5.4. Российский федерализм. Статус национальных субъектов рф. Россия как многоэтничное сообщество

По данным переписи 1989 г. население РФ составляет 147.021.869 чел., из них 9.865.946 чел. (81,5%) русские. 108 млн. чел. (73,5%) живут вне национально-территориальных субъектов РФ.

Наиболее крупными этническими группами, проживающими на территории России (свыше 1 млн. чел.) кроме русских являются татары (5.522 тыс. чел.), украинцы (4.362 тыс. чел.), чуваши (1.773 тыс. чел.), башкиры (1.345 тыс. чел.), белорусы (1.206 тыс. чел.), мордва (1.072 тыс. чел.), что в совокупности составляет 91,8% населения Российской Федерации.

Следующую группу по численности (от 300 до 1.000 тыс. чел.) составляют еще 15 народов России: чеченцы, немцы, удмурты, марийцы, казахи, аварцы, евреи, армяне, буряты, осетины, кабардинцы, якуты, даргинцы, коми, азербайджанцы.

На третьем месте по численности (от 100 до 300 тыс. чел.) такие этнические группы как кумыки, лезгины, ингуши, тувинцы, молдаване, калмыки, цыгане, карачаевцы, коми-пермяки, грузины, узбеки, карелы, адыгейцы, корейцы, лакцы. 31 этническая группа включает 10 до 100 тыс. чел.; 21 — менее 10 тыс. чел.

86 этнических групп лишены на территории России каких-либо форм политических образований: в их числе те, которые имеют государственность в постсоветском пространстве (украинцы, белорусы, казахи и др.) или за пределами его (немцы, корейцы, греки и др.) Но есть большая группа народов России, которые вообще нигде не имеют своей государственности (цыгане, курды, ассирийцы), в их числе и коренные народы РФ — малочисленные народы Крайнего Севера³².

Таким образом, этнические неравенства на пересечении этнического пространства РФ с политическим, формируя внутреннюю стратификацию, продолжают «и храниться как фактор латентной конфликтогенности.

Россия как федеративное государство. Россия — единственное федеративное государство из числа образовавшихся после распада СССР. В других государствах (Украина, Грузия, Азербайджан, Молдавия) автономии не стали субъектами, формирующими государственность и рассматриваются в контексте национальных меньшинства, что во всех четырех случаях обусловило переход скрытой конфликтогенности в открытую, а в Грузии, Азербайджане и Молдавии привело к силовым действиям и кровопролитию.

Кроме того, Россию (в отличие, в частности, от Эстонии, Латвии, Казахстана отличает существенное преобладание титульного народа не только в целом по Федерации, но и в большинстве регионов, включая республики, входящие в ее состав русские являются не только титульным народом, но и национальным большинством как в правовом, так и в численном отношении, превышая три четверти населения государства.

В других постсоветских государствах соотношение населения далеко не всюду складывается «в пользу» титульного народа. Так, в Казахстане по данным переписи 1989 г. казахов — 39,7%, в Латвии латышей — 52,0%, в Киргизии киргизов — 52,4 в Эстонии эстонцев — 61,5%, в Таджикистане таджиков — 62,3%. Доля титульного народа в составе населения страны выше, чем в России, только в Азербайджане (82,7%) и в Армении (93,3%) — после этнических «чисток», связанных с Карабахе конфликтом, они стали практически мононациональными.

В национально-территориальных субъектах РФ живет около 26 млн. чел., 1 которых титульные народы составляют всего 10 млн. чел., т. е. 38,5% всего населения. Кроме того, менее 55% общей численности титульных народов проживает в грани своих образований.

Уже этих данных достаточно, чтобы понять, что федеративное устройство 1 лишь весьма приблизительно отражает реальное расселение народов России. Если исходить из двух критериев —большинства представителей титульной национальности в границах своей автономии и проживания большинства представителей национальности в пределах своего образования, то этому принципу расселения будут соответствовать согласно переписи 1989 года³⁴:

Дагестан (доля «титульных» народов 75,1%, доля проживающих в субъекте РФ по отношению к общей численности титульного(ых) народов — 77,4%);

Чечня (соответственно 70,7% и 80,6%);

Кабардино-Балкария (соответственно 57,6% и 93,5%);

Северная Осетия (соответственно 53,0% и 83,2%);

Тува (соответственно 64,3% и 96,3%);

Чувашия (соответственно 67,8% и 51,1%), т. е. шесть национально-территориальных образований из тридцати одного³⁵.

