Описание

Описание — один из самых распространенных ком­понентов монологической авторской речи. В логиче­ском плане описать предмет, явление — значит пе­речислить его признаки.

"Описание,— читаем в "Теории словесности" П.С. Когана (1915), — заключается в изображении це­лого ряда признаков, явлений, предметов или собы­тий, которые необходимо представить себе все одно­временно".

Выделяют статическое описание, которое прерывает развитие действия, и динамическое описание — обычно небольшое по объему, которое не приостанавливает действия, будучи включенным в событие. Например, пейзаж дается через восприятие персонажа по ходу его передвижения ("Степь" А.П. Чехова). Описание как тип речи зависит от точки зрения автора или рассказ­чика, от жанра, стиля, принадлежности автора к оп­ределенному литературному направлению.

В художественной литературе, публицистике опи­сание — важнейший элемент речи, позволяющий ярко, живо, наглядно, образно представить предмет, чело­века, событие, явление. Вот характерный пример из воспоминаний К.И. Чуковского о Репине:

Между тем наступила зима. А зимняя Куоккала бы­ла совсем не похожа на летнюю. Летняя Куоккала, шум­ная, нарядная, пестрая, кишащая модными франтами, раз­ноцветными дамскими зонтиками, мороженщиками, эки­пажами, цветами, детьми, вся исчезала с наступлением первых же заморозков и сразу превращалась в безлюд­ную, хмурую, всеми покинутую. Зимою можно было прой­ти ее всю, от станции до самого моря, и не встретить ни одного человека. На зиму все дачи заколачивались, и при них оставались одни только дворники, сонные, уг­рюмые люди, редко выбиравшиеся из своих тесных и душ­ных берлог...

Описание как тип речи тесно связано с лицом (портретизация), с местом, как в только что приведенном примере (сценичность), с условиями (ситуативность), в которых протекает действие. Описания могут быть портретными, пейзажными, событийными и т. д. Впле­таясь в авторскую речь, они выполняют многообраз­ные стилистические функции.

Так, пейзажное описание рисует атмосферу дей­ствия. Оно или совпадает с внутренним миром героя, или диссонирует с ним, дается по контрасту. Гамма оттенков здесь очень многообразна.

Океан с гулом ходил за стеной черными горами, вью­га крепко свистала в отяжелевших снастях, пароход весь дрожал, одолевая и ее, и эти горы, — точно плу­гом разваливая на стороны их зыбкие, то и дело вски­павшие и высоко взвивавшиеся пенистыми хвостами громады, — в смертной тоске стенала удушаемая ту­маном сирена, мерзли от стужи и шалели от непосиль­ного напряжения внимания вахтенные на своей вышке, мрачным и знойным недрам преисподней, ее послед­нему, девятому кругу была подобна подводная утро­ба парохода, — та, где глухо гоготали исполинские топ­ки, пожиравшие своими раскаленными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них обли­тыми едким, грязным потом и по пояс голыми людь­ми, багровыми от пламени; а тут, в баре, беззаботно закидывали ноги на ручки кресел, цедили коньяк и ли­керы, плавали в волнах пряного дыма, в танцеваль­ной зале все сияло и изливало свет, тепло и радость, пары то крутились в вальсах, то изгибались в танго — и музыка настойчиво, в сладостно-бесстыдной печали молила все об одном, все о том же... (И.А. Бунин).

Пейзаж может воссоздавать и бодрую, жизнерадо­стную мажорную картину, как в стихотворении Пуш­кина "Зимнее утро":

Мороз и солнце; день чудесный!

Еще ты дремлешь, друг прелестный, —

Пора, красавица, проснись!

Открой сомкнуты негой взоры

Навстречу северной Авроры,

Звездою севера явись!

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,

На мутном небе мгла носилась:

Луна, как бледное пятно,

Сквозь тучи мрачные желтела,

И ты печальная сидела –

А нынче... погляди в окно.

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит;

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит.

Важная функция описания — создание образных кар­тин: обстановки, атмосферы событий, что достига­ется нередко подбором ярких деталей, длинным пе­речислением их:

Прощай, свидетель падшей славы,

Петровский замок. Ну! не стой,

Пошел! Уже столпы заставы

Белеют; вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах.

Это описание из "Евгения Онегина" выразитель­но рисует картину быстрой езды. И главное средство образности — перечисление, в котором рядом оказы­ваются будки и бабы, мальчишки и фонари. Именно так воспринимает обстановку Татьяна Ларина из быстро несущегося возка.

Трудно назвать все стилистические функции опи­сания в художественном произведении — они слиш­ком многообразны и зависят от индивидуального стиля, жанра, конкретного отрезка текста, в котором исполь­зуется описание. Но важно подчеркнуть, что всегда описание — существенный компонент словесно-художественной ткани.

