Влияние моды на психологию масс

В отличие от целого ряда других близких явлений, являющихся как бы прямым след­ствием законов психологии масс, мода оказывает на массовую психологию еще и об­ратное, вторичное влияние. Если в большинстве остальных феноменов массовой пси­хологии общность возникает на основе возникающих общих эмоциональных состоя­ний и способствует их регуляции, то здесь действует еще и закон обратной связи. Мода создаст особого рода массу на базе внешнего сходства одинаково одетых, мыс­лящих или говорящих людей и за счет этого порождает вторичную эмоциональную связь между ними. Подчеркнем, что для возникновения такой связи подчас просто нет общей, единой эмоциональной основы. В такой общности нет никакого непосред-.ственного заражения и вызываемого им подражания. Общность создается как бы вир­туально, на расстоянии, а реально задается чисто внешним сходством вдруг оказыва­ющихся вместе людей, когда они как бы случайно оказываются внешне похожими. Это не толпа, а скорее “несобранная публика^ из аудитории читателей модных жур­налов, которая может становиться толпой и действовать по ее законам на основе не внутреннего, а внешнего единства, оказываясь вместе. Тогда, превращаясь в контакт­ную общность, она и обнаруживает свою теперь уже вторично массовую природу.

Рассмотрим пример из моды сравнительно недавнего прошлого; “В свое время, когда джинсы еще только входили в моду, были труднодоступной и весьма престиж­ной одеждой, ^джинсовые” мальчики и девочки считали себя едва ли не единомыш­ленниками. легко объединялись в группы, компании по принципу “свои — со свои­ми”. Хотя чаще всего кроме одинакового подхода к одежде да возможности приобре­сти модную новинку их ничто больше не объединяло”². Неверно: их объединяло чувство общности “мы”, включавшее, между прочим, не только штаны, но и общность возраста, и общее отношение к этим самым штанам, и много чего еще. Герой извест­ного романа немецкого писателя У, Пленцдорфа “Новые страдания юного В.” объяс­нял непонимающим: “Джинсы надо с толком носить. А то натянут и сами не понима­ют, что у них на ляжках. Терпеть не могу, когда какой-нибудь двадцатипятилетний хрыч втиснет свои окорока в джинсы, да еще на талии стянет. Это уж финиш. Джинсы — набедренные штаны! Это значит, они должны быть узкими и держаться просто за счет трения... В двадцать пять лет этого уже не понять... Вообще, джинсы — это весь человек, а не просто штаны”¹. Сомнительно, чтобы настоящие ковбои согласились с подобными рассуждениями, но это уже не имеет значения. Став предметом подрост­ковой моды, джинсы оторвались от ковбоев и создали особую массу “джинсоносцев”-тинейджеров. Со своей особой философией (тут и хиппи, и панки, и многие другие), мировое приятием, со своими сложными взаимоотношениями и своей особой эмоци­ональной общностью.

Справедливо подмечено: человек, одетый в том же стиле, что и мы, обычно сразу становится нам эмоционально ближе и понятнее. Уже одно то, что ему нравятся те же самые вещи, что и нам. создает у нас иллюзию, будто мы и мыслим, и воспринимаем мир одинаково. Более того: что и вести себя, одинаково одетые, мы должны одиинконо.

Наиболее яркий пример такого рода—военная форма. В конечном счете, ризница между партизанским отрядом и равным ему по численности подразделением регуляр­ной армии не слишком велика. Более того, по эффективности действий, нанесению потерь врагу эта разница может быть даже в пользу партизанского отряда. Еще Наполеон, столкнувшись в свое время с испанской партизанской войной, герильей, признал, что одержать военную победу в стране, где стреляет каждый камень, прак­тически невозможно. Потом это подтвердили и русские партизаны в отечественных войнах 1812 и 1941-45 годов. Однако партизанские боевые действия потому и назы­ваются “партизанщиной”, что они основываются на значительной индивидуальной свободе партизан. В отличие от них, солдаты любой регулярной армии действуют не по обстоятельствам, а по приказу. У них отнята личная свобода, а индивидуальные, личные качества изначально сознательно нивелированы принудительно “модной” массовой единообразной униформой.

Одно из базовых, исторически выработанных условий социально-психологичес­кого превращения скопища новобранцев в боевую единицу — их деиндивидуализа-ция. Она достигается принудительно, без всяких эмоций, простыми средствами — типа одинаковой стрижки и переодевания в одинаковую одежду. Но уже одно это почти сразу же порождает те эмоциональные состояния, которые принято красиво называть “боевым братством” и “чувством боевого товарищества”. Внешняя одина­ковость способствует быстрому нарастанию внутренней одинаковости. Еще 3. Фрейд, исследуя армию как “искусственную массу”, отмечал, что это в огромной степени облегчает решение тяжких задач “отцов-командиров” по обучению и воспитанию 'солдат, по превращению случайных новобранцев в регулярное войско.

Таким образом, мода оказывается еще в одном смысле двойным феноменом, С од­ной стороны, это прямой феномен психологии масс. С другой стороны, это некоторое условие фврмирование массы и развития массовой психологии. Стоящий за этим со­циально-психологический механизм достаточно очевиден. Внешнее сходство сразу порождает и пробуждает то самое чувство “мы”, которое лежит в основе массы. “Мы” — например, с красными звездами, в зеленой форме. Соответственно, “они” — с черными крестами, в грязно-серой форме. “Мы” —защитники, “они” — агрессоры. “Мы” — безусловно, хорошие, “они” — определенно, плохие. Тот, кто одет в “нашу” форму, безусловно, “свой”. Одетый в “чужую” форму всегда враг. Между прочим, это — психологическая основа всех пособий по военному шпионажу.