3) Вторая половина XVIII в. — Петровскому времени принадлежит особое место. Отличие

компаний более ранних ассоциаций, Лаппо-Данилевский употребил слово «древних», от

появившихся при Петре I, он видел в том, что «древние», «вероятно, сложились сами собой в

силу естественных выгод ими порождаемых» и были сложнее. «Зародыши более сложных

коллективных предприятий, — считал историк, — можно разыскать в памятниках XVII в.

(Архангельск, Нижний Новгород, русские купеческие компании)». В первой четверти XVIII

в. в России создаются три вида ассоциаций (полные товарищества — фабричные компании;

коммандитные общества и акционерные компании). Петр ознакомился с организацией

лучших компаний в Голландии. Он считал не только своим правом, но и своей обязанностью

вмешиваться в частную предприимчивость, «принуждал» строить компании, строго

наблюдал за «порядочным содержанием их».

«В самом деле, — писал Лаппо-Данилевский, — развитие капитализма в России, а в

частности, и торгово-промышленных компаний на первых порах не вызывало больших забот

со стороны правительства, затем оно попало в очень благоприятные условия в течение 1-й

половины XVIII в., когда пользовалось покровительством со стороны правительства; и снова

лишилось его в позднейшее время». Однако третий период принципиально отличался от

первого, поскольку учреждение фабрик тогда считалось «делом вольным», т. е. критерием

выделения периодов для Лаппо-Данилевского являлись изменения принципов

правительственной политики. Положительную тенденцию XVIII в. историк видел в

увеличении доли вольнонаемного труда в капиталистическом предприятии, которая, по его

мнению, после 1762 г. составляла 33%. В целом итог был печальный: общество и

правительство «охладело к компанейской форме» предприятий, а по отношению к

привилегированным компаниям и злоупотреблениям монополий испытывало негодование.

«Хозяйственные выгоды частных лиц далеко не совпадают с интересами всего общества и

фискальными целями», — придя к такому выводу, Лаппо-Данилевский прочертил

последующую линию поведения правительства: отказавшись от прежнего покровительства

компаниям, оно «породило новые условия для более нормального развития не только одних

компанейских предприятий, но и русского народного хозяйства вообще».

Политическая история

XVII век начинается Смутой, «великой разрухой». Итогом этого тяжелого кризиса, по

мнению историка, было всенародное избрание Михаила Романова в результате кровавой

борьбы Москвы и Польши. Лаппо-Данилевский писал: «Это избрание было результатом

окрепшего народного самосознания, государственной идеи. В таком избрании сказалась

невозможность осуществить эту идею вне государственных форм, выработанных старою

Русью, обнаружился взгляд на русского царя как на центр, к которому тяготеют все

общественные силы и без которого эти силы рассеются и погибнут в борьбе с грозными

соседями. Естественно, поэтому, что с избранием нового царя водворился прежний

государственный порядок». Во время «великой разрухи» Россия «обнаружила религиозное и

284

национальное единство; но ей недоставало возможно более прочной формы политического

существования, под условием которой она могла бы отстоять свою политическую

независимость и воспользоваться ею для того, чтобы раскрыть свои культурные силы и

занять свое место в среде европейских держав». «В тяжелой борьбе, -писал Лаппо-

Данилевский в небольшой работе 1914 г. «Петр Великий, основатель императорской

Академии наук в С. Петербурге», — за православную веру, за свою национальность и за

Московское государство русские люди сознали его значение: хотя они, может быть и

почувствовали, что государство и форма правления — не одно и то же, но пришли к

заключению, что «без государя Московскому государству стоять не можно ...»

Итак, в XVI—XVII вв. Москва была главным носителем политических идей в

государстве. «Но наряду с Москвой нельзя не поставить и Малороссию: она много

содействовала тому, а не иному направлению развития наших политических идей». Лаппо-

Данилевский считал, что «русское правительство и общество редко действовали вместе».

