- •Хрестоматия Учебное пособие по курсу философии для студентов всех форм обучения, всех специальностей.
- •§ 1. Несравнимость философии
- •§ 2. Определение философии из нее самой по путеводной нити изречения новалиса
- •§ 3. Метафизическое мышление как мышление в предельных понятиях, охватывающих целое и захватывающих экзистенцию
- •Мамардашвили м.К. ()
- •Вл. Соловьев (1853-1900)
- •Приложение. Вл. С. Соловьев (1853-1900)
- •Шестов л. (1866-1938)
- •Н.А. Бердяев (1874-1948)
- •Никифоров а.Л.
- •Гайденко п.П.
- •5. Теоретическая установка сознания – духовная родина Европы.
- •Тема: Философия античности. Основная часть Платон (428/7 – 347 гг. До н.Э.).
- •Природа души и ее свойства. Мир идей и его познание.
- •Философия как стремление к мудрости.
- •Аристотель (384 – 322 гг. До н.Э.) о философии.
- •О началах и причинах вещей
- •Материя и движение в природе.
- •Приложение. Лосев а.Ф. (1893-1988)
- •Голосовкер э.
- •Голосовкер э. Логика античного мифа./э. Голосовкер/
- •Автономова н.С.
- •Тема: Философия Средневековья. Основная часть
- •О философии.
- •Поиск бога и доказательство его бытия.
- •Теодицея: причины возникновения зла в мире.
- •Вопрос 5: о благе вообще.
- •Вопрос 6: о благости Бога
- •Теория познания: вера и разум.
- •Глава 3. Каким способом можно изложить божественную истину.
- •Глава 4
- •Глава 5
- •Приложение. Библия.
- •Глава 1
- •Глава 2
- •Глава 3
- •Время и вечность.
- •О сущем и сущности.
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Тема: Философия Нового времени и Просвещения. Основная часть. Новоевропейская картина мира.
- •Рене Декарт (1596 – 1650) научное познание: методология рационализма.
- •Глава 1. Соображения, касающиеся наук.
- •Глава II Главные правила метода.
- •Интеллектуальная интуиция.
- •Френсис Бэкон (1561-1626) цель познания природы.
- •Экспериментальный метод научного познания.
- •Теория «общественного договора».
- •Естественное состояние человечества.
- •Необходимость и способ перехода к общественному состоянию.
- •Форма правления в гражданском обществе.
- •Имущественные и правовые основы гражданства.
- •Тема: Немецкая классическая философия. Основная часть.
- •И. Кант (1724-1804). Теория познания.
- •1. По количеству:
- •4. По модальности:
- •Нравственная философия.
- •Г.В.Ф. Гегель (1770 – 1831) о философии
- •Наука логики как «наука о вещах, постигаемых в мыслях». О природе диалектического.
- •Всемирная история
- •Сущность человека и критика религии.
- •К. Маркс (1818-1883), ф. Энгельс (1820-1895). О философии.
- •Природа и сущность человека
- •Отчужденный труд
- •Материалистическое понимание истории
- •Теория коммунизма
- •Приложение. Э. Фромм ()
- •I. Маркс и фальсификация его мыслей.
- •II. Исторический материализм маркса
- •III. Проблема сознания, социальной структуры и насилия.
- •IV. Природа человека
- •V. Отчуждение
- •Философия жизни. Основная часть. А.Шопенгауэр (1818-1860)
- •О том, что есть индивид
- •О нашем поведении относительно миропорядка и судьбы
- •«Смерть бога».
- •Нигилизм. Низложение христианства
- •Жизнь и воля к власти. Вечное возвращение. Сверхчеловек.
- •Приложение.
- •Философия экзистенциализма.
- •Жан Поль Сартр (1905 – 1980)
- •Карл Ясперс.
- •Мартин Бубер (1878-1965)
- •М. Хайдеггер (1889-1976)
- •Русская философская традиция. (XIX-XX века).
