Погодин И.А.

П43 Психология суицидального поведения: Пособие для сту­дентов вузов / И.А. Погодин.— Мн.: Тесей, 2005.— 208 с— (Современная психология и психотерапия). ISBN 985-463-150-8.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОВРЕМЕННОЙ СУИЦИДОЛОГИИ

Самоубийство, или суицид — это осознанное лишение себя жизни.

Суицидальное поведение — понятие более широкое и помимо суицида включает в себя суицидальные покушения, попытки и проявления.

К суицидальным покушениям относят все суицидальные акты, не завершившиеся летально по причине, не зависящей от суици-дента (например, своевременная реанимация).

Суицидальными попытками считаются демонстративно-уста­новочные действия, при которых суицидент чаще всего знает о безопасности применяемых им средств самоубийства. Однако вы­шесказанное не снижает потенциальной опасности подобных дей­ствий.

К суицидальным проявлениям относят суицидальные мысли, намеки и высказывания, не сопровождающиеся какими-либо дей­ствиями, направленными на лишение себя жизни (прил. 1).

Суицидальное поведение: анализ понятий

Несмотря на то, что на протяжении веков ученые стремились дать теоретическое обоснование суицидальному поведению (прил. 2), в настоящее время нет единой теории, объясняющей природу самоубийств. Среди множества концепций выделяются три основные: психопатологическая, психологическая и социоло­гическая.

1. Психопатологическая концепция исходит из положения о том, что все самоубийцы — душевнобольные люди, а суицидаль­ные действия — проявления острых или хронических психичес­ких расстройств.

Предпринималась даже попытка выделить самоубийства в -от­дельную нозологическую единицу (suicidomania), а сама проблема изучалась специфическими для медицины методами, т.е. с точки зрения этиологии, патогенеза и клиники заболевания. Предлага­лись различные методы физиотерапевтического и медикаментоз­ного лечения суицидомании (кровопускания, слабительные, жел­чегонные средства, холодные влажные обертывания и т.д.).

На современном этапе развития психологической науки пси­хопатологическая концепция представляет больше исторический интерес, хотя некоторые исследователи и сейчас считают, что су­ицидальные действия представляют собой одну из форм проявле­ний психических заболеваний.

2. Психологическая концепция отражает точку зрения, со­гласно которой в формировании суицидальных тенденций веду­щее место занимают психологические факторы (от фрейдовского «танатоса» до современных представлений о природе психологи­ческой дезадаптации).

3. Фрейд рассматривал самоубийство как проявление инстинк­та смерти, который может выражаться агрессией и, как частный случай,— аутоагрессией. Сторонники этой концепции считают, что самоубийство — это преобразованное (направленное на себя) убийство, а в подтверждение правильности своей точки зрения ссылаются на обратное численное соотношение убийств и само­убийств, действительно существующее в ряде стран, а также на снижение самоубийств во время войн.

Необходимо отметить, что современные суицидологи не разде­ляют многие положения Фрейда, в частности его подход к аутоаг-рессии только как к проявлению агрессивных инстинктов, но тем не менее среди причин самоубийств ведущее место отводят психо­логическим. Так, Э. Шнейдман выделяет несколько общих психо­логических черт самоубийств (см. прил. 2а).

По мнению известного финского суицидолога Achte (1973), суицид может носить характер любовного влечения, когда лицо, совершающее самоубийство, надеется после смерти воссоединить­ся с любимым человеком или с родственниками, по которым ску­чает. Такие лица, по мнению Achte, уповают на то, что, умерев, они обретут ту любовь и сочувствие, на которые тщетно надея­лись при жизни, и смерть для них представляется привлекатель­ной. Особенно это касается суицидальных намерений. В своих суицидальных фантазиях такие лица созерцают собственные по­хороны, наслаждаются признанием в любви и раскаянием близ­ких и родственников.

Французский психиатр и суицидолог Gouran (1981) обнару­жил существование прямой зависимости между суицидальным поведением и страстной влюбленностью. При этом суицидальное поведение, по его мнению, является своеобразной попыткой стать «хозяином положения» и может временно снять напряжение, вы­званное тяжелым кризисным состоянием.

Большинство отечественных исследователей, не снижая роли психологических факторов в формировании суицидального пове­дения, тем не менее не считают их ведущими и рассматривают в совокупности с социальными и биологическими. Большой инте­рес в этом направлении исследований представляют работы, в ко­торых преморбидные особенности личности рассматриваются как один из предиспонирующих факторов, позволяющих прогнозиро­вать суицидальное поведение.

Так, Ц.П. Короленко, А.Л. Галин выделяют следующие психо­логические особенности суицидентов: преобладание формально­логического типа мышления, чувствительность аффективной сфе­ры и недостаточность активного воображения. Как считают авто­ры, мышление большинства суицидентов больше соответствует законам формальной логики; мышление же лиц, у которых во фрустрирующих ситуациях не возникает суицидальных тенден­ций, приближается к мышлению, протекающему по законам ло­гики диалектической. Субъективная однозначность интерпре­тации внешних объектов, характерная для суицидентов, объяс­няется преобладанием формально-логического типа мышления и выраженным влиянием на интеллект аффективной сферы. В то же время недостаточно развитое воображение делает фрустра­цию неожиданной, затрудняет возможность прогнозировать по­следствия своих действий, снижает эффективность психологи­ческих защитных механизмов и делает суицидальную попытку более вероятной.

Н.В. Конончук, В.Г. Мягер выделяют три основных свойства, характеризующих личность суицидента: повышенную напряжен­ность потребностей, выражающуюся в необходимости непремен­ного достижения поставленной цели; повышенную потребность в эмоциональной близости, зависимости от любимого человека, ког­да собственное «я» растворяется и воспринимается лишь в паре, а вся жизнь строится на сверхзначимых отношениях; низкую спо­собность личности к образованию любого рода компенсаторных механизмов, неумение ослабить фрустрацию.

А.Г. Амбрумова, рассматривая роль личности в проблеме су­ицида, отмечает, что суицидогенность ситуации определяется го-товностью личности воспринять и расценить ее как таковую. Исходя из этого положения и обосновывая его практическую зна­чимость, автор выделяет несколько типов адаптированности лич­ности.

Интегрированный тип. Представители этого типа не отдают предпочтения ни профессиональной, ни интимной сфере. Спо­койны и уравновешены, терпимы и внимательны, привычки, по­требности определенны, устойчивы. Проблемы подчинения и ру­ководства принимают. Это, как правило, специалисты высокого или среднего класса. Этот тип не суицидоопасен.

Компенсаторно-адаптированный тип характеризуется резким предпочтением либо профессиональной, либо интимной сфе­ры. При этом более «сильная» компенсирует более «слабую». Суицидоопасен в кризисные периоды (особенно в 18—25, 50 и 60 лет).

Дискордантно-адаптированный тип. Различий в значимости сфер нет: если в одной из них недостаточно социализации, то вторая не компенсирует, а, напротив, дезорганизует ее еще боль­ше. Потребности в этой сфере фрустрируются, каждый провал переживается очень болезненно, что в свою очередь расшатывает адаптацию. Человек либо «уходит» в одну сферу, либо принимает характер «маятника». Рассмотренный тип личности очень суици­доопасен.

Ригидно-конформный тип. Представители этого типа формаль­ны. Высшая ценность для них — собственный статус и самоут­верждение. Самооценка завышена. Тяжело переносят смену сте­реотипов. Суицидоопасны лишь при крахе карьеры (суицид в этом случае продуман).

Ограниченно-конформный тип. Для этого типа характерна лич­ность, имеющая твердо усвоенный набор правил, установок (ско­рее, важна форма, а не содержание). Отсутствуют установки на самостоятельное принятие решений. Представители данного типа дисциплинированы, подчиняемы, часто ипохондричны, в стрессе теряются, у них ухудшается настроение. Чувствительны к пере­грузкам и переменам стереотипов. В эти моменты их поведение суицидоопасно, хотя риск суицида невысок.

Тип социально ведомых. Среди представителей этого типа вы­деляются социально одобряемые и социально порицаемые. Пра­вила не представляют для них ценности, хотя иногда служат средством достижения личного благополучия. Для них харак­терны недостаточная волевая активность, отсутствие самолюбия. С раннего возраста такие люди приобретают себе ведущего, на которого перекладывают ответственность за все решения, копи-

руют его социальный облик. Такой тип суицидоопасен при поте­ре или резкой смене ведущего.

Тип патологически дезадаптированных. Дефекты социализа­ции у этих лиц изначальны вследствие психической патологии.

3. Социологическая концепция исходит из того, что в основу суицидального поведения закладываются снижение и неустойчи­вость социальной интеграции, а самоубийство во всех случаях может быть понято лишь с точки зрения взаимоотношений ин­дивида с социальной средой, при этом собственно социальные факторы играют ведущую роль. Специалисты Всемирной органи­зации здравоохранения обратили внимание на то, что рост само­убийств прямо пропорционален темпам экономического развития страны. Однако влияние социальных и экономических факторов на возникновение суицида носит, как правило, косвенный харак­тер. Современное состояние культуры предполагает постоянное принудительное общение конкретного человека с огромной мас­сой людей, которое обезличивает его и впоследствии порожда­ет конфликты. По этому поводу К. Лоренц заметил: «Степень отчужденности людей прямо пропорциональна плотности насе­ления».

Будучи микросоциально обусловленными, большинство суи­цидальных действий направлены не на самоуничтожение, а на восстановление нарушенных социальных связей с окружающими. Это в первую очередь относится к суицидальным действиям под­ростков, поскольку они направлены обычно не против своей лич­ности, а против окружения. В большинстве случаев в подростко­вом возрасте речь идет не о покушении на самоубийство, а лишь о применении суицидальной техники для достижения той Хне снижает потенциальной опасности таких действий.

Е. Шир выделяет следующие типы суицидальных действий:

- неодолимое — характеризуется преобладанием выражен­ного аутоагрессивного компонента. Аутоагрессия имеет место при измененном состоянии сознания, психотических состояни­ях, в том числе у лиц с органическими поражениями головного мозга;

- преднамеренное — такого рода суицид тщательно и расчет­ливо планируется по времени, месту и способу совершения, и этот план с упорной последовательностью выполняется;

- импульсивное — характеризуется внезапностью;

- амбивалентное — в этом случае сосуществуют аутоагрес-сивный компонент и поведение, ориентированное на окружаю­щих, а также амбивалентность в отношении способа самоубий-ства. Именно для этого типа суицидальных действий характерны суицидальные попытки с последующим криком «Помогите!»;

- демонстративное — это, как правило, реакция на психотрав-мирующую ситуацию. Поэтому суицид нередко совершается в при­сутствии конфликтогенного лица.

Е.М. Вроно и А.Г. Амбрумова, исследуя личностные особен­ности подростков с суицидальным поведением, пришли к выводу о том, что для большинства из них характерна импульсивность, которая проявляется в неспособности обдумывать сколько-нибудь продолжительное время принятые решения, прогнозировать по­следствия поступков. Подросткам-суицидентам свойственна эмо­циональная неустойчивость, чем и объясняется большое количе­ство конфликтных ситуаций, часто заканчивающихся суицидаль­ными действиями. Большинство подростков, совершивших суи­цидальные действия, отличались повышенной внушаемостью, а также некоторой несамостоятельностью мышления, зависи­мостью от мнения окружающих, стремлением строить свое пове­дение по образу героев книг, фильмов и т.д.

На основании анализа характера поведения суицидентов мож­но выделить несколько типов личности повышенного суицидаль­ного риска.

Эмоциональный тип. Характеризуется чрезвычайной эмоцио­нальной подвижностью и быстрой сменой настроения. Слабо за­щищен от воздействий раздражителей негативного плана. Откро­венный и простодушный. Склонен к сопереживаниям. Очень при­вязан к близким. Неудачи, конфликты, утрата близкого человека могут послужить для него причиной, побуждающей к самоубий­ству.

Депрессивный тип. Характеризуется резко выраженным чув­ством собственной ущербности, робостью, застенчивостью. Стра­дает от любой грубости, часто находится в подавленном настрое­нии, недоверчив к окружающим, подозрителен. Ему постоянно кажется, что окружающие его презирают. Пассивен, часто жалу­ется на усталость.

Грубое обращение с таким человеком, укор, упрек на глазах у окружающих в пресуицидальный период могут спровоцировать самоубийство.

Агрессивный тип. Не умеет и не хочет подчиняться. Неужив­чив в коллективе. Взрывается буквально по каждому пустяку. Вспышки гнева ведут к необузданной ярости. При особых обсто­ятельствах, когда цели кажутся недостижимыми, агрессивность направляет на самого себя.

Истерический тип. Постоянно приковывает к себе внимание, стремится быть в центре всех событий. Способен на неординар­ные поступки. Все его поведение рассчитано на эффект. Могут быть припадки, обмороки. Не терпит неприязни со стороны окру­жающих. Если ее обнаруживает, способен на шантажирующие су­ицидальные попытки.

Для более полного и глубокого анализа природы самоубий­ства большое значение имеет понимание мотивов, лежащих в осно­ве суицидальных действий. Н.В. Конончук выделяет следующие основные мотивы суицидального поведения:

У сексуальная почва (71,4%);

S конфликты с родственниками (10,2%);

■S бытовые конфликты (2%).

В 55,7% случаев конфликт затрагивал несколько сфер.

СВ. Бородиным и А.С. Михлиным была предпринята попыт­ка классификации основных суицидальных мотивов, в числе ко­торых выделялись следующие:

1. Лично-семейные:

•S семейные конфликты, развод (для подростков — развод ро­дителей);

■S болезнь, смерть близких;

■S одиночество, неудачная любовь;

■S половая несостоятельность;

S оскорбление со стороны окружающих и т.д.

2. Состояние здоровья:

S психические заболевания; ■S соматические заболевания; •/ уродства.

3. Конфликты, связанные с антисоциальным поведением: •/ опасение уголовной ответственности;

■S боязнь иного наказания или позора.

4. Конфликты, связанные с работой или учебой.

5. Материально-бытовые трудности.

6. Другие мотивы.

Вместе с тем, следует иметь в виду, что мотивировки самих суицидентов редко совпадают с истинными мотивами. Поэтому иногда оставляемые суицидентами предсмертные записки не могут дать представление об истинной картине самоубийства. Э. Шнейдман, исследовавший предсмертные записки, утвержда­ет, что они оказывались, за редким исключением, совершенно не­информативными, иногда просто банальными и скучными. Тако­вы, кстати говоря, и выводы многих других исследователей. Психологическую бессодержательность большинства предсмерт­ных записок суицидентов Э. Шнейдман объясняет тем, что онл написаны в момент переживания субъектом особого внутреннего состояния, характеризующегося отрешенностью от прошлого, чув­ством духовной пустоты и, главное, концентрацией внимания на мысли о предстоящем самоубийстве. Это состояние исключает возможность для субъекта анализировать противоречивые детали его драмы.

Как показывают опыт и результаты исследований, предсмерт­ные записки оставляет каждый шестой суицидент, причем не обнаруживается существенных расхождений между теми, кто пи­шет, и теми, кто не пишет, по полу, возрасту, семейному положе­нию и наличию психических заболеваний. Сходство записок по их содержанию свидетельствует о стереотипности мышления суицидентов. И наконец, суицид является следствием действия нескольких факторов, дезадаптирующих личность, и их осмысле­ния субъектом. В записке же может прозвучать только один из мотивов.

В современной суицидологии выделяются в отдельную кате­горию личностные реакции, обладающие потенциальной суици-доопасностью.

1. Реакция эгоцентрического переключения. Возникает внезап­но, происходит скоротечно, суицидентом выбирается первое по­павшееся под руку орудие. Решение твердое, и остановить чело­века от рокового шага трудно; однако вскоре появляется крити­ческое отношение к акту и сожаление о произошедшем.

2. Реакция психалгии — аффективная реакция душевной боли на высокой степени отрицательных эмоциях. Модальности аффек­тов психалгии могут быть различными: тоскливые, тревожные, раздражительные. При этой реакции значителен риск завершен­ных суицидов, а после неудачи могут быть рецидивы.

3. Реакция переживания негативных интерперсональных отношений (речь идет о значимых для суицидента лицах). Харак­терна цепная реакция, когда, стремясь оторваться от источника боли, человек еще сильнее притягивается к нему. Пресуицидаль-ный период продолжителен. Часто встречаются демонстратив­но-шантажные попытки, при которых суицидент хочет, чтобы источник конфликта знал о его намерениях.

4. Реакция отрицательного баланса — самоубийство в резуль­тате «подведения жизненных итогов», взвешивания всех «за» и «против». Суицидент тщательно и скрыто готовится, чтобы уме­реть наверняка. При этом отсутствует аффективная напряжен-

ность («холодный пресуицид»). Реакция характерна для больных неизлечимыми болезнями, стариков и чрезвычайно трудно подда­ется коррекции.

Несколько слов о современном понимании феномена психал-гии — невыносимой душевной боли. Психалгия — это не патоло­гия, при ней не нарушается режим основных вегетативных, ви­тальных проявлений, сохраняется способность эмоциональной дифференциации внешних раздражителей, удерживается система общения, состояние душевной боли зачастую скрывается. При пси-халгии нарушается равновесие в соотношении временных пери­одов: она отрезает индивида от его прошлого и будущего, фик­сируя на настоящей душевной боли; дезактуализируются потреб­ности, не связанные с болью, остается лишь деятельность, свя­занная непосредственно с психалгией. Необходимо отделять психалгию от патологии (депрессии). Возможные исходы пси-халгии: возвращение к норме; суицидальное поведение; психи­ческая патология.

Типологизация психалгий выглядит следующим образом.

/. В продольном измерении

1. Острые (от нескольких секунд до нескольких дней). Связа­ны, как правило, с одноэлементной актуальной неблагоприятной ситуацией (т.е. одной психической травмой), характерны для лич­ностей импульсивно-эксплозивного склада и подростков. Выра­жаются чаще всего в защитной агрессии, слезах, рыданиях, хож­дении из угла в угол, бросании предметов. Пресуицид формиру­ется, как правило, очень легко и быстро, механизмы защиты не успевают сработать.

2. Пролонгированные (от нескольких дней до нескольких меся­цев). Связаны с серией травм: накапливающиеся неудачи снижа­ют порог толерантности к фрустрациям. Чаще всего неудачи свя­заны одна с другой (например, работа — семья — друзья — секс). Характерны для людей зрелого и пожилого возраста.

3. Перемежающиеся. Связаны с нестабильностью в высокозна­чимых сферах, неустойчивостью ценностных ориентации, марги-нальностью социального статуса. Характерны для лиц с низким социальным статусом.

//. С точки зрения внутренней картины

1. Тоскливые. Характерны для лиц, склонных к сниженному настроению, мягких, подчиненных, переживающих чрезмерно каждую неудачу.

2. Тревожные. Характерны для гиперконформных лиц. 3. С раздражительностью. Характерны для лиц с высоким потенциалом агрессивности. Опасность суицидальной реакции невелика, однако нередки суицидальный шантаж и самоповрёж-дения.

4. Истероидные. Суицидальные действия чаще всего происхо­дят на фоне сексуального разрыва.

5. Гипертимные. Характерна оживленная деятельность, общи­тельность, имитация жизнерадостного настроения (однако это чаще всего показатель внутренней борьбы с болью — истинной борьбы). Характерны самые неожиданные суициды.

6. Соматопсихические. Характерны для лиц с выраженным за­щитным вытеснением в соматические симптомы.

Проблема мотивации и причинной обусловленности суици­дального поведения тесно связана с вопросом о факторах, лежа­щих в основе такого поведения. Факторы повышенного суици­дального риска можно разделить на экстра- и интроперсональные.

