ее от человека, животного, птицы, рыбы), давности ее происхождения, установление ее групповой принадлежности (и, как следствие этого, дать ответ на вопрос о том, могла ли она произойти от конкретного человека — подозреваемого или потерпевшего), ее регионального происхождения, происхождения от живого человека или трупа и т.п. Кроме того, такая отрасль судебной медицины, как медицинская криминалистика, позволяет решать целый комплекс зачастую весьма важных вопросов, связанных с выяснением способа образования следов крови по их особенностям: «об источнике кровотечения или попадания крови; положении в пространстве тела или предмета, на который попала кровь, изменении этого положения и его последовательности; направлении движения капель крови и расстоянии, с которого она попала на тело или предмет; об очередности нанесения повреждений, сопровождавшихся наружным кровотечением, о перемещении и позе пострадавшего в момент стекания по нему крови; о мерах, предпринимавшихся для удаления крови» (Хохлов В.В. Кузнецов Л.Е. Указ. соч. С. 462).

Для иллюстрации данного положения приведем вывод медико-криминалистической экспертизы по делу об убийстве Поповым Ситникова: «При судебно-биологическом исследовании одежды подозреваемого Попова М. И. (куртки, рубашки, джинсов, туфель) была обнаружена кровь, идентичная по групповым признакам крови потерпевшего — Ситникова Г.В.; характер следов крови на одежде подозреваемого указывает на то, что он во время нанесения ударов Ситникову находился в непосредственной близости от потерпевшего в положении стоя на коленях (куртка его при этом была застегнута), и был обращен к потерпевшему передней поверхностью тела». (Уголовное дело по обвинению Попова М.И. по ст. 105 ч.1 УК РФ, архив суда Советского р-на г. Воронежа, 2000 г. уг. дело № 99158056-след.).

В последние годы активно развивается такая отрасль медицинской криминалистики, как генотипоскопия (на криминалистическом «сленге» ее именуют «генной дактилоскопией», что еще раз подчеркивает именно криминалистическую направленность исследований следов крови, слюны и других выделений человеческого организма). Этот метод идентификации (он разработан в 1960-е гг. английским ученым А. Джефферисом) основан на одинаковости отдельных зон молекулы ДНК конкретного человека. Вероятность совпадения таких участков у двух людей равна 1:40 млрд. Вот что пишут авторы «Энциклопедии судебной экспертизы» о сути этого метода: «Такой индивидуальный «отпечаток» имеется в любой клетке, его возможно использовать для идентификации личности по крови, сперме, слюне и т.п... Для исследования пригодны следы крови или спермы размером с пятирублевую монету, образованные непосредственным попаданием жидкости на предмет-носитель... Использование генотипоскопии позволяет с очень высокой степенью вероятности идентифицировать лицо по крови и сперме; установить, могут ли данные отец и мать быть родителями ребенка в случае кражи или подмены детей; определить, наступила ли беременность от подозреваемого в изнасиловании; при групповом изнасиловании установить каждого из участников события; определить, принадлежали ли части расчлененного трупа одному человеку» (Энциклопедия судебной экспертизы. С 84-85).

Не имея возможности говорить здесь об этом сколь-либо более подробно, отмечу, что в целом такие же криминалистически значимые задачи решаются исследованиями и других носителей геноскопических следов человека: слюны, спермы, волос и т.д., в том числе и следов запаха (о последних скажем подробнее при рассмотрении современных проблем криминалистической техники).

Из механогомических следов выделим, в первую очередь, следы обуви. Это обусловливается тем, что на месте происшествия обычно имеется и выявляется большое количество таких следов — это могут быть следы обуви потерпевшего, преступника, посторонних лиц, оставленные до события преступления или после него. Криминалистическое значение следов обуви трудно переоценить. Величина следа может дать представление о росте человека (в среднем он равен длине подошвы обуви, умноженной на семь), его поле и возрасте (по форме и размеру отразившихся в следе особенностей обуви), особенностях обуви (скажем, по наличию заплатки на подошвенной части обуви, характерно сбитом каблуке, наличию подковки, и т.п.).

Изучение так называемой «дорожки следов» — совокупности следов, оставленных одной обувью, позволяет установить направление и характер движения человека, ее оставившего (шел спокойным шагом, бежал, останавливался и т.д., нес ли груз и на каком плече и т.п.), индивидуальные особенности человека (скажем, наличие хромоты и на какую ногу).

