Учебные материалы к семинару 15 «Репрессивные меры государственной политики в сфере национальных отношений на Юге России

в 20 – 40-х г.г.» (2 часа)

К вопросу о сущности сталинской национальной политики

По поводу сталинского периода истории СССР в советской и зарубежной литературе известны две совершенно противоположные оценки. Одни ученые полагают, что выделение сталинского периода в самостоятельный является неизбежным и закономерным. Это своеобразный промежуточный результат функционирования большевистской системы, воплощение в практику марксистско-ленинского учения. Другие историки и политологи считают, что, напротив, этот период надо рассматривать как результат отрицания и разрушения принципов большевизма.

По нашему мнению, такие противоречивые трактовки причин появления сталинизма, его проявления исходят из его революционной сущности и задач, определенных революцией, построения нового общества, социалистического. Осуществлять эту главную задачу пришлось в условиях гражданской войны, экономической разрухи, острых межнациональных отношений, коллективизации, индустриализации.

Судя по всему, главным должно быть недопущение преувеличения места и роли сталинизма в преобразовании общества и рассматривания его как уникального явления.

Безусловно, сталинское время можно характеризовать как период подготовки материальной основы построения социализма, что еще более придавало сталинизму ощущение реальности. Однако это не снимает необходимости и анализа негативных явлений в социалистическом обществе в СССР, где происходили раскулачивание в период коллективизации, массовый террор, репрессии в отношении целых народов, партийные чистки, которым подвергались коммунисты.

Сталинский период, несомненно, оказал влияние на провозглашенную государственную политику в сфере национальных отношений, связанную в первую очередь с мерами разрешения возникавших социальных конфликтов между народами и группами населения, принадлежавшими к различным национальностям.

В 20-е годы, когда происходило обустройство народов в советском многонациональном государстве, власть должна была учитывать интересы разных наций и этнических меньшинств. Нужно было сосредоточить усилия на решении главных задач в области национальных отношений, которые были сформулировано в принятой программе на VIII съезде РКП(б) (1919): "Уничтожение всех привилегий какой бы то ни было национальной группы, полное равноправие наций, признание за колониями и неравноправными нациями права на государственное отделение".

Таким образом, в обществе необходимо было решить в первую очередь проблему налаживания национальных отношений, сделать их эффективными. Эта проблема особенно обострилась в тот период, когда договорные отношения между республиками, провозгласившими свою независимость, подошли к необходимости создания союзного многонационального государства. Существовало два варианта устройства структуры государственности: ленинский вариант, предполагавший федеративное устройство на основе свободных союзов свободных народов, и сталинский, предусматривавший объединение государств в составе РСФСР на правах автономии.

Надо признать, что большевики сумели найти свой ключ к разрешению вышеназванных национальных задач и создали для этого государственную основу.

Правда, решение задач федеративного устройства государства осуществлялось продолжительное время в условиях пропагандирования большевистской идеи мировой революции. Однако практика развития мировых процессов показала, что это было утопией.

Обустройство народов протекало довольно сложно. В сталинской трактовке понятий "нация" и "национальные отношения" господствовало упрощенное, механическое понимание взаимосвязи классового и национального. И.В. Сталин, подчиняя национальный вопрос классовому, связывал национальные проблемы с социальными условиями, с классовой борьбой, с характером отношения власти к народам. Сталин отрицал или не замечал между ними диалектической связи, относительной самостоятельности национального вопроса, игнорировал национальные особенности и их влияние на общественные процессы. Понятно, что в условиях, когда стимулируется развитие национального, происходит более глубокая интеграция классового и интернационального.

На наш взгляд, в условиях отсутствия гибкой и мобильной политики управления народами, когда государственная политика в сфере национальных отношений в СССР не гарантировалась логикой воплощения партийной программы большевиков, вряд ли можно было достичь правовых национальных отношений. Отсюда отступления от провозглашенных принципов национальной политики. Об этом ярко свидетельствует и депортация народов в 30-50-е годы, и распад СССР в начале 90-х годов. Все это позволяет сделать вывод, что провозглашенная большевиками государственная политика в сфере национальных отношений не совпадала с исторической реальностью на практике.

Сим Хон Енг

(Депортация народов: международный аспект проблемы//Россия в ХХ веке. Проблемы национальных отношений. М., 1999. С. 377-378)

Что такое депортация и каков международный аспект в решении этой проблемы?

Одной из жестких репрессивных мер в сфере национальных отношений являлась депортация народов. Власть рассматривала ее и как возможность активизации строительства социализма, укрепления власти функционировавшего режима. Как теперь известно, эта мера коснулась 15 народов СССР и более 60 групп населения, принадлежавших к различным национальностям.

Особо массовым депортациям подвергались народы Северного Кавказа в 40-е годы: от полумиллионного контингента чеченцев и ингушей до малочисленного балкарского народа (40 тыс. человек). В целом же в СССР было депортировано, начиная с середины 30-х и до на-1 50-х годов, более 3,5 млн человек.

Как же могло такое случиться именно в период строительства социалистического общества, которое декларировало полное соответствие идеологии удовлетворению потребностей человека? На какую грань ставился индивидуум в обществе, если он даже не смог понять рациональную закономерность действий лидеров, какой должна быть логика действия этого индивидуума, борющегося за сохранение ей жизни? В этой связи уместно вспомнить Г. Гегеля, который говорил, что если частные индивидуумы не понимают суть дела, вернее, «хитрость разума", то "индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются на гибель".

Только в условиях демократизации российского общества ученые-обществоведы получили возможность более обстоятельно изучить ранее запрещавшуюся проблему депортации народов. В российской историографии по этой проблеме с конца 80-х - начала 90-х годов были опубликованы труды, многие научные статьи и сообщения, появились первые сборники документов. Эти материалы получили подкрепление в появившихся публикациях воспоминаний, воскрешающих непосредственно печальную память о 30-50-х годах, связанную с депортацией народов.