Иными словами, национально-территориальные субъекты существуют на территориях со смешанным населением: так, в частности, карелов в Карелии — только 10,0%, в Хакассии хакассов 11,3%, в Башкортостане, где республиканская конституция закрепляет право на самоопределение лишь титульного народа, башкир — 21,9%, в то время как национальных меньшинств (в правовом значении) в 3,5 раза больше (в том числе более чем миллионное татарское население). В общей сложности в 17 национальных образованиях России доля титульного(ых) народа(ов) не достигает даже одной трети населения данного региона.

Таким образом, как этнодемографическая структура населения России (особенно в условиях этнической мобилизации), так и федеративное устройство РФ сами по себе являются немаловажным конфликтогенным фактором.

Реальную и потенциальную напряженность во взаимоотношениях Центра и национально-территориальных субъектов РФ усугубляют, в частности, политико-правовой фактор.

В период с лета 1990 года до зимы 1991 года на протяжении немногим более полугода после принятия РСФСР Декларации о государственном суверенитете, практически все российские автономии также приняли аналогичные документы, включающие в ряде случаев и требования о верховенстве и приоритете республиканского законодательства над российским, таким образом, объявив в одностороннем порядке о своем суверенитете в юридическом смысле этого слова.

Федеративный договор, подписанный в марте 1992 года всеми субъектами РФ установил определенные преимущества за республиками в части налогообложения, налоговых сборов, режима чрезвычайного положения, права собственности на природные ресурсы, расположенные на их территории.

Конституция РФ 1993 года провозгласила равноправие всех субъектов РФ (всего их — 89: 21 республика, 6 краев, 49 областей, 2 города федерального значения, автономная область и 10 автономных округов) в их отношениях с федеральным центром. Установлено три модели конституционного устройства: административно-территориальная (края, области и города федерального значения), национально-территориальная (автономная область и автономные округа) и национально-государственная (республики в составе РФ). Последняя модель и создала определенную правовую коллизию («государство в государстве»), которая позволяет весьма гибко трактовать соотношение республиканских и федеральной конституций, несмотря на то, что все субъекты «находятся» в составе Федерации, а не «образуют» ее36.

«Асимметричный» характер российского федерализма приводит к тому, что территориальные (так называемые «русские») субъекты РФ, с одной стороны, и рационально-государственные субъекты РФ, с другой, в действительности не равноправны, так как обладают различным уровнем властных полномочий и распорядительных функций. Даже ли не оценивать эффективность «асимметричного» федерализма, нельзя не заметить, что подобная «асимметрия» должна быть тщательно прописана и законодательно закреплена.

Действительно, в конституциях всех республик, за исключением Ингушетии, Калмыкии и Северной Осетии установлено, что они являются суверенными государствами, что противоречит ст. 5 Конституции РФ, ибо в ней отсутствует упоминание о государственном суверенитете республик. Именно это положение ставит в неравное положение административно-территориальные субъекты Федерации, нарушая тем самым один из основополагающих принципов федеративного устройства РФ — принцип равноправия, закрепленный в ч. 4 ст. 5 Конституции РФ.

А. Р. Аклаев выделяет четыре типа моделей конституций республик, по которым они рассматривают свое пребывание в составе РФ.

Договорная основа отношений. Так, из ст. 61 Конституции республики Татарстан следует, что Республика рассматривает себя как «суверенное государство, акт международного права» и устанавливает ассоциированные отношения с РФ «на основе Договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения»» Аналогично определяется государственно-правовой статус в Конституции Башкортостана (ст. 70). Совершенно очевидно, что эти республики, во всяком случае, исходя из их собственных конституций, находятся с Россией в конфедеративных отношениях, что нарушает Основный Закон РФ.

Признание Федеративного договора как основы отношений, но с сохранением за республикой права на выход из состава РФ. Так, в частности, в Конституции Республики Тыва в ст. 1 указывается что Тыва «имеет право на самоопределение и выход из состава Российской Федерации».

Признание Федеративного договора как основы отношений, но одновременно с этим — провозглашение верховенства законов республики на ее территории. Так, в частности, в ст. 7 Конституции Республики Саха (Якутия) установлено, что Конституция республики «обладает верховенством на территории республики, и ее нормы имеют прямое действие». Аналогичная правовая норма зафиксирована в ст. 15 Конституции Республики Башкортостан, в ст. 11 Конституции Республики Тыва, в ст. 5 Конституции Республики Дагестан, в ст. 7 Конституции Республики Коми.

Полное соответствие нормам Конституции РФ принято в Конституциях Рее публики Северная Осетия-Алания, Калмыкия, Ингушетия.

Указанные несоответствия не могут не дестабилизировать не только правовое, но и политическое пространство Российской Федерации, которое на уровне соотношения с этническим пространством может быть обозначено как этнополитическое (национальные республики РФ).

По степени напряженности, на наш взгляд, возможно выделение 4 групп, входящих в состав РФ.

