1. Общая характеристика мышления в гипнотическом состоянии

Первая проблема, с которой сразу же сталкивается исследователь, пытающийся использовать технику гипноза для изучения умственной деятельности человека, связана с самой общей характеристикой самого состояния психической деятельности в гипнозе, этом довольно необычном («экстремальном») состоянии. Обсуждение этой проблемы определяет стратегию дальнейших поисков.

Может сложиться впечатление, что сама по себе постановка вопроса об изучении мышления в гипнозе является искусственной, так как авторы многих книг и брошюр последних десятилетий постоянно воспроизводят формулу, в соответствии с которой глубокие стадии гипноза характеризуются тем, что «вторая сигнальная система выключена, кроме пункта раппорта» [106, стр. 153]. Естественно предположить, что в таком состоянии испытуемый в лучшем случае пассивно выполняет команды гипнотизера и едва ли способен к самостоятельному творческому мышлению. Известно также,

143

что некоторые гипнологи (например, Мейнерт) утверждали, что гипноз — это аналог слабоумия («искусственное слабоумие») [см. 106, стр. 67].

Действительно, представление о гипнозе как разновидности сна («частичный сон») широко распространено [106]. Однако этой точке зрения о торможении, «выключении» второй сигнальной системы противоречит ряд ранее описанных фактов.

Во-первых, известно, что в глубоких стадиях гипноза испытуемые способны выполнять неопределенные инструкции (типа «сделайте что-нибудь странное»), что возможно только при конкретизации, дополнении этих инструкций активной мыслительной деятельностью испытуемых.

Во-вторых, известно, что некоторые задания выполняются испытуемыми только при их обосновании (например: «Выплесните воду из стакана, так как начался пожар»), что требует усвоения словесно формулируемых причинно-следственных отношений.

В-третьих, еще Ахом была показана возможность увеличения в гипнотическом состоянии умственной работоспособности человека, определяемой по показателю скорости сложения цифр.

Наряду с этими психологическими данными накапливаются сведения и о физиологических фактах. Оказалось, что ЭЭГ в- гипнозе может совсем не напоминать картину обычного сна. Чехословацкие ученые У. Хорзай и С. Карточвил [148] пришли к выводу, что факты активного гипнотического состояния, в котором поведение человека по внешним признакам не отличается от бодрствования, не находят своего объяснения в теории гипноза как сна. Дело, кстати, «осложняется» изменением взглядов на природу самого сна. Таким образом, в настоящее время есть все основания считать, что само гипнотическое состояние (сомнамбулическая фаза) не является однородным, что состояние, напоминающее обычный «сон», есть лишь один и вариантов гипнотического состояния.

В основу настоящего исследования положен описанный ранее одним из авторов [93] факт возможности у ряда испытуемых внушать в глубоком гипнотическом состоянии другую (известную им) личность, создавать активное деятельное состояние. В этом состоянии (при внушении, например, личности известного художника) испытуемые могли сосредоточенно рисовать с натуры. Была обнаружена более быстрая обучаемость в гипнотическом состоянии по сравнению с контрольной группой. Результаты этого обучения закреплялись и проявлялись в бодрствующем состоянии [96]. Подробнее эти факты описаны ниже.

Эти исходные наблюдения и позволили нам предпринять специальное изучение мыслительной деятельности человека в глубокой стадии гипноза. На данном этапе нас интересовал вопрос о том, имеют ли место изменения мышления в глубоких стадиях гипноза? Если имеют, то какие именно? Есть ли основания утверждать что человек ведет себя как «мыслящий автомат»?

144

Вопрос о реальности многочисленных фактов глубоких изменений психической деятельности человека в гипнотическом состояний в настоящее время уже перестал быть дискуссионным, хотя нелишне напомнить, что еще несколько десятков лет тому назад в некоторых странах предлагалось «запретить даже печатать о случаях гипноза» [70, стр. 430]. Что касается изучения мышления, то нам не известны детальные исследования именно в этом направлении.