Научные труды содержат характеристику национальной политики функционировавшего режима власти, попытку разобраться в проблеме возникавших конфликтов во взаимоотношениях между народами, между народами и властью, проанализировать место и роль государственного аппарата в сохранении репрессивной системы тоталитарного управления обществом. Однако авторы мало обращали внимания на природу депортаций, которые могли возникать в каждом недемократическом по сути государстве.

Депортация - один из способов урегулирования межнациональных конфликтов, стабилизации обостренной этнополитической ситуации, ослабления криминальной обстановки, обусловленной ухудшением экономического состояния страны. На латинском языке депортация качает "изгнание", "ссылку". Власть переселяет недоминирующие слои населения в случае неудачи их ассимиляции. В тех случаях, когда отношения народа и власти не носят демократический характер, депортация становится одной из мер, с помощью которой власть решает любой конфликт, возникающий на основе как территориальных притязаний, так и конфессионального фактора, других социальных причин.

Не подлежит сомнению, что депортация осуществляется в экстремальной ситуации, при наличии военной угрозы и в период войны. B этих условиях депортирование населения как мера разрешения конфликта имеет превентивный или карательный характер. Руководство страны принимает эту крайнюю меру в отношении "неблагонадежных" народов, "пособников врагов", компактно проживающих в напряженной зоне, и особенно тех, с соплеменниками которых ведется война. Функционирование власти в условиях усеченной демократии позволяет ей полностью игнорировать интересы самих этих народов. Итак, такая мера, как депортация, не может считаться прерогативой советского государства.

В многонациональной царской России, а затем в СССР можно обнаружить множество примеров негативного проявления национальной политики, в том числе накануне и во время войн и в ходе разрешения противоречивых вопросов государственной политики в сфере национальных отношений.

В царской России в начале XIX в. решения о депортации населения легко принимались в период русско-турецкой войны. Они имели место в Пруто-Днестровском междуречье. В тот период из различных регионов междуречья было выселено мусульманское население (ногайцы, татары, турки) в Крым. Этот край, в особенности его южная часть (тогдашний Будждак), значительно обезлюдел.

Началось новое заселение этих территорий задунайскими переселенцами (в основном болгарами, в небольшом количестве греками, албанцами, молдаванами, украинцами). Именно тогда, 1 сентября 1807 г . был обнародован специальный Указ о привилегиях болгарам, переселяющимся из-за Дуная для поселения в России. В документе отмечалось, что каждой прибывшей семье будет выделено по 60 дес. земли. Россия предоставила переселенцам ряд льгот - они были освобождены на 3 года от налогов и повинностей. Большинство переселенцев участвовали в войне на стороне русских войск против Османской империи, занимались освоением земель этого региона.

В 1870 г. губернатор Восточной Сибири Н.П. Синельников, инспектировавший Приморье, решил переселить корейцев в Амурский край, тем самым удалив их от границы. Поэтому в 1871 г. 103 корейские семьи появились в поселении Тихонькое (нынешний Биробиджан).

Правительство России, естественно, ожидало от этой акции выгодных последствий, а именно: участия корейцев в освоении целинных земель Дальнего Востока, реализации дальнейших возможностей профилактики возникавших национальных конфликтов в контактных зонах между соседними странами и их народами - Россией, Китаем и Кореей. И надо признать, что в определенной степени царская власть достигла своей цели.

В Советском Союзе история депортаций занимает значительное место. Депортация, например, корейцев с Дальнего Востока и немцев из Поволжья носила и превентивный и карательный характер. Аналогичные акции применялись по отношению к польскому населению (на западной границе СССР) и к другим этносам.

Примером депортации, имеющей превентивный характер, является переселение поляков из пограничной зоны в целях укрепления советской власти. 28 апреля 1936 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление о переселении граждан польской национальности из 800-метровой пограничной с Польшей территории районов Украины и поруссии. "Неблагонадежные элементы" (35 820 человек) переселись в Казахстан. Всего же без суда, следствия и даже без письменного обвинения было депортировано около 10% населения западных районов Украины и Белоруссии всех национальностей и возрастов. Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 июля 1937 г. юридически оформило учреждение специальных запретных полос (пограничных зон). В короткие сроки были депортированы сотни тысяч людей, в основном из приграничной полосы на территории Армянской, Азербайджанской, Туркменской, Узбекской, Таджикской ССР, т.е. велась "этническая чистка", вначале - западной пограничной территории, а затем — земель, граничащих с Ираном, Афганистаном и другими странами. Среди переселяемых значительный контингент составляли курды.

В газетах появились тревожные сообщения об иностранном шпионаже в интересах Японии со стороны дальневосточных корейцев, акциях со стороны японских секретных служб, обвинения в адрес корейцев. Это инкриминировалось в качестве основной причины выселения корейцев, носившей явно превентивный характер. СНК СССР и ЦК ВКП(б) в августе 1937 г. приняли постановления "О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края" и порядке расчетов с переселенными в Казахскую и Узбекскую ССР корейцами."

После депортации корейцы (171 781 человек), определенные в письме наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова председателю СНК В.М. Молотову как "спецпереселенцы", проживали в тяжелых условиях и претерпевали огромные лишения, связанные с отсутствием жилья, работы, продовольствия, одежды и т.д. Вышеприведенные примеры депортации имели место в 1936-37 гг., когда еще не было военных действий. Отсюда возникает сомнение в определении главной причины депортаций - сохранение стабильности границ. В данном случае нельзя не учитывать характер сталинской политической системы, которая свою стабильность связывала с мерами насильственного управления народами. Перед лицом внешней опасности режим проявлял недоверие к потенциальным внутренним врагам. К ним относились не только народы, проживающие на западных и восточных границах, но и представители политической оппозиции, которые стремились захватить власть. Политическая борьба между лидерами в верхах власти обострялась по мере необходимости принятия решений о мерах, предотвращающих угрозу фашизма.