- •Лосев а.Ф. (1893-1988)
- •Чаадаев п.Я. (1794-1856)
- •Хомяков а.С. (1804-1860)
- •Вл. Соловьев (1853-1900)
- •Аксаков к.С. (1817-1860)
- •Бердяев н. (1874-1948)
Жизнь и воля к власти. Вечное возвращение. Сверхчеловек.
Но чтобы поняли вы мое слово о добре и зле, я скажу вам еще свое слово о жизни и свойстве всего живого.
Все живое проследил я, я прошел великими и малыми путями, чтобы познать его свойство.
Стогранным зеркалом ловил я взор жизни, когда уста ее молчали, – дабы ее взор говорил мне. И ее взор говорил мне.
Но где бы ни находил я живое, везде слышал я и речь о послушании. Все живое есть нечто повинующееся.
И вот второе: тому повелевают, кто не может повиноваться самому себе. Таково свойство всего живого.
Но вот третье, что я слышал: повелевать труднее, чем повиноваться. И не потому только, что повелевающий несет бремя всех повинующихся и что легко может это бремя раздавить его:
Попыткой и дерзновением казалось мне всякое повелевание, и, повелевая, живущий всегда рискует самим собою.
И даже когда он повелевает самому себе – он должен еще искупить свое поведение. Своего собственного закона должен он стать судьей, и мстителем, и жертвой.
Но как же происходит это? – спрашивал я себя. Что побуждает все живое повиноваться и повелевать и, повелевая, быть еще повинующимся? […]
Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти; и даже в воле служащего находил я волю быть господином.
Чтобы сильнейшему служил более слабый – к этому побуждает его воля его, которая хочет быть господином над еще более слабым: лишь без этой радости не может он обойтись.
И как меньший отдает себя большему, чтобы тот радовался и власть имел над меньшим, – так приносит себя в жертву и больший и из-за власти ставит на доску – жизнь свою.
В том и жертва великого, чтобы было в нем дерзновение, и опасность, и игра в кости насмерть.
А где есть жертва, и служение, и взоры любви, там есть и воля быть господином. Крадучись, вкрадывается слабейший в крепость и в самое сердце сильнейшего – и крадет власть у него.
И вот какую тайну поведала мне сама жизнь. «Смотри, – говорила она, – я всегда должна преодолевать самое себя.
Конечно, вы называете это волей к творению или стремлением к цели, к высшему, дальнему, более сложному – но все это образует единую тайну:
Лучше погибну я, чем отрекусь от этого; и поистине, где есть закат и опадание листьев, там жизнь жертвует собою – из-за власти!
Мне надо быть борьбою, и становлением, и целью, и противоречием целей: ах, кто угадывает мою волю, угадывает также, какими кривыми путями она должна идти!
Что бы ни создавала я и как бы ни любила я созданное – скоро я должна стать противницей ему и моей любви: так хочет моя воля.
И даже ты, познающий, ты только тропа и след моей воли: поистине, моя воля к власти ходит по следам твоей воли к истине!
Конечно, не попал в истину тот, кто запустил в нее словом о «воле к существованию»: такой воли – не существует!
Ибо то, чего нет, не может хотеть; а что существует, как могло бы оно еще хотеть существования!
Только там, где есть жизнь, есть и воля; но это не воля к жизни, но – так учу я тебя – воля к власти!
Многое ценится живущими выше, чем сама жизнь; но и в самой оценке говорят – воля к власти!» –
Так учила меня некогда жизнь, и отсюда разрешаю я, вы, мудрейшие, также загадку вашего сердца.
Поистине, я говорю вам: добра и зла, которые были бы непреходящими, – не существует! Из себя должны они все снова и снова преодолевать самих себя.
При помощи ваших ценностей и слов о добре и зле совершаете вы насилие, вы, ценители ценностей: и в этом ваша скрытая любовь, и блеск, и трепет, и порыв вашей души.
Но еще большее насилие и новое преодоление растет из ваших ценностей: об них разбивается яйцо и скорлупа его.
И кто должен быть творцом в добре и зле, поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.