1. К экстраперсональным факторам следует отнести:

а) психозы и пограничные психические расстройства;

б) суицидальные высказывания, повторные суицидальные дей­ствия, постсуицид;

в) подростковый возраст;

г) экстремальные, особенно так называемые маргинальные условия жизнедеятельности;

д) утрату престижа;

е) конфликтную психотравмирующую ситуацию;

ж) пьянство, употребление наркотиков.

2. Среди интроперсоналъных факторов можно выделить:

а) особенности характера;

б) сниженную толерантность к эмоциональным нагрузкам и фрустрирующим факторам;

в) неполноценность коммуникативных систем;

г) неадекватную (завышенная, заниженная или неустойчивая) самооценку;

д) отсутствие или утрату целевых установок или ценностей, лежащих в основе жизни и т.д.

В процессе анализа релевантных суициду факторов нельзя не остановиться на так называемом «эффекте Вертера» — соверше­нии самоубийства под влиянием чьего-либо примера. Эпидемии самоубийств, особенно в молодежной среде, может породить та­лантливое произведение искусства. Так, доказательно установлено, что появление в 1744 г. «Страданий юного Вертера» И. Гете — гениального описания жизни и смерти юноши от несчастной люб­ви — вызвало целую волну самоубийств среди молодежи, подра-

жавшей любимому герою. Примерно такой же эффект на русское общество начала XIX в. оказала «Бедная Лиза» Н.М. Карамзина. Сотни американцев в свое время последовали примеру Мэрилин Монро, версия об отравлении которой широко обсуждалась в пе­чати. Тот же эффект наблюдался после смерти Сергея Есенина. Вероятно, описанный феномен кроется в перенесении положи­тельного отношения к герою на все его действия и в «подсказке» потенциальному суициденту способа решения возникшей ост­рой конфликтной ситуации, из которой сам суицидент не видит выхода.

В связи с вышесказанным среди суицидологов возник спор о целесообразности «рекламы» подобных «рецептов» решения конфликтов на страницах печати.

Но вернемся к факторам, определяющим реальный суици­дальный риск. Постановка суицидологического диагноза (а он, по мнению многих исследователей, так же правомочен, как и дру­гие) должна осуществляться с учетом как суицидальных, так и антисуицидальных факторов. К последним можно, очевидно, отнести следующие:

1) выраженную эмоциональную привязанность;

2) родственные обязанности;

3) чувство долга, понятие о чести;

4) зависимость от общественного мнения (в том случае, если общественные нормы не допускают суицида);

5) наличие планов, определяющих цель в жизни;

6) внимание к собственному здоровью;

7) представление о неиспользованных возможностях;

8) наличие эстетических критериев мышления;

9) экзистенциальное осмысление конфликта;

10) утраченная когда-то вера возвращает свое былое влияние, в том числе и на решение потенциального суицидента. Таким обра­зом, это позволяет рассматривать веру как важный антисуици­дальный фактор.

Проблема самоубийства возникла на заре человечества и формировала на протяжении веков противоречивые отношения к себе (прил. 4, 5). Однако изучаться она стала сравнительно не­давно. И мифы, которые когда-то окружали суицид, по сей день живут в общественном сознании. Некоторые из них во многом мешают предупреждению самоубийств, спасению жизни людей.

Миф 1. Люди, говорящие о самоубийстве, никогда не осуще­ствят его на деле. Это самый распространенный предрассудок. На самом деле четыре из пяти жертв суицида не раз подают сигнал о своих на­мерениях. Однако чаще всего их просто не слышат.

Миф 2. Самоубийство происходит внезапно, без всякого пре­дупреждения.

Это не так. Суициду предшествует ряд сигналов, выражаю­щих внутреннюю борьбу человека между жизнью и смертью. По данным Э. Шнейдмана, 70% лиц, совершивших самоубийство, со­общали об этом своему ближайшему окружению.

Миф 3. Суициденты постоянно думают о смерти.

Напротив, такие люди находятся в состоянии смущения. Они хотели бы жить, но не знают как. Позывы к смерти кратковре-менны, вот тут-то и нужна помощь.

Миф 4. Улучшение, последовавшее за суицидальным кризи­сом, означает, что угроза самоубийства миновала.

На самом деле, человек имеет наибольшую возможность по­кончить с жизнью, если предыдущая попытка совершить суицид оказалась неудачной. Из всех признаков этот является самым зловещим.

Миф 5. Суицид — наследственная болезнь. Она передается от одних членов семьи к другим.

Никаких подтверждений предположения о наследственной природе суицида нет.

Миф 6. Суицид совершают умственно неполноценные люди.

Исследования показали, что суицид совершают, как правило, несчастные люди, но вовсе не обязательно умственно отсталые.

Миф 7. Люди, совершающие суицид, не хотят принимать по­мощь окружающих.

На самом деле разговоры, угрозы самоубийства, попытки его осуществления являются своего рода «криком души», способом обратить на себя внимание окружающих.

Возрастные аспекты суицидального поведения

Суицидальное поведение на разных этапах онтогенетического развития имеет свои особенности. Самоубийство во всем мире имеет подвижные возрастные пики, но при сравнительной ста­тистике выделяют два основных: «пик» молодости — от 15 до 23 лет и «пик» инволюции — после 40 лет. Наибольшим своеоб-

разием, как показывает опыт и данные многочисленных исследо­ваний, характеризуются детско-подростковый и инволюционный периоды жизни человека.

Детско-подростковый этап онтогенеза

Аутоагрессивные действия детей и подростков чрезвычайно опасны. Суицидальные тенденции после попытки самоубийства сохраняются у 60% суицидентов.

Отличительной особенностью детского возраста является от­сутствие страха смерти в виду несформированности данного по­нятия. По мнению большинства исследователей, концепция смерти у ребенка приближается к концепции смерти взрослого лишь к 11—14 годам. Кроме того, для этого возраста характерно несоот­ветствие целей и средств суицидального поведения: иногда при желании умереть выбираются неопасные с точки зрения взрос­лых средства и наоборот — демонстрационные попытки нередко «переигрываются» из-за недооценки опасности применяемых средств и способов. Ввиду незрелости и отсутствия жизненного опыта даже незначительная конфликтная ситуация кажется безвыходной, а потому становится чрезвычайно суицидоопасной. Большое значение для этого возраста имеет отягощенный семей­ный анамнез. Суицидогенные составляющие семейного воспита­ния — гиперопека, авторитарность родителей с ригидными уста­новками, их низкий культурный и образовательный уровень. Конфликты с семьей чаще всего связаны с неприятием молодым человеком системы ценностей старшего поколения.

Исследование Могилевского областного социологического центра, проведенное весной 1997 г. (Ю.М. Бубнов, Н.В. Ярощен-ко), показало следующее. Если среди взрослых суицидентов со значительным перевесом (1/3) преобладают мужчины, то в под­ростковой среде — ситуация обратная: среди девочек выявилось почти в 2,5 раза больше потенциальных самоубийц, чем среди мальчиков того же возраста (3,9 против 1,6%). Дело здесь, по-ви­димому, не в половых различиях, а в опережающем развитии де­вочек в этом возрастном Диапазоне. Влияние возрастного факто­ра на суицидальный синдром достаточно явно прослеживается в следующих данных опроса: влечению к смерти в острой форме подвержены 1,3% 10—11-летних подростков; 1,9% — в возрасте 12—13 лет; 2,7% — 14—15-летних и 4,5% — в возрасте от 16 до 18 лет. Объяснение этого феномена кроется в «пересоциализа­ции» личности с детской модели взаимоотношений с окружаю-щим социальным миром на взрослую, более ответственную мо­дель поведения. Девочки же, раньше взрослея, острее чувствуют на себе этот процесс.

В отношении семейного фактора в генезе суицидального по­ведения в подростковом возрасте отец и мать, по данным иссле­дования, являются идеалом лишь у 21% «проблемных» подрост­ков (в группе нормальных мальчиков и девочек 41% — для отца и 56% — для матери). Наибольшим доверием у подростков пользу­ются мамы (77% всех опрошенных мальчиков и девочек). Однако, чем сильнее у подростка выражен суицидальный синдром, тем реже он доверит свои тревоги даже матери, еще реже — отцу (23-29%).

Потеря доверительной связи с родителями — один из силь­нейших стимуляторов суицидального синдрома у подростков. Мыс­ли о самоубийстве мучают подростка тем чаще, чем меньше он доверяет своим родителям. Хорошие взаимоотношения детей с родителями уменьшают риск суицида до 1%, наоборот, постоян­ные ссоры ведут к увеличению этого риска до 18%. Но болезнен­нее всего дети воспринимают даже не конфликты с родителями, а их холодное безразличие к себе. Смертельный холод одиночества чувствуется в ответах 17% мальчиков и девочек, рассказываю­щих, что в тяжелые минуты своей жизни они не хотят (или не могут) ни к кому обращаться за помощью. Нет, стало быть, среди десятков окружающих людей — родных, близких, приятелей и учителей — никого, с кем маленький человек смог бы разделить свою большую боль, облегчить душу, получить сочувствие или полезный совет.

Своеобразием детско-подросткового этапа онтогенеза отлича­ются также мотивация и динамика суицидального поведения. Так, для детей характерны мозаичность, вариабельность пресуи-цидального статуса, что создает особые затруднения в распозна­вании угрозы самоубийства. Суицидоопасна в этом возрасте и скрытая депрессия. По мнению многих исследователей, депрес­сии у детей и подростков часто маскируются гиперактивностью, агрессией, что затрудняет их диагностирование. Типичной для детско-подросткового возраста является также суицидоопасная группа, состоящая из подростков, отличающихся высоконрав­ственными устоями с идеализацией чувства любви и сексуальных отношений.

Основные мотивы суицидального поведения детей:

• 32% - обида;

S 30% — протест;

S 38% — одиночество, стыд, недовольство собой.

Соотношение попыток и смертей у подростков составляет 50: 1; соотношение суицидальных попыток у девочек и мальчи­ков — 2,5: 1; среди демонстрационных попыток это соотношение составляет 4,3:1. До 19 лет среди суицидентов преобладают де­вочки. Состояние подростков, совершивших суицидальную по­пытку, определяется «следами» пережитой психотравмирующей ситуации, динамикой психического состояния после суицида, осо­бенностями личностно-характерологического реагирования, до­полнительными переживаниями, связанными с суицидальной по­пыткой и соматическими последствиями попытки, семейным микроклиматом и обстановкой в окружающей среде.

А.Е. Личко и В.Т. Кондрашенко указывают на определенную связь суицидального поведения с типом акцентуации характера. По мнению А.Е. Личко, при демонстративном суицидальном по­ведении 50% подростков имели истероидный, истероидно-не-устойчивый и гипертимно-истероидный типы, 32% — эпилепто-идный и эпилептоидно-истероидный и лишь 18% — другие типы акцентуаций характера. В то же время суицидальные покушения в большинстве случаев совершались лицами с сенситивным (63%) и циклоидным (25%) типами акцентуации.

По данным В.Т. Кондрашенко, примерно 30% подростков, по­кончивших с собой и покушавшихся на самоубийство, имели ши­зоидные черты характера. Суицидальные действия, совершаемые психастениками, по мнению автора, заранее продуманы и не рассчитаны на зрителя, как и суицидальные действия сенситив­ных подростков, которые часто бывают полной неожиданностью для окружающих. Истероидные подростки чаще других исполь­зуют поверхностные порезы вен, отравление малоядовитыми ле­карствами. Обычно они пишут предсмертные записки с указа­нием места и времени самоубийства, а также условий, на которых они согласны остаться жить. Суицидальное поведение для не­устойчивых подростков нетипично, но иногда они могут совер­шить самоубийство под влиянием сильной личности, за компа­нию. Эмоционально-лабильный тип характеризуется внезап­ностью возникновения и реализации суицидальных мыслей, хотя чаще всего эти попытки самоубийства носят «несерьезный», демон­стративный характер. Для гипертимных подростков суицидаль­ное поведение нетипично (результаты исследования В.Т. Кондра­шенко представлены в прил. 3). По мнению А.А. Султанова, такие особенности личности суицидентов, как сензитивность, эмоцио­нальная неустойчивость, возбудимость, достигавшие у некоторых из них уровня акцентуации, формировали в сочетании с другимифакторами особую предиспозицию личности, способствующую повышению суицидального риска.

Типы суицидоопасных ситуационных реакций подростко­вого возраста.

1. Реакция депривации (чаще младший и средний подростко­вый возраст). Характерны: потеря интересов, угнетение эмоцио­нальной активности, скрытность, молчаливость, негативные пере­живания. В анамнезе — жесткое авторитарное воспитание.

2. Эксплозивная реакция (чаще средний подростковый воз­раст). Характерны: аффективная напряженность, агрессивность, завышенный уровень притязаний, стремления (часто необосно­ванные) к лидерству. В анамнезе — воспитание в семье, где эти реакции традиционны для взрослых. Цель суицидальных дей­ствий в этом случае — стремление отомстить обидчику, доказать свою правоту. Как правило, суицидальные действия совершают­ся на пике аффекта; в постсуициде критика суицидального пове­дения формируется не сразу, сохраняется оппозиционное отно­шение к окружающим.

3. Реакция самоустранения (средний и старший подростковый возраст с чертами незрелости). Характерны: эмоциональная не­устойчивость, внушаемость, несамостоятельность. Это, как прави­ло, педагогически запущенные подростки с невысоким интеллек­том. Цель суицидальных действий — уход от трудностей.

Возрастное своеобразие аутоагрессивного поведения пси­хически здоровых подростков, кроме всего прочего, заключается в специфике суицидальных действий, среди которых выделяют­ся следующие.

1. Самоповреждения. Характерно сочетание как ауто-, так и гетероагрессии. В анамнезе — воспитание в неблагополучных, асо­циальных семьях; чаще всего эпилептоидный тип акцентуации; пубертатный криз декомпенсирован; школьная адаптация нару­шена. Эмоциональное состояние во время самоповреждений — зло­ба, обида. Для таких подростков характерно объединение в асо­циальные группировки.

2. Демонстративно-шантажные суициды с агрессивным ком­понентом. Семьи этих подростков, как правило, конфликтны, но не асоциальны. Чаще всего для таких подростков характерны: истероидные и возбудимые типы акцентуации; менее выраженная пубертатная декомпенсация; в группе сверстников — диском­форт ввиду завышенных притязаний. В начальных классах адап­тация в норме, с появлением трудностей — нарушается. Актом суицида в этом случае подросток стремится доказать свою право­ту и отомстить обидчику. При этом характерна немедленная pea-

лизация, которая нередко ведет к «переигрыванию», заканчиваю­щемуся летально. Если ситуация подобным образом не разреша­ется — возможен повтор.

3. Демонстративно-шантажные суициды с манипулятивной мотивацией. Семьи таких подростков дисгармоничны, с неадек­ватным воспитанием, в котором много противоречий. Для этих подростков характерна, как правило, истероидная акцентуация, в пубертате — демонстративность, капризность, умелая манипуля­ция. До 5—6-го класса они хорошо адаптированы, однако с по­явлением трудностей школьной программы и ввиду завышенных самооценки и уровня притязаний возможна дезадаптация. В свя­зи с этим в группе сверстников они сначала являются лидерами, но потом их ожидает падение авторитета. Пресуицид в этом слу­чае более продолжителен, так как происходит рациональный по­иск наиболее безболезненных способов, не приносящих ущерба (при этом окружающим заранее сообщается о намерениях, вычис­ляется безопасная доза лекарств). При разрешении ситуации суи­цидальным способом происходит его закрепление.

4. Суициды с мотивацией самоустранения. Семья этих под­ростков внешне благополучна, но нестабильна; конфликты но­сят скрытый характер. Поэтому для таких подростков характер­ны: высокая тревожность, неустойчивая самооценка, чувство вины; эмоционально-лабильная, неустойчивая, сензитивная акцентуа­ции, психический инфантилизм; а также несамостоятельность, конформность, пассивность, низкая стрессовая толерантность. Пу­бертатный криз, как правило, выливается в неврастению. Неуда­чи в школе вызывают страх, вину. В группе сверстников эти подростки имеют низкий статус, не могут противостоять давле­нию, а поэтому часто приобщаются к асоциальной деятельности. Пресуицид в этом случае длителен, с чувством страха, выбира­ются, как правило, достаточно опасные способы. В ближай­шем постсуициде — страх смерти, стыд, раскаяние; риск повто­ра невелик.

Чем меньше возраст подростка, тем ярче обнаруживается агрессивная направленность в психологической структуре суици­дального поведения. С 1-го по 4-й описанный тип агрессивный компонент уменьшается. По мнению большинства исследовате­лей, наиболее суицидогенны внешне благополучные семьи, в ко­торых имеются скрытые конфликты. Семьи с асоциальной направ­ленностью способствуют адаптации ребенка в такой же среде, вы­полняя роль защитных механизмов. Для младшего пубертата на­иболее суицидоопасны внутрисемейные конфликты, для среднего и старшего — конфликты со сверстниками и в школе. Социаль-но-психологические факторы играют решающую роль в стимуля­ции всех видов суицидального поведения. Среди них на первом месте оказываются факторы дезадаптации, связанные с наруше­нием социализации, когда статус не соответствует уровню притя­заний.

Инволюционный этап онтогенеза

По мнению многих исследователей проблемы суицидального поведения в инволюции, для этого возраста характерны: труднос­ти в приобретении новых представлений; ослабление контроля над эмоциональными реакциями; тенденции к эгоцентризму; не­мотивированные смены настроения с преобладанием элементов тоскливости, что снижает адаптацию к изменениям внешней среды.

Среди основных причин суицидального поведения в инволю­ции выделяются психические травмы, а также падение личного и социального престижа. Суицидальные факторы инволюционного возраста связаны с отсутствием семьи, близких, чувством одино­чества; изменением уклада жизни, переходом на пенсию; а также конфликтами с окружающими и разладом в семье. Для суици­дального поведения в возрасте инволюции характерны истинные суициды в результате «подведения жизненных итогов», для кото­рых характерно тщательное планирование суицидальных актов и так называемый «холодный» пресуицид. При этом суициденты не оставляют себе шансов на выживание. Тендерные же различия в суицидальном поведении в этом возрасте стираются.

Как считает Л.Г. Магурдумова, существует некоторая специ­фика в содержании психогенных конфликтов и типов психоген­ных суицидоопасных реакций в зависимости от возрастных пери­одов:

1) в возрасте 45—55 лет (наиболее многочисленный тип) на­блюдаются суицидоопасные психогенные реакции по типу ин­тимно-личных «катастроф»:

S измена одного из супругов, уход из семьи; •/ внезапная утрата (чаще смерть) одного из супругов или значимого другого.

Такие реакции имеют склонность к затяжному течению;

2) в возрасте 55—65 лет наблюдаются кризисные состояния, прежде всего в ответ на нежелательный уход на пенсию, пониже­ние в должности, невозможность осуществить свои творческие планы и замыслы. При этом характерны рассуждения об утрачен-

ных ценностях, отсутствии перспектив, старости; преобладает сниженное настроение с некоторой ипохондрической окраской. Существенным психотравмирующим фактором может явиться одновременное сочетание снижения социального статуса и сексу­ального престижа;

3) в возрасте 65—75 лет наблюдаются психогенные реакции по типу депрессивных с переживанием чувства ущемленности, несправедливого отношения членов семьи. Часто выявляются астеновегетативные нарушения с обилием так называемых «лету­чих» болей и фиксированность на них, а также нарушения сна. Наиболее суицидоопасен момент перехода из депрессивной ре­акции в оппозиционную, когда суициденты активно настаивают на вмешательстве со стороны окружающих с обязательным нака­занием членов семьи за «посягательство» на материальные цен­ности пациента. При этом повышается требовательность в отста­ивании своих утраченных позиций и прав.