ЦК ВКП(б) и СНК СССР 12 августа 1941 г. приняли постановления расселении немцев Поволжья в Казахстане, а 28 августа того же года Президиум ВС СССР - указ "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья", в которых отмечалось, что среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются "тысячи: и десятки тысяч диверсантов и шпионов", которые по сигналу, данному из Германии, — хотя у советских властей не имелось каких-либо конкретных фактов - должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья.

Утверждалось также, что немецкое население скрывает в своей среде врагов советской власти. При проведении карательных мер против "диверсантов и шпионов" страдало и мирное население. Автономная Республика Немцев Поволжья была ликвидирована. Ее районы были включены в административное подчинение Саратовской и Сталинградской областей.

В развитие темы о депортации народов в мировом аспекте хотелось бы также отметить, что она была инструментом государственной политики не только в России, в СССР, но и в других государствах как Европы, так и Америки.

В 1939-1945 гг. из Германии, где господствовали нацисты, в Польшу и в Прибалтику выселялись евреи, а поляки - из аннексированных Германией районов Польши в другие.

Важно отметить, что власти США в начале второй мировой войны в связи с угрозой японского вторжения выселили практически все население Алеутских островов и островов Прибылова (около 400 человек). Их разместили на юго-востоке Аляски.

19 февраля 1942 г. президент США Ф. Рузвельт подписал приказ о выселении из западных прибрежных штатов всех без исключения граждан японской национальности (110 тыс. человек). Их поселили в специальных лагерях в центральной части США.

Переселение японцев в США, включая и не имеющих американского подданства, имеет несколько особенностей, отличающих его от вышеприведенных примеров депортации народов СССР. Местами, откуда выселяли японцев, ограничивались только прибрежными штатами Западной Америки. Тем не менее власти США с самого начала выселения обещали дать возможность продолжить обучение студентам-японцам и устроить переселенцев на работу в новых районах.

Если сравнивать депортационные меры в США в СССР, то надо отметить, что в Советском Союзе им подвергалось практически все население определенной национальности. Некоторые нации (например, немцы, ингуши, чеченцы, карачаевцы, балкарцы, калмыки), подвергшиеся принудительному переселению, даже потеряли свою государственность.

Несмотря на разницу форм депортаций в двух странах, между ними все-таки обнаруживается определенное сходство. Оно заключается в том, что в целях предотвращения потенциальной опасности власти СССР и США обвинили целые народы, а не просто определенные "неблагонадежные элементы". Здесь решающим фактором стала этническая принадлежность к будущим врагам.

Сама милитаристская Япония с 1941 г., после захвата Китая и объявления войны США, начала всеобщую мобилизацию корейского населения. Корейцев вывозили в Японию для работы на военных заводах, в шахтах или просто отправляли на фронт. Депортация в этом конкретном случае преследовала экономические и военные цели. Численность переселенных в 1941-1944 гг. в Японию корейцев превосходила 700 тыс.

Важно отметить, что Япония специально сформировала учебные подразделения, в которых проводился принудительный курс обучения перед отправкой на военные заводы, куда привлекались и студенты. А корейские женщины в принудительном порядке отправлялись на фронт для "поддержания боевого духа" солдат. Легко представить, какую реакцию эти действия вызвали в Корее. Разумеется, в этой ситуации никого не волновали подлинные интересы корейского народа. Органы власти проводили политику, максимально учитывавшую прежде: всего интересы своей страны - Японии.

И Япония, и США, и СССР отступили от правил развития цивилизованных стран, когда в государстве, и особенно в многонациональном, должна проводиться политика, при которой малочисленные народы имеют равные права и равные возможности с другими народами. Именно такая политика и будет направлена на расширение принципов демократии в решении проблем межнациональных отношений.

Надо полагать, что в Российской Федерации в целях дальнейшего урегулирования межнациональных отношений, обострявшихся в том числе и проводимыми ранее депортациями народов, признана важность решения этих проблем в настоящее время. В целях дальнейшей демократизации общества, сочетания интересов народов проводится огромная работа по их реабилитации.

Что же касается международного аспекта данной проблемы, то с сожалением надо признать, что печальные уроки СССР, Кореи, Германии, США и некоторых других государств мало влияют на сегодняшних политиков. По-прежнему лидеры используют насильственные меры в отношении недоминирующих наций как инструмент для решения непосильных проблем. Именно поэтому нельзя считать тему депортации народов закрытой.

Сим Хон Енг

(Депортация народов: международный аспект проблемы//Россия в ХХ веке. Проблемы национальных отношений. М., 1999. С. 378-383)

Массовые репрессии и депортации в 1920-40-е гг.

Советские преобразования на Северо-Восточном Кавказе в 20-50-е гг. сопровождались политическими репрессиями. Наиболее массовыми они стали в годы коллективизации. В 1927-1939 гг. было «раскулачено» несколько сотен тысяч горцев-мусульман и терских казаков. Пик «раскулачивания» пришелся на 1929-1931 гг. Понятия «кулак», «контрреволюционер» приобретают к этому времени политическое и крайне широкое значение врага Советской власти вообще. Их синонимом к концу 30-х гг. становится термин «враг народа». Под него подпадали в основном семьи сельских старост, мулл, преподавателей медресе, казачьих старшин, священников и других представителей деревенской верхушки.