Несколько иной характер имеет описание в пуб­лицистике. Возьмем в качестве примера отрывок из репортажа М. Стуруа "Утренняя звезда над Ферриндон-роуд":

Улицу Ферриндон-роуд я знаю как облупленную. Это сравнение непроизвольно. На ней большинство домов имеет облупленные фасады. Это, как правило, складские помещения, конторы, гаражи, мастерские. Здесь лондон­ская подземка выходит на поверхность и бежит в су­хом русле несуществующей реки, мимо пакгаузов компании, производящей знаменитый английский джип марки "Бутс". Обнаженную урбанистическую картину скраши­вает лишь вереница тележек, на которых букинисты рас­кладывают свой неповторимый товар — книги, тронутые золотой желтизной времени. Продавцы — старики и ста­рухи в синих халатах и черных беретах — сидят, как совы, на высоких стульях и дремлют, вздрагивая от гро­хота проносящихся поездов.

Это первый абзац, начало репортажа. Назначение описания — ввести читателя в обстановку действия, сделать его зрителем, очевидцем происходящего. Опи­сание дается не "отстраненно", объективированно, а через восприятие автора, прямо и открыто выявля­ющего свое я рассказчика (Улицу Ферриндон-роуд я знаю как облупленную). Субъективный, эмоциональный ха­рактер описания и приближает читателя к обстанов­ке событий, делает описание элементом репортажа. Здесь я—не разновидность стилизации, не художе­ственный прием, а подлинное я автора, журналиста. Это и отличает описание репортажное или, шире, пуб­лицистическое от беллетристического, где оно прав­доподобно, но не имеет характера подлинности, до­стоверности, окрашиваясь настроениями героя и вы­полняя художественно-композиционную роль. Функция описания в публицистике — документальное, точное воспроизведение обстановки, такой, как увидел ее автор.

Этой цели служит обилие конкретных деталей, среди которых преобладают зрительные: облупленные фаса­ды; обнаженная урбанистическая картина; книги, тро­нутые золотой желтизной времени; старики и стару­хи в синих халатах и черных беретах сидят, как совы.

Вероятно, зрительно воспринимаемый пейзаж, об­становка — характерная черта именно репортажного описания. Характеристика места действия через зри­тельное восприятие наиболее резко, ярко, доходчи­во рисует картину происходящего. Это связано с од­ной из важнейших особенностей жанра — показывать, изображать, воспроизводить. Репортер описывает то, что предстает перед его глазами, то, что он видит, а вместе с ним видит происходящее и читатель.

Этой задаче подчинен и язык описания, его син­таксис, лексика. Формы настоящего времени (имеет облупленные фасады; подземка выходит на поверхность и др. — "настоящее постоянное") дают статичную кар­тину, как бы мгновенный снимок обстановки и бла­годаря своему вневременному характеру имеют под­черкнуто описательное значение. Очень важна и ху­дожественно-образная речевая конкретизация (термин М.Н. Кожиной). Можно было бы написать: Продавцы сидят и дремлют. Но насколько выразительнее, об­разнее (благодаря конкретизации) у автора: Продав­цы — старики и старухи в синих халатах и черных бе­ретах— сидят, как совы, на высоких стульях и дрем­лют, вздрагивая от грохота проносящихся поездов. Дремлют — это фиксация действия; дремлют, вздра­гивая от грохота проносящихся поездов — это уже кар­тина, описание.

Специфика описания в репортаже и в публицистике вообще в его документальности, достоверности, по­длинности. Такой характер описания обусловливает сдержанность, умеренность в использовании изобра­зительных средств. Репортажному описанию, по-ви­димому, чужды чересчур яркие, чересчур "беллетри­стические" средства и новообразования. Все это про­тиворечит природе описания в репортаже и в газетной речи в целом. Но как вкрапления языковые метафо­ры, эпитеты и другие средства выразительности удачно инкрустируют словесную ткань, оживляют повество­вание. Вот как писал известный журналист В. Орлов: "Вероятно, нельзя сформулировать бесспорный иде­ал газетной формы. Можно только высказать личные вкусы. Нажимая на формальный момент, опасно пе­рестараться. Стихотворения в прозе чужеродно ложатся на газетный лист. Слишком зашлифованная коррес­понденция выглядит тут претенциозно, как хождение на пуантах на профсоюзном собрании. За любыми на­ходками, как мне кажется, должна ощущаться ско­ропись. Даже ювелирные изделия обязаны вплетать­ся в скромную деловую ткань, которая органична га­зетной полосе".

Разновидность описания в нехудожественной про­зе — характеристика, частным случаем которой явля­ется техническое описание. Вот характерный пример:

Магнитофон "Чайка" представляет собой аппарат, пред­назначенный для записи и воспроизведения музыки и речи в домашних условиях. Магнитофон обеспечивает возможность записи с микрофона, звукоснимателя, а также запись с другого магнитофона, радиотрансляционной сети, радиоприемника или телевизора.

Магнитофон "Чайка" выполнен в декоративном ящике переносного типа. Конструкция всего устройства состоит из следующих узлов... Все органы управления магни­тофоном, за исключением предохранителя, входных и вы­ходных гнезд, расположены на верхней панели"...

Здесь, как видим, полностью исключены художе­ственно-эстетические задачи. Главное — точно обоз­начить технические параметры, охарактеризовать мо­дель, дизайн и т. д.

Какова роль описания в художественной прозе, публи­цистике, деловой речи?