Возрастное своеобразие суицидального поведения накладыва­ет также отпечаток и на особенности психологической помощи суицидентам разного возраста. Так, если для групп молодых суи-цидентов и лиц среднего возраста показаны прежде всего аксио­логическая коррекция, гармонизация интеллектуальной деятель­ности и эмоциональной сферы, развитие эмоциональной структуры, перестройка восприятия, формирование морально-нравственного и духовного уровня личности, а также личностный рост, разруше­ние барьеров, препятствующих адаптации, то для суицидентов старше 60 лет — средотерапия (создание постоянной среды обще­ния одиноких пожилых людей). При этом на первый план вместо профессиональной выдвигается досуговая деятельность. но-психологические факторы играют решающую роль в стимуля­ции всех видов суицидального поведения. Среди них на первом месте оказываются факторы дезадаптации, связанные с наруше­нием социализации, когда статус не соответствует уровню притя­заний.

Инволюционный этап онтогенеза

По мнению многих исследователей проблемы суицидального поведения в инволюции, для этого возраста характерны: труднос­ти в приобретении новых представлений; ослабление контроля над эмоциональными реакциями; тенденции к эгоцентризму; не­мотивированные смены настроения с преобладанием элементов тоскливости, что снижает адаптацию к изменениям внешней среды.

Среди основных причин суицидального поведения в инволю­ции выделяются психические травмы, а также падение личного и социального престижа. Суицидальные факторы инволюционного возраста связаны с отсутствием семьи, близких, чувством одино­чества; изменением уклада жизни, переходом на пенсию; а также конфликтами с окружающими и разладом в семье. Для суици­дального поведения в возрасте инволюции характерны истинные суициды в результате «подведения жизненных итогов», для кото­рых характерно тщательное планирование суицидальных актов и так называемый «холодный» пресуицид. При этом суициденты не оставляют себе шансов на выживание. Тендерные же различия в суицидальном поведении в этом возрасте стираются.

Как считает Л.Г. Магурдумова, существует некоторая специ­фика в содержании психогенных конфликтов и типов психоген­ных суицидоопасных реакций в зависимости от возрастных пери­одов:

1) в возрасте 45—55 лет (наиболее многочисленный тип) на­блюдаются суицидоопасные психогенные реакции по типу ин­тимно-личных «катастроф»:

S измена одного из супругов, уход из семьи; •/ внезапная утрата (чаще смерть) одного из супругов или значимого другого.

Такие реакции имеют склонность к затяжному течению;

2) в возрасте 55—65 лет наблюдаются кризисные состояния, прежде всего в ответ на нежелательный уход на пенсию, пониже­ние в должности, невозможность осуществить свои творческие планы и замыслы. При этом характерны рассуждения об утрачен-

ных ценностях, отсутствии перспектив, старости; преобладает сниженное настроение с некоторой ипохондрической окраской. Существенным психотравмирующим фактором может явиться одновременное сочетание снижения социального статуса и сексу­ального престижа;

3) в возрасте 65—75 лет наблюдаются психогенные реакции по типу депрессивных с переживанием чувства ущемленности, несправедливого отношения членов семьи. Часто выявляются астеновегетативные нарушения с обилием так называемых «лету­чих» болей и фиксированность на них, а также нарушения сна. Наиболее суицидоопасен момент перехода из депрессивной ре­акции в оппозиционную, когда суициденты активно настаивают на вмешательстве со стороны окружающих с обязательным нака­занием членов семьи за «посягательство» на материальные цен­ности пациента. При этом повышается требовательность в отста­ивании своих утраченных позиций и прав.

Возрастное своеобразие суицидального поведения накладыва­ет также отпечаток и на особенности психологической помощи суицидентам разного возраста. Так, если для групп молодых суи-цидентов и лиц среднего возраста показаны прежде всего аксио­логическая коррекция, гармонизация интеллектуальной деятель­ности и эмоциональной сферы, развитие эмоциональной структуры, перестройка восприятия, формирование морально-нравственного и духовного уровня личности, а также личностный рост, разруше­ние барьеров, препятствующих адаптации, то для суицидентов старше 60 лет — средотерапия (создание постоянной среды обще­ния одиноких пожилых людей). При этом на первый план вместо профессиональной выдвигается досуговая деятельность. Клинические аспекты суицидологии

Несмотря на то, что суицидальное поведение в подавляющем большинстве случаев совершается психически здоровыми людь­ми, нельзя не отметить, что суицидальное поведение психически больных имеет свои особенности.

Так, среди больных суицидентов от 10 до 40% — шизофрени­ки. При этом частота самоубийств в этой группе колеблется от 2 до 10%. Основные мотивы суицидального поведения больных шизофренией: неопределенная угроза; угроза деградации; измене­ние мировосприятия (переживание утраты способности эмоцио­нально реагировать); изменение самоощущения; несправедливое отношение; преследование; соматическое заболевание, физичес­кое страдание; потеря значимого другого; изменение привычного стереотипа жизни, одиночество; страдание от несчастья других; совершение неблаговидного поступка; несостоятельность; паде­ние престижа; первичная утрата смысла жизни. Отсюда следует, что большинство мотивов суицидального поведения шизофре­ников аналогичны мотивам психически здоровых людей. Более того, шизофреники совершают суицидальные действия чаще все­го в периоды ремиссии, вне психотических эпизодов. Этот фено­мен объясняется тем, что именно в период ремиссии психически больной индивид осознает тяжесть своей патологии и ее неотвра­тимые последствия. Однако существует несколько вариантов фор­мирования суицидального поведения психически больных в за­висимости от способности в момент суицидального действия адекватно тестировать реальность: реалистический, аутически-ра-ционалистический, психотический с произвольной и непроиз­вольной реализацией суицидальных тенденций.

В нозологической категории пограничных психических рас­стройств выделяют следующие группы суицидоопасных состоя­ний.

1. Кратковременные, острые, крайне полиморфные реакции. Наиболее суицидоопасны субдепрессивные, депрессивные, тре­вожно-депрессивные, тревожно-ипохондрические реакции, а также скрытые депрессии.

2. Длительно протекающее патологическое развитие личнос­ти. Наибольший суицидальный риск имеют обсессивно-фобичес-кие, ипохондрические и паранойяльные развития, а также исте­рические и эксплозивные декомпенсированные психопатии.

Бредовые идеи, в частности идеи вины, неизлечимой болезни, преследования и др., по общепринятому мнению, являются наи-

32

более суицидогенными, если присутствуют два мотива: угроза жиз­ни или самонаказания.

Среди психически больных велика доля рецидива — около 60% в течение полугода после первой попытки. Например, у пси­хопатов существуют два возрастных пика повторных суицидов — 18—25 лет и старше 45 лет, для которых характерно увеличение частоты и уменьшение риска летальности. У большинства психо­патов наблюдается хроническая дезадаптация, именно для них характерен манипулятивный постсуицид. При повторной попыт­ке суициду способствует конфликт уже меньшей значимости. На­ибольшая частота суицидальных попыток демонстративного ха­рактера наблюдается при психопатии истерического и возбудимо­го круга, истинных суицидов — при астенической психопатии.

В генезе суицидального поведения велика также роль депрес­сии. Существует несколько основных вариантов депрессивного синдрома с суицидальным поведением: детский, девиантный, ипо­хондрический, астенический, с преобладанием типично подростко­вых симптомов (метафизической интоксикации и дисморфофо-бии) и вариант, оформленный типично-депрессивной симпто матикой.

Детский вариант депрессии характеризуется минимальной вы­раженностью аффекта тоски. При этом дети становятся менее подвижными, раздражительными, капризными, недовольными со­бой и окружающими, у них нарушаются сон и аппетит. На фоне потускнения прежних интересов появляется несвойственная ра­нее «погребальная» тематика, что выражается в играх, инсцени­ровании похорон игрушек и домашних животных, рисунках с изображением могил, гробов, патологическом фантазировании на тему собственной смерти и похорон. К самоубийству, как прави­ло, приводит незначительный конфликт, попытки осуществляют­ся калечащими способами.

Девиантный вариант депрессии (как правило, препубертат-ный и младший пубертатный возраст: 10—12 и 12—14 лет) харак­теризуется несвойственными ранее нарушениями поведения са­мого широкого спектра. При этом наблюдается пониженное, с оттенком дисфоричности, настроение с готовностью к гетеро- и аутоагрессии.

Ипохондрический вариант депрессии (чаще младший и сред­ний пубертатный возраст: 12—14 и 14—16 лет). В клинической картине этого варианта превалируют соматические жалобы; дей­ствительно неприятные ощущения в теле преувеличиваются и трактуются как неизлечимое заболевание. Для него характерен тревожно-тоскливый аффект с раздражительностью, а также ощу-щение покинутости всеми. Подростки становятся капризными, нередко стационируются в больницы, консультируются у интер­нистов, запускают учебу.

Астенический вариант депрессии (младший и средний пубер­татный возраст: 12—14 и 14—16 лет). Первые признаки этого вари­анта — затруднения в учебе, ухудшение памяти. Кроме того, у под­ростков блекнут интересы, появляется вялость, безынициативность, сон не приносит бодрости. Все это создает почву для конфликтов, в первую очередь школьных, которые воспринимаются трагически. Покушение на самоубийство — обычный ответ на конфликт в та­кой ситуации. Риск повторного суицида очень высок.

Вариант депрессивного синдрома с преобладанием типично подростковых симптомов (свойственен позднему постпубертатно­му возрасту: 16—18 лет). Рассуждения о смысле жизни и смерти приобретают характер бесплодного мудрствования, негативно окрашенного и несущего в себе элемент «пассивного согласия на смерть». Аффект не вербализуется, подросток становится замкну­тым, недоступным, преисполненным сознавания собственной отчужденности и душевного одиночества. При этом характерно обострение сензитивности, углубление депрессии, а суицид мо­жет быть ответом на незначительную психотравму. В отдельную категорию выделяются подростки с дисморфофобией.

Типичная депрессия с преобладанием тревожных компонен­тов, со страхами, тревожной ажитацией, иногда сопровождается непереносимым ощущением психического напряжения и достига­ет степени раптуса, включая в себя целый регистр аутоагрессив-ных проявлений — от компульсивного влечения причинить себе боль до суицидальных попыток. Покушение на самоубийство, как правило, повторяется.

Учитывая «открытость» суицидоопасных депрессивных со­стояний детей и подростков для воздействия дополнительных вредностей, нужно активно способствовать разрешению конфликт­ных ситуаций. Следовательно, необходимо проведение работы с родителями суицидентов, которым иногда также требуется по­мощь.

По результатам катамнестических исследований можно выде­лить пять качественно различных уровней социально-психологи­ческой адаптации (в постсуицидальном периоде) с их характер­ными признаками:

1. Относительная адаптация (субадаптация). Для нее ха­рактерны:

■S дезактуализация суицидального конфликта после покуше­ния на суицид;

■S критический постсуицид;

•S наличие благоприятной почвы для антисуицидальной пози­ции.

2. Неполноценная адаптация с патологическими формами защиты:

•S преобладание в клинической картине невротической и нев-розоподобной симптоматики, выступающей в качестве своеобраз­ного (патологического) защитного механизма;

•/ критический постсуицид;

■S малая выраженность личностных изменений.

3. Неполноценная адаптация с «псевдокомпенсацией»- и де­виациями поведения:

•/ преобладание в клинической картине психопатических и психопатоподобных расстройств, выступающих в роли «псевдо­компенсаторных» образований;

•S манипулятивный постсуицид;

S наличие особенностей эмоциональной сферы в виде экспо-зивности аффективных колебаний, нарушения в сфере влечений.

4. Неустойчивая адаптация с дезадаптационными кризами: ■S наличие в клинической картине повторяющихся аффектив­ных приступов депрессивного характера;

■S тенденции к формам аналитического постсуицида; •S недостаточность коммуникативной сферы личности, рани­мость, непереносимость конфликтов.

5. Хроническая дезадаптация:

S враждебность и стабильность психопатологических рас­стройств;

•S готовность к суицидальному реагированию, пессимистичес­кое мировоззрение;

S длительное существование суицидальных тенденций с по­зитивным отношением к суицидальной попытке. ДЕЗАДАПТАЦИЯ ЛИЧНОСТИ В ГЕНЕЗЕ СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ

Феноменология адаптации индивида

Понятие «адаптация» как научная категория активно исполь­зуется в проведении как теоретических, так и прикладных иссле­дований. Сложность и многоаспектность проблемы адаптации де­терминирует тот факт, что к ней обращались и обращаются в настоящее время исследователи различных научных направлений и дисциплин. Категория адаптации относится к числу наиболее общих, определяющих связь живого организма со средой. Введен­ное в 1865 г. Аубертом для обозначения изменения чувствитель­ности при длительном воздействии адекватного раздражителя, оно стало одним из центральных понятий в науках о жизни: фи­лософии, физиологии, медицине, психологии.

Отдельные аспекты явления адаптации частично нашли свое отражение уже в работах античных философов. Как отмечает Т.Г. Дичев, ими рассматривались понятия «гармония», «энтеле­хия», «пропорция», «логос», «целесообразность», которые под­разумевали прилаженность, взаимное соответствие, взаимовлия­ние живых существ и условий их существования. В обществен­ных научных дисциплинах термин «адаптация» стал употребляться сравнительно недавно. В 1918 г. американские ученые У.Томас и Ф. Знанецкий исследовали период адаптации польских кре­стьян, эмигрировавших из Европы в Америку. Таким образом, явление, которое возникло на заре человеческой цивилизации, вошло в сферу научных интересов.

В обобщенном виде адаптация описывается как приспособле­ние, необходимое для адекватного существования в изменяющих­ся условиях, а также как процесс включения индивида в новую социальную среду, освоение им специфики новых условий. Боль­шинство исследователей специфику адаптации человека видят в его способности активного сознательного воздействия на окружа­ющую среду. По сравнению с различными видами животных адап-

тационные возможности человека, имеющего не только биологи­ческую, но и развитую социальную базу, определяются наиболее широким спектром «гибких звеньев».

Общепризнанным в современной науке является многоплано­вость изучения адаптации как процесса и одновременно результа­та этого процесса в зависимости от изменения составляющих си­стемы «организм—среда», а также от принадлежности субъекта исследования к той или иной области знания. Так, философы определяют адаптацию как процесс достижения оптимального равновесия взаимодействующих систем, справедливо отмечая, что если развитие есть стратегия жизни, то адаптация — это тактика, которая позволяет живому удерживаться в определен­ных эволюционных рамках, обеспечивая тем самым возмож­ность прогресса.

Одно из наиболее последовательных философских определе­ний понятия адаптации дано в работе В.Ю. Верещагина, где адап­тация понимается как процесс активного взаимодействия само­развивающейся и самоуправляемой системы (организм, популя­ция, биогеоценоз, биосфера) со средой в направлении гомеостаза и гомеореза. При этом адаптация сочетает в себе и устойчивость (сохранение идентичности, тождественности организма самому себе), и изменчивость (развитие, достижение новых состояний), которые имеют место на уровне не только самого организма, но и способов его взаимодействия со средой, т.е. на уровне адаптив­ных механизмов. Именно поэтому успешная адаптация предпо­лагает:

•/ сохранение устойчивости, тождественности объекта;

•S приобретение нового качества в результате изменчивости;

S развитие и совершенствование адаптивных механизмов.

При этом дисгармоничное соотношение перечисленных ком­понентов, как правило, чревато препятствиями для развития и эволюции, которые происходят в результате адаптации как еди­ного процесса нормального онтогенетического развития на раз­ных уровнях целостности: организма, популяции, вида в услови­ях ведущей роли социальных закономерностей¹.

В биологии и медицине данное понятие является одним из важнейших и определяется как целенаправленная системная ре­акция организма, обеспечивающая возможность всех видов соци­альной деятельности и жизнедеятельности при воздействии фак-

Верещагин В.Ю. Философские проблемы теории адаптации .человека. М., 1988. С. 53. торов, интенсивность и экстенсивность которых ведет к нарушениям гомеостатического баланса¹. Однако если в биологии говорят о выживаемости особей, популяций, то в медицине — о~жизнедея-тельности человеческого организма в норме и патологии.

Как уже отмечалось, понятие адаптации впервые появилось в физиологии. Однако вскоре оно, трансформировавшись в соци­альную и социально-психологическую адаптацию, приобрело ог­ромное значение и для различных направлений психологической науки. При этом в фокусе исследования оказалась теоретическая и прикладная проблематика, связанная с различными аспектами адаптации: социальной, социально-психологической и психологиче-ской,способов учебной и производственной, студентов, спортсме­нов, врачей, инженеров, рабочих, адаптации к значительным из­менениям условий жизнедеятельности космонавтов, моряков, по­лярников и т.д. В отечественной и зарубежной психологической литературе понятие адаптации чаще всего рассматривается с ак­центом либо на ее динамику и факторы, ей релевантные, либо на ее результат и предикторы.

В современной социологии и психологии понятие адаптации рассматривается как процесс и результат установления гармонич­ных взаимоотношений между личностью и социальной средой. Так, по мнению Ж. Г. Сенокосова, «сущность адаптации — приве­дение субъекта адаптации в оптимальное соответствие с требова­ниями среды (объекта адаптации). При нарушении стабильности (перемещении субъекта в другую среду, другие условия или при изменении самой среды) наступает рассогласование взаимодей­ствия субъекта и объекта в системе, что приводит к функцио­нальному расстройству, потере целостности. В результате возника­ет адаптивная ситуация, когда система (или ее отдельные элемен­ты) стремится к восстановлению нарушенного равновесия. Такая ситуация характерна для всех видов адаптации человека, понима­емой как активный, целенаправленный процесс разрешения про­тиворечий, возникающих при взаимодействии его с новой при­родной и социальной средой»².

А.А. Налчаджян определяет адаптацию как процесс, «кото­рый при благоприятном течении приводит личность к состоя­нию адаптированности. ...По завершению адаптивного процесса

Компоненты адаптационного процесса / Под ред. В.И. Медведева. Л., 1984. С. 3.

Сенокосов Ж.Г. Социально-психологическая адаптация молодых солдат к воинской службе: Дис. ... канд. психол. наук. М., 1989. С. 28.

первоначальное психическое состояние вместе с породившей его проблемной ситуацией исчезает или сильно меняется»¹.

Распространенный в современной психологической литерату­ре взгляд на адаптацию одновременно как на процесс и его ре­зультат отражен в работе Г.М. Шавердян, где предлагается рас­сматривать адаптацию в трех аспектах: как процесс, результат и способность личности. Причем, по ее мнению, при разработке ти­пологии адаптации необходимо разграничивать эти аспекты. Так, выделение конформного и неконформного типов автор относит к собственно процессуальному аспекту. В ходе адаптации конформ­ного типа происходит плавная реорганизация психики, шаблонов поведения и т.д. При адаптации неконформного типа перестройка происходит со значительными трудностями и затратами нервной энергии. Типология форм адаптации относится исследователем к результативному аспекту: активная позиция, пассивная позиция, осторожная установка, простое заискивание. Типология, в основу которой положено различие «пластико-динамической» и «грубо-статической» установок (Г.И. Норакидзе), относится к адаптации как способности личности.

В процессе адаптации личность приспосабливается к измене­ниям социальной среды путем подбора или перестройки страте­гий поведения. Так, например, критерий оптимального соответ­ствия личности условиям изменяющейся социальной среды был использован для построения модели стадиальности адаптацион­ного процесса, содержащей следующие стадии.

1. Уравновешивание — установление равновесия между сре­дой и индивидом с проявлением взаимной терпимости к системе ценностей и стереотипам поведения.

2. Псевдоадаптация — сочетание внешней приспособленности к обстановке с отрицательным отношением к ее нормам и требо­ваниям.

3. Приноравливание — признание и принятие основных цен­ностей новой среды.

4. Уподобление — психическая переориентация индивида, трансформация прежних взглядов, ориентации, установок.

Предложенная модель является достаточно условной, при этом описанные стадии могут накладываться друг на друга, вы­ступать одномоментно или взаимозаменяться.