Однако правота не всегда была на стороне общества: «Само русское правительство иногда

боролось с косностью русского общества».

Лаппо-Данилевский обратил внимание на многосоставность процесса эволюции

политических идей в России, на разногласия между их носителями.

Идея государства, по Лаппо-Данилевскому, осуществлялась в правительстве.

Основным уроком Смуты стало осознание московским правительством того факта, «что

разрешению восточного и балтийского вопросов в XVI в. помешала Польша, что на очереди

стоит вопрос польский, а не балтийский или восточный, и нашло законный путь к его

разрешению в войнах из-за Малороссии». Главная задача московской политики XVII в.

отчасти была решена за три года до воцарения Петра I, когда был окончательно присоединен

Киев, закреплены статьи Андрусовского договора.

В XVIII в., по мнению Лаппо-Данилевского, «завязывались те узлы, которые

приходилось распутывать или еще больше запутывать в настоящее время. От того, как мы

будем понимать это время, зависит многое в настоящем и будущем, а между тем это время и

остается почти неизвестным».

Под влиянием «государственного интереса» «наша жизнь стала выливаться в форму

полицейского государства». Давление «государственного интереса» вызвало

соответствующую доктрину (полицейского государства) и отразилось в политике.

Правительства принуждены были уже считаться с теми требованиями, которые общество

предъявляло им во имя отвлеченной справедливости и собственных интересов, «не умеряя

их, впрочем, уважением к культурной традиции прежних времен». Лаппо-Данилевский

разрабатывал проблему развития личности, ее взаимоотношений с государством и сословно-

общественными группами. В «Очерке о внутренней политике Екатерины II» (1898) историк

оценил положительное значение реформ Петра Великого, которое увидел в том, что хотя она

и не создала лица как самостоятельной единицы общественного строения, но во всяком

случае расчистила ту почву, на которой свободно могла бы с течением времени развиваться

человеческая личность. «Русский человек XVIII в. уже находил в новом образовании и более

оживленной, а также усовершенствованной хозяйственной деятельности духовную и

материальную опору для проявления своей личной инициативы и самостоятельности». Петр

обладал верным чутьем, имел утилитарный интерес, свойством его характера было

любопытство. Он ценил научные основы техники, а не только практические ее приложения,

но в целом подчинил науку технике. Основное достоинство Петра Лаппо-Данилевский видел

в его умении ценить культурно-политическое значение наук и искусств. Он насаждал в

России просвещение, науки и искусство.

Культурные начала, выработанные в Европе в эпоху Реформации, стали проникать в

Россию в эпоху петровских преобразований. Петр придерживался программы,

соответствующей, как отметил Лаппо-Данилевский, пожеланиям Лейбница. Лейбниц же

мечтал стать для России «своего рода Соломоном», давал советы царю. Последователь

Лейбница — известный «профессор человечества» X. Вольф также пользовался большим

285

уважением Петра Великого и еще резче подчеркивал мысли учителя (Лейбница). Однако

Петр Великий, и это было важно подчеркнуть Лаппо-Данилевскому, «не считал нужным

рабски подражать зарубежным образцам». Смерть не разрушила его дело — такова оценка,

данная историком преобразователю.

«Россия — Запад»

Лаппо-Данилевский подошел к исследованию проблемы западноевропейских влияний

на русское общество на качественно ином уровне. Со времен С.М. Соловьева и вплоть до

П.Н. Милюкова заимствования из Европы рассматривались историками-государственниками

как стимул, толчок к развитию в системе отношений «учитель — ученик». Лаппо-

Данилевский не считал заимствования показателем культурной зрелости, а объяснял данное

явление отсутствием образовательных средств, необходимых, чтобы «переработать» систему

иноземной культуры, подчинить всю ее или ее светские элементы православной точке

зрения, «отбросив сор». Историк соотнес явление заимствования с понятием эпигенеза

(зародышевого развития), которое постепенно сменяется эволюцией.