Так принадлежит высшее зло к высшему благу; а это благо есть творческое. –
Будем же говорить только о нем, вы, мудрейшие, хотя и это дурно. Но молчание еще хуже; все замолчанные истины становятся ядовитыми.
И пусть разобьется все, что может разбиться об наши истины! Сколько домов предстоит еще воздвигнуть! –
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого/
Ф. Ницше. // Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1996. Т. 2. С. 82 – 83.
В какой мере я нашел понятие «трагического», конечное познание того, что такое психология трагедии, это выражено мною еще в «Сумерках идолов»: «Подтверждение жизни даже в самых непостижимых и суровых ее проблемах; воля к жизни, ликующая в жертве своими высшими типами собственной неисчерпаемости, – вот что назвал я дионисическим, вот в чем угадал я мост к психологии трагического поэта. Не для того, чтобы освободиться от ужаса и сострадания, не для того, чтобы очиститься от опасного аффекта бурным его разряжением – так понимал это Аристотель, – а для того, чтобы, наперекор ужасу и состраданию, быть самому вечной радостью становления, – той радостью, которая заключает в себе также и радость уничтожения…» В этом смысле я имею право понимать самого себя как первого трагического философа – стало быть, как крайнюю противоположность и антипода всякого пессимистического философа. До меня не существовало этого превращения дионисического состояния в философский пафос: недоставало трагической мудрости – тщетно искал я ее признаков даже у великих греческих философов за два века до Сократа. Сомнение оставил во мне Гераклит, вблизи которого я чувствую себя теплее и приятнее, чем где-нибудь в другом месте. Подтверждение исчезновения и уничтожения, отличительное для дионисической философии, подтверждение противоположности и войны, становление, при радикальном устранении самого понятия «бытие» – в этом я должен признать при всех обстоятельствах самое близкое мне из всего, что до сих пор было помыслено. Учение о «вечном возвращении», стало быть, о безусловном и бесконечно повторяющемся круговороте всех вещей, – это учение Заратустры могло бы однажды уже существовать у Гераклита. Следы его есть по крайней мере у стоиков, которые унаследовали от Гераклита почти все свои основные представления. –
Ницше Ф. Ecce Homo. Как становятся сами собою /
Ф. Ницше //Соч. в 2 т. М.: Мысль. 1996. Т. 2. С.730 – 731.
Пой и шуми, о Заратустра, врачуй новыми песнями свою душу: чтобы ты мог нести свою великую судьбу, которая не была еще судьбою ни одного человека!
Ибо твои звери хорошо знают, о Заратустра, кто ты и кем должен ты стать: смотри, ты учитель вечного возвращения, – в этом теперь твое назначение!
Ты должен первым возвестить это учение, – и как же этой великой судьбе не быть также и твоей величайшей опасностью и болезнью!
Смотри, мы знаем, чему ты учишь: что все вещи вечно возвращаются и мы знаем вместе с ними и что мы уже существовали бесконечное число раз и все вещи вместе с нами.
Ты учишь, что существует великий год становления, чудовищно великий год: он должен, подобно песочным часам, вечно сызнова поворачиваться, чтобы течь сызнова и опять становиться пустым, –
– так что все эти годы похожи сами на себя, в большом или малом, – так что и мы сами, в каждый великий год, похожи сами на себя, в большом и малом.
И если бы ты захотел умереть теперь, о Заратустра, – смотри, мы знаем также, как стал бы тогда говорить к самому себе; но звери твои просят тебя не умирать еще.
Ты стал бы говорить бестрепетно, вздохнув несколько раз от блаженства: ибо великая тяжесть и уныние были бы сняты с тебя, о самый терпеливый!
«Теперь я умираю и исчезаю, – сказал бы ты, – и через мгновение я буду ничем. Души также смертны, как и тела.
Но связь причинности, в которую вплетен я, опять возвратиться, – она опять создаст меня! Я сам принадлежу к причинам вечного возвращения.