Предпринимая попытку обобщить имеющиеся в психологи­ческой литературе подходы к пониманию адаптации, В.П. Сафро-

¹ Напчаджян А.А. Социально-психологическая адаптация личности (формы, механизмы и стратегии). Ереван, 1988. С. 18. нов обнаружил, что все исследователи, занимающиеся проблемой адаптации, придерживаются сравнительно небольшого набора ее характеристик:

S адаптация имеет эволюционный характер;

S адаптация свойственна всему живому;

S любому из видов адаптации присущи следующие составляю­щие: живой организм; изменившаяся или изменяющаяся среда; ак­туальность выживания и оптимального функционирования чело­века в новых условиях; большая сложность, комплексность харак­тера взаимосвязи названных констант; воздействие на адаптантов стрессоров различной силы интенсивности и длительности.

Принимая эту классификацию в качестве очень условной и общей, но все же правомерной модели описания понятия «адап­тация», необходимо отметить, что в современной психологичес­кой литературе в отношении данного понятия существует мно­жество мнений и взглядов. Не претендуя на полноту изложения всех точек зрения, нам представляется важным в рамках настоя­щего исследования изложить некоторые наиболее интересные и теоретически обоснованные подходы к пониманию феномена адап­тации. Так, А.В. Петровским адаптация индивида рассматривается в качестве одного из компонентов акта персонализации: «Каждо­му из моментов акта персонализации соответствует особый про­цесс: адаптация — присвоение индивидом социальных норм и ценностей, становление социально-типического; индивидуализа­ция — открытие или утверждение "Я", выявление своих склон­ностей и возможностей, становление индивидуальности; интегра­ция — ...утверждение своего инобытия в других людях, становле­ние всеобщего. Каждый из этих процессов связан с принятием индивидом особой цели его жизнедеятельности, выступая как ус­ловие достижения такой цели, и, наконец, ведет к изменениям, затрагивающим личность индивида»¹.

К.К. Платонов отмечал: «Поведение присуще только Живым существам, а жизнь — это пластичное приспособление внутрен­них изменений к изменениям внешним, которые принято назы­вать термином "адаптация"». Кроме того, автор указывает, что «различают три вида адаптации и дезадаптации, связанные меж­ду собой: физиологическую, психологическую и социально-пси­хологическую»².

Психология развивающейся личности / Под. ред. А.В. Петровского. М., 1987. С. 17.

Платонов К.К. Структура и развитие личности. М., 1986. С. 107.

Вышеописанные подходы к пониманию адаптации, очевидно, объединяет точка зрения, согласно которой активность индивида в процессе адаптации связана в большей степени с внутренней психологической динамикой его личности, которая выступает в качестве объекта воздействия. Не оспаривая этот очевидный те­зис, необходимо отметить и другие, отличные от предыдущих, точки зрения, в которых акцент ставится на активном характере взаимодействия индивида с социальной средой и психологичес­кой трансформации в этом процессе как личности, так и социаль­ного окружения.

Так, представляется интересной точка зрения на проблему адаптации Ж. Пиаже: «Всякое поведение, идет ли речь о действии, развертывающемся вовне, или об интериоризированном действии в мышлении, выступает как адаптация. Индивид действует толь­ко в том случае, если он испытывает потребность в действии, т.е. если на короткое время произошло нарушение равновесия между средой и организмом, и тогда действие направлено на то, чтобы вновь установить это равновесие»¹.

Выделяя интеллект в качестве важнейшего средства адапта­ции, Ж. Пиаже наделяет процесс адаптации функцией поддержа­ния равновесия между воздействиями окружающей среды на ин­дивида и, в свою очередь, индивида не среду. Для объяснения этого процесса автор апеллирует к понятиям «аккомодация» и «ассимиляция». Первое из них предполагает модификацию дей­ствий индивида в зависимости от содержательного изменения условий окружающей среды либо ее интерпретации самим инди­видом. Ассимиляция же понимается автором как реорганизация свойств и компонентов окружающей среды в соответствии со схе­мой поведения индивида.

Опираясь на вышеизложенное, Ж. Пиаже рассматривает адап­тацию как равновесие между процессами аккомодации и ассими­ляции. «Интеллект с его логическими операциями, обеспечиваю­щими устойчивое и вместе с тем подвижное равновесие между универсумом и мышлением, продолжает и заряжает совокупность адаптивных процессов. Ведь органическая адаптация, в действи­тельности, обеспечивает лишь мгновенное, реализующееся в дан­ном месте, а потому и весьма ограниченное равновесие между существом и средой. Лишь интеллект способен учесть и осуще­ствить все отклонения и все возвраты в действии и мышлении, лишь он один тяготеет к тотальному равновесию, стремясь к то-

Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1969. С. 62. му, чтобы ассимилировать всю совокупность действительности и чтобы аккомодировать к ней действие, которое он освобождает от рабского подчинения изначальным "здесь" и "теперь"»¹.

Как отмечает И.Б. Дерманова, разнообразные способы актив­ности положены в основу большинства классификаций и типоло­гий адаптации. Причем преобразовательный эффект социаль­но-психологической адаптации может быть направлен как вовне, так и на перестройку личностной структуры. Таким образом, че­ловек выступает одновременно и объектом, и субъектом адапта­ции. Это относится, хотя и в разной степени, ко всем ее видам: и адаптации в группе, и адаптации к учебному процессу, и адапта­ции к производственной деятельности. Анализируя роль и место активности в социально-психологической адаптации индивида, И.Б. Дерманова выделяет три основных вектора ее направленнос­ти, которые соответствуют трем основным аспектам социальной адаптации, рассматриваемым в литературе:

S уход из ситуации, психологическая защита своего «Я»;

S воздействие на среду с целью приспособления ее парамет­ров к себе; обходным путем или с помощью прямого воздей-

ствия;

•S проявление активности в изменении себя, своей внутрен­ней структуры: от привыкания (уравновешивания) до уподоб­ления.

Сходную точку зрения мы находим у В.А. Самойловой, кото­рая считает, что «если для биологических систем основным со­держанием адаптации является приспособление, безусловное подчинение организма изменению среды, то адаптация личности характеризуется активной деятельностью самой личности, дея­тельностью, опосредованной сознанием и целеполаганием».

B.C. Ротенберг и В.В. Аршавский напрямую связывают ус­пешность протекания процесса адаптации с выраженностью у индивида поисковой активности, которую они понимают как по­требность и стремление индивида к активному поиску выхода из затруднительной ситуации. В своем исследовании они рас­сматривают достаточно важный и интересный проблемный воп­рос, что объединяет различные формы поведения и обеспечива­ет защитное влияние на здоровье. И, отвечая на него, отмечают: «...таким образом, знаменателем является поиск, или поисковая активность, направленная на изменение ситуации, причем в ус­ловиях, когда отсутствует определенный прогноз исхода всей

¹ Пиаже Ж. Указ. соч. С. 67.

ситуации»¹. По их мнению, поисковая активность может стиму­лироваться различными экстремальными факторами, «...из де­прессии, из состояния подавленности и безнадежности человека может вывести внезапное несчастье — оно требует быстрых и ре­шительных действий во имя спасения себя и близких»².

Отказ же от поисковой активности ведет к дезадаптации. Рас­стройства здоровья также, как отмечают исследователи, являются не автоматическим следствием длительного и интенсивного на­пряжения, а результатом недостаточной эффективности механиз­мов, которые призваны обеспечивать сопротивляемость в любых условиях.

Исследуя проблему активности в процессе адаптации, В.И. Мед­ведев выделил основные типы реагирования индивида в зависи­мости от вектора ее направленности:

1) преобразование комплекса раздражителей; причем такое преобразование неоднозначно и может выступать в виде как пас­сивной формы ответа, например реакции избегания или ограни­чения ареала, так и активной формы, связанной с преобразовани­ем среды;

2) реакция привыкания;

3) обязательное изменение структуры регулирования, смена программ.

Согласно предложенной классификации первый тип реагиро­вания по сути является изменением среды. Однако другие два типа ориентированы на изменение форм реагирования самого ин­дивида.

Динамический аспект предложенной В.И. Медведевым систе­мы характеризует принцип гомеостатического регулирования, в котором поведенческая адаптация имеет немаловажное значение. Кроме того, достаточно интересной особенностью рассматривае­мой классификации является наличие в ней такого вида направ­ленности активности, как уход из среды. Причем, как утверждает автор, такой уход может принимать не только физическую (смена ареала обитания), но и психологическую формы (различные за­щитные механизмы).

Несмотря на широкое распространение исследований, посвя­щенных изучению активности как одного из важнейших факто­ров адаптации, в современной науке, необходимо отметить, что психологическая проблематика различных видов активности в ге-

Ротенберг B.C., Аршавский В.В. Поисковая активность и адаптация. М., 1984. С. 21.

Там же. С. 43. незе адаптационных процессов для психологии не является но­вой. Еще в первой четверти XX в. А.Ф. Лазурский в основу своей известной классификации типов личности положил принцип ак­тивного приспособления ее к окружающей среде. «Приспособле­ние человека к окружающей среде может быть более или менее полным, глубоким и всесторонним, причем степень и объем этого приспособления определяется, с одной стороны, благоприятными или неблагоприятными внешними условиями, а с другой (и это самое важное) — тем прирожденным запасом физических и ду­ховных сил, который в общей своей совокупности носит название "степень одаренности". Вместе с все повышающейся полнотой и разносторонностью приспособления идет обыкновенно... также и усиление элемента активности в отношениях человека к окружа­ющей среде»¹.

Таким образом, выбранное А.Ф. Лазурским основание для клас­сификации дает возможность охватить наиболее разнообразный и широкий диапазон отношений человека и среды: от подражания и пассивного приспособления к творчеству и преобразованию ок­ружающей среды. Особенности взаимоотношения индивида с ок­ружением, миром, в котором он живет, действительно являются удобным и уникальным основанием для дифференциации лич­ностей. Образ жизни человека наиболее полно характеризуется спецификой этих отношений, в которых А.Ф. Лазурский описы­вает три уровня: на низшем личность всецело зависит от среды, поэтому следует считать ее недостаточно приспособленной. Люди среднего уровня приспосабливаются с достаточной пользой и для себя, и для общества. Наконец, людей третьего уровня характери­зует творческое отношение к своему окружению, они приспосаб­ливают к себе среду, творчески взаимодействуя с окружением, активно внося в него изменения в соответствии со своими цен­ностями и идеалами.

Проблема активности индивида как фактор успешной адап­тации занимает одно из значительных мест и в исследованиях П.И. Анохина, Н.А. Бернштейна, В.Н. Мясищева, П.В. Симонова и др., заложивших основы физиологии активности на принципах системного подхода.

Теоретический анализ литературы по проблеме психологичес­кой адаптации позволяет сделать вывод о том, что этот процесс затрагивает все уровни функционирования человека: соматичес­кий, нейрофизиологический, психологический, социально-психо-

Лазурский А.Ф. Классификация личностей. Л., 1925. С. 47.

логический. Однако психологическая (психическая) сторона в структуре адаптации является ведущей, определяющей, опосре­дуя характер и особенности протекания других аспектов.

Системный подход к психологическому функционированию личности наиболее полно, на наш взгляд, представлен в теории поля К. Левина. Для более оптимального объяснения поведения К. Левин разработал две отчасти дополняющие друг друга моде­ли: личности и окружения. Структурными компонентами выде­ленных моделей являются соседствующие, отграниченные друг от друга области. Несмотря на это, сходство структурного харак­тера, области в каждой из моделей имеют неодинаковое значение, которое обусловлено прежде всего их динамическими компонен­тами. Модель личности оперирует энергиями и напряжениями, т.е. скалярными величинами. Модель окружения имеет дело с си­лами и целенаправленным поведением, т.е. векторными величи­нами. В конечном счете обе теоретические схемы основываются на представлении гомеостатической регуляции: создавшееся по­ложение стремится к состоянию равновесия между различными областями пространственного распределения напряжений, или сил. При этом основным регулирующим принципом является не сни­жение напряжения, а его уравновешивание по отношению к более общей системе или полю в целом.

Приведенная система психологической адаптации постоянно находится в состоянии готовности к выполнению присущих ей функций; адекватно отреагировав на воздействующий фактор внешней социальной среды, система возвращается к исходному состоянию покоя.

Ю.А. Александровский, опираясь на принципы системного подхода в исследовании проблемы адаптации, утверждает, что оптимальность процесса психической адаптации обусловлена со­стоянием всех без исключения систем организма, включая и био­логический, и социально-психологический уровень его функцио­нирования. Однако среди наиболее важных факторов, детерми­нирующих процесс психической адаптации, автор выделяет опти­мальное функционирование подсистем, обеспечивающих поиск, восприятие и переработку информации (когнитивные структу­ры), эмоциональное реагирование, социально-психологические контакты, бодрствование, сон, а также эндокринно-гуморальную регуляцию.

Кроме того, по мнению Ю.А. Александровского, психологи­ческая (психическая) адаптация представляет собой некоторый итог функционирования целостной самоуправляемой системы, ак­тивность которой обеспечивается не просто совокупностью от-дельных компонентов, а их взаимодействием, трансформирующим прежние и порождающим новые интегративные качества, не при­сущие отдельным компонентам. Результатом функционирования всей системы и выступает состояние психологической адаптации, которое обеспечивает деятельность индивида на уровне «опера­тивного покоя», позволяя ему не только наиболее оптимально противостоять различным факторам социальной среды, но и ак­тивно воздействовать на них. Системные процессы, обеспечиваю­щие адаптацию, направлены на сохранение гомеостатического баланса внутри организма и между организмом и средой. В ка­честве процессов управления они связаны не только с самосохра­нением функционального уровня саморегулирующейся системы в адекватных и неадекватных условиях среды, но и с выбором функциональной стратегии, обеспечивающей выполнение глав­ной цели.

Один из известнейших теоретиков изучения проблемы адап­тации Т. Норман предлагает следующее определение этого поня­тия: «Адаптация {adjustment) — состояние жизни, когда индивид находится более или менее в гармонии с личностными, биологи­ческими, социальными и психологическими потребностями и тре­бованиями физического окружения»¹.

Детальный и глубокий анализ понятия «адаптация» пред­ставлен в исследовании Т.В. Середы, которая, опираясь на име­ющиеся в литературе дефиниции, предложила формализован­ный конструкт, охватывающий все особенности этого феномена: «Адаптация — это диалектический системный процесс активно­го приспособления биосистемы к неадекватным условиям среды ценой дополнительных энергетических затрат, результатом ко­торых является возможность биосистемы оптимально функцио­нировать»². Предложенное определение представляется доста­точно общим, однако наиболее полно описывает изучаемый фе­номен.

С нашей точки зрения, только диалектический системный подход может быть наиболее адекватным теоретическим основа­нием для исследования такого сложного и многоаспектного фе­номена, как адаптация индивида. Поэтому далее под адаптацией мы будем понимать сложный системный диалектический про-

¹ Norman T. Psyhology of adjustment: understanding ouerselves and others. N-Y., 1978. P. 443.

² Середа Т.В. Особенности характеристик общения в процессе адаптации к стресс-факторам учебного процесса: Дис. ... канд. психол. наук. Л., 1987. С. 30.

цесс регулирования индивидом системы «организм—окружаю­щая среда» для поддержания ее оптимального состояния, харак­теризующийся диалектическим характером соотношения всех ее элементов.

Общепринятой является точка зрения, согласно которой адаптация личности в социальной среде включает социальную и социально-психологическую адаптацию. В связи с этим необхо­димо провести разграничение понятий социальной и социально-психологической адаптации. Социальные психологи (А.С. Гор-батенко, А.А. Налчаджян, И.К. Кряжева, О.И. Зотова, Н.А. Сви­ридов, М.А. Славина, И.А. Милославова, А.Л. Свентицкий, Р.А. Кузьмина, В.А. Самойлова и др.) рассматривают понятие со­циальной адаптации в связи с проблемой формирования и разви­тия личности, а также применительно к проблемам групповой ди­намики.

Изучение же социально-психологических аспектов социаль­ной адаптации обозначается в литературе как социально-психо­логическая адаптация. Последняя же определяется по-разному. Так, Н.А. Свиридов определяет социально-психологическую адап­тацию как «вхождение человека в систему внутригрупповых от­ношений и приспособление к этим отношениям, выработку об­разцов мышления и поведения, которые отражают систему цен ностей и норм данного коллектива»¹. О.И. Зотова и И.К. Кряже­ва предлагают следующую дефиницию: «Социально-психологи­ческая адаптация означает включение личности в социальную среду через обретение статуса, места в социальной структуре об­щества» . По определению И.А. Милославовой, это «сложный и противоречивый процесс, включающий момент активности лич­ности и сопровождающийся определенными сдвигами в ее струк­туре» . Существующие различия между определениями социаль­но-психологической адаптации имеют скорее формальный, а не содержательный характер и обусловлены акцентированием раз­личных сторон одного и того же класса социально-психологичес­ких феноменов. В своей совокупности они наглядно иллюстриру-

Свиридов Н.А. Социальная адаптация личности в трудовом коллективе: Дис. ... канд. психол. наук. Л., 1974. С. 68.

Зотова О.И., Кряжева И.К. Методы исследования социально-психологи­ческих аспектов адаптации личности // Методология и методы социальной психологии. М., 1977. С. 173.

Милославова И.А. Адаптация как социально-психологическое явление // Социальная психология и философия: Сб. науч. тр. / Под ред. Б.Д. Пары-гина. Вып. 2. Л., 1973. С. 116. ют необходимость систематизации основных сторон процесса, обозначенного как социально-психологическая адаптация».

И.К. Кряжева рассматривает социально-психологическую адап­тацию в связи с индивидуальными особенностями человека, вы­деляя два аспекта:

S адаптацию в группе, индивидуальную стратегию и законо­мерности поведения личности в группе, обеспечивающие суще­ствование, сохранение и развитие индивидуальности.

S адаптацию в производственной сфере как состояние психо­логической включенности в деятельность, сопровождающееся ре­ализацией внутриличностных возможностей в конкретных усло­виях жизнедеятельности и благоприятным эмоциональным само­чувствием.

Социально-психологическое содержание адаптации, по мне­нию многих исследователей, заключается в сближении целей и ценностей группы и индивида, входящего в нее, усвоении и интернализации им традиций, норм групповой культуры, вклю­чении в ролевую структуру группы, что осуществляется в не­прерывном процессе формирования способов взаимодействия с различными элементами социальной среды. При этом социально-психологическая адаптация может относиться к широкому спектру уровней — общества, малой группы, непосредственного социаль­ного окружения, личностной адаптированности. Так, например, О.П. Баклицкая определяет социально-психологическую адапта­цию как «процесс усвоения личностью в результате ее диалекти­ческого взаимодействия с трудовым коллективом коллективных норм и ценностей, выработки на их основе образцов поведения и навыков межличностного общения»¹.

Один из наиболее интересных подходов к адаптации можно найти в исследовании В.Н. Намазова и А.Н. Жмырикова. Они оп­ределяли социально-психологическую адаптацию как сложный диалектический процесс взаимодействия личности и среды, при­водящий к оптимальному соотношению их целей и ценности, реализации внутриличностного потенциала в конкретных усло­виях жизнедеятельности при благоприятном эмоциональном са­мочувствии. В соответствии с этим определением выделяются и основные критерии успешности адаптации:

1) выходные параметры деятельности;

Баклицкая О.П. Социально-психологическая адаптация молодого рабочего в трудовом коллективе (на материалах радиопромышленности): Дис. ... канд. психол. наук. М., 1987. С. 12.

2) степень реализации внутриличностного потенциала;

3) степень интеграции личности с макро- и микросредой;

4) эмоциональное самочувствие личности.