Лаппо-Данилевский разработал методику изучения анатомии зарубежных влияний, их

сущность, пределы влияний и источники заимствований, предложил структурный анализ

«порога восприятия» и сформулировал систему вопросов, ответы на которые, в свою

очередь, подводят к ответу на вопрос: «Почему в Россию проникали те, а не иные течения?

Так, неспособность «греческой образованности» с течением времени противостоять влиянию

латино-польской культуры историк объяснял следующим образом: «При возрастающем

недоверии к грекам, малороссиянам приходилось обращаться к западной образованности,

влияние ее чувствовалось даже в богословских трактатах, писанных православными».

Естественно, что просветительское движение в пользу латино-польской образованности

вызывало протест у строгих ревнителей православия. Таким образом, Лаппо-Данилевский

рассматривал зарубежные влияния в связи с процессами внутреннего развития.

Он взялся за написание, истории заимствований, выявление их роли в истории

политических идей в России, определение влиятельных факторов и соотношений между

ними, например состоянием культуры и правосознанием, интенсивностью и

экстенсивностью заимствований.

«Вероисповедная точка зрения», поскольку религия являлась системообразующим

принципом средневековой культуры, господствуя над культурой и политикой, выполняла

роль своеобразного вектора в истории русской культуры, определяла восприятие или

отторжение ею западноевропейских влияний. Лаппо-Данилевский сосредоточил внимание на

двух течениях зарубежного влияния на русское общество: католическом и протестантском.

Он показал характер восприятия в России разных типов европейской культуры,

настороженность православного сознания по отношению к католичеству вследствие сходной

роли схоластики в обеих религиях.

Среди наблюдений А.С. Лаппо-Данилевского об основных линиях влияния

западноевропейской культуры на Россию и механизмах восприятия (чаще избирательного), а

также сопротивления обращает на себя внимание рассуждение историка о том, что в Россию

проникали «конкретные продукты» западноевропейской мысли. Нередко это были

второстепенные и далеко не лучшие образцы, часто малоизвестные, т. е. европейское

влияние в Россию несли в своем большинстве такие носители ее культуры, которые имели

посредственный, очень средний образовательный и интеллектуальный уровень.

Западноевропейская культура стала оказывать заметное влияние на Московское государство,

когда упал верховный авторитет западной церкви и когда там уже произошли перемены в

религиозном настроении общества. Так, католические заимствования Лаппо-Данилевский

обнаружил в русской истории XVII в. Отношение русских людей к новой

западноевропейской культуре определялось с вероисповедальной православной точки

зрения. Сила сопротивления русского сознания и национального чувства определялась тем,

что православие гораздо дольше, чем католичество и протестантизм, сохраняло полную силу

286

в качестве общепризнанного мерила ценности человеческого знания. Лаппо-Данилевский

считал: «Строго православная точка зрения принципиально исключала возможность

восприятия в России вероисповедных элементов католической или протестантской культур

и, следовательно, могла бы способствовать выделению из них элементов собственно

светской культуры и их переработке. Но для того, чтобы подчинить православной точке

зрения светские элементы чужеземной культуры, выделенные из культур католической и

протестантской... надо было отличаться такою самостоятельностью мысли и располагать

такими образовательными средствами, каких православно-русские книжники не имели».

Лаппо-Данилевский иначе, чем С.М. Соловьев и П.Н. Милюков, ставил вопрос о

подражании или заимствованиях. При известных условиях он рассматривал их как

ущербность восприятия. Он увидел ее в заимствовании отдельных элементов (католических

______________или протестантских) западной культуры, выхваченных случайно, без осознания того, что

только в том целом, которому принадлежали эти элементы они и могут получить «присущее

им значение». Лаппо-Данилевский затруднился назвать среди русских людей XVIII в. тех,

кто усвоил определенную систему: «Даже выдающиеся представители нашей

образованности XVIII в., например Татищев и Щербатов, были большей частью эклектиками

и компиляторами». Однако в более широком контексте вопрос о защитных свойствах

русского сознания, его потенциальной самостоятельности, которые, может быть, собственно

и не оставляли такой возможности, Лаппо-Данилевским не поднимался.