Многие репрессированные были расстреляны, другие осуждены на разные сроки заключения в концентрационных лагерях, сосланы с конфискацией имущества за Урал, в Сибирь и Казахстан и другие отдаленные регионы СССР. Только в сентябре 1937 г. по просьбе Дагобкома ЦК ВКП (б) постановил увеличить количество репрессированных по Дагестану «кулаков и антисоветских элементов» «по первой категории» (расстрел) с 600 до 1200 человек, а по «второй категории» (заключение на длительные сроки) - с 2478 до 3300 человек. К декабрю число осужденных к расстрелу было увеличено еще на 800 человек. Такой же террор царил в Чечено-Ингушетии и Ставрополье. По статистике НКВД, за 1938-1939 гг. примерно 2,6% взрослого населения региона, т. е. трое на каждые 100 человек, были осуждены и находились в заключении.

Гонения на членов шариатских судов и насильственное прикрепление мусульманских крестьян к колхозам вызвали долго не прекращающиеся волнения. Крупнейшими из них были восстания 1930 г. в Южном и Северо-Западном Дагестане: «Хновский и Дидойский мятежи», «дело шейха Штульского», бунты горцев Чечено-Ингушетии и Северного Дагестана в 1934-1936 и 1940-1942 гг. Одним из главных требований восставших было восстановление шариатских судов. Восстания были подавлены Красной Армией при поддержке ЧОН и отрядов НКВД. Их руководители были расстреляны, большинство участников осуждены на разные сроки лагерей.

С 1930 г. репрессии все чаще затрагивают мусульманскую интеллигенцию, сотрудничавшую с Советской властью, известных партийных и советских руководителей. Из известных председателей шарсудов Абу-Суфьян Акаев был осужден в 1929 г. на 10 лет лагерей и умер в 1931 г. под Котласом; Замир Али арестовывался и ссылался дважды — в 1930 и 1938 гг., в 1943 г. он умер в ссылке в г. Георгиевка Семипалатинской области. В 1931 были репрессированы сыновья и мюриды Али-Гаджи Акушинского. Участники установления Советской власти на Северном Кавказе А. Тахо-Годи и Дж. Коркмасов были расстреляны НКВД Дагестана в 1937 г. Н. Самурский, возглавлявший Да-гобком с 1921 по 1937 г., был расстрелян как «враг народа» в 1938 г. Красный партизан К. Караев был арестован органами НКВД в 1939 г. и отстранен от занимаемых им высших военных должностей. Практически все пострадавшие в годы репрессий 30-х гг. были посмертно реабилитированы решением Верховного Суда СССР в 1957-1963 гг.

Насильственная коллективизация, уничтожение национальной интеллигенции, борьба с религией, с традиционным укладом, обычаями не могли не вызвать сопротивления населения, принимавшего индивидуальный и групповой характер. Все эти причины и их проявления взрывоопасно сработали в годы Великой Отечественной войны.

В обстановке появления гитлеровских войск на Северном Кавказе и в Калмыкии имели место факты не только уголовного, но и политического бандитизма, в ряде случаев с повстанческой окраской. Однако их масштабы и степень вовлеченности местного населения не были существенно отличны от картины в других оккупированных и прифронтовых регионах страны. И это не могло являться основанием для сталинской депортации ряда народов Северного Кавказа.

12 октября 1943 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации Карачаевской автономной области и административном устройстве ее территории». Часть территории бывшей Карачаевской автономной области была передана Грузинской ССР во вновь образованный Клухорскии район. В марте 1944 г. из Кабардино-Балкарской автономной республики были высланы балкарцы, республика переименована в Кабардинскую автономную республику, а южные районы бывшей Кабардино-Балкарской АССР вблизи главных Кавказских перевалов перешли к Грузии. В целом было переселено более 62,5 тыс. карачаевцев и более 33 тыс. балкарцев.

В феврале 1944 г. было депортировано все ингушское и чеченское население Чечено-Ингушетии, Дагестанской АССР и г. Владикавказа (500 тыс. че­ловек). 7 марта 1944 г. Чечено-Ингушская АССР была ликвидирована, часть ее земель передана Северной Осетии и Грузии, а на другой части образована Грозненская область. Как и в случаях с другими народами, Депортация сопровождалась жесткостью, смертью от голода и холода по пути и на местах выселения (Казахстан, Средняя Азия). Участвовавшие в боевых действиях на фронте бойцы - чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы — отзывались и отправлялись вслед своим соплеменникам.

(Российский Кавказ. Книга для политиков/ под ред. В.А.Тишкова. М., 2007. С. 66-68)

Какова история депортации и реабилитации чеченского народа?

Депортация – массовое, насильственное выселение отдельных общностей, отобранных по определенному принципу (этническому, расовому, религиозному, социальному, политическому и т.д.) – признается в мировой практике военным преступлением и преступлением против человечности.

Выселение чеченцев и ингушей по этническому признаку было осуществлено 23 февраля 1944 г. Позже – 7 марта 1944 г. появился Указ Президиума Верховного Совета СССР, который гласил: «В связи с тем, что в период Великой Отечественной войны, особенно во время действий немецко-фашистских войск на Кавказе, многие чеченцы и ингуши изменили Родине, вступали в ряды диверсантов и разведчиков, забрасываемых немцами в тылы Красной Армии, создавали по указке немцев вооруженные банды для борьбы против Советской власти и в течение продолжительного времени, будучи не заняты честным трудом, совершают бандитские налеты на колхозы соседних областей, грабят и убивают советских людей, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:

Всех чеченцев и ингушей, проживающих на территории Чечено-Ингушской АССР, а также в прилегающих к ней районах, переселить в другие районы СССР, а Чечено-Ингушскую АССР ликвидировать…»

Абсурдное по своей сути, это обвинение, тем не менее, полностью находилось в русле логики советского руководства сталинской эпохи, ведшего политику государственного террора, когда «антисоветскими» объявлялись целые социальные слои или отдельные народы. Если уничтожение «контрреволюционных» общественных групп через «красный», а затем и «большой» террор велось с первых дней советской власти, то репрессии против «антисоветских» наций начались в конце 1930-х гг., накануне вступления СССР во Вторую мировую войну, и являлись как бы частью подготовки к большой войне. Так, выселение корейцев с Дальнего Востока объяснялось их «ненадежностью» в случае военного столкновения с Японией, массовое выселение поляков из западных областей Украины и Белоруссии, присоединенных в 1939 г., объяснялось их приверженностью к сохранению единой Польши и т.д.