Однако, как справедливо отмечает А.Л. Мацкевич, и в теоре­тических определениях, и в практических исследованиях наибо­лее распространенным и общепризнанным является понимание социально-психологической адаптации личности как процесса включения ее в новую социальную группу. Оптимальное функци­онирование группы как целого невозможно без адаптированное™ ее членов друг к другу, поэтому оно, по мнению А.Л. Мацкевич, может служить косвенным показателем такой адаптированности. Исходя из этих соображений, автор полагает, что основным меха­низмом адаптации личности в группе является общение.

Сходную точку зрения можно найти в работе Ю.Л. Ханина, один из основных тезисов которой заключается в том, что обще­ние как «совокупность конкретно-ситуативных контактов, обес­печивающих процесс предметно-практического взаимодействия» людей в совместной деятельности является процессом и меха­низмом взаимного включения партнеров в решение общегруп­повой задачи; в свою очередь «активное включение в деятель­ность и решение все усложняющихся задач приводят к сущест­венным изменениям в структуре личности каждого члена группы, а также в характере связей и отношений между ними» . Е.А. Ми-хайлычев, исследуя основные субъективные компоненты про­фессиональной адаптации студентов, утверждает, подчеркивая диалектический характер соотношения коммуникативной актив­ности и успешности социально-психологической адаптации студен­тов, что «позиции личности в коллективе и удовлетворенность ими являются одновременно и следствием, и стимулом комму­никативной активности личности в группе и в вузе в целом, ее участия в делах коллектива, включенности в межличностные отношения»².

В.А. Самойлова, изучая особенности адаптации молодых спе­циалистов на промышленном предприятии, разделяет понятия первичной и вторичной адаптации. Первичная адаптация, по ее мнению, возможна при одновременном существовании двух усло­вий: изменении социальной среды и изменении статуса индивида.

Ханин Ю.Л. Психология общения в совместной деятельности: Автореф. дис. ... д-ра психол. наук. Л., 1986. С. 15.

Михайлычев Е.А. Основные субъективные компоненты процесса профес­сиональной адаптации студентов // Формирование социальной и профес­сиональной зрелости студентов. Свердловск, 1985. С. 108. Каждое же из этих условий рассматривается исследователем в качестве предпосылки той или иной модификации явления вто­ричной адаптации: 1) адаптации как следствия изменения среды (например, переход с одного места работы на другое без измене­ния должности или специальности); 2) адаптации как следствия социального перемещения, изменения статуса (например, смена должности на одном предприятии).

Таким образом, В.А. Самойлова предлагает следующее рабочее определение социальной адаптации: «Социальная адаптация — это определенный этап процесса взаимодействия личности и сре­ды, содержание которого заключается в освоении личностью но­вой социальной роли и условий деятельности, а цель — в дости­жении динамического равновесия между взаимодействующими сторонами, являющегося основой перехода личности к свобод­ной, творческой, преобразующей деятельности»¹.

Аналогичной точки зрения придерживаются и некоторые дру­гие исследователи. Так, наиболее интересным в плане изучения социально-психологического аспекта адаптации индивида пред­ставляется подход Г.М. Шавердян, согласно которому важным ас­пектом социальной адаптации является принятие роли. При этом основным механизмом последней является ролевая идентифика­ция, которая имеет два аспекта (порой сталкивающихся друг с другом и дисгармонирующих): конвенциональный (узаконенные требования роли) и идиосинкразический (представления личнос­ти о своей роли). Успешное освоение роли в ходе процесса адапта­ции предполагает установление соответствия между этими двумя аспектами, их гармонизацию. Ролевая идентификация, с одной стороны, классовая идентификация, а с другой стороны — эмоцио­нальная (с группой).

Некоторые исследователи в качестве одного из важнейших факторов, детерминирующих особенности социально-психологи­ческого аспекта адаптации, выделяют различные характеристики самих групп и групповых процессов, в которые включается ин­дивид.

Так, но мнению Е.В. Таранова, одним из главных условий формирования благоприятного социально-психологического кли­мата является адаптация членов коллектива к условиям жизни и деятельности в нем. Косвенные показатели неадаптированное™

Самойлова В.А. Адаптация молодых специалистов на промышленном предприятии и пути ее оптимизации: Дис. ... канд. психол. наук. Л., 1987. С. 24.

личности служат показателем неблагоприятного социально-пси­хологического климата.

Похожей психологической позиции придерживается и Г.М. Ша-вердян, утверждающая, что на процесс адаптации индивида в группе влияет сложившийся в ней социально-психологический климат (СПК). При этом среди аспектов СПК — структурно-ди­намического, генетически-динамического и функционального — последний «вкраплен» в адаптационный процесс. Вертикальный пласт функциональных особенностей группы, влияющих на адап­тацию,— стиль руководства, типы установок руководителя (ак­тивно-положительный, скрыто-отрицательный, функциональный, нейтральный, ситуативный); их горизонтальный пласт — уровень эго-включенности членов группы, взаимопомощь в ситуациях, вы­зывающих фрустрацию, психическая совместимость членов груп­пы, характеристики неформального лидера, коэффициент спло­ченности, баланс эмоционального климата, общая направлен­ность групповых установок (на конфликт, сотрудничество или конкуренцию) и т.д.

А.С. Горбатенко в результате исследования отношения груп­пы к новому члену пришел к следующим выводам:

1) за успешность адаптации «отвечает» не только сам инди­вид, но и группа;

2) группам высокого уровня развития присуща «адаптирую­щая способность».

Среди множества психологических категорий, используемых исследователями проблемы адаптации индивида, выделяются по­нятия «адаптированность» как некоторое дискретное состояние в рамках адаптационного процесса и «адаптивность» как способ­ность к приспособлению в новых условиях окружающей среды.

Социальные нормы фиксируют содержание и характер осу­ществляемых отношений, а значит, их модальные значения мож­но рассматривать в качестве критериев адаптации. С этой точки зрения, адаптированность, являющаяся результатом адаптацион­ного процесса, может пониматься как определенный уровень вклю­ченности индивида в процесс общественных отношений. Инди­вид при этом выступает не только как объект, но и как субъект процесса адаптации.

Совокупность качеств, которые характеризуют реальные и по­тенциальные возможности индивида как субъекта адаптационно­го процесса, можно определить понятием «адаптивность». Так, А.С. Соловьев и А.А. Прохватилов под адаптивностью понимают качественное своеобразие способностей и способов выполнения деятельности, т.е. стиль жизни индивида. С этой точки зренияадаптивность рассматривается как способность индивида приме­нять свои личностные свойства для эффективной и адекватной новым условиям деятельности. Для включения же механизмов адаптации стимульные факторы должны отличаться следующими характерными особенностями: новизной, жизненной значимостью, продолжительностью воздействия.

Наиболее плодотворным, исходя из цели и задач нашего ис­следования, представляется подход, предложенный Б.Д. Парыги-ным и И.А. Милославовой, которые, исследуя социально-психо­логическую адаптацию молодежи к труду, на основании более де­тального анализа некоторых характеристик группы как объекта адаптации конкретизировали различные аспекты социально-пси­хологической адаптации:

1) к психологическому климату в группе;

2) к нормам и традициям, существующим в группе;

3) к системе социальных ролей, вытекающих из социального статуса;

4) к стилю и требованиям руководителя;

5) к особенностям межличностных отношений, существующих в группе.

Во избежание терминологической путаницы, возможной в ре­зультате тождественного истолкования социально-психологичес­кого аспекта адаптации индивида и процесса его социализации, представляется необходимым разграничить, а значит и более де­тально рассмотреть эти понятия.

Понятие социальной адаптации близко к понятию социализа­ции, которая описывается как «вхождение индивида в социаль­ную среду», «усвоение им социальных влияний», «приобщение его к системе социальных связей». Однако, несмотря на функци­ональную близость данных понятий, существуют некоторые ка­чественные различия и характерные особенности этих процессов. Адаптация означает приспособление индивида к новым изме­ненным условиям деятельности, в то время как социализация вы­ражает процесс онтогенетического становления личности. Кроме этого, если в процессе социализации индивид в основном являет­ся объектом воздействия, то в процессе социальной адаптации он выступает по большей части в качестве субъекта деятельности и общения.

В отношении же временной продолжительности рассматрива­емых процессов в современной психологической литературе мне­ния расходятся, причем по вопросу не только их различия, но и определения самого процесса социализации. Так, например, по мнению Н.В. Андреенковой, процесс социализации продолжается

в течение не всей жизни, а лишь некоторого периода, который не­обходим для устойчивой и стабильной интернализации системы ролей, ценностных ориентации, социальных установок и который заканчивается до 25 лет. Другие авторы ограничивают временную продолжительность этого процесса пределами онтогенеза. Про­цесс социализации некоторые исследователи рассматривают фи­логенетически. Как отмечает С. С. Батенин, социализация являет­ся достоянием не отдельных индивидов или социальных групп, а всего человечества в целом. Б.Д. Парыгин предлагает изучать про­цесс социализации одновременно и филогенетически, и онтогене­тически. Адаптация же при этом рассматривается автором лишь как один из механизмов, хотя и очень важных, входящих в про­цесс социализации. Сходной научной позиции придерживается С.С. Раппопорт, который также включает адаптацию в процесс со­циализации, предпочитая рассматривать ее как «форму или этап социализации».

Несколько иную точку зрения, связанную с включением со­циализации в структуру и динамику адаптационного процесса, можно встретить у В. Дэймона. Социальное развитие, по его мне­нию, основывается на парадоксе: индивид существует одновре­менно как социально, так и индивидуально. Социальное сущест­вование базируется на итогах социализации, регулирующих поведение в соответствии с социальным кодом и стандартами. Индивидуальное же существование базируется на формировании индивидуально-личностной идентичности, направленной на раз­витие личностного смысла (one's sense) и занятие своего отлично­го от других, места внутри социального порядка. Адаптация рас­сматривается исследователем как производная обеих функций социального развития — социализации и индивидуально-лич­ностной идентичности. Аналогичным образом рассматривает от­ношения между процессами адаптации и социализации и Т. Ши-бутани.

Представляется, что перечисленные различия мнений разных исследователей детерминированы тем, насколько широко каждый из них понимает данные процессы. При этом более широкое оп­ределение, пользуясь преимуществом целого, поглощает более уз­кое. Однако гораздо более плодотворным нам представляется не альтернативный, а диалектический подход к настоящей проблеме, согласно которому итоги социализации входят в процесс адапта­ции, а итоги социальной адаптации, в свою очередь, входят в про­цесс социализации. При этом социальную адаптацию следует рас­сматривать и как процесс и как результат этого процесса, т.е. как достигнутый уровень приспособления.

53Психологические детерминанты адаптации индивида

Для полного и структурированного анализа изучаемой проб­лемы представляется необходимым более подробное и детальное рассмотрение некоторых психологических аспектов адаптации ин­дивида. Исходя из сформулированных цели и задач исследования наибольший интерес вызывают психологические личностные де­терминанты адаптационного процесса.

Психологические факторы и предикторы эффективности адаптации

Как свидетельствует анализ результатов многочисленных психологических исследований проблемы адаптации, существует достоверная связь между некоторыми психологическими особен­ностями индивида и спецификой его адаптации. Большинство авторов подчеркивают роль индивидуально-типологических осо­бенностей в процессе адаптации индивида.

Так, Э.И. Горфинкель и И.К. Клейников, исследуя роль тем­перамента в процессе социально-психологической адаптации, при­шли к выводам, согласно которым среди наиболее адаптирован­ных членов группы преобладают стабильные экстраверты и амби-верты (73%). Для наименее успешно адаптированных членов группы отличительной чертой является высокий уровень нейро-тизма (нестабильности эмоций по Г. Айзенку), сочетающийся с экстра- и интроверсией. При этом отмечается, что разброс пока­зателей параметра экстра-, интроверсии у наиболее успешно адаптированных индивидов минимальный и концентрируется в пределах нормы, тогда как показатели наименее успешно адапти­рованных имеют значительный разброс (разница между поляр­ностями, как отмечают исследователи, доходит до 10 шкальных баллов).

Н.А. Агаджанян, изучая взаимосвязь процесса адаптации с ре­зервами организма, отмечает, что «в больших популяциях людей можно выделить два крайних адаптивных конституциональных типа человека. Первый из них — "спринтер" — характеризуется высокой устойчивостью к воздействиям экстремальных факторов (но лишь в непродолжительные интервалы времени) и плохой переносимостью длительных нагрузок. Второй тип — "стайер" — отличается высокой резистентностью к длительно воздействую-

щим экстремальным факторам умеренной интенсивности»¹. Состо­яние здоровья индивида, по мнению автора, определяется коли­чеством и силой имеющихся у него адаптационных резервов: чем выше функциональный резерв, тем ниже «цена адаптации»².

Г.М. Шавердян отмечает наряду с другими такие причины не-адаптированности личности, как повышенная чувствительность нервной системы, характерологические акцентуации, эмоцио­нальная лабильность и реактивность. По его мнению, параметр «уравновешенности—неуравновешенности эмоциональной сфе­ры», включенный Г. Айзенком в фактор нейротизма, оказывает непосредственное влияние на процесс адаптации. Кроме того, на­ряду с нейротизмом неадаптированная личность отличается спе­цифическим характером эмоциональных реакций на фрустрацию, напряженностью, тревожностью. У неадаптированной личности, по наблюдению автора, отмечаются реакции с акцентом на само­защиту, внешнеобвиняющие и самообвиняющие реакции (по тес­ту С. Розенцвейга).

А.Т. Губко отмечал, что основные параметры нервной систе­мы находятся в наиболее тесной корреляции с основными типа­ми темперамента. Последний же может обусловливать позицию индивида в группе, отражаясь на социально-психологическом статусе и состоянии адаптированности. Так, сангвиники могут быть привлекательными для окружающих своей подвижностью и приподнятым настроением, в то время как холерики в силу своей раздражительности и неудержимости чаще всего плохо уживают­ся в группе, обнаруживая психологическую несовместимость с другими ее членами. Кроме того, сангвиник с сангвиником и хо­лерик с холериком не могут в течение достаточно длительного времени сохранять бесконфликтные отношения. Меланхолик же, наоборот, более устойчив в общении с подобными себе, равно как с флегматиком и сангвиником.

По мнению К.С. Точилова, нарушения процесса адаптации индивида могут быть обусловлены несоответствием типа нервной системы с характером труда: людям с легко возбудимой нервной системой монотонная работа дается с трудом. Установлено также, что адаптации в экстремальных условиях деятельности благопри­ятствует сильный тип нервной системы и, наоборот, затрудняет ее слабый.

Самойлова В.А. Указ. соч. С. 23.

² Там же. С. 25. Несмотря на наличие зависимости успешности адаптации ин­дивида от его индивидуально-типологических особенностей не­обходимо отметить неоднозначность этого процесса.

Так, исследование Е.А. Климова продемонстрировало возмож­ность успешной адаптации к профессии за счет выработки опти­мального стиля деятельности индивидами с различными характе­ристиками индивидуально-типологических свойств нервной системы. Таким образом, личностные психодинамические харак­теристики, по мнению автора, не жестко детерминируют процесс адаптации, не являются надежным предиктором успешности адаптации (так как «неудачные» личностные характеристики мо­гут быть компенсированы оптимальным индивидуальным стилем деятельности). Кроме того, изучая динамику процесса адаптации людей с различными индивидуально-типологическими свойства­ми нервной системы, Е.А. Климов отмечал, что процессы адапта­ции у инертных и подвижных испытуемых различаются по темпу и стратегии. Инертным, как отмечает автор, свойственно превен­тивное поведение, подвижные же склонны адаптироваться экс­промтом.

Еще более интересные результаты получены в исследовании В.В. Белоуса. Изучая функциональную роль типа темперамента в индивидуальной и совместной деятельности людей, он обнару­жил, что индивиды со слабой нервной системой по некоторым показателям продуктивности гораздо успешней справляются с за­данной групповой деятельностью, чем индивиды с сильной нерв­ной системой. Данный факт объясняется тем, что у людей со сла­бой нервной системой в силу их высокой чувствительности и тревожности значительно быстрее проявляются отношения вза­имного сотрудничества.

Некоторые исследователи в качестве предикторов адаптаци­онного процесса выделяют показатели самооценки адаптанта и ее адекватность. Например, Т.А. Кухарева в своем исследовании вы­деляет несколько субъективных факторов адаптации. Так, иссле­дуя процесс адаптации молодых специалистов-инженеров, она от­мечает, что одним из субъективных факторов их адаптации явля­ется соотношение между самооценкой и экспертной оценкой качества производственной и общественной активности. У высоко­адаптированных испытуемых наблюдается соответствие этих оце­нок, а у низкоадаптированных выявлено их несоответствие при частом доминировании у дезадаптированных молодых специалис­тов завышенной самооценки.

Полученные результаты находят свое подтверждение и в ра­ботах других авторов. В частности, О.И. Зотова и И.К. Кряжева

56

также утверждают, что индивиды с неадекватной самооценкой не сумели достичь самоопределения в группе и поэтому дезадапти­рованы в ней.

А.Н. Алексеева, изучая роль и место самооценки в процессе адаптации личности, утверждает, что лица, склонные разрешать конфликтные ситуации в основном конструктивным способом, имеют в большинстве своем адекватную самооценку. Правонару­шители же (т.е. индивиды, применяющие деструктивный способ разрешения конфликтных ситуаций) обнаруживают неадекват­ную самооценку (63,6% случаев). Причем, по мнению автора, неа­декватность самооценки правонарушителей в основном детерми­нирована деформацией коммуникативных свойств личности, име­ющей глубокие корни в раннем возрасте.

Особенности ценностных ориентации часто рассматриваются как детерминирующие процесс адаптации факторы. Кроме того, Т.А. Кухарева выделяет степень близости личностных и группо­вых ценностных ориентации в качестве еще одного субъективно­го фактора адаптации. Она отмечает, что в группе, характеризую­щейся высокой степенью адаптации, наблюдается наибольшее число совпадений ценностных ориентации молодых специалис­тов и группы. Причем значительная часть этих совпадений при­ходится на самые значимые и самые незначимые для группы ценности. Опираясь на это наблюдение, Т.А. Кухарева утвержда­ет, что «значимой для успешной адаптации является не полная идентичность личности с групповыми ожиданиями, оценками, нор­мами, а такое их соответствие, которое удовлетворяет и коллек­тив, и личность, а также позволяет как коллективу, так и личнос­ти совершенствоваться, развивать свою активность во всех сфе­рах деятельности»¹.

По мнению И.К. Кряжевой, социально-психологическая адап­тация личности в социальной среде зависит в первую очередь от ее диспозиционных образований, мотивационной направленности и ценностно-ориентационных характеристик.

Интеллект как детерминанта адаптационного процесса и его соотношение с особенностями эмоциональной сферы рассматри­ваются в работах Г.М. Шавердян, М.Д. Дворяшиной, O.K. Тихо­мирова и В.Е. Клочко.

По мнению Г.М. Шавердян, интеллект как относительно ус­тойчивая структура умственных способностей индивида относит­ся к основным индивидуально-личностным факторам, детерми-

Кухарева Т.А. Адаптация молодых специалистов-инженеров. Дис. ... канд. психол. наук. П., 1980. С. 16. нирующим процесс адаптации. Однако проведенное М.Д. Дворя-шиной исследование показало, что психологическое сближение членов группы происходит не по показателям так называемого вербального интеллекта (степень общей эрудиции), а по более функциональным характеристикам интеллекта, таким как эврис­тическая способность, гибкость и точность мышления.

Кроме того, на успешность и характер протекания процесса адаптации влияет степень контролируемости эмоциональной сфе­ры со стороны рассудочного мышления. С одной стороны, инди­вид тренирует свою адаптированность, производя все больше ког­нитивных механизмов для влияния на эмоции. С другой — край­няя степень эмоционального контроля, скудность эмоциональных реакций, граничащая с эмоциональной тупостью, может стать од­ной из причин изоляции и отвержения со стороны группы. Та­ким образом, одинаково неадаптированным может быть как ин­дивид, не умеющий владеть своими эмоциями, так и индивид, полностью подавляющий свои эмоциональные реакции или не способный к ним. Поэтому должен существовать оптимум само­контроля. По мнению же O.K. Тихомирова и В.Е. Клочко, именно эмоции как «координатор нестереотипного поведения» лично­сти — необходимое условие ее адаптации.