После изъятия обуви у подозреваемого (при его задержании, при обыске в его доме или у других лиц) трасологическая экспертиза может решить и идентификационный вопрос: изъятой ли обувью оставлен след, обнаруженный на месте происшествия? Заметим, что, очевидно, оптимальным для реше- ния этого вопроса является исследование объемных статических следов обуви.

Последнее замечание об этом виде следов: по следам обуви можно идентифицировать не человека (как то возможно при исследовании отпечатков пальцев и других папиллярных узоров; правда, вспомним обозначенную выше проблему ИПУ), а лишь именно обувь, изъятую у определенного лица; была ли эта обувь на ногах именно этого человека в момент совершения преступления или другого, необходимо еще устанавливать.

Из множества других механогомических следов я бы особо выделил следы одежды человека. В данном случае речь идет не о собственно трасологических следах, а о следах в виде микрочастиц, которые физически закономерно переходят с одежды одного человека на одежду другого и (или) на их тело при контактном взаимодействии этих людей между собой. Такие следы, как правило, возникают при изнасилованиях и других насильственных действиях сексуального характера, убийствах, разбойных нападениях и совершении ряда других преступлений, предполагающих контактное взаимодействие нападающего и его жертвы. Если говорить об этих следах совсем коротко, то, во-первых, исследования таких следов будут иметь доказательственное значение лишь при одном непременном условии — одежда, им подвергаемая, после криминального события не находилась в контакте с другими материалами, с которых на эту одежду могли быть привнесены посторонние микрочастицы. Иными словами, эта одежда должна быть своевременно изъята и надлежащим образом упакована, что — особо это подчеркну, — нашло отражение в соответствующем процессуальном документе: протоколе осмотра места происшествия, выемки, обыска. Во-вторых, эти исследования, как правило, позволяют установить лишь групповую принадлежность микрочастиц одежды (не исключать их происхождения от определенной одежды); случаи установления тождества происхождения микрочастиц одежды, обнаруженных, например, на одежде потерпевшего от одежды подозреваемого в настоящее время редки. Однако методики таких исследований постоянно совершенствуются и, будучи оптимистом, я считаю, что недалеко то время, когда будут созданы научно обоснованные методики идентификации многих видов микроследов, в том числе и микрочастиц одежды. В-третьих, такие микрочастицы могут быть обнаружены не только на одежде, но и на других объектах, в частности в подногтевом содержимом потерпевшего и (или) лица, совершившего преступление.

Научные основы, технико-криминалистические приемы и методики подобных исследований разрабатываются соответствующей отраслью криминалистической техники и реализуются путем проведения криминалистической экспертизы материалов, веществ и изделий (КЭМВИ). Тут же отмечу, что этот класс экспертиз решает многие другие криминалистически весьма важные вопросы: о происхождении вещества (например, установление происхождения золотого песка), предприятия, выпустившего определенную продукцию, установления факта участия определенной автомашины в дорожно-транспортном происшествии — по частицам лакокрасочного покрытия, смазочных материалов, стекла, волокон на ней и на других объектах (теле и одежде потерпевшего, другом автотранспортном средстве) и т.д. (подробнее об этом относительно новом классе экспертиз см.: Митричев В.С. Криминалистическая экспертиза материалов, веществ и изделий. Саратов, 1980; Россинская Е.Р. Судебные экспертизы в уголовном, гражданском и арбитражном процессе. М., 1996).

Из множества механоскопических следов надо, думается, выделить следы орудий и инструментов, используемых для совершения преступлений, а из них, в первую очередь, следы орудий и инструментов взлома дверей, замков, окон, решеток и других преград (с учетом впечатляющей распространенности краж, сопровождающихся взломом хранилищ). Авторы «Энциклопедии судебной экспертизы» пишут: «Орудие взлома — любой твердый предмет (лом, труба, топор и др.), используемые для преодоления преграды. В качестве орудия В. используются различные столярные, слесарные и иные инструменты, металлические предметы... Особую группу орудий В. составляют специально изготовляемые в преступных целях приспособления и инструменты (например, «гусиная лапа», «рак», «фомка»), а также используемая в подобных целях аппаратура, например, для резки металла» (Энциклопедия … С. 56).

