Учебные материалы к семинару 16-17

«Экономическая и социально-политическая ситуация на Юге России в конце XX – начале ХХI вв.» (4 часа)

Что представлял собой Северный Кавказ к концу 1980-х гг. XX века?

Модернизационные процессы изменили облик Северного Кавказа. Не только краевые и республиканские центры, но и другие города становятся сосредоточением промышленности и современной культуры. Показателями высоких темпов в модернизации стали нарастание удельного веса промышленной продукции в общем объеме производимого в регионе валового продукта, рост городского населения, повышение уровня образования, развитие культурной инфраструктуры. В 1989 г. в городах уже проживало 59,9% балкарцев, 41,5% адыгейцев, 44,3% кабардинцев, 45,4% кумыков, 44% лезгин. Несколько ниже был процент городского населения у ингушей (37,6%), черкесов (36,1%), чеченцев (26,8%), карачаевцев (32,6%), даргинцев (29,2%).

По числу лиц высшим и незаконченным высшим образованием на 1000 человек северокавказские народы характеризовались следующими показателями: адыгейцы — 149; балкарцы — 138; карачаевцы — 132 человека; черкесы - 128; лезгины - 120; кумыки - 97; аварцы - 87; чеченцы — 61 (для сравнения показатель русского населения равнялся 132 человекам). Таким образом, во всех республиках произошло формирование этнонациональной интеллигенции. Резко вырос удельный вес представителей горских народов среди республиканских руководителей. В Дагестане они составили 83,8%, в Чечено-Ингушетии — 75,5%.

Имел место рост предприятий и организаций промышленности, сельского хозяйства, транспорта, связи и строительства. Неблагоустроенные городки с преобладанием одноэтажных мазанок и саманных домиков превратились в города с многоэтажными домами постройки 1960-80-х гг. В них возникают комплексы общественных зданий административного и культурно-спортивного назначения, включая Дворцы культуры, театры, филармонии, учебные заведения, художественные и краеведческие музеи. Развиваются курорты, основанные на использовании минеральных вод и климатотерапии. Среди советских людей стали популярными туристические маршруты по Северному Кавказу.

Во всех краевых и республиканских центрах открываются университеты. Высшее образование расширяется за счет педагогических, сельскохозяйственных, медицинских и технических вузов, в том числе — политехнических институтов в Краснодаре, Махачкале, Ставрополе. Создается сеть научно-исследовательских учреждений. В их числе — филиал АН СССР в Дагестане, республиканские НИИ истории, языка, литературы и истории культуры. Из отраслевых НИИ — Государственный институт по проектированию предприятий цветной металлургии (Владикавказ), Грозненский нефтяной НИИ и Государственный институт по проектированию предприятий нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности, Краснодарский НИИ по технологии тракторов и сельскохозяйственного машиностроения, Высокогорный физический НИИ в Кабардино-Балкарии и др.

В то же время в регионе имелись и негативные процессы, отражающие общие тенденции общественного развития советского государства. Имели место приписки, взяточничество. Клановые отношения в ряде республик органично слились с партийно-советской номенклатурной системой. На фоне массированного насаждения атеистической интернационалистской идеологии имели место совсем иные отношения в духовной жизни общества.

Следствием возвращения представителей репрессированных народов стал значительный рост численности населения и резкое обострение ситуации на рынке труда. Подготовка профессиональных «национальных» кадров и формирование советских этнических элит в условиях трудоизбыточности и этнической конкуренции способствовали тому, что с середины 60-х гг. начинается снижение численности русского населения в республиках Северного Кавказа.

Если добровольных трудовых этнических миграций до начала 70-х гг. практически не было, то в этот период «избыточное население», в основном трудоспособные мужчины — представители кавказских народов, не вписавшихся в сложившуюся в советский период социальную структуру, было вынуждено в поисках средств существования выезжать в другие регионы «на заработки». Стала складываться система «отходничества» — сезонных трудовых миграций, позволяющих одному из членов семьи обеспечивать остальных. В этот же период стали складываться многочисленные этнические общины на территориях краев и областей Юга России.

В 80-е гг. «отходничество» как преимущественно мужская миграция перестало обеспечивать потребности большой многопоколенной семьи и дополнилось «челночеством» — мелкой торгово-закупочной предпринимательской деятельностью, которой преимущественно занялись женщины. Таким образом, трудоспособные члены семьи с целью заработка стали систематически выезжать в другие регионы и страны, знакомиться с другими культурами, языками и социальными нормами. Но при этом традиционная структура семьи, система ценностей, язык общения оставались неизменными. Так, по данным переписей населения 1979 г. и 1989 г. степень владения родными языками северокавказскими народами была одной из самых высоких в СССР. В то же самое время молодое поколение все больше переходило на русский язык, на котором функционировала вся система высшего образования.

Дальнейший рост населения и массовой безработицы в республиках Северного Кавказа (например, в 1989 г. в Чечено-Ингушетии насчитывалось около 200 тыс. безработных мужчин трудоспособного возраста) привели к новой волне этнических миграций — трудовым миграциям достаточно больших групп населения, как правило, нескольких семей, принадлежащих к одному родственному или поселенческому клану, в сельские районы Ставропольского и Краснодарского краев, Ростовской, Волгоградской и Астраханской областей. В этих регионах быстро росла этническая мозаичность населения, практически все они становились полиэтничным, появились