Локус контроля в качестве фактора, обусловливающего осо­бенности протекания адаптационного процесса, рассматривается в работах Г.М. Шавердян, Е.Ф. Бажина (с соавторами), К. Муз-дыбаева.

По Г.М. Шавердян, индивиды, обладающие внутренним локу-сом контроля, обладают благоприятными для адаптации индиви­дуально-психологическими характеристиками — настойчивостью, уверенностью в себе, последовательностью в поведении, незави­симостью, склонностью к самоанализу. Люди с внешним локусом контроля демонстрируют социально неэффективное поведение — подозрительность, конформность и т.д.

Е.Ф. Бажин (с соавторами) отмечает, что конформное поведе­ние более выраженно у индивидов с экстернальным локусом кон­троля. Однако и интерналы также склонны подчиняться давле­нию со стороны группы. Причем на утрату свободы последние реагируют гораздо болезненнее первых. Вместе с тем, интерналы более уверены в себе, обладают более высоким статусом, прояв­ляют большую терпимость.

Сходную точку зрения мы находим у К. Муздыбаева, который утверждает, что индивиды, которые берут на себя ответствен­ность за происходящие с ними события, адаптированы лучше тех, у кого выражено стремление приписывать ответственность фак-

торам, находящимся вне их контроля. Автор также отмечает со ссылкой на зарубежные исследования, что интерналы более при­способлены выполнять роль руководителей, а экстерналы более склонны быть ведомыми и подчиненными.

Некоторые социально-психологические факторы также могут определять особенности адаптации.

Так, Ф.Б. Березин, М.П. Мирошников, Р.Б. Рожанец утвержда­ют, что в самых общих чертах «недостаточность адаптации может иметь причиной неадекватное формирование личности на ранних этапах ее развития в семейной среде. Следствием этого бывает незрелость ...в установках и социальных ролях» .

С. С. Раппопорт отмечает особенности процесса адаптации ин­дивидов из интеллигентных семей. Так, дети в таких семьях «ста­раются, насколько это возможно, избежать столкновения с реду­цированными ситуациями и правилами в группе, нередко обнару­живают тенденцию к герметичности в период адаптации»².

Как свидетельствует анализ результатов многочисленных ис­следований в области социологии и социальной психологии, су­ществует достоверная связь между фактором образования и осо­бенностями адаптации индивида. Так, А.А. Киссель, изучая зави­симость отношения к труду рабочих от уровня их образования, утверждает, что последний среди неудовлетворенных работой на предприятии выше, чем уровень образования среди удовлетво­ренных своей работой. Кроме того, при определенном характере труда (неквалифицированный, ручной, конвейерный) индивиды, имеющие высокий уровень образования, работают хуже. Образо­вание, по мнению автора, дает наибольший производственный эффект в том случае, когда содержание труда требует творческо­го отношения.

Г.М. Шавердян к наиболее важным социально-психологичес­ким детерминантам адаптации личности и формирования ее со­циальных установок относит такие характеристики, как социаль­но-психологический статус, социальная сила (слабость), содержа­ние социогенных потребностей, лидерские способности, уровень притязаний, степень личностной аттракции, социально-психоло­гическая зрелость, эмпатическая способность, направленность про­цесса каузальной атрибуции и т.д. Однако, как отмечают Ю.Л. Ха-нин и Г.В. Буланова, эмоциональное благополучие, характерное

Березин Ф.Б., Мирошников М.П., Рожанец Р.Б. Методика многосторон­него исследования личности. М., 1976. С. 141.

Раппопорт С.С. Социализационные итоги периода адаптации // Тр. Литов­ской АН. 1984. Т. 4 (89). С. 58. для высокого социально-психологического статуса, не совпадает с внешним показателем статуса (число полученных выборов) в груп­пах с высоким уровнем развития. Таким образом, в качестве по­казателя эмоционального благополучия социометрический статус адекватен лишь для групп с низким уровнем развития. Итак, со­циально-психологический статус личности является важной де-терминантой процесса адаптации и критерием адаптированное™ личности при условии надлежащей мотивационно-смысловой ин­терпретации и учета группового контекста.

Е.Л. Андреева описала факторные структуры личности успеш­но адаптированных и дезадаптированных молодых специалистов. Так, для успешно адаптированных специалистов характерны:

1) гармоничная активность (профессиональная, общественная, когнитивная, коммуникативная);

2) высокий уровень притязаний (при адекватном оценивании своих возможностей);

3) самокритичность (как требовательность к себе, высокая сте­пень самостоятельности и самоорганизации).

Дезадаптированные же специалисты отличаются:

1) невысокой профессиональной активностью;

2) высоким уровнем притязаний (при неадекватном оценивании своих возможностей);

3) агрессивностью поведения (как результат диссонанса между потребностями, самооценкой и способностями, реализацией себя).

Кроме этого, при изучении динамики адаптации Е.Л. Андрее­ва выделяет две фазы: вхождения и формирования активности. Таким образом, молодой специалист должен не только включить­ся в производственный коллектив, но и иметь возможность вли­ять на сложившиеся отношения. Однако это происходит лишь в том случае, если у индивида сохраняется часть прежних мотивов и установок, другими словами, если они не растворяются, а акти­визируются.

Б. Колби рассматривает понятие «адаптивного потенциала», необходимого для успешного адаптационного процесса, в которое включает такие качества индивида, как альтруизм и творческая способность. Кроме того, он отмечает наличие достоверно значи­мой положительной связи соматического и психического здоровья адаптантов с успешностью и стабильностью их адаптации к но­вым условиям существования.

В.И. Безносиков при изучении динамики первичной произ­водственной адаптации молодых рабочих на промышленном предприятии отмечает, что успешность адаптации испытуемых

достоверно значимо связана со следующими личностными харак­теристиками: доминантностью, смелостью, экстравертированно-стью, уравновешенностью, тревожностью и типом реакции на фрустрацию.

В.И. Натаров выделяет следующие факторы адаптивности: ин-тернальный локус контроля, интенсивная степень нервно-психи­ческого напряжения, разработанность самооценки в форме системы «Я-образов», мотивация обучения, активность, ответственность, инициативность и удовлетворенность деятельностью. К факто­рам, препятствующим успешной адаптации, он относит невроти-зацию, экстенсивную степень нервно-психического напряжения, депрессию и тревожность. По его мнению, система адаптации мо­жет иметь три основных режима функционирования: оперативно­го покоя, активности и дезорганизации, которым в качестве ха­рактеристик субъективного содержания соответствуют различные степени нервно-психического напряжения. Таким образом, степень нервно-психического напряжения является показателем «субъ­ективной стоимости» адаптированное™, качеством адаптивных свойств субъекта и одновременно характером их вовлеченности в процесс адаптации. В.И. Натаров рассматривает тревогу как по­казатель начального этапа процесса адаптации или его незавер­шенности, а личностную тревожность как показатель недостаточ­но развитой адаптивности.

Особенности интрапсихической динамики в процессе адаптации

В современных психологических исследованиях достаточно часто находит свое подтверждение тезис о перестройке струк-турно-уровневых образований личности в процессе адаптации. При этом утверждается, что психологическая адаптация инди­вида определяется не абсолютными значениями тех или иных ха­рактеристик личности, а трансформацией структуры взаимосвя­зей между ними. Это означает, что в процессе адаптации проис­ходит изменение не только уровневых характеристик, но и их взаимосвязей, трансформация и интеграция как внутри-, так и межуровневых взаимосвязей психических свойств.

Т.Б. Карцева в ходе изучения динамики образа «Я» в ситуа­циях жизненных перемен вводит понятие «жизненное событие», под которым понимает класс событий, заставляющих личность изменяться. По ее мнению, в тех случаях, когда испытуемый оце­нивал событие как высокозначимое, у него регистрировались за-метные изменения в системе самооценки и шкалы ценностей, при этом отмечались значительные личностные изменения. Наиболее же пластичным личностным образованием, поддающимся измене­ниям в ситуациях жизненных перемен, являлся образ «Я».

Достаточно распространенной является точка зрения, соглас­но которой на процесс адаптации влияют не столько отдельные индивидуально-психологические особенности индивида, сколько структура личности в целом. Так, А.А. Алдашева, изучая психо­логические особенности процесса адаптации индивида к экстре­мальным условиям природной и социальной среды, утверждает, что индивидуальная динамика адаптации в этом случае опреде­ляется не столько физиологическими особенностями организма, сколько показателями исходной структуры личности, и психо­логическая адаптация определяется не абсолютными значениями тех или иных характеристик личности в стабильной обстановке, а изменением структуры взаимосвязей между ними.

Рассматриваемый нами подход, согласно которому в процессе адаптации происходит трансформация структурно-уровневых об­разований, подтверждается также и результатами исследований Т.В. Середы, Н.Г. Колызаевой, Т.И. Ронгинской, А.В. Сиомичева, А.Л. Мацкевич и др.

Так, в проведенном А.Л. Мацкевич исследовании достаточно убедительно продемонстрировано, что изменение специфики ос­новных адаптационных задач на разных стадиях профессиональной адаптации опосредуется уровневыми и структурными изменения­ми эмоционально-коммуникативных личностных характеристик. Причем такое опосредование имеет характер двусторонней зави­симости: личностные особенности влияют на адаптацию субъекта и сами изменяются в зависимости от закономерностей развития адаптационного процесса.

Изучая особенности характеристик общения в процессе адап­тации к стресс-факторам учебного процесса, Т.В. Середа обнару­жила, что в процессе адаптации происходит изменение не только уровневых характеристик личности, но и их взаимосвязей.

Н.Г. Колызаева, исследуя процесс формирования адаптивных характеристик личности у студентов в начальном периоде обуче­ния, продемонстрировала полезность и плодотворность подхода, согласно которому адаптация личности рассматривается как пре­образование ее структуры или целостное и взаимосвязанное из­менение ее характеристик. Кроме того, была высказана мысль о необходимости системного исследования взаимосвязей и взаимо­зависимостей всех характеристик для определения их оптималь­ного адаптивного сочетания. «В целом процесс адаптации лич-

ности осуществляется как системный, целостный, многофактор­ный и многокритериальный процесс взаимодействия личности с разнообразными изменяющимися условиями среды, в результате которого формируются адаптивные реакции как ответ личности на средовые воздействия. На уровне личности адаптивными ре­акциями будут изменения отношений, ценностных ориентации, характеристик личности, уровня самосознания, поведения и т.п.». Данная идея представляется достаточно интересной, поскольку открывает возможность для создания моделей адаптивной лич­ности. К аналогичному выводу о том, что типичное сочетание психических качеств личности предполагает наличие типичных способов адаптации студентов в вузе, приходит и А.В. Сиомичев. В процессе исследования изменения системы личностных ха­рактеристик в процессе адаптации студентов Т.И. Ронгинская по­казала, что в процессе адаптации перестраиваются и интегриру­ются как внутри-, так и межуровневые взаимосвязи психических свойств, и сделала следующие выводы:

1) адаптация как сложный процесс отражается как в уровне-вых, так и в структурных изменениях в системе личностных ха­рактеристик;

2) различия в уровневых и структурных изменениях, которые имеют место в системе личностных характеристик, детерминиро­ваны различием специфики этапов в общем процессе адаптации и связаны с динамикой направленности психической деятельности;

3) адаптация в одной сфере может сочетаться с дезадаптацией в другой.

Н.В. Ядов, исследуя динамику диспозиций личности в про­цессе производственной адаптации, отмечает, что «процесс адап­тации, рассматриваемый как последовательное освоение новых форм деятельности в новой социальной среде, протекает прежде всего на уровне личности»¹. Ученый предполагает, что «преобра­зование личности как целостности в процессе адаптации находит свое выражение в первую очередь в изменениях и перестройке диспозиционных образований» . Более того, наиболее ответствен­ный период диспозиционной перестройки — 0,5—1,5 года. Имен­но в это время происходит наиболее активная перестройка диспо­зиционной иерархии.

Социально-психологическая адаптация может рассматривать­ся как принятие индивидом ценностных ориентации коллектива.

Ядов Н.В. Динамика диспозиций личности в процессе производственной адаптации: Дис. ... канд. психол. наук. Л., 1989. С. 3.

Там же. С. 4. Кстати, на основании такого подхода выделяются и этапы адапта­ции, которые также могут выступать и как ее типы, поскольку процесс адаптации может прекратиться на любом из них. Так, Т.Н. Вершинина отмечает, что наиболее распространенной клас­сификацией типов адаптации является следующая:

1) внешняя переориентация — это этап адаптации, во время которого личность, несмотря на непринятие ценностей группы, старается этого не демонстрировать;

2) обоюдное признание ценностей личностью и группой, од­нако без изменения ценностной ориентации;

3) обоюдное изменение ценностной ориентации личности и группы;

4) полное признание личностью системы ценностей группы.

Однако если в процессе адаптации индивид полностью пере­страивает свою ценностную структуру, то специфичность его лич­ности просто исчезает.

Н.Г. Колызаева, изучая формирование адаптивных характе­ристик личности студентов в начальном периоде обучения, счита­ет, что «несмотря на то, что автор методики локуса контроля Дж. Роттер считает интернальность—экстернальность устойчивыми свойствами личности, сформированными в процессе ее социали­зации, они подвержены адаптивному влиянию среды и во многом зависят от успешности протекания адаптационного процесса»¹. Кроме того, она со ссылкой на многочисленные исследования утверждает, что рост интернальности испытуемых достоверно зна­чимо положительно связан с повышением их статуса. Повышение же экстернальности отмечается у испытуемых, находившихся в неблагоприятных жизненных условиях. По мнению Н.Г. Колыза-евой, в процессе адаптации личности под влиянием широкого спектра условий окружающей среды «происходит формирование и развитие адаптивных характеристик личности — согласованное, взаимосвязанное, комплексное изменение характеристик личности (точнее, изменение их количественных показателей как проявле­ние адаптивности)»². Под адаптивными характеристиками иссле­дователь понимает характеристики личности, статистически зна­чимо меняющие значения своих количественных показателей в процессе формирования³.

Колызаева Н.Г. Формирование адаптивных характеристик личности у сту­дентов в начальном периоде обучения. Дис. ... канд. психол. наук. Л., 1989. С. 40.

² Там же. С. 58.

³ Там же. С. 59.

Анализируя полученные в результате исследования данные, Н.Г. Колызаева утверждает, что одни и те же характеристики лич­ности в зависимости от конкретных внешних условий могут быть как адаптивными, так и неадаптивными. Некоторые характерис­тики изменяют свои показатели только в стрессовых ситуаци­ях»¹. Причем адаптивные изменения могут быть обратимыми и необратимыми, в зависимости от того, сохраняются ли они после прекращения внешних воздействий.

Г.М. Шавердян считает, что центральным механизмом соци­ально-психологической и социальной адаптации является форми­рование социальных установок, включая формулирование обоб­щенной установки к деятельности и к отдельным ее сторонам (условиям, характеру и т.д.). Реальность жизненных отношений предполагает постоянное нарушение равновесия в системе «инди­вид—среда». Социальная адаптация заключается в восстановле­нии этого равновесия, что достигается путем формирования или смены социальных установок. Социальная адаптация — это эмпи­рическая репрезентация становления и функционирования соци­альных установок. Их структура, содержание и динамика отража­ют способы установления равновесия.

И.А. Милославова, изучая понятие и структуру социальной адаптации, уделяет особое внимание в ее структуре средствам адаптации. По ее мнению, средства адаптации одновременно вы­ступают и ее продуктами (к ним относятся социальные эталоны, стереотипы и стандарты). Кроме того, в этот перечень И.А. Ми­лославова включает систему защитных механизмов и стратегий, которая актуализируется в ситуации, когда индивид оказывается неспособным успешно адаптироваться к изменяющимся услови­ям окружающей среды, используя имеющийся у него адаптивный потенциал, а новые когнитивные элементы диссонируют с уста­новками, ориентациями и взглядами индивида. И.А. Баева также рассматривает использование психологических защитных меха­низмов как защитную адаптацию или компенсаторное приспособ­ление.

В.Е. Сараева, изучая особенности социально-психологической адаптации лиц с невротическими реакциями, описывает некото­рый парадокс, относящийся к проблеме адаптации и индивиду­альности. С одной стороны, успешная адаптация является одним из важнейших и необходимых условий развития индивидуаль­ности, а с другой — индивидуальность, приспосабливаясь, лиша-

¹ Колызаева Н.Г. Указ. соч. С. 59. ется своей уникальности и своеобразия. Поэтому часто именно индивидуальность выступает препятствием для оптимального про­цесса адаптации индивида к социальному окружению. Аналогич­ной точки зрения придерживается К. Витакер, который, обозначив свою идею «манифестом Витакера», отмечает: «Мое направление, выросшее из многолетнего опыта общения с шизофрениками, по­родило странное определение здоровья. Я пришел к убеждению, что социально адаптированный человек — приспособленный к своей культуре — по сути, двуличен. Он ведет в обществе нечест­ную игру, претендуя, что его видение мира совпадает с видением мира других людей. Я понял, что альтруизм — ценная вещь и люди, занимающиеся нечестными делами,— необычное явление. Я убежден, что все мы так же нечестны, как и средний политик: важно рассуждаем и так, и сяк, делая вид, что не являемся цент­ром наших слов, тщательно скрываем нашу личную жизнь и вы­страиваем искусственный социальный фасад — по сути своей не­честный.

С этой точкой зрения согласуется и мое убеждение, что пси­хопатология — показатель психологического здоровья. Человек с психическими нарушениями по сути дела открыто ведет войну в самом себе и не сдается, ускользая от социального порабощения. Бред и галлюцинации — прямой результат такой войны его жиз­ни, стрессов и попыток их победить, не утратив при этом своей личности и не превратившись в социального робота. Шизофрени­ки — люди, которые патологически обречены жить согласно свое­му видению мира. Их болезнь состоит в ненормальной целост­ности, они привыкают быть "козлами отпущения"; герои или пре­ступники, они посвящают свою жизнь тому, чтобы изменить мир и попытаться полностью разрушить окружающую их систему, со всем ее лицемерием»¹.

Психологическая феноменология дезадаптации

Расстройства адаптации

Не подлежит сомнению тот факт, что оптимальное протека­ние адаптационного процесса является важнейшим фактором, обеспечивающим состояние здоровья индивида. При достаточно

Витакер К. Полночные размышления семейного терапевта. М., 1998. С. 45.

сильном психотравмирующем воздействии, детерминирующем возникновение расстройств адаптации, происходит нарушение наиболее сложных форм социально-детерминированного, адапти­рованного и относительно стабильного стереотипа реагирования индивида на окружающее. По мнению П. Жане, все невротические расстройства являются нарушением способности адаптации к из­меняющимся внешним и внутренним факторам окружающей сре­ды, обнаруживаемым в моменты, когда индивидуальная и соци­альная эволюция становится наиболее трудной. В этом случае в первую очередь нарушаются наиболее тонкие и высокоспециали­зированные особенности личностной индивидуальной приспособ­ляемости (самоконтроль, самооценка и др.).

Личностные особенности, приобретенные знания, навыки и умения, своеобразие эмоционально-волевых качеств, особенности мотивационно-потребностной сферы, которые изменяются в про­цессе развития индивида, создают ту или иную степень свободы его реагирования в определенных условиях и основу его индиви­дуальной адаптации к изменяющимся, а зачастую и неблагопри­ятным, психосоциальным факторам, дают возможность активно и целенаправленно их преобразовывать. Именно поэтому одно и то же психогенное воздействие для одного индивида может быть психотравмирующим, вызывая нарушение адаптации, а для дру­гого — носить индифферентный характер. Адаптационные воз­можности индивида обусловлены состоянием всей структуры его личности. Дезадаптация любого из ее компонентов может отра­зиться в функциональной активности системы психологической адаптации.