Я снова возвращусь с этим солнцем, с этой землею, с этим орлом, с этой змеею – не к новой жизни, не к лучшей жизни, не к жизни, похожей на прежнюю:
– я буду вечно возвращаться к той же самой жизни, в большом и малом, чтобы снова учить о вечном возвращении всех вещей,
– чтобы повторять слово о великом полдне земли и человека, чтобы опять возвещать людям о сверхчеловеке.
Я сказал свое слово, я разбиваюсь о свое слово: так хочет моя вечная судьба, – как провозвестник, погибаю я!
Час настал, когда умирающий благословляет самого себя. Так – кончается закат Заратустры». –
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого/
Ф. Ницше. // Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1996. Т. 2. С. 160 – 161
Абсолютная перемена, наступающая с отрицанием Бога –
Нет больше абсолютно никакого владыки над нами; прежний мир, мир оценок, – теологичен, и он опрокинут, –
Короче: нет никакой высшей инстанции: там, где возможен Бог, мы сами и суть Бог…
И мы должны приписать себе атрибуты, которые приписывали Богу.
Ницше Ф. Из наследия //Иностр. литер. 1990. № 4. С.. 191.
Но однажды, в пору более сильную, нежели эта трухлявая, сомневающаяся в себе современность, он-таки придет, человек-искупитель, человек великой любви и презрения, зиждительный дух, чья насущная сила вечно гонит его из всякой посторонности и потусторонности, чье одиночество превратно толкуется людьми, словно оно было бы бегством от действительности – тогда как оно есть лишь погружение, захоронение, запропащение в действительность, дабы, выйдя снова на свет, он принес бы с собой искупление этой действительности: искупление проклятия, наложенного на нее прежним идеалом. Этот человек будущего, который избавит нас как от прежнего идеала, так и от того, что должно было вырасти из него, от великого отвращения, от воли к Ничто, от нигилизма, этот бой полуденного часа и великого решения, наново освобождающий волю, возвращающий земле ее цель, а человеку его надежду, этот антихрист и антинигилист, этот победитель Бога и Ничто – он-таки придет однажды.
Ницше Ф. К генеалогии морали /
Ф. Ницше. // Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1996. Т. 2. С. 471.
На Новый год. Еще живу я, еще мыслю я: я должен еще жить, ибо я должен еще мыслить. Sum, ergo cogito: cogito ergo sum. Сегодня каждый позволяет себе высказывать свое желание и заветнейшую мысль; что ж, и я хочу сказать, чего бы я желал сегодня от самого себя и какая мысль впервые в этом году набежала мне на сердце, – какой мысли сподобилось стать основой, порукой и сладостью всей дальнейшей моей жизни! Я хочу все больше учиться смотреть на необходимое в вещах как на прекрасное: так, буду я одним из тех, кто делает вещи прекрасными. Amor fati36: пусть это будет отныне моей любовью! Я не хочу вести никакой войны против безобразного. Я не хочу обвинять, я не хочу даже обвинителей. Отводить взор – таково да будет мое единственное отрицание! А во всем вместе взятом я хочу однажды быть только утвердителем!
Ницше Ф. Веселая наука / Ф. Ницше //
Соч. в 2 т. М.: Мысль. 1996. Т. 1. С.624.
Моя формула для величия человека есть amor fati: не хотеть ничего другого ни впереди, ни позади, ни во веки вечные. Не только переносить необходимость, но и не скрывать ее – всякий идеализм есть ложь перед необходимостью, любить ее…
Ницше Ф. Ecce Homo. Как становятся сами собою /
Ф. Ницше //Соч. в 2 т. М.: Мысль. 1996. Т. 2. С. 721.
Задание:
1. Каково, по Ницше, главное свойство всего живого? Дайте истолкование понятия «воля к власти».
2. Каков смысл идеи вечного возвращения?
3. Какое понимание предназначения и судьбы человека связывал Ницше с образом «сверхчеловека»?
4. Какова ницшеанская формула человеческого величия? В чем смысл «amor fati» для Ницше?
5. Как соотносятся в философии Ницше идея сверхчеловека и учение о «вечном возвращении»?