Использовались основные методики клинико-психологической оценки нарушений мышления, осуществлялось наблюдение за поведением и общением испытуемых в ситуации эксперимента. Испытуемым, умеющим играть в шахматы, давались для решения шахматные задачи-двухходовки. В этих опытах регистрировались время решения задачи, спонтанные высказывания по ходу решения, а в контрольном опыте — рассуждение вслух при решении задачи.

Сопоставление деятельности испытуемого в гипнотическом и негипнотическом состояниях велось по нескольким линиям: а) скорость решения разных задач в прегипнотическом, гипнотическом и постгипнотическом состояниях, б) скорость решения одной и той же задачи в гипнотическом и постгипнотическом состояниях (такое сопоставление стало возможным благодаря спонтанной постгипнотической амнезии), в) скорость решения одной и той же задачи в прегипнотическом и гипнотическом состояниях (такое сопоставление было также возможным, поскольку в гипнотическом состоянии испытуемый не узнавал только что решавшуюся им задачу).

В опытах участвовало 4 испытуемых — студентов вузов. У всех отмечался генерализованный раппорт, легко внушались положительные и отрицательные галлюцинации. Отмечалась возможность активно, по собственной инициативе вступать в контакт с окружающими (в пределах заданной роли). По данным длительных клинических наблюдений в условиях психоневрологического диспансера у испытуемых не отмечалось отрицательных изменений психики в результате участия в такого рода опытах.

Результаты исследования и их обсуждение. Испытуемые, находящиеся в глубокой сомнамбулической стадии гипноза (внушался образ «Репина»), легко выполняли следующие задания: воспроизводили прослушанный короткий рассказ, давали описание сюжетных картинок и окружающих предметов, определяли и сравнивали понятия, правильно выполняли задание на исключение предметов («4-й лишний»), легко устанавливали простые и сложные аналогии между понятиями, формулировали переносный смысл пословиц, называли «любые 20 слов» (кроме наименований предметов, находящихся в комнате), самостоятельно составляли рассказы из заданных трех слов. Таким образом, оказалось, что решение как вербальных, так и наглядных задач доступно испытуемым и осуществляется в привычном темпе.

145

Вместе с тем выполнение некоторых заданий вызвало у испытуемых характерные трудности. Так, на некоторые вопросы даются ответы: «Не знаю...», «не помню...» Например: «Как зовут Вашу мать?» — «Не помню...» При четком определении таких предметов и отношений, как «стол», «стул», «дружба», на вопросы «Что такое автобус? Метро?» даются ответы «не знаю...»Испытуемый утверждает, что не слышал о хоккее и футболе. Таким образом, на уровне речевого рассуждения испытуемых происходит «выпадение» конкретных знаний о некоторых предметах и явлениях, которые (по мнению испытуемого) либо не могли быть известны личности, образ которой внушался, либо должны быть известны этой личности, но не были известны испытуемому, участвующему в опыте.

Следовательно, воспроизведение конкретных знаний лимитируется как характером внушенного образа, так и прошлым опытом самого испытуемого. Показательны в этом отношении ответы на вопрос об имени матери («не знаю»). Важно отметить, что в этом случае испытуемый ие «заполняет» пробелов любым другим именем.

Аналогичные явления наблюдались при описании сюжетных картинок.

Иногда ответы испытуемых на «трудные» вопросы даются явно на основе рассуждения, логического вывода.

«В каком году Вы родились?» — «В 1854, так как сейчас 1870» (при внушении испытуемому говорили, что сейчас 1870 г. и ему 16 лет).

«Как зовут Вашего отца?» — «Ефимович... Ефим... отчество не помню» (имя отца реконструируется на основе своего отчества).

«Как сюда приехали?» — «Возможно, на извозчике, может быть, пешком».

Ответы на многие вопросы о самом испытуемом даются в рамках заданного образа. Так, в ответ на просьбу назвать своих знакомых испытуемый перечисляет имена художников и писателей— современников Репина.

Специальный прием исследования заключался в создании конфликтных ситуаций, в которых испытуемый, находящийся в гипнозе, должен был объяснить видимое противоречие. Так, двум разным испытуемым внушался один и тот же образ («Репин»). Затем каждого испытуемого просили назвать свое имя. Поскольку оно оказывалось одинаковым, экспериментатор просил объяснить, кто же из испытуемых «действительно Илья Репин». Возникал спор, в ходе которого испытуемые активно отстаивали свою позицию друг перед другом и экспериментатором.

Испытуемым также предъявляли и читали отрывки из газет, сообщавших о последних событиях. Дата (январь 1970) вызывала у испытуемых недоумение и вопросы типа: «Это что, научная фантастика?» Сообщение о полете человека на луну комментировалось либо: «Вы шутите?», либо: «Это фантастика?»

146

Анализ рассуждений испытуемых при возникновении ситуаций, противоречащих тем, которые возможны в рамках внушенного образа, показывает, что рассуждения носят достаточно активный, развернутый и логичный характер, с самостоятельным привлечением ряда аргументов для «объяснения» возникающего противоречия.

Опыты с предъявлением шахматных задач показали, что их решение вполне возможно в изучавшемся состоянии. Более того, скорость решения задач (разных) в обычном и гипнотическом состояниях могла быть примерно одинаковой (4—5 мин.). Мы получили также близкие временные показатели решения одних и тех же задач в гипнотическом и постгипнотическом состояниях (10 и 9 мин. при решении задачи № 109 [121, стр. 56]. Сопоставление решения одних и тех же задач в прегипнотическом и постгипнотическом состояниях также выявило одинаковые временные показатели (9 и 9 мин. при решении задачи № 104 [121, стр. 54]. Вместе с тем нужно отметить, что в этой серии опытов задачи в гипнотическом состоянии иногда решались быстрее, чем в прегипнотическом (соответственно 5,5 и 2,5 мин. при решении задачи № 274 [121, стр. 124]),что, возможно, объясняется частичным «проскальзыванием» опыта решения данной задачи. Таким образом, мы имеем основания констатировать, что решение сложных мыслительных задач в гипнотическом состоянии может осуществляться, по крайней мере, с той же скоростью, что и в обычном состоянии.

Анализ структуры речевого рассуждения испытуемого, решающего задачу «вслух», показывает, что в ней представлены все те звенья, которые характерны для организации творческого процесса решения мыслительной задачи [115]: ориентировка в условиях задачи, формирование и изменение замысла решения, динамика попыток решения, оценки и переоценки этих попыток и ситуации в целом.

Решение задачи осуществляется как активный направленный поиск, заканчивающийся достижением определенного результата, без каких-либо следов «торможения».

Интересно отметить, что как временные показатели, так и структура рассуждения при решении задач могли меняться при внушении испытуемым образов разных личностей. Так, испытуемый Ю. К- (первый разряд по шахматам) решал задачу № 104 [121, стр. 54] в образе «Репина» значительно дольше (19 мин.), чем в прегипнотическом состоянии (9 мин.) и в гипнотическом состоянии, но в образе «Алехина» (9 мин.). Характерно изменение речевого рассуждения у этого достаточно сильного шахматиста. Так, в первом гипнотическом состоянии испытуемый на вопрос: «Увлекаетесь ли Вы шахматами? отвечает: «Играл, но не увлекался». При изучении условий предъявленной задачи (двухходовки) переспрашивает: «Белые ходят? В два хода мат? Обязательно в два хода, а если в три?» (Между тем для перворазрядника эти вопросы

147

уже не существуют: любая задача двухходовка начинается ходом белых и должна быть решена именно в два хода). Описание ситуации по ходу ее анализа носит конкретный характер: «Странно... король в центре... у белых королева, а у черных нет... у белых преимущество...»

Совершенно иначе строится рассуждение во втором гипнотическом состоянии («Алехин»): «Ладья не проходит... все перекрывает... ферзь не несет здесь никаких функций». Если в первом случае конкретное перечисление, то во втором — функциональный анализ с четким обозначением конкретных функций («перекрытие»). Таким образом, в этом опыте эффективность решения задачи (время) оказывается прямо связанной с организацией самого процесса рассуждения, со структурой отношения испытуемого к задаче. Если и происходит замедление процесса решения задачи в гипнотическом состоянии, то это определяется не физиологическим процессом «торможения», а тем, какая именно структура деятельности задается внушением (косвенно, через образ личности).

В специальном опыте изучалась возможность постгипнотического внушения испытуемому ложного замысла решения задачи. Предварительно было показано, что выполнение в постгипнотическом состоянии ранее внушаемых испытуемому «нейтральных» действий (перенести туфли из одной комнаты в другую) осуществляется даже при условии, что один из экспериментаторов пытался отговорить испытуемого, используя доводы типа: «Это неудобно», «Человек искать будет»... Испытуемый все же выполнил внушенное действие, разрешив «конфликт» тем, что оставил на месте взятого предмета записку: «Ваши туфли стоят под стулом направо от первой двери. Их там легко найти». В ответ на просьбу объяснить выполненное действие испытуемый в последующем словесном отчете сообщил: «Ну, какое-то желание... нужно и все... мне самому странно...»

В шахматной позиции испытуемому указывалась фигура, ходом которой он, после выхода из гипнотического состояния, обязательно должен начинать решение задачи (на самом деле так задача не могла быть решена). Нас интересовало, можно ли экспериментальным путем создать у испытуемого «барьер», который сделает конкретную задачу вообще нерешаемой, или же испытуемый откажется от навязываемого, но неправильного действия. Опыт показал, что такого рода постгипнотическое внушение замедляет решение задачи (иногда в 2,5 раза), но не препятствует ее решению. Испытуемый начинает с внушенного ему действия, но затем после анализа ситуации и возможных последствий внушенного действия отказывается от него, комментируя: «Это ничего не даст...»Таким образом, в конечном счете результаты собственной исследовательской деятельности оказывают более сильное регулирующее влияние, чем внушенные оценки действий, но относительная трудность решения задачи, направленность первого этапа поисков могут быть изменены под влиянием гипнотического внушения .

148

Выводы. 1. Описанные результаты позволяют утверждать, что по крайней мере для определенных стадий гипноза формула о «выключении второй сигнальной системы» не описывает действительного состояния высших корковых процессов.

2. В активном гипнотическом состоянии возможно не просто осуществление умственной деятельности, но функционирование творческих продуктивных процессов, включающих формирование и коррекцию замысла, активный поиск и достижение объективно верного результата.

3. Тот факт, что испытуемые успешно решали достаточно сложные задачи вербального характера (толкование пословиц, усмотрение аналогий) без каких-либо признаков визуализации и фрагментарности, позволяет сделать вывод о существенном отличии изучавшихся нами процессов от тех, которые имеют место в сновидениях, для которых как раз и характерны, по мнению большинства авторов, выше перечисленные признаки.

4. Учитывая распространенность в настоящее время «автоматного» подхода к характеристике мышления человека, необходимо подчеркнуть, что точка зрения английского психофизиолога Кар-пентера, утверждавшего, что «гипнотик становится на некоторое время «мыслящим автоматом» [по 106, стр. 122], не находит поддержки в полученных нами данных. Напротив, есть все основания утверждать, что не только в обычном, но и в гипнотическом состоянии мышление человека не функционирует по принципу автоматов, даже таких сложных, какими являются ЭВМ.

Ранее проведенные исследования [115] показали существенное отличие процесса решения задач человеком от работы существующих автоматов. Теперь мы имеем право утверждать, что этот вывод справедлив и для изучавшихся нами стадий гипноза.

5. Полученные данные еще раз показывают, что гипнотическое внушение является важным методом экспериментальной психологии. Меняя функциональное состояние испытуемого, объем актуализируемых знаний, значимость объектов и действий, можно управлять течением умственных процессов и анализировать их структуру.