Само по себе выселение или депортация целых народов в эпоху Сталина являлось одним из главных инструментов укрепления тоталитарного режима и устрашения всех граждан СССР. А что служило спусковым крючком для осуществления депортаций, было уже не столь важно.

Нападение Германии на СССР сразу же вызвало поголовное насильственное выселение в восточные регионы страны советских немцев и финнов. Позднее репрессии коснутся калмыков, карачаевцев, чеченцев и ингушей, балкарцев, крымских татар и греков, крымских болгар, турок-месхетинцев и курдов. Причем официально объявленные мотивы выселения целых народов зачастую отчетливо отдавали политической шизофренией. Так, в тексте Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. о выселении немцев автономной республики немцев Поволжья, написанном, по всей видимости, рукой Сталина, говорилось, что в Поволжье якобы «имеются десятки и тысячи  диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы…» Отсюда делался вывод, что «немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и советской власти…» Подобные  формулировки звучали и в последующих Указах, касающихся депортации других народов СССР.

Практическая реализация решения о массовом выселении чеченцев и ингушей началась тогда, когда угроза захвата Кавказа германскими войсками была полностью ликвидирована, а так называемое «повстанческое движение» в горах Чечено-Ингушетии, которое зачастую провоцировалось самими чекистами, даже по официальным данным, резко шло на убыль. Кроме того, Чечено-Ингушетия не была под немецкой оккупацией, а переход «на сторону немцев» наблюдался только со стороны казаков терских станиц, которые в тот период не входили в состав Чечено-Ингушской АССР. Таким образом, официальные причины выселения – «сотрудничество с немцами» и угроза советскому тылу – не выдерживают никакой критики.

Представляется, что сталинский режим демонстративным уничтожением малых народов «за измену и предательство» хотел преподать урок остальным крупным «социалистическим» нациям, для которых подобные обвинения, в силу объективных причин, звучали куда актуальнее. Ведь страшные поражения вооруженных сил СССР на первом этапе войны и оккупации 7 союзных республик объяснялись изменой, предательством и трусостью неких «изменников», а не собственными просчетами и ошибками режима.

Истинные причины депортации чеченцев и ингушей, равно как и некоторых других народов Северного Кавказа, заключались не только в особенностях официальной идеологии и человеконенавистнической практики сталинского государства, но также в корыстных интересах руководителей отдельных республик Кавказа, в частности, Грузии. Как известно, именно к Грузии отошли большая часть районов Карачая, Балкарии и горной части Чечни, а к Северной Осетии практически вся Ингушетия.

Первым признаком подготовки к массовым этническим репрессиям можно считать приостановку весной 1942 г. мобилизации чеченцев и ингушей в армию. Возможно, что выселение горцев намечалось в том же 1942 г., но неблагоприятная обстановка на фронтах заставила Сталина отложить свою карательную акцию до лучших времен.

Вторым сигналом стало сопровождаемое массовыми убийствами выселение карачаевцев и калмыков в конце 1943 г.

В октябре 1943 г. в Чечено-Ингушетию в рамках подготовки выселения ездил с целью сбора данных об «антисоветских выступлениях» заместитель наркома НКВД Б.Кобулов. По итогам поездки он составил докладную записку, в которой приводились сфальсифицированные цифры о якобы массовом количестве активных бандитов и дезертиров. «Кобулов! Очень хорошая записка», - указал Берия на докладе и дал ход подготовке операции «Чечевица».

Следует отметить, что выселение целых народов, ликвидация их государственности, насильственное изменение границ союзных и автономных государственных образований не только не предусматривалось Конституцией СССР, РСФСР и ЧИАССР, но и никакими законами и подзаконными актами. И по советским законам, а уж тем более по международному праву, то, что творил сталинский режим с целыми народами, являлось тягчайшим преступлением, не имеющим срока давности.

Следует отметить, что для реализации этого преступления его организаторы не жалели никаких средств. Только на проведение акции по депортации чеченцев и ингушей было направлено до 120 тыс. боеспособных солдат и офицеров внутренних войск (больше, чем на иные фронтовые операции), 15 тыс. железнодорожных вагонов и сотни паровозов, 6 тыс. грузовых автомобилей. Одна только перевозка спецпереселенцев обошлась стране в 150 млн. рублей. На эти деньги можно было построить 700 танков Т-34. Кроме того, было разорено подчистую около 100 тыс. крестьянских хозяйств, что по самым минимальным подсчетам давало убыток, превышавший несколько миллиардов рублей.

Подготовка к проведению депортации была тщательно замаскирована. Вводимые в Чечено-Ингушетию войска НКВД были переодеты в общевойсковую форму. Чтобы не вызывать лишних вопросов у местного населения, администрация объясняла появление большого количества войск проведением крупномасштабных маневров в горной местности в преддверии крупного наступления Красной Армии в районе Карпатских гор. Карательные отряды располагались лагерями близ селений и в самих селениях, ничем не выдавая своих истинных целей. Введенные в заблуждение умелой пропагандой местные жители в целом радушно принимали людей, одетых в красноармейскую форму…

Операция «Чечевица» началась в ночь на 23 февраля 1944 г. Чеченские и ингушские селения, расположенные на равнине, были блокированы войсками, а на рассвете все мужчины были приглашены на сельские сходы, где они сразу же и задерживались. В небольших горных селениях сходы не проводились. Особое значение придавалось быстроте проведения операции, что должно было исключить возможность организованного сопротивления. Именно поэтому на сборы семьям депортируемых отводилось не более одного часа; малейшее неповиновение пресекалось применением оружия.