Адаптация представляет собой непрерывный динамический процесс взаимодействия индивида с окружающей средой, кото­рый охватывает всю сферу значимых для него отношений. В ходе этого процесса индивид не только приспосабливается, но и при­спосабливает к себе свое окружение. Идеальная адаптация связа­на с гармонией отношений личности во всех сферах ее социаль­ных взаимодействий; при отсутствии приспособления хотя бы в одной из значимых сфер следует говорить о дезадаптации. А.Г. Амбрумова и В.Л. Леви выделяют локальную дезадаптацию, относящуюся только лишь к какой-либо одной сфере или сектору взаимоотношений субъекта, и глобальную дезадаптацию, которая предполагает нарушения отношений индивида во всех сферах. По их мнению, дезадаптация всегда связана с интра- или экстрапер­сональным конфликтом. Тем не менее, определенную «дозу» кон­фликта индивид переносит, не дезадаптируясь. Исследователи

67вводят понятие «порога дезадаптации», который является одной из ее важнейших динамических характеристик. Конфликт, пре­высивший порог дезадаптации, называется кризисом (при экстра­персональном конфликте — кризисной ситуацией).

В современной психологической литературе существуют раз­личные мнения по данному вопросу. Так, Т.Г. Дичевым и К.Е. Та­расовым дезадаптация понимается как временная, неокончатель­ная и в принципе возобновимая утрата имевшейся ранее адапта­ции. Необратимая же потеря адаптации обозначается ими как инадаптация.

В отношении феноменологии социально-психологической и психической дезадаптации представляется интересным подход некоторых зарубежных ученых. Так, согласно Диагностическому и статистическому руководству по психическим заболеваниям (DSM-IV), расстройство адаптации является дезадаптивной ре­акцией на отчетливо обнаруживаемый психосоциальный стресс или стрессы, проявляющейся через три месяца после начала дей­ствия стресса»¹. Такая реакция часто воспринимается индивидом как личное несчастье. Расстройство, как правило, прекращается вскоре после окончания действия стресса или же, если стресс ос­тается, достигается новый уровень адаптации. Данная реакция является дезадаптивной из-за наличия более или менее явных на­рушений в социальной или профессиональной деятельности или из-за проявлений, выходящих за рамки нормальных, обычных, ожидаемых реакций на подобный стресс.

Кроме того, расстройства адаптации часто усиливаются при наличии более одного стрессора. Причем, по мнению американ­ских исследователей, тяжесть стресса не всегда обусловливает тяжесть расстройства адаптации. Культурные особенности и лич­ностная организация вносят свой вклад в специфику проявле­ний неадекватной реакции на стресс. Выраженность ее является комплексной системной функцией степени, количества, продол­жительности, обратимости, окружающей среды и личностных отношений. Тяжесть реакции, очевидно, выступает производной от субъективной тяжести стресса и степени значимости сферы отношений, подвергшейся воздействию стрессогенных фак­торов.

Каплан Г.И., Сэдок Б.Дж. Клиническая психиатрия: В 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 585.

Для более детальной и точной диагностики в DSM-IV при­ведены основные диагностические критерии расстройств адап­тации:

A. Реакция на явный психосоциальный стресс (или множест­венные стрессы), которая проявляется в течение трех месяцев после начала действия стресса(-ов).

Б. На дезадаптивный характер реакции указывают:

1) нарушение в профессиональной (включая школу) деятель­ности, или в обычной социальной жизни, или во взаимоотноше­ниях с другими;

2) симптомы, выходящие за рамки нормы и ожидаемых ре­акций на стресс.

B. Расстройство является не просто примером чрезмерной ре­акции на стресс или обострением одного из ранее описанных пси­хических расстройств.

Г. Реакция дезадаптации длится не более шести месяцев¹.

Несмотря на то, что по определению расстройство адаптации наступает после стрессовых влияний, симптомы необязательно начинаются немедленно, и точно так же они не сразу исчезают, когда прекращается воздействие стрессоров. При постоянно дей­ствующих стрессогенных факторах расстройство может продол­жаться всю жизнь. Оно может наступать в любом возрасте. Его проявления очень многообразны, причем наиболее частыми у взрослых являются депрессивные, тревожные и смешанные симп­томы, лежащие в основании соответствующей типологии.

/. Расстройство адаптации с нарушением поведения про­является в поведении, при котором индивид посягает на права других или нарушает принятые в обществе нормы, в том числе и возрастные. Примерами такого поведения является агрессивное поведение, грубость, хулиганство, вандализм, прогулы и т.д.

2. Расстройство адаптации с физическими жалобами ха­рактеризуется следующими симптомами: годовной болью, уста­лостью, бессонницей и другими соматическими жалобами.

3. Расстройства адаптации с нарушениями, касающимися работы или учебы, препятствуют работе или учебе, если ранее у данного лица таких нарушений не было. Кроме того, при этом часто наблюдаются тревога и депрессия.

Основные особенности: тяжелый стресс, проявляющийся в тре­вожности; трудности в концентрации внимания; утрата социаль-

¹ Каплан Г.И., Сэдок Б.Дж. Указ. соч. С. 587. ного контроля, и кроме того, нарушения сна, расстройства аппе­тита, злоупотребление наркотиками, алкоголем, одиночество.

4. Расстройство адаптации с депрессивным настроением, основными проявлениями которого являются аффективная по­давленность в виде опечаленности, тоскливости с переживанием потери, безысходности, разочарования, обреченности, ослабление привязанности к жизни, страх и безнадежность.

5. Расстройство адаптации с тревожным настроением характеризуется сердцебиением, дрожанием, мышечными спазма­ми, тяжестью в грудной клетке и т.д.

6. Расстройство адаптации со смешанными эмоциональ­ными чертами, основными проявлениями которого являются ком­бинации тревоги и депрессии или других эмоций. Вышеизложен­ное находит свое подтверждение и в Международной классифи­кации болезней десятого пересмотра (МКБ-10).

В.Н. Горохова и С.А. Завьялова, исследуя состояние адапта­ции у студентов-первокурсников, установили доминирующие по частоте источники фрустраций и психологических конфликтов:

1) заниженную оценку учебной деятельности первокурсника преподавателем при выраженной установке на обучение;

2) отрицательное мнение студенческого коллектива, страх по­терять уважение членов группы, не сложившиеся отношения в группе, зависть;

3) столкновение требований, которые студент предъявляет к себе с психофизиологическими возможностями;

4) конфликт долга и личных мотивов.

А. К. Маан, изучая сравнительные характеристики психологи­ческих факторов дезадаптации у подростков Йемена и России, выделял следующие характеристики школьников-дезадаптантов в России:

а) в структуре личности: слабая мотивационная напряжен­ность, эмоциональная неустойчивость, низкая организация ин­теллектуальной деятельности;

б) в поведенческих реакциях: недостаточный самоконтроль поведения, безобвинительная направленность реакций, неадекват­ные механизмы психологической защиты, неадекватно завышен­ная самооценка.

Школьникам-дезадаптантам Йемена присущи несколько иные характеристики:

а) в структуре личности: высокая ответственность, обяза­тельность, добросовестность, гиперпеслушность, зависимость от взрослых;

б) в поведенческих реакциях: ригидность, стереотипность по­ведения в состоянии фрустрации, заниженная самооценка.

Значительное место в литературе, посвященной адаптации и дезадаптации индивида, занимают исследования медицинского ас­пекта этой проблемы.

О.В. Острецов, изучая нарушения психической адаптации, вы­двигает следующие предположения:

1) клиническая картина состояния психической дезадаптации представлена в основном астенической симптоматикой различ­ной степени выраженности, стойкости и синдромальной оформ-ленности, которым могут сопутствовать расстройства более глу­боких регистров;

2) при донозологической форме дезадаптации симптоматика носит непостоянный и фрагментарный характер. По мере утяже­ления состояния стойкость и оформленность комплекса симпто­мов нарастает, к астеническому расстройству присоединяются другие нарушения, формируется клиническая картина;

3) дезадаптация донозологического уровня сопровождается снижением показателей функционального состояния в аспекте внимания, психомоторной активности и умственной работоспо­собности¹.

М.А. Беребин рассматривает социальную фрустрированность как один из основных факторов психогенеза психической деза­даптации. Социальная же фрустрированность в свою очередь яв­ляется следствием действия внешних, средовых фрустраторов, но с другой стороны, также носит личностный характер, отображая специфический для личности спектр личностно-средовых взаи­модействий и отношений. Автор выделяет и другие факторы рис­ка психической дезадаптации: высокий уровень тревожности, пси­хическую ригидность и экстернальность, положительно коррели­рующие с высокими индексами отдельных компонентов уровня социальной фрустрированности².

Н.К. Смирнов в процессе изучения психопрофилактических аспектов оценки адаптационных тенденций личности в состоянии

Острецов О.В. Нарушения психической адаптации: структурно-психопато­логический и динамический аспекты: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. СПб., 1995. С. 4.

Беребин М.А. Факторы риска психической дезадаптации и ее распростра­ненность у педагогов общеобразовательных школ: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. СПб., 1996. фрустрации выделяет три типа эмоционально-поведенческого ре­агирования (ЭПР) в состоянии фрустрации:

1) реконструктивный (53,4% от числа всех испытуемых), для которого характерно стремление изменить критическую фрустри-рующую ситуацию в желательном для себя направлении, повысить ее подконтрольность, управляемость. И спытуемые, использующие этот тип ЭПР, отличаются решительностью, настойчивостью, це­леустремленностью и деловитостью, реже — гневливостью и агрес­сивностью. При «срыве» они предпринимают поиск путей к ис­правлению ситуации;

2) устраняющийся (20,7% от числа всех испытуемых), кото­рый характеризуется устранением от разрешения ситуации, игно­рированием трудностей, безынициативностью. Как правило, та­кие индивиды склонны изменять не ситуацию, а свое отношение к ней (психологическая переориентация). При неблагоприятном итоге своей деятельности они обнаруживают тенденцию к обесце­ниванию неудачи и самоуспокоению;

3) гипотолерантный (25,9% от числа всех испытуемых), отли­чающийся растерянностью, нерешительностью, суетливостью, уны­нием, дезорганизацией поведения. Такие индивиды, как правило, конфликтны и обидчивы после неудачи.

Н.К. Смирнов отмечает, что какой-либо зависимости типа ре­агирования от пола и профиля обучения не установлено. Однако была обнаружена связь между типом ЭПР и проявлениями рас­стройств невротического уровня. Так, 63,2% всех невротиков ис­пользуют гипотолерантный тип реагирования, 21,0% — устраняю­щийся, 15,8% — реконструктивный тип реагирования. В том же порядке, по мнению Н.К. Смирнова, увеличиваются адаптацион­ные возможности. Исследователь также отмечает, что выделение описанных типов справедливо как для поведения в кратковре­менных фрустрирующих ситуациях, так и для деятельности при длительных, пролонгированных фрустрациях и нагрузках. Кроме того, была обнаружена связь между типом ЭПР и клиническими формами неврозов. Для реконструктивного типа более характер­на неврастения и истерия, чем невроз навязчивых состояний; при устраняющемся типе чаще встречаются истерия и невроз навяз­чивых состояний, чем неврастения; испытуемые же гипотолерант-ного типа ЭПР составляют группу повышенного риска всех без исключения клинических форм невротических расстройств.

Проблема взаимозависимости особенностей адаптации инди­вида с его нозологическими проявлениями рассматривается так­же в работах В.Е. Кагана и В.Е. Сараевой.

Так, В.Е. Сараева в ходе исследования особенностей социаль­но-психологической адаптации лиц с невротическими реакция­ми отмечает: «Нормальная личность обеспечивает достаточную степень адаптации к многообразным условиям социальной дей­ствительности. Аномальные личности, напротив, обычно в такой степени отклоняются от условной средней нормы, что даже при благоприятных внешних условиях испытывают субъективные труд­ности или отличаются дисгармоничным поведением в ходе при­способления к жизни»¹.

По мнению В.Е. Сараевой, для индивидов с явлениями невро-тизации характерен пассивный тип адаптационного процесса, пас­сивное принятие норм и ценностей, диктуемых окружающей со­циальной средой. Кроме того, она отмечает, что состояние деза­даптации, неспособность к преодолению стрессовых ситуаций приводит к концентрации человека на проблемах своего конф­ликта с социальным окружением и является психологической ос­новой для ухудшения общего состояния здоровья².

В.Е. Каган предлагает относить к психогенным формам деза­даптации те нарушения адаптации, которые обусловлены отклоне­нием и патологией в психическом развитии (психозы, психопатии, задержки умственного развития, органические поражения голов­ного мозга, дефекты анализаторов). Эти формы, по его мнению, требуют дополнительной психотерапевтической и психологи­ческой помощи. Как свидетельствуют результаты исследований, 15—20% детей школьного возраста проявляют различные формы психогенной дезадаптации.

Дезадаптация и суицидальный кризис

Довольно продолжительные периоды истории, когда счита­лось, что суицид может быть отнесен к числу явлений исключи­тельно патологических, бесспорно, миновали. Однако в настоящее время сложилась ситуация, когда наименее изученными оказались случаи суицидального поведения, не связанные с психической па­тологией. Речь идет о суицидах и суицидальных попытках, совер­шаемых в моменты и периоды переживания какого-либо стресса, фрустрации, страха, конфликтных эпизодов. В связи с этим в последнее время в отечественной суицидологии все больше вни-

Сараева В.Е. Особенности социально-психологической адаптации лиц с невротическими реакциями: Дис. ... канд. психол. наук. Л., 1989. С. 38.

Там же. С. 33. мания уделяется изучению и описанию непатологических ситу­ационных реакций, их структуры и динамики. Так, например, Г.В. Старшенбаум (1995) в структуре суицидальных реакций вы­деляет два компонента: аффективный и когнитивный.

Психологическим содержанием аффективного компонента является переживание эмоциональной изоляции. Как правило, наблюдается повышенная аффективная напряженность, высо­кая активность по разрешению кризисного состояния. Наиболее частыми модальностями аффекта являются реакции тревоги, тос­ки, обиды. В ряде случаев отмечаются апатия, ощущение бесси­лия, стремление к покою и уединению. Когнитивный компонент включает представление о собственной ненужности, несостоя­тельности, бесцельности и мучительности дальнейшей жизни, вывод о невозможности разрешить кризис из-за отсутствия вре­мени и возможностей.

Как правило, суицидальные реакции не всецело обусловлены тяжелой жизненной ситуацией. В значительной части случаев раз­витие данных ситуаций или реакций на них связано с наличием определенных неадекватных установок, которые в неблагоприят­ных условиях могут приводить к возникновению межличностных конфликтов и суицидальному поведению. Подобные суицидаль­ные установки связаны с представлением о большей, чем собст­венная жизнь, значимости лично-семейных, социально-престижных и прочих ценностей. Указанные установки препятствуют приня­тию оптимального способа выхода из кризисной ситуации, а при повторной утрате или угрозе утраты доминирующей ценности вновь инициируют суицидальное поведение.

В современной психологии феномен суицида чаще всего свя­зывается с представлением о психологическом кризисе. При этом чаще всего подразумевается острое эмоциональное состояние, воз­никающее в определенной острой ситуации — в ситуации столк­новения личности с препятствием на пути удовлетворения ее важ­нейших жизненных потребностей, препятствием, которое не может быть устранено способами, известными человеку из его прошлого жизненного опыта.

Таким образом, психологический кризис можно рассматривать как внутреннее нарушение эмоционального баланса, наступающее под влиянием угрозы, создаваемой внешними обстоятельствами или внутренними конфликтами. К проявлениям психологического кризиса могут присоединяться соматические симптомы (головная боль, повышение артериального давления, чувство внезапно воз­никшего утомления и т.д.). Однако он может быть и чисто психо­логической природы — в виде тревоги, страха, растерянности,

чувства одиночества, тоскливости, подавленности. При этом оче­видно, что степень выявляющейся дезорганизации психической деятельности пропорциональна адаптационной способности ин­дивидуума в изменившейся для него социальной или личност-но-интимной ситуации.

В самом общем виде психологический кризис вызывается де-привацией или фрустрацией важнейших потребностей индивиду­ума и специфической индивидной реакцией его на эту ситуацию. Психологический кризис представляет собой дисбаланс конст­руктивных и разрушительных тенденций и форм психической де­ятельности.

Несомненно, что исходным при разработке каузальной кон­цепции суицида должно стать введение понятия, позволяющего ассимилировать и свести в систему факторы, релевантные суици­ду и добытые на разных уровнях исследования — от социологи­ческого до индивидуально-психологического. Этим требованиям отвечает понятие адаптации (и комплементарное к нему понятие дезадаптации) личности.

Понятие адаптации в его наиболее широком определении, при­нятом в современной литературе, означает соответствие между живой системой и внешними условиями. Причем адаптация — это и процесс, и его результат, т.е. определенная структурная организация. В такой формулировке адаптация относится к чис­лу фундаментальных понятий в целом комплексе наук. По мне­нию большинства отечественных исследователей, существует пря­мая связь психологической дезадаптации с суицидальным пове­дением. Выдвинутая в 1970-х годах А.Г. Амбрумовой (1974, 1975, 1978) концепция, согласно которой суицидальное поведение есть следствие социально-психологической дезадаптации личности в условиях переживаемого ею микросоциального конфликта, опре­деляет основные направления в отечественной суицидологии и сегодня. В связи с этим особое место в определении реального су­ицидального риска занимает психологическая диагностика уров­ня психической и социально-психологической адаптированное™ личности. Современная психологическая наука располагает до­вольно широким спектром валидных и надежных диагностичес­ких методик для этих целей.

Н.Д. Кибрик, исследуя связь дезадаптации и суицидального поведения у студентов вузов, выделяет следующие критерии для отнесения студентов к числу «дезадаптантов»: наличие затруд­нений, связанных с обучением, нарушения в сфере контактов, возникновение конфликтов в связи с изменением положения в коллективе или системе межличностных отношений ближайше-го окружения. Для учета тяжести дезадаптации, возникающей в учебном процессе, Н.Д. Кибрик выделено три ее степени.

Первая степень характеризуется наличием определенных затруднений в усвоении учебного материала. При этом наблю­даются различная степень выраженности общеневротических рас­стройств, нарушения сна, трудности в сосредоточении, утомляе­мость, вспыльчивость, раздражительность (чаще во время сес­сии). Некоторая тревожность, желание изменить ситуацию, прео­долеть трудности.

Вторая степень объективно соответствует снижению успева­емости, пропускам занятий, конфликтам с администрацией, на­растанию невротичности с преобладанием эмоциональных рас­стройств, а также злобности, нетерпимости, претензиям на осо­бое отношение к себе, противопоставлению себя группе.

Третья степень выражается в прекращении обучения, отчис­лении, астенических и астенодепрессивных проявлениях с пере­живаниями неудачно сложившейся жизни.

Наиболее суицидоопасны вторая и третья степень на 1-ми 2-м курсах.

Дезадаптации способствуют следующие условия.

1. Личностные особенности:

— несоответствие эмоционального и интеллектуального отно­шения к выбору учебного заведения. Это чаще всего связано со случайным выбором вуза, незнанием характера и содержания изу­чаемых дисциплин. При этом часто имеет место давление родите­лей на личность в ходе выбора вуза, их протекция;

— несоответствие особенностей личности и предъявляемых требований в процессе обучения;

— несоответствие между интеллектуальными возможностями и объемом и содержанием учебного материала.

2. Психогенные влияния:

— психотравмирующие воздействия;

— психотравмы вне вуза;

— психотравмы в стенах вуза, в коллективе, связанные с непри­ятием коллективом личности.