1. Отсутствие напряженности. В эту группу входят, прежде всего, православные республики финно-угорских народов (Карелия, Коми, Марий Эл, Мордовия, Удмуртия), которые отличаются:

а) малочисленностью титульных этносов (до 30%) за исключением Мордовии

б) длительностью совместного проживания с русским народом (вошли в нее России в 16-17 вв.);

в) вытеснением языка титульных народов на периферию социальной жизни (основным языком повседневного общения является русский);

г) занятостью представителей титульных этносов преимущественно в сельском хозяйстве.

Учреждение в феврале 1992 года Ассоциации финно-угорских народов, званной создать предпосылки «для формирования финно-угорского социально экономического, культурного и информационного пространства»38 и «признан» политического статуса за этими народами», организованное местными элитам не встретило отклика у представителей титульных народов, но было использовано для давления на Центр с целью получения максимума экономических льгот.

К этой группе республик примыкает Чувашия, где на фоне доминирования титульного народа (67,8%) тем не менее, этнополитический процесс носит сходный с финно-угорскими республиками характер в силу размытости национального самосознания экономически активного населения, что косвенно подтверждается избранием на пост президента бывшего министра юстиции РФ Н. Федорова, предвыборная платформа которого строилась на утверждении общегуманистических и гражданских ценностей.

2. Фоновая напряженность. К этой группе республик можно отнести южно-сибирские республики (Бурятию, Туву, Якутию) и Калмыкию, которые отличаются:

а) сохранением в социальной жизни родоплеменных (клановых) форм;

б) доминированием этно-экологических проблем (разрушение природной среды);

в) русской по кадровому составу промышленностью;

г) маргинализацией части представителей титульных народов. Стремление к повышению политического статуса, закрепленное, в частности, Конституциях Саха (Якутии) и Тывы направлено на обеспечение этнорегиональных экономических интересов (экономическая самостоятельность). Собственно национальное возрождение на фоне высокой степени аккультурации не встречает особого отклика у местного населения (так, например, на 250 тысяч бурятов основное национальное движение — Бурят-Монгольская народная партия насчитывает всего 100 членов)⁴⁰.

3. Потенциальная напряженность. Эту группу республик представляют прежде всего Татарстан и Башкортостан, которые отличаются:

а) исторической памятью народа об имевшейся в прошлом государственности;

б) развитостью этнонациональных радикальных движений (ТОЦ, Республиканская партия Татарстана, башкирское движение «Урал»)⁴¹;

в) административно-территориальными границами, не совпадающими с реальным расселением этнических групп;

г) внутриэтническими противоречиями, существующими между казанскими и уфимскими татарами.

Наиболее яркой тенденцией этнополитического процесса является стремление официальных элит, которое поддерживается национальными движениями, максимально повысить политический статус республик в составе Федерации. Радикальная масть национальных движений ориентирована на перспективу сецессии, которой «препятствует как не доминирующая численность титульных народов (в Татарстан — 48,5% татар и 43,3% русских; в Башкирии — 21,9% башкир), так и компромиссная политика республиканского руководства, избегающего прямой конфронтации федеральным центром.

4. Открытая напряженность и конфликт. В эту группу республик входят северо-кавказские республики РФ (Северная Осетия, Дагестан, Чечня, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Адыгея).

Этнополитический процесс в регионе определяется рядом факторов, о которых уже подробно говорилось ранее. Напомним наиболее существенные из них:

а) геополитическое значение Кавказа в целом и, в частности, Северного Кавказа;

б) территориальная чересполосица расселения северокавказских народов;

в) наличие единого «горского менталитета», который косвенно проявился в 1нии транснационального движения — Конфедерации народов Кавказа;

г) история вхождения Северного Кавказа в состав России (кавказская война XIX в.).

По мнению Г. С. Денисовой⁴², основным содержанием этнополитического процесса в регионе является нарастание этнизации в государственном строительстве, что наиболее остро проявляется в республиках с одним титульным народом — Чечне, Ингушетии, Северной Осетии и Адыгее. Конфликтогенность ситуации усилив нерешенность важнейших для полноценного функционирования этничности проблем — восстановления прав на историческую родину и воссоединения в единой целое «разорванных» частей этнической группы (адыги, ногайцы, осетины). Дестабилизирующим фактором для этого региона является и нерешенность как политического статуса Чечни, так и осетино-ингушских территориальных претензий⁴³.

Таким образом, соотношение этнического и политического пространства несет в себе латентную конфликтогенность, которая обусловлена как неопределённостью политико-правового статуса национально-государственных субъектов так и усилением этнонациональных процессов в ряде российских республик, прежде всего северо-кавказского региона.