Уже 29 февраля Л.Берия отчитался об успешном завершении депортации чеченцев и ингушей, общее число депортированных – более 400 тыс. человек.

Выселение чеченцев сопровождалось множеством инцидентов и массовыми убийствами мирных жителей. Крупнейшей массовой казнью стало убийство свыше 700 человек в селении Хайбах Галанчожоского района, совершенное 27 февраля 1944 г. Здесь были собраны «нетранспортабельные» жители – больные и престарелые. Каратели заперли их в конюшне местного колхоза, после чего обложили конюшню сеном и подожгли…

Руководил этим массовым убийством полковник НКВД М.Гвишиани, который получил впоследствии от наркома Л.Берии благодарность, представление к награде и повышение в звании.

Помимо Хайбаха массовые казни отмечены и во многих других селениях Чечено-Ингушетии.

Выселяемых людей грузили в железнодорожные вагоны-«теплушки» и вывозили в Казахстан и республики Средней Азии. При этом переселенцев практически не обеспечивали ни нормальным питанием, ни топливом, ни медицинским обслуживанием. По дороге к новым местам жительства тысячи людей, особенно дети и старики, умирали от холода, голода и эпидемических заболеваний.

Территорию упраздненной Чечено-Ингушской АССР разделили на части. В результате раздела была образована Грозненская область (со всей ее нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей инфраструктурой), в которую вошла большая часть равнинных районов Чечено-Ингушетии. Горная часть Чечено-Ингушетии оказалась разделенной между Грузией и Дагестаном, а к Северной Осетии отошла практически вся территория Ингушской автономной области (в границах 1934 г.), за исключением горной части Пригородного района, переданной Грузии. Партийно-хозяйственные органы этих республик должны были организовать заселение переданных им районов.

Выселение не привело к автоматическому прекращению деятельности небольших повстанческих группировок в горах Чечено-Ингушетии. Но все они были практически безоружны и не могли эффективно противодействовать войскам НКВД, ограничиваясь лишь отдельными боевыми вылазками, которые были актами «мщения за переселение своих родственников». Но и стотысячная группировка советских войск в Чечне не могла обнаружить и уничтожить их.

Официально с «чечено-ингушским бандитизмом», а, по сути, героическим сопротивлением насилию над народом, было «покончено» лишь в 1953 г.

Следует заметить, что ситуация с национальным сопротивлением в ряде других регионов Советского Союза в 1944-1945 гг. была куда напряженнее, чем в горах Чечено-Ингушетии. Так, общая численность повстанцев в Чечне не превышала нескольких тысяч человек. В то же время, например, на Украине после ухода германских войск активно действовали от 150 до 500 тыс. противников советского режима. Кстати, для борьбы с украинским националистическим подпольем НКВД предлагало испробованный ранее метод – поголовное выселение «…всех украинцев, проживавших под властью немецких оккупантов». Таким образом, речь шла о депортации многих миллионов человек. Но советское правительство не решилось на акцию такого масштаба.

Как уже говорилось, территория ЧИАССР была разделена между Грозненской областью, Дагестаном, Грузией и Северной Осетией. Соответственно, руководящие органы этих республик должны были обеспечить заселение переданных им земель новыми жителями. Но желающих ехать на новые места было мало. Переселение шло чрезвычайно медленными темпами. Более или менее масштабное переселение смогли организовать только власти Дагестана и Северной Осетии. Однако даже в 1956 г., когда чеченцы начали возвращаться на родину, многие чеченские селения на равнине все еще оставались не полностью заселенными.

Что касается депортированных чеченцев и ингушей, то они были расселены небольшими группами по различным областям Казахстана, Киргизии, Узбекистана. Им предписывалось жить в основном в сельскохозяйственных районах и заниматься сельскохозяйственным трудом. Они не имели права даже на короткое время покидать места поселения без специального разрешения местных «спецкомендатур» НКВД, которые осуществляли за ними политический надзор. Приписанные к различным колхозам и совхозам спецпереселенцы часто селились администрацией в полуразрушенные бараки, хозяйственные сараи, конюшни. Многие были вынуждены рыть землянки и строить шалаши. Все это сопровождалась необеспеченностью продуктами питания, одеждой и другими предметами первой необходимости.

Результатом нечеловеческих условий существования в первые годы выселения стала высокая смертность среди спецпереселенцев, которую можно охарактеризовать как массовую гибель. Так, по данным НКВД, до октября 1948 г. в ссылке умерло около 150 тыс. спецпереселенцев с Северного Кавказа (чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев).

Чеченцы и ингуши быстро доказали, что они могут хорошо трудиться и обустраивать свою жизнь не только на собственной земле, но и там, куда их забросила судьба. Уже в 1945 г. спецкомендатуры повсеместно сообщают, что большинство спецпереселенцев хорошо зарекомендовало себя на работе в колхозах и совхозах. Благодаря собственному труду они постепенно упрочили свое материальное положение. Уже к концу 40-х гг. более половины переселенных чеченцев проживало в собственных домах.

