Политолог Федор Лукьянов - о перспективах реформы Совбеза оон :

Германия 12 сентября была избрана непостоянным членом Совета безопасности ООН сроком на два года. Из первых официальных заявлений стало понятно, что ФРГ и в этом качестве продолжит добиваться реформы Совбеза ООН. Ключевой момент реформы - увеличение числа постоянных членов Совета Безопасности; проще говоря - стран, имеющих право вето. Накануне избрания канцлер ФРГ Ангела Меркель заявила: ""Мы хотим использовать это место для усиления нашего влияния на реформу ООН и намерены работать там творчески и конструктивно. Мы хотели бы использовать наш политический вес во имя мира и безопасности в мире". Меркель и иные сторонники реформы Совбеза ООН уверены: реформа необходима, чтобы привести состав "руководящих органов" ООН в соответствие с реальной расстановкой политических сил в мире. Так, в редакционной статье влиятельной французской газеты Le Monde подчеркивается: "О реформе ООН говорят 20 лет, но результатов пока нет... Несмотря на красивые слова в защиту реформы, "пятеро великих" (постоянные члены Совбеза ООН, обладающие правом вето: США, Великобритания, Франция, Россия, Китай) не собираются отказываться от своих прерогатив. Британцы и французы не допускают возможности передать свои места Евросоюзу. Китай противится вступлению Японии и Бразилии... Реформа системы мирового управления - масштабная операция, где первоочередную роль играет защита национальных интересов... Тем не менее, окончание холодной войны, потрясения, вызванные глобализацией, а также растущие амбиции и вес Индии, Бразилии, ЮАР и других стран делают эту задачу неотложной". Насколько возможна реформа ООН в нынешних внешнеполитических условиях? Об этом - главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов. – О необходимости реформирования Совета безопасности ООН, расширении его и изменении самой процедуры (то есть либо лишение нынешних стран – постоянных членов Совбеза права вето, либо, наоборот, расширение права вето на другие страны) говорят давно, с 90-х годов. Именно тогда исчезла та международная система, в которой практически всю свою историю до этого функционировала Организация Объединенных Наций. Постепенно становилось понятно, что нужны какие-то перемены. А в 2000-е годы –особенно после войны в Ираке, когда ООН оказалась просто отброшена в сторону американской администрацией и была не способна повлиять на принятие решений – разговоры о реформе стали очень активными. При этом никаких шансов на проведение такой реформы нет по нескольким причинам. Прежде всего, реформа Совета Безопасности, расширение числа постоянных членов и какие-то манипуляции с правом вето возможно только в том случае, если на это согласятся нынешние постоянные члены – так называемая пятерка: США, Китай, Франция, Англия и Россия. – Кто из них не допустит расширения прежде всего? – Никто не допустит. Всех пять стран, которые обладают привилегиями, эти привилегии терять не хотят. Стран, которые добровольно отказываются от каких-то особых преимуществ перед другими, не бывает вообще. Это первое. Второе заключается в том, что совершенно непонятны критерии. Допустим, будет принято решение о расширении числа постоянных членов. На какой основе, кто должен там быть – и кто их делегирует, кто их выбирает? – Уровень экономики, участия страны во внешнеполитической жизни – возможные критерии? – Критериев возможно очень много, только по каждому критерию у вас будут разные страны. По критерию участия, например, в миротворческих организациях ООН лидирующие позиции будут занимать Индия и Бангладеш. По критерию экономической мощи – совершенно очевидно, что Германия и Япония должны быть там. По критерию представительности от регионов там обязательно должен быть кто-то от Африки... В Африке даже была попытка прийти к консенсусному решению в рамках Африканского союза – о том, кто должен представлять континент в случае реформы Совета Безопасности. Ни к какому соглашению прийти не удалось. Страны, претендовавшие на то, чтобы выражать "общеафриканское" мнение – ЮАР, Египет, Нигерия, Кения и другие – не способны друг с другом договориться: в конце концов, кто-то должен уступить, то есть признать, что какая-то другая страна имеет больше прав на это. То же самое происходит и в других частях мира. Например, Европа, которая, кажется, как бы едина. На самом деле, весь развивающийся мир говорит о том, что Европа чрезмерно представлена в Совете Безопасности – там и Великобритания и Франция. "Если это должна быть Европа, пусть