Историографические характеристики

«В самом деле, произведения нашей литературы XVII—XVIII вв., касавшиеся

правоведения и политики, были в большинстве случаев продуктами заимствований, иногда

довольно сложных, а не результатами оригинального и непрерывного творчества собственно

русской мысли или попытками последовательной и дальнейшей ее разработки. Такие

произведения слишком мало влияли друг на друга, они большей частью не оказывались

звеньями одного и того же эволюционного ряда».

Изучение влияния образованности данного типа на наше развитие, в том числе и

историографическое, позволило Лаппо-Данилевскому исследовать заимствования в науке в

широком контексте. Он пришел к выводу, что «важно не число заимствований, а абсолютная

ценность заимствуемого»; «чем выше ценность заимствуемой идеи, тем менее возможна

отрывочность заимствований». Выделение таких мест в источниках и литературе, «которые

имели значение главным образом в той мере, в какой они могли привлечь внимание русского

читателя», послужили ему основанием для анализа заимствований и выделения тех из них,

которые вызывали на более самостоятельную работу мысли. Саму способность историка

поставить вопрос Лаппо-Данилевский относил к категории владения инструментом из

арсеналов методологии и методики, причем понимание и объяснение способности

постановки ряда вопросов в науке, которая появляется со временем, он считал важной

историографической задачей. Таким образом, исследовательский подход Лаппо-

Данилевского подводит нас к мысли о необходимости изучения реальных условий русской

исторической мысли.

Источники

Лаппо-Данилевский А.С. История русской общественной мысли и культуры. XVII-XVIII вв.

М., 1990.

Литература

Артизов А.Н. Болезнь и кончина А.Е. Преснякова // Вопросы истории. 1996. №5-6.

Киреева Р.А. Неопубликованные труды А.С. Лаппо-Данилевского по русской историографии

//История и историки. 1978. М., 1981.

Корзун В.П. Пути развития исторической науки в историко-научной концепции А.С. Лаппо-

Данилевского//Историки об истории. Омск, 1989.

287

Нечухрин А.Н., Рамазанов С.П. Мир абсолютных ценностей: Александр Сергеевич Лаппо-

Данилевский// Историки России XVIII — начало XX века. М., 1996.

Ракитин С.А Оценка А.Е. Пресняковым политических программ декабристов// Из истории

общественно-политической мысли России XIX века. Межвузовский сб. научных

трудов. М., 1985.

Сидельников Р.А Проблемы методологии истории в университетских курсах А.С. Лаппо-

Данилевского// Российские университеты конца XIX — начала XX в. Сб.научных

статей. Воронеж, 1993.

Хмылев Л.Н. Проблемы методологии истории в русской буржуазной исторической науке

конца XIX — начала XX в. Томск, 1978.

Хмылев Л.Н. Проблемы методологии истории в русской историографии периода

империализма: историографические очерки. Л., 1986.

Черепнин Л.В. А.С. Лаппо-Данилевский — буржуазный историк и источниковед. Вопросы

истории. 1949. №8.

Чернобаев А.А. А.С. Лаппо-Данилевский. Историки России XVIII—XX веков. Вып.4. М.,

1997.

Шмидт С.О. А.С. Лаппо-Данилевский на рубеже эпох // Археографический ежегодник за

1994 год. М., 1996.

Черепнин Л.В. Об исторических взглядах А.Е. Преснякова // Исторические ______________записки. М., 1950.

Т.ЗЗ.

Чирков С. В. Проникновенный источниковед: Александр Евгеньевич Пресняков. Историки

России. XVIII — начало XX века. М., 1996.