Депортация 1944 г. нанесла тяжелый удар по национальной культуре чеченцев и практически уничтожила национальную систему образования, которая к 40-м гг. еще не успела полностью сформироваться. В Казахстане и Киргизии преподавание родного языка даже в начальной школе было совершенно исключено. Дети спецпереселенцев в школах учили русский, либо казахский или киргизский языки. Кроме того, в 1940-е гг. в отдельных областях Казахстана до 70% детей спецпереселенцев не посещали школу по причине отсутствия теплой одежды и обуви. Получение высшего образования спецпереселенцами было связано со значительными сложностями. Для поступления в вуз выпускнику школы было необходимо получить специальное разрешение от органов внутренних дел.

Со смертью И.Сталина в 1953 г. и устранением его ближайшего подручного Л.Берии в СССР начался период «оттепели», в том числе и в сфере национальной политики. А доклад Н.С.Хрущева на ХХ съезде КПСС в марте 1956 г., в котором был развенчан культ личности И.Сталина и признавались его преступления, произвел эффект разорвавшейся бомбы.

Летом 1956 г. статус спецпереселенцев, наконец, был снят с чеченцев, ингушей, балкарцев и карачаевцев. Но возвращение чеченцев на историческую родину все еще считалось нежелательным, поскольку территория Чечни была плотно заселена новыми переселенцами. Несмотря на это тысячи чеченцев стали самовольно покидать места ссылки и возвращаться в Чечню. Под давлением этих обстоятельств высшее руководство СССР было вынуждено принять к рассмотрению вопрос о восстановлении Чечено-Ингушской АССР.

Ахмадов Я.З. Хасмагомадов Э.Х. История Чечни в XIX – XX веках. Глава XVIII. Депортация чеченцев и ингушей 23 февраля 1944 года. Несломленные народы. М., 2001. (http://www.chechnyafree.ru)

Послевоенное развитие и реабилитация депортированных народов

Послевоенный период социально-политической истории Северного Кавказа связан с восстановлением разрушенного народного хозяйства и строительством новых крупных промышленных предприятий, для чего была организована массовая миграция квалифицированных кадров, представителей славянских урбанизированных народов. Как правило, они сосредотачивались в столицах и крупных населенных пунктах республик, которые вследствие этого вскоре стали получать статус городов, где создавалась городская социально-культурная инфраструктура, открывались высшие и средние специальные учебные заведения, формировались научные учреждения. Местное население, в основном представленное аграрными народами, составляло небольшой процент городского населения, и еще менее было представлено в промышленности.

Еще в довоенный период на Северном Кавказе стала складываться система «параллельной социально-культурной жизни», в послевоенные годы эта тенденция усилилась. Кавказское население преимущественно было занято в сельском хозяйстве (скотоводство, земледелие, виноградарство) и сохраняло традиционные способы социальной регуляции (адаты), внутриэтническую структуру, тип демографического воспроизводства и язык бытового общения. Русское (славянское) население заняло свою особую «социальную нишу»: оно было представлено высококвалифицированными инженерно-техническими и рабочими кадрами преимущественно на крупных промышленных и перерабатывающих предприятиях (например, завод «Красный молот» в Грозном или вольфрамо-молибденовый комбинат в Тырныаузе), имело более высокий уровень жизни, компактно проживало в специально построенных домах, как правило, характеризовалось нуклеарной семьей и не владело языками местных народов.

Такая система социально-этнической стратификации сохранилась и в последующие периоды, но была усилена в результате депортации репрессированных народов (чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, калмыков). У находившихся в ссылке с 1943 г. по 1957 г. в Средней Азии и Казахстане репрессированных народов в условиях социальной изоляции (они были лишены гражданских и политических прав) только укрепилась система внутриэтнической социальной регуляции, сохранилась кланово-родовая структура, вырос уровень религиозности, особую ценность приобрел родной язык. В то же время места проживания выселенного населения заселялись в городах по целевому набору преимущественно русскими специалистами, а в сельской местности представителями других национальностей. Принудительной миграции подверглись народы Дагестана (лакцы) и казачество, территория Пригородного района, ранее принадлежавшего Чечено-Ингушетии, была заселена осетинами.

Восстановление законности в отношении репрессированных народов началось после XX съезда КПСС (февраль 1956 г.). 16 июля 1956 г. Верховный Совет СССР принял постановление «О снятии ограничений по спецпереселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей». 8 января 1957 г. Чечено-Ингушская АССР была в основном восстановлена в своих прежних границах. Только Пригородный район и часть Малгобекского остались в составе Северо-Осетинской АССР, а небольшая часть южных земель — у Грузии. В то же время в состав вновь образованной Чечено-Ингушской АССР вошли Наурский, Шелковской и Каргалинский районы упраздненной Грозненской области, населенные казаками и ногайцами. Дагестан же получил в 1957 г. из Ставрополья Кизлярский, Ногайский, Тарумовский и Крайновский районы.

9 января 1957 г. были изданы Указ Президиума Верховного Совета СССР «О преобразовании Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую АССР». В 1957 г. Черкесская автономная область была преобразована в Карачаево-Черкесскую автономную область с присоединением к ней территории бывшей Карачаевской области. Была восстановлена прежняя граница Грузии со Ставропольским краем, в который входила Карачаево-Черкесская автономная область.

Однако процесс реабилитации депортированных народов в 50-е гг. не был завершен и был продолжен в период перестройки. 14 ноября 1989 г. Верховный Совет СССР принял Декларацию о признании незаконными всех репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению. 7 марта 1991 г. было принято постановление об отмене законодательных актов против данных народов, а 26 апреля 1991 г. Верховный Совет РСФСР принял Закон «О реабилитации репрессированных народов». Однако несовершенство законодательства, отсутствие четкого механизма претворения закона в жизнь и нежелание центра довести дело до конца повлекли шлейф нерешенных проблем.

