3.4. Функции подтекста

И. Р. Гальперин называет подтекст, или глубину текста, в его терминологии, отдельной текстовой категорией [Гальперин 1977:524]. С ним согласна М. Н. Кожина: «Подтекст, или глубина текста, – это категория, связанная с проблемой взаимопонимания при общении. Ведь язык как система его единиц еще не дает возможности осуществить полное взаимопонимание» [Кожина 1979:64].

Несмотря на то, что у лингвистов нет единого мнения по поводу подтекста, многие указывают на его важность для коммуникации, на то, что непонимание подтекста приводит к сбою в коммуникации, а также, что он помогает обеспечить целостность текста, т.е. подтекст выполняет текстоорганизующую функцию [Нефедова 2001:30]. Л. Г. Кайда отмечает: «Подтекст во всех видах творчества выступает как своеобразный регулятор отношений между автором и читателем» [Кайда 2004:55]. Л. Г. Кайда отмечает, что подтекст – это «зашифрованная информация», а неумение читателя расшифровать этот «скрытый смысл» расценивается как непонимание произведения [Кайда 2004:56]. Л. Г. Кайда определяет подтекст как «столкновение структур, в результате которого возникают дополнительные оттенки смысла, как передачу информации, зашифрованной в потенциальных значениях языковых форм» [Кайда 2004:56].

Л. Г. Кайда связывает подтекст с коммуникативной целостностью текста, признавая, что он «запрограммирован автором, задан в самой системе текста, в присущем его жанровой специфике соотношении открытого и скрытого планов передачи информации» [Кайда 2004:63]. При этом важную роль, по Л. Г. Кайда, играют потенциальные значения синтаксических форм и эффекты композиционных стыков всех составляющих элементов.

А. А. Брудный также подчеркивает, что понимание текста носит не линейный характер, а осуществляется благодаря взаимодействию в сознании говорящего сменяющих друг друга отрезков, относительно законченных в смысловом отношении, т.е. их «монтажа» [Брудный 1976:153]. Одновременно происходит перестройка первоначального содержания этих фрагментов в процессе осознания текста как целого (перецентровка) и появление общего смысла текста, т.е. имеем дело не с последовательностью, а с парадигматическим взаимодействием. Подтекст, по А. А. Брудному, является системой связи между отдельными, относительно законченными фрагментами текста, при этом система эта дана неявно [Там же:154]. Подтекст возникает потому, что он имеет реальный прообраз в действительности [Там же:155]. «Есть такие способы передачи информации о происходящем, которые специально рассчитаны на то, чтобы подтекст был вскрыт, и есть такие тексты, которые предполагают его передачу» [Там же]. Подтекст существует как «второй слой», о наличии которого можно судить по специфическому построению внешнего слоя. «Слово [в художественном тексте], несомненно, обладает семантическими особенностями, явно не сводимыми к простому соотнесению содержания текста с фактами действительности». «Представления о презентативном символе, коннотатом которого служит нерасчлененное бытие, позволяет продуктивно исследовать функциональную сущность подтекста» [Брудный 1976:156].

Н. И. Усачева [Усачева 1982:83] также говорит о важности подтекста, имеющего суггестивную функцию, т.е. обладающего способностью внушать читателю мысли, выходящие за пределы смысла словесной ткани текста. Автор указывает, что подтекст играет важную роль в интеграции текста, обеспечении его связности. Подтекст исследовался Н. И. Усачевой на материале немецкого языка. По мнению автора, имплицитная подтекстовая информация (термин Н. И. Усачевой) выражается в словах-символах и лейтмотивах, образах-сравнениях, определенную роль в ее выражении играет ритмическая организация речевых фрагментов и аллитерация (на что указывает, например, также и Л. А. Голякова [Голякова 2006:97], О. Ронен [Ронен 1997:40]). Н. И. Усачева также упоминает повтор в самых разных своих проявлениях. Во-первых, говорится о повторе отдельных лексических единиц (сквозной лексический повтор), во-вторых, повтор целых фрагментов, смысловых единств текста (кольцевой повтор), благодаря чему создается «рамка». Все эти средства используются художником, по мнению Н. И. Усачевой, для активизации воображения читателя, воспринимающего подтекстовую информацию.

Е. В. Шелестюк согласна с Н. И. Усачевой в том, что имплицитность является важной текстовой категорией, так как она обеспечивает суггестивное воздействие текста: «с помощью текстовой имплицитности в сознание косвенно внедряются скрытые установки, элементы содержания, выводы» [Шелестюк 2008:150]. Е. В. Шелестюк употребляет термины «подтекст», «скрытый смысл текста», «имплицитность» как синонимы, считая, что имплицитность описывается логической формулой «если…, то…». Исследователь выделяет логические пресуппозиции (подразумеваемые предпосылки на уровне тем сообщения) и импликации текста (подразумеваемые выводы из идей текста).