будет представитель Евросоюза, который представляет Европу на постоянной основе", – говорят сторонники этой точки зрения. Но в ООН не фигурируют организации – там только страны. И ни Франция, ни Великобритания, естественно, не готовы отказаться от этой уникальной возможности. А дальнейшее расширение в пользу Европы (например, пополнение постоянных членов Совбеза ООН в виде Германии) будет только усиливать европейское присутствие, – при том, что экономическая и политическая роль Европы в мире одновременно снижается. Да, Германия считается бесспорным претендентом по целому ряду положений: европейский донор, страна, которая активно очень занимается всякой благотворительностью и так далее. Но, например, когда в 2004-2005 году была попытка сформировать так называемую четверку реальных претендентов на постоянное членство в Совбезе – Германия, Индия, Япония и Бразилия, – в Европе стеной встала, например, Италия. Которая сказала: "А почему Германия? Почему не мы, почему именно они должны быть?" В Азии как только появилась Япония, Китай – как постоянный член Совбеза и одна из важнейших стран – сказал: "Нет, Японии там не будет". То есть, это абсолютно невозможно. Никакой реформы Совета Безопасности не будет ни сейчас, ни потом – по всем вышеперечисленным причинам. Безусловно, Германия как временный член Совбеза будет ставить эту тему, и все ее будут поднимать, – но это не более чем политические разговоры. Я более чем уверен, что сдвигов не будет. – С другой стороны, была "большая семерка". Потом она стала "большой восьмеркой". А затем появилась "большая двадцатка", и многие вопросы мировой повестки дня начали куда с большей охотой обсуждаться там. А предшествующие саммитам G20 встречи в формате G8 стали своего рода разминкой для выяснения позиций наиболее крупных игроков. – ООН и упомянутые - совершенно разные вещи. Потому что и "большая восьмерка", и "большая двадцатка" - это объединения неформальные, не обладающие никакой формальной легитимностью. – Тем не менее, аналогия возможна? – Нет, невозможна. ООН – что бы с ней ни происходило и как бы к ней ни относились – остается за отсутствием какой-либо другой организации единственным высшим мировым органом, обладающим правом принимать решения; в том числе – и о применении силы. Это не дискуссия вообще, это в принципе огромная власть. И поэтому в данном случае никаких произвольных решений быть не может. Властью никто никогда не делится, а если и делится, то только под давлением. ООН в нынешней конфигурации Совета Безопасности – следствие итогов Второй мировой войны. Любая легитимирующая международная система всегда возникает как следствие какого-то крупного конфликта. "Холодная война" была уникальна: она не кончилась настоящим конфликтом, поэтому легитимирующая международная система зависла. Она институционально осталась как раньше, а ситуация изменилась. А оснований, на которых можно было бы пересмотреть итоги войны, нету – они очень текучие, что ли… Поэтому я думаю, что с Советом Безопасности ничего не изменится, а будут предприниматься попытки изобретать всякие замены – та же "двадцатка". Но, как мы видим, они тоже очень недолговечны. Вот "двадцатка" - ее пик прошел в 2008-2009 году, когда была просто острая фаза кризиса, и все очень беспокоились... – И надо было договариваться в более оперативном порядке, чем это позволяет ООНовская бюрократия? – Да дело даже не в этом. В ООН очень широкая повестка дня, Совет Безопасности вообще экономикой не занимается; а "двадцатка" – это прежде всего про экономику. А самое главное - это был терапевтический эффект. Настолько всем было страшно – "сейчас все рухнет!" – что сам факт того, что собрались 20 самых главных стран мира и о чем-то говорят, произвел очень благотворное влияние на мировую "психику". Все кризисы во многом содержат элемент истерики; благодаря G20, истерика улеглась. Дальше никаких решений о новом мировом экономическом порядке "двадцатка" не примет. Потому что она, прежде всего, не имеет полномочий. А самое главное, – когда прошла острая фаза кризиса, выяснилось, что интересы каждой страны, в общем-то, отдельны, и каждый развивается по-своему. Так что ООН заменить невозможно ничем – но и добиться, чтобы она в новых условиях функционировала так, как должна, тоже невозможно. До тех пор, пока мы не будем иметь какой-то серьезный сдвиг, в самом неприятном крайнем случае – военного характера, либо, по крайней мере, какой-то шок, который затронет интересы всех, ничего с Советом Безопасности сделать невозможно.