(Российский Кавказ. Книга для политиков/ под ред. В.А.Тишкова. М., 2007. С. 68-69)

Каковы последствия политики реабилитации репрессированных народов в 90-е годы на Северном Кавказе?

Дополнительным фактором, усугубляющим напряженность на Кавказе, является проблема реабилитации репрессированных народов— чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев, курдов. 14 ноября 1989 г. II Съезд народных депутатов СССР принял Декларацию Верховного Совета СССР «О признании незаконными и преступными всех актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и об обеспечении их прав». Съезд народных депутатов РСФСР 11 декабря 1990 г. принял Постановление «О жертвах политических репрессий в РСФСР>>, в котором говорилось о необходимости «разработать и принять законодательные акты о реабилитации и полном восстановлении прав репрессированных народов и граждан РСФСР». Особо важное значение в данном контексте имело принятие 26 апреля 1991 г. Верховным Советом РСФСР Закона «О реабилитации репрессированных народов». Статья 3 этого Закона предусматривала «восстановление территориальной целостности» в том виде, как она существовала до депортации, и компенсацию за ущерб, причиненный Государством. А статья 6 предусматривала «осуществление правовых и организационных мер по восстановлению прежних границ». Однако важнейшие положения этих документов не были реализованы и, самое главное, не могли быть реализованы, поскольку были составлены без учета происшедших в регионе после депортации репрессированных народов административно-территориальных изменений. К тому же Закон «О реабилитации репрессированных народов» противоречил Конституции Российской Федерации, согласно которой границы республик, входивших в ее состав, не могут быть изменены без согласия соответствующих субъектов Федерации. Не случайно впоследствии российский парламент ввел мораторий на изменение границ внутри РФ до 1995 года, хотя после объявления независимости Чечни тогдашний Верховный Совет Российской Федерации вынужден был принять 4 июня 1992 г. Закон «О создании отдельной Ингушской республики».

Особая трудность реализации Закона состояла в том, что он предусматривал новую существенную перекройку административных границ чуть ли не всех северокавказских национальных республик. При переселении народов в 1944 году территория Карачаевской автономной области была разделена между Краснодарским и Ставропольским краями и Грузией, часть Кабардино-Балкарии, где компактно проживали балкарцы, также была передана Грузии. Камнем преткновения на Северном Кавказе стал Пригородный район Северной Осетии. Причем и ингуши, и осетины претендуют на него не без оснований. Дело в том, что после короткого периода нахождения в составе Горской Республики (1921-1924 гг.) ингуши получили возможность создать собственную национальную республику, которая просуществовала до 1933 года. Владикавказ был объявлен столицей одновременно Ингушетии и Северной Осетии. Однако в 1933 году Ингушская АССР была объединена с Чеченской АССР в единую Чечено-Ингушскую Автономную Республику. А Владикавказ полностью перешел под юрисдикцию Северной Осетии, став ее столицей. Тем самым ингуши потеряли и свою республику, и Владикавказ. Но, 7 марта 1944 г. по секретному указу Президиума Верховного Совета СССР была ликвидирована Чечено-Ингушская АССР.

Ограничения в передвижении депортированных народов были частично сняты секретным указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля 1956 г. 9 января 1957 г. другим указом Президиум Верховного Совета СССР отменил указ от 7 марта 1944 г. о ликвидации Чечено-Ингушской АССР, восстановив эту республику. В 1956-1957 годах большинство чеченцев и ингушей вернулись в родные места. Однако Пригородный район и ингушская часть Владикавказа остались в составе Осетинской АССР. К 1990 году число ингушей в Пригородном районе возросло до 17,5 тыс. при общей численности населения в 40 тыс. человек. А до 1944 года население района составляло 34 тыс. человек, включая 31 тыс. ингушей.

С возвращением депортированных народов на свою родину Карачаевская автономная область была объединена с Черкесской, были восстановлены балкарские районы в Кабардино-Балкарской АССР. Время от времени всплывает проблема так называемых «русских» территорий Чеченской Республики. Речь идет о бывших до 1944 года казачьих районах Ставропольского края — Наурском, Шелковском и Каргалинском, которые в 1957 году были включены в Чечено-Ингушскую АССР.

В 1989-1992 годах ингуши на общенациональных митингах, съездах, конгрессах выражали свои чаяния относительно изменения статуса Пригородного района. В своих требованиях и претензиях Назрань может опираться на Закон «О реабилитации репрессированных народов», а Владикавказ вправе апеллировать к Конституции Российской Федерации, в которой говорится, что изменение границ между двумя субъектами Федерации возможно лишь с согласия большинства жителей обоих образований. Кабардинцы и 50 черкесы борются за власть в своих республиках с балкарцами и ятачаевцами. Последние, в свою очередь, выступают за создание самостоятельных балкарской и карачаевской республик. Так, например, на съезде представителей карачаевского народа, состоявшемся в 1990 году, провозглашено образование Карачаевской автономной обдаст. Эти и подобные шаги других этнонациональных групп, входящих в Карачаево-Черкесскую республику (черкесов, абазин и казаков), о декларировании создания Черкесской, Абазинской, казачьих Урупско-Зеленчукской и Баталпашинской республик не были признаны законными федеральным центром. А на референдуме 1992 года большинство жителей республики высказалось за сохранение единой Карачаево-Черкесии. Эта проблема весьма остро стоит в приграничных с Чечней районах Дагестана, где проживающие здесь около 70 тыс. чеченцев-акинцев выступают за восстановление Ауховского района, существовавшего в республике до их насильственной депортации в 1944 году. В целом в настоящее время на одном только Северном Кавказе можно выделить около десяти территорий, некоторые одновременно претендуют два титульных народа.

К.С. Гаджиев.

(Геополитика Кавказа. М. 2001. С.49-51)