3. Соматогении.

На основании определения и психологического анализа деза­даптации можно констатировать, что релевантные суициду фак­торы правомерно рассматривать как исходные и детерминирую­щие процессы дезадаптации. Выше среди факторов, сопряженных со степенью суицидального риска, выделялись две большие груп­пы — интроперсональные и экстраперсональные. Применительно к первым отмечалось, что индивида дезадаптируют различные

7А

акцентуированные черты личности и другие особенности харак­тера, искажения когнитивной сферы, сниженная толерантность к эмоциональным нагрузкам и фрустрирующим факторам, непол­ноценность коммуникативных систем, неадекватная самооценка (завышенная, заниженная или неустойчивая), отсутствие или ут­рата целевых установок или ценностей, лежащих в основе жизни, ограничение или несформированность адаптационной системы. В ряду же экстраперсональных факторов нетрудно было выде­лить дезадаптирующее влияние психотравмирующих воздей­ствий, одиночества, утраты престижа, миграции, пьянства и раз­личных экстремальных, особенно маргинальных условий. Это лишь незначительная часть факторов, обусловливающих суици­дальное поведение, перечень которых можно продолжить. Одна­ко, на наш взгляд, уже и их достаточно для понимания роли и места социально-психологической дезадаптации в генезе суицида.

Исходя из диагностических целей следует отметить, что дез­адаптация может проявляться как объективно, так и субъективно.

Объективно дезадаптация проявляется в изменении поведе­ния человека в среде социального окружения, ограничении его способности справляться с социальными функциями или в пато­логической трансформации поведения.

Субъективным выражением дезадаптации является широкая гамма психоэмоциональных сдвигов: от негативно окрашенных переживаний до клинически выраженных психопатологических синдромов.

Социально-психологическая дезадаптация не тождественна по­нятию болезни и может проявляться как в патологической, так и непатологической формах. В динамике этих форм выделяются две фазы: предиспозиционная и суицидальная. Первая фаза отно­сительно неспецифична для суицида; во второй, начинающейся с зарождения суицидальных тенденций и продолжающейся до их реализации, дезадаптационный процесс идет по общему пути, что сводит к нулю все выработанные ранее формы адаптации.

Исследуя социально-психологическую дезадаптацию, особен­но ее переход из предиспозиционной фазы в суицидальную, нель­зя обойти вниманием следующий феномен.

Обычно покушению на самоубийство предшествует период (от нескольких суток до нескольких месяцев) так называемого конфликтного напряжения, характеризующийся комплексом от­рицательных эмоциональных переживаний, повышенной чувст­вительностью к неблагоприятным внешним влияниям, снижени­ем уровня оптимизма, поиском путей разрешения конфликта. Осо­бенность этого периода (до появления суицидальных тенденций) заключается в резко возрастающем стремлении личности к уста­новлению неформального, так называемого эмпатического, кон­такта, в результате которого через сопереживание происходит «дре­наж» накапливающегося аффективного напряжения. Данный ме­ханизм можно назвать «поиском опоры». В качестве объекта для такого рода контакта предпочтительным является нейтральное лицо, не связанное с суицидентом системой семейных или про­фессиональных отношений. Если же суицидент не находит такой объект либо ему не удается установить глубокий эмоциональный интимный межличностный контакт,— происходит дальнейшее про-грессирование, углубление дезадаптации, появляются суицидаль­ные переживания и их проявления. Уже в пресуициде уровень коммуникации значительно ниже (а в некоторых случаях вообще сводится к нулю).

Рассмотренный феномен имеет огромное значение в системе превенции суицидального поведения. Коррекционные мероприя­тия на этом этапе очевидны, и их содержание вытекает из фено­менологии.

Нельзя обойти вниманием тот факт, что основную роль в ге-незе суицидального поведения играет не абсолютная, а относи­тельная глубина социально-психологической дезадаптации, т.е. бы­строта и степень снижения ее исходного уровня. Например, на различных клинических моделях было доказано, что больший су­ицидальный риск представляют личности с изначально высоким уровнем адаптации по сравнению с теми, у кого до начала дина­мики развивались ограничения адаптационного процесса.

Решающее значение для перехода предиспозиционной фазы в суицидальную имеет конфликт, наличие которого необходимо для появления суицидальных тенденций и в условиях которого зна­чительно усиливаются нарушения процесса адаптации. С точки зрения генеза суицида важно отметить, что неспецифическая пре-диспозиционная фаза дезадаптации и конфликта переходит в су­ицидальную через своего рода критическую точку, имеющую две основные характеристики:

а) ограниченное количество известных субъекту вариантов раз­решения конфликта;

б) субъективную оценку вариантов решения как неэффектив­ных или неприемлемых.

Вследствие этого конфликт приобретает неразрешимый ха­рактер и резко возрастает вероятность суицидального поведения. Представляется, что это происходит следующим образом. У каж­дого человека под влиянием многих факторов формируется опре­деленная (довольно подвижная) модель мира. Составной частью

этой модели является система способов и механизмов решения тех или иных жизненных задач и проблем. В зависимости от ши­роты и богатства модели мира система адаптации также может состоять из большого или, наоборот, малого количества способов приспособления и решения проблем. Важной особенностью этой системы является определенная иерархия существующих меха­низмов, т.е. способы адаптации и решения конфликтов располо­жены в системе в порядке их субъективной приемлемости для личности. Одним из таких механизмов является суицидальное поведение как способ разрешения конфликта. Таким образом, стал­киваясь с некоторой конфликтной ситуацией, один индивид быст­ро и оптимально решает ее, а второй ввиду «бедности» модели рано или поздно приходит к самоубийству как к решению конф­ликта (причем этот процесс довольно жестко детерминирован опи­санными выше условиями).

Очевидно, существует несколько способов коррекции такого рода трагического механизма, которые должны составлять еди­ную систему мероприятий:

а) расширение модели (например, путем тренинга навыков адаптации);

б) дискредитация самоубийства как способа решения конф­ликта;

в) повышение приемлемости адекватных механизмов адапта­ции;

г) поиск смысла конфликта, страдания. Очень точно тера­певтический эффект этого механизма описал В. Франкл (1990): «Страдание каким-то образом перестает быть страданием в тот момент, когда обнаруживается его скрытый смысл, например, смысл жертвенности»¹.

Как уже отмечалось, суицидологами (врачами и психологами) была признана несостоятельность психопатологической концеп­ции суицида, согласно которой самоубийство — это всегда аутоаг-рессивный акт психически больного человека. Было доказано, что значительная часть самоубийств совершается психически здоро­выми лицами. Наряду с этим получило распространение пред­ставление о том, что сам акт самоубийства, совершаемый психи­чески здоровым индивидом, представляет собой во многих случаях непатологическую психологическую, «общечеловеческую» реак­цию личности на экстремальные обстоятельства.

¹ Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник. М., 1990. С. 171. Данное представление получило свое отражение в концеп­ции непатологических суицидооиасных ситуационных реакций (А.Г. Амбрумова, 1983, 1990; А.Г. Амбрумова, Е.М. Вроно, 1985). Такая концепция декларирует, по существу, положение о том, что во многих случаях самоубийство совершается психически здоровыми людьми в состоянии нормальной психологической реакции на чрезвычайные обстоятельства.

Непатологические ситуационные реакции во временных гра­ницах своего протекания (от нескольких дней до трех месяцев) либо достигают кульминации, выражающейся в суицидальном поведении, либо самокупируются в течение первых нескольких дней, либо (под влиянием терапевтического вмешательства) сни­маются с полным восстановлением прежнего уровня адаптации личности. Во всех непатологических ситуационных реакциях их суицидоопасность определяется резкостью снижения способнос­ти конструктивного планирования будущего (т.е. степенью их без­надежности).

При наличии или оформлении во внешних формах поведения каких-либо ситуационных реакций во внутренней картине пере­живаний человека обычно обнаруживаются нерешительность, ус­талость, чувства одиночества, покинутости, беспомощности, изо­ляции, печали, душевной боли, тоскливости, подавленности. Все ситуационные реакции характеризуются наличием переживаний дистимической окраски. Именно эти переживания обладают наи­более дифференцированными нюансами — от безрадостности до полного отчаяния, безнадежности, отгороженности. Причем сте­пень глубины переживания не всегда легко установить, так как привычные внешние формы поведения не обязательно оказыва­ются грубо измененными. При ситуационных реакциях не исклю­чаются, не исчезают из реальной практической деятельности при­вычные адаптационные стереотипы поведения, они лишь теряют свою результативность, снижают уровень успешности, осуществ­ляясь при значительно сниженном уровне контроля и самокон­троля.

Исходя из психологической картины и динамики ситуацион­ные реакции можно подразделить на шесть типов: 1) реакция эмоционального дисбаланса; 2) пессимистическая ситуационная реакция; 3) реакция отрицательного баланса; 4) реакция демоби­лизации; 5) реакция оппозиции; 6) реакция дезорганизации.

Реакция эмоционального дисбаланса

Характеризуется отчетливым превалированием гаммы дисти-мических изменений. Общий фон настроения снижен. Человек

ощущает чувство дискомфорта той или иной степени выражен­ности. Характерно нерезкое повышение уровня тревожности. Те­ряется глубина контактов. Продолжительность — до 2 месяцев.

Настоящий тип наиболее открыт воздействию психотерапии, поэтому только продолжительность реакций, протекающих в не­благоприятных условиях больших нагрузок, может создать опа­сность зарождения суицидальных тенденций. Один из основ­ных путей ликвидации этого состояния — расширение контактов: пусть это будет даже переписка или односторонний монолог (в этом случае необходим внимательный слушатель). Советы при этом типе реакции давать нельзя, нужно просто немного ува­жения.

Пессимистическая ситуационная реакция

Выражается в первую очередь изменением мироощущения, установлением мрачной окраски мировоззрения, суждений и оце­нок, видоизменением и переструктурированием системы ценнос­тей. Характерно стойкое снижение уровня оптимизма. Реальное планирование уступает место мрачным прогнозам. Завышенная самооценка, как правило, усугубляет положение.

Данная реакция наиболее суицидоопасна, поскольку любые вмешательства извне переоцениваются в духе собственной песси­мистической концепции и не могут нейтрализовать психотравми-рующий стимул. Реакция чревата внезапным выходом в так на­зываемый «сиюминутный» и непредсказуемый суицид. Продол­жительность — 3 месяца.

Корригирующие воздействия крайне трудны и сложны. На­иболее эффективна индивидуальная и групповая аксиопсихоте-рапия.

Реакция отрицательного баланса

Выражается в рациональном «подведении жизненных ито­гов», оценке пройденного пути, определении реальных перспек­тив. Наблюдается у лиц с неизлечимыми соматическими заболе­ваниями, у одиноких лиц.

Подготовка к суициду носит тщательно скрываемый характер, выбираются наиболее действенные летальные способы. В случае попыток, не закончившихся смертью, суицидальные намерения сохраняются.

Для предупреждения суицида необходимо переключить чело­века на другой вид деятельности. Наибольший эффект может принести аксиопсихотерапия и средотерапия (для лиц на этапе инволюции). Реакция демобилизации

Отличается резкими изменениями в сфере контактов: отказом от привычных контактов или их ограничением, что вызывает му­чительные переживания одиночества. Наблюдается также частич­ный отказ от деятельности. Продолжительность — 1 месяц.

Терапевтическое вмешательство заключается главным обра­зом в создании условий для отдыха, общеукрепляющего лечения, в совместных поисках выхода из создавшейся психотравмирую-щей ситуации. Для успешной коррекции необходимо восполнить эмоциональный контакт. Реакция оппозиции

Характерна выраженной экстрапунитивной реакцией личнос­ти, повышающейся степенью агрессивности, возрастающей рез­костью отрицательных оценок окружающих и их деятельности. Часто агрессивные тенденции меняют направление, переключа­ясь на механизм аутоагрессии.

Невысокий уровень суицидального риска. Этот тип реакции выливается в самокупирование, а в случае глубокой и высокой интенсивности требует быстрого принятия адекватных мер в со­четании с активной рациональной психотерапией. А для начала такого человека необходимо просто внимательно выслушать. Реакция дезорганизации

Содержит в своей основе тревожный компонент. Вследствие этого наблюдаются соматовегетативные проявления (гипертония, сосудистые кризы, нарушения сна и т.д.). Продолжительность — 2 недели.

Реакция полностью снимает интеллектуальный контроль, де­зорганизует планирование. «Прорыв» в суицид неожиданный.

Для нормализации эмоционального фона при этом типе наи­более эффективными являются групповые- занятия типа «тре­нинг-групп».

Л.Л. Бергельсон и A.M. Понизовский отмечают, что непатоло­гические ситуационные реакции возникают, если индивид вос­принимает, оценивает и интерпретирует объективно сложившуюся ситуацию, руководствуясь неадаптивными шаблонами мышления, которые зависят от наличия у субъекта определенных когнитив­ных структур.

Реакция эмоционального дисбаланса формируется в результа­те действия когнитивного механизма «максимизации—минимиза­ции» (т.е. преувеличения значимости одних ситуаций и преу­меньшения других). При этом личностные ресурсы оказываются

недооцененными, что приводит к преобладанию отрицательных эмоций.

Пессимистическая ситуационная реакция образуется в резуль­тате искажения времени, ориентации исключительно на прошлое. Акцент памяти при этом ставится на негативном опыте. Харак­терна также проекция прошлого негативного опыта на будущее, а также низкой оценки какого-либо качества на личность в целом.

Реакция отрицательного баланса формируется в результате того, что в сознание не допускаются положительные моменты, способные скорректировать информацию о положении дел.

Реакция демобилизации образуется в результате искажения вос­приятия и оценки собственной деятельности и ее результатов.

Реакции оппозиции (гнев, обида) и дезорганизации (тревога) формируются в результате защитной реакции эмоций гнева или обиды при оценке ситуации как покушения на личностную сфе­ру. Тревога формируется в том случае, если человек не уверен, что произойдет что-то плохое, но не исключает этого, а страх — если уверен в этом.

Все перечисленные выше когнитивные механизмы являются постоянной личностной характеристикой, когнитивным стилем ин­дивида.

Рассматривая место и роль относительно кратковременных психологических реакций в генезе и динамике суицидального по­ведения, следует отметить, что такое поведение очень часто явля­ется итогом острых аффективных реакций, для которых харак­терны чрезвычайная сила проявлений, своеобразие восприятия и осмысления окружающего, нередко с элементами дезорганизации поведения, и сужение сознания. На высоте аффекта внезапно мо­гут возникать и реализовываться суицидальные намерения. При суицидальном поведении в состоянии аффекта определяющими являются два момента:

S наличие актуальной конфликтной ситуации и особая струк­тура личности;

S готовность личности расценить психотравмирующую ситу­ацию как неразрешимую и суицидогенную.

В психологической динамике формирования суицидального замысла и его реализации при аффективных реакциях значитель­ную роль играют личностные особенности, ценностные ориентации и установки. Очень часто суицидогенным оказывается конфликт между необходимостью примириться с неожиданным крушением надежд, планов и невозможностью это сделать, «неумение осла­бить негативные действия фрустрации» (В.К. Мягер, Н.В. Конон-чук). Значительное влияние на формирование аффективных ре-

83акций могут иметь акцентуации характера, которые, оказываясь более уязвимыми в отношении различных психических нагрузок, способствуют прорыву барьера психической адаптации личности с возникновением такого эмоционального состояния, при котором, по мнению самих суицидентов, единственным способом разреше­ния конфликта является «уход из жизни». Причем при острых аффективных реакциях психогенная ситуация не успевает под­вергнуться глубокой, осознанной личностной переработке и при­водит к аффективному ответу с элементами дезорганизации пове­дения.

В результате исследования, проведенного И.В. Поляковой, бы­ли выделены три группы суицидентов в соответствии с разными типами аффективных реакций.

1. Острые первичные аффективные реакции Реакции возникают при внезапном действии психогенного фак­тора, который является «чрезвычайным» для данной личности. Конфликты при этом имеют внешний, острый и локальный ха­рактер.

Такие суициденты отличаются неуравновешенностью, возбу­димостью и обидчивостью. Чаще всего для них характерны воз­будимые, аффективно-лабильные и лабильно-истероидные акцен­туации.

В некоторых случаях аутоагрессивному поступку предшеству­ет гетероагрессивное поведение. На высоте эмоционального на­пряжения возникает мысль о самоубийстве. Острый пресуици-дальный период исчисляется минутами. Суицидальная попытка совершается с использованием первого попавшегося предмета; ча­ще всего носит истинный характер, хотя и в присутствии других лиц. Постсуицид критический, суицидальные тенденции отсут­ствуют.

2. Вторичные аффективные реакции

В данном случае присутствует протрагированная конфликт­ная ситуация. Многие суициденты на протяжении длительного времени пытаются исправить ее, ищут пути разрешения конф­ликта

ликта.

Отличительными характерологическими особенностями лиц данной группы являются в одних случаях — стеничность, завы­шенный уровень притязаний, в других — ранимость, неуверен­ность в себе, сниженная самооценка.

Суицид возникает на высоте аффективных реакций в ответ на воздействие дополнительных психотравмирующих факторов, ко­торые как бы «наслаиваются» на еще не исчерпанный первичный

конфликт. 84

Пресуицид острый. Способы совпадают с предыдущей груп­пой.

Для этих реакций характерен манипулятивный постсуицид.

3. Аффективные реакции «аккумуляции»

В данном случае наблюдается ряд сложных длительных пси-хотравмирующих ситуаций, которые значительно снижают за­щитные возможности личности. Дополнительная травматизация является «последней каплей», приводящей к реализации суици­дальных действий.

Эту группу составляют лица более старшего возраста, в ос­новном женщины. Наиболее часто встречаются эмотивно-лабиль-ные, сенситивные, аффективно-лабильные личности.

Наблюдаются повторные суициды. Среди способов преоблада­ет отравление лекарствами, реже — прижигающими веществами.

В постсуицидальном периоде суицидальные намерения со­храняются, хотя и несколько снижается их аффективная напря­женность.

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ДИАГНОСТИКА СУИЦИДАЛЬНОГО РИСКА

Критерии оценки эффективности адаптации

(в комплексной программе профилактики

суицидального поведения)

Проблема критериев оценки эффективности адаптации как системного процесса остро возникает при разработке программы психологической диагностики, профилактики и коррекции адап­тационных расстройств. На современном этапе развития психо­логической науки существует множество подходов к проблеме диагностики состояний дезадаптации. Однако наиболее интерес­ным представляется взгляд на адаптацию как на системный про­цесс. В связи с этим целесообразно контролировать протекание процесса адаптации и его результат во всех значимых сферах жизни индивида и на всех уровнях: социальном, социально-пси­хологическом, психологическом, психофизиологическом, биоло­гическом.

Рассматривая вопрос о критериях оценки эффективности адап­тации, следует подчеркнуть, что их выбор, очевидно, во многом определяется теоретической концепцией адаптации, в рамках ко­торой эта оценка осуществляется. По убеждению подавляющего большинства исследователей, один лишь критерий включенности индивида в процесс общественных отношений не является на­дежным показателем при определении эффективности и устойчи­вости адаптации. Хотя субъективно переживаемое индивидом чув­ство удовлетворенности характером этих отношений и по мере возможности объективно регистрируемые внешние проявления такой удовлетворенности, несомненно, являются важнейшими кри­териями оценки эффективности адаптации. Практический опыт работы, а также проведенные автором исследования убедительно свидетельствуют о необходимости привлечения для оценки эф­фективности адаптации и других критериев, соответствующих со-

циальной и психологической природе адаптации и адаптацион­ных расстройств.

Проведенное исследование на основе контент-анализа отече­ственной и зарубежной литературы по проблеме адаптации по­зволило выделить основные и наиболее диагностичные критерии оценки эффективности адаптации.