От их применения остаются несколько видов следов: отображения (чаще всего, объемные) — давления, образуемые нажимом, ударом и т.д.; скольжения в виде царапин или полос (например, царапины на поверхности сейфа от ломика на внутренних деталях замка при проникновении в помещение путем подбора ключа и т.д.); резания — отражающих режущую кромку инструмента, а также в результате сверления и тому подобных действий.

По данным следам можно решить целый ряд криминалистически весьма значимых диагностических и идентификационных задач. Е.Р. Россинская к первым из них относит: установление по следам механизма взлома и отдельных обстоятельств события (с какой стороны произведено разрушение преграды, в каком направлении воздействовало орудие, время взлома, знаком ли преступник с обстановкой, местом нахождения и характером или устройством преграды, запирающего устройства, возможность инсценировки взлома или проникновения, случайного разрушения, количество участников взлома), определение по следам некоторых признаков лица, совершившего взлом (рост, пол, возраст, физическая сила, профессиональные навыки, функциональные особенности).

К идентификационным задачам исследования следов и орудий взлома, по ее мнению, относятся: установление по следам групповой принадлежности орудий и инструментов (я же полагаю, и об этом будет подробнее сказано при рассмотрении соответствующей темы, эта задача не идентификационная, а диагностическая); установление орудия и инструментов по их частям, скажем, на месте взлома обнаружен обломок лезвия ножа, использованного для вскрытия шкафа, при обыске в доме подозреваемого обнаружен нож с обломанным лезвием (см.: Россинская Е.Р. Криминалистика. М., 1999. С. 91; подробнее об этом виде следов и их исследовании см.: Голдованский Ю.П. Криминалистическая экспертиза следов орудий взлома. М., 1966; 3уев Е.И. Определение вида орудия по следам взлома. М., 1976).

Вторым по распространенности в практическом следоведении видом механоскопических следов являются следы транспортных средств. Их подразделяют на:

а) следы частей и деталей транспортного средства (следы протекторов шин, бампера на препятствии и т.д.);

б) предметы, отделившиеся от транспортного средства в результате механического воздействия (осколки фарного стекла, отщепки от бортов кузова грузовой машины;

в) вещества — частицы лакокрасочного покрытия, капли горюче-смазочных материалов, жидкости системы охлаждения и системы торможения.

Изучение этих следов на месте дорожно-транспортного происшествия позволит определить направление движения скрывшегося автомобиля (так, если машина двигалась по грязи или снегу, на дне следа образуются зубцы, пологие концы которых обращены в сторону движения, капли масла, тормозной жидкости, жидкости системы охлаждения имеют вытянутые рельефы в сторону движения и т.п.). По следам торможения можно высказаться о состоянии автомобиля и действиях водителя. Об этом Е.Р. Россинская пишет: «криволинейные следы отпечатков протектора говорят о попытке водителя избежать происшествия маневрированием перед торможением. Наличие только следов скольжения является признаком внезапного обнаружения опасности или панических действий водителя. Этот же признак в следах большой протяженности может указывать на высокую скорость автомобиля, которую водитель пытался погасить резким торможением» (Россинская Е.Р. Криминалистика… С. 97).

В целом же можно согласиться с мнением данного автора о том, что с помощью исследований рассматриваемого вида следов можно решить вопросы

диагностические:

◎ каким видом транспорта, типом, моделью автомобиля (другого транспортного средства), какими его частями оставлены следы;

◎ какой моделью шины оставлены следы, каким колесом (правым, левым передним, задним) транспортного средства они оставлены;

◎ в каком направлении двигалось транспортное средство, оставившее следы;

◎ каково было взаимное расположение транспортных средств перед столкновением;

◎ под каким углом столкнулись транспортные средства;

◎ каково было взаимное расположение транспортного средства и пешехода в момент наезда;

◎ имеются ли на данном объекте (теле, одежде потерпевшего, ограждении дороги и т.д.) следы транспортного средства;

◎ образовались ли эти следы в результате столкновения, наезда, переезда;

◎ каков механизм образования имеющихся следов;

идентификационные:

◎ оставлены ли следы данным транспортным средством;

◎ является ли обнаруженный предмет (фрагмент) частью данного транспортного средства и составляли ли они ранее единое целое;

◎

образованы ли следы, имеющиеся на транспортном средстве (преграде, одежде потерпевшего) частями, и какими именно, данного транспортного средства (см.: Россинская Е.Р. Указ. соч. С. 100-101).