22 Мая 1907 г. Столыпин издал циркуляр № 20 по министерству внутренних дел,

предложивший Курскому губернатору приостановить “впредь до пересмотра общего

вопроса о праве жительства евреев” выселение евреев, поселившихся вне черты

оседлости на законном основании, но утратившим по каким-либо причинам это право,

а также имеющих семью и “домообзаводство”.

Решение дополняли существенные ограничения. Административная власть должна быть уверенной в том, что еврей, оставленный в запрещенной ему местности, “не вреден для общественного порядка и не вызывает неудовольствия” населения. Затем циркуляр предписывал категорически не допускать впредь “незаконного водворения” евреев вне черты оседлости (85) .

Хотя под действие циркуляра подпадало всего несколько тысяч еврейских семейств, правые фракции III Думы 26 ноября 1908 г. внесли заявление о запросе министру внутренних дел, в котором обвинили его в превышении власти, а также незаконности циркуляра, разосланного по всей России, и нарушении Свода законов. Запрос требовал точного соблюдения действующих законов о евреях и утверждал, что закон нельзя отменить министерским циркуляром (86) . По решению Думы заявление было передано в комиссию по запросам (87) , но осталось нерассмотренным (88) . Однако

это не помешало властям отреагировать на запрос массовым выселением евреев в

местности черты оседлости. Например, из Киева зимой 1910 г. выслали 1200

еврейских семейств (89) .

Третьеиюньский переворот стал переломным моментом во внутренней политике

Столыпина, в том числе, в еврейском вопросе. “Правительство Столыпина объявило

войну русскому еврейству”, — писал Витте (90) .

Конечно же, утверждение Витте, относившегося к Столыпину с нескрываемой антипатией, не является убедительным доказательством, хотя факты говорят сами за себя. Так, 14 сентября 1907 г. общее собрание членов Киевского губернского отдела “Союза русского народа” потребовали в письме Столыпину очистить Киевский политехникум от “засилия” евреев.

Резолюция премьера на полях письма была такой: “Наконец, среди грубой брани и требований, вызванных политиканством и интригой, дождался я от “Союза русского народа” мыслей правдивых и серьезных. Безобразный прием евреев в Киевский политехникум уже обратил на себя мое внимание, и я принял соответствующие меры” (91) .

Столыпин приказал исключить из политехникума 100 студентов-евреев, выдержавших

конкурсные экзамены, а на их места принять русских, получивших меньше баллов

(92) .

1 Ноября 1907 г. Была открыта III Дума; 16 ноября Столыпин изложил в ней

правительственную декларацию, в которой уже не было ни одного слова об отмене

ограничений для евреев (93) . До 16 ноября Столыпин более или менее считался со

всем, “что было левее того настроения, в котором он сам находился в данный

момент.

После 16 ноября он считался только с крайними правыми по тем немногим

вопросам, по которым с ними расходился”, — писал Тверской (94) .

Впрочем, изредка председатель Совета министров отступал от жесткого курса, по

крайней мере, на словах.

Один из всего двух евреев — членов III Думы Л. Н. Нисселович решил внести

законодательное предложение об отмене ограничений политических и гражданских

прав евреев, предварительно выяснив у лидеров правых фракций, как они отнесутся

к передаче подобного предположения в комиссию.

Весной 1908 г. Нисселович был на приеме у премьера по поводу полученных из черты

оседлости известий о готовящихся там выступлениях “союзников”. Он воспользовался

посещением, чтобы сообщить Столыпину ответы лидеров фракций и узнать, как

правительство отнесется к указанному предположению. Сами ответы Нисселович не

привел, но писал, что глава правительства категорически заявил о безусловном

недопущении погромов.

И действительно, как отмечено ранее, после 1907 г. в период премьерства Столыпина погромов не было. По главному вопросу он заявил:

“Если в самой Думе возникнет законодательное предположение насчет евреев, то

правительство пойдет Думе навстречу в отношении улучшения быта и положения

еврейской бедноты, как в черте оседлости, так и вне ее” (95) .

Необходимо подчеркнуть, что Столыпин ушел от ответа на главный вопрос — об

отмене ограничений политических и гражданских прав евреев, заменив его

частностями.

Кроме того, вне черты оседлости еврейской бедноты почти не было.

Циркулярами министра народного просвещения от 1 и 6 июля 1887 г. № № 9817 и