Восстановление сов-кит. отн в 1980-е

Китайско-советские отношения. С начала 1960-х годов вплоть до 1991 главной заботой Китая в сфере внешней политики было растущее соперничество с Советским Союзом. Некогда тесные союзники, две страны постепенно отошли друг от друга в конце 1950-х годов, когда Мао Цзэдун объявил Н.С.Хрущева «великодержавным шовинистом», озабоченным лишь проблемами укрепления мощи и влияния собственной страны. Мао Цзэдун пришел к заключению, что Хрущев был больше заинтересован в мирном сосуществовании с Западом, чем в поддержке «национально-освободительных» движений.

Раскол между двумя коммунистическими гигантами обострился после 1960, когда СССР прекратил оказание Китаю экономической помощи и отозвал технических специалистов. К 1966 китайские лидеры осуждали СССР за «псевдокоммунизм», «современный ревизионизм» и «реставрацию капитализма». В ответ советские лидеры обвинили Китай в «догматизме» и «авантюризме». В 1968 противостояние еще более осложнилось в связи с резким осуждением Китаем вторжения стран Варшавского договора в Чехословакию. Весной 1969 враждебные отношения вылились в прямой военный конфликт на участке границы, проходящем по р.Уссури в северо-восточной Маньчжурии.

В конце 1970-х годов новое китайское руководство, сплотившееся вокруг Дэн Сяопина, выразило пожелание улучшения отношений между двумя странами. Однако в 1970–1980-е годы взаимный антагонизм вновь обострился сначала из-за поддержки Советским Союзом вьетнамской оккупации Кампучии (Камбоджи), а затем из-за военного вторжения в Афганистан. Китайское руководство, рассматривая подобные действия в геополитическом плане, оценивало их как «окружение» Китая. В ответ Китай начал оказывать военную помощь камбоджийской армии и афганским моджахедам. На протяжении 1980-х годов китайские лидеры подчеркивали, что китайско-советский пограничный спор и конфликты в Афганистане и Камбодже являются основными факторами, препятствовующими нормализации китайско-советских отношений. К началу 1990-х годов все три вышеупомянутые проблемы были в значительной степени разрешены.

В конце 70-х годах Советский Союз стал проявлять большую гибкость в отношении пограничных проблем. На границах стало спокойнее. Однако сближение КНР с США, восстановление китайско-американских отношений и их антисоветская направленность привели к тому, что переговоры не были завершены. В 1979 г. Китай отказался от продления советско-китайского договора, заключенного 30 годами раньше, стал более настойчив в вопросах спорных участков. КНР выдвинула Советскому Союзу требования сократить численность войск вдоль советско-китайской границы до уровня 1964 г., вывести войска из МНР, прекратить помощь Вьетнаму. В том же году разразился вьетнамо-китайский конфликт. Затем китайцы потребовали вывести советские войска из Афганистана, сделав это условием продолжения переговоров о границе.

Поворот к улучшению отношений произошел в 80-х годах. В 1982-1984 гг. СССР осуществил проверку границы в одностороннем порядке, а в 1987 г. стороны успели обменяться официальными картами, определив участки, на которых линии границ не совпадали. Эти участки были признаны спорными. Признано, что фактически охраняемая граница не соответствует договорным документам. Общая нормализация китайско-советских отношений по настоянию китайской стороны предполагала, таким образом, разрешение и пограничной проблемы. Переговоры продолжались до 1992 г., однако после распада СССР вопрос «раздробился» в связи с образованием республик Центральной Азии. Китай имел все основания продолжать рассматривать проблему как наследие истории.

В августе 1990 г. министр иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе и государственный секретарь США Дж. Бейкер в Москве в совместном заявлении провозгласили окончание холодной войны в Азии. Радикальные сдвиги во внешнеполитическом курсе и международно-политических позициях Советского Союза в АТР продолжали нарастать. Этот процесс имел как положительные, так и отрицательные последствия для государственных интересов страны. К числу выигрышей относятся выход СССР из дипломатической изоляции в регионе, нормализация отношений с КНР, установление дипломатических отношений с Южной Кореей, отказ от военного противостояния с США на региональном уровне, приобщение к тихоокеанским интеграционным процессам в сфере экономики и некоторое улучшение отношений с Японией.

Китайско-советские отношения в конце 70-х г. XX в. Отличались напряженностью. Китай требовал от СССР устранить “три препятствия”, считая это предварительным условием расширения отношений с СССР.

В марте 1982г. в речи в Ташкенте по поводу 60-летия Советской власти в Узбекистане Л.И. Брежнев выдвинул идею мер доверия на советско-китайской границе.[34] Китайская сторона откликнулась. С октября 1982г. возобновились прерванные с 1980г. советско-китайские переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел.

В 1984г. началась подготовка к заключению долгосрочного советско-китайского соглашения по внешней торговле на 1986-1990 гг.

К моменту прихода к власти М.С. Горбачева отношения между СССР и КНР были наилучшими за все предшествование десятилетия с 60-х гг. М.С. Горбачев повел дело к полномасштабной нормализации отношений с КНР, считая её составной частью встраивания внешнеполитических интересов Советского Союза в новую структуру отношений ведущих мировых лидеров. XXVII съезд КПСС в феврале 1986г. убедил КНР в глубине происходивших в СССР преобразований.

В декабре 1988г. на переговорах министров иностранных дел КНР и СССР была зафиксирована близость советской и китайской позиций в отношении необходимости устранения иностранного военного присутствия к Камбодже.

В декабре 1988г. СССР объявил о 500-тысячном сокращении численности советской армии. Все советские войска были выведены из Монгольской Народной республики. Была проведена реорганизация структуры военных округов таким образом, чтобы они ориентировались на сдерживание скорее американо-японской, а не китайской угрозы.

Эти мероприятия подготовили почву для визита в мае 1989г. М.С. Горбачева в Пекин, в ходе которого были нормализованы советско-китайские межгосударственные отношения и связи между КПСС и КПК. В след за тем, в апреле 1990г. в ходе визита в Москву премьера Госсовета КНР Ли Пэна была подписана серия соглашений по сотрудничеству в сфере экономики, торговли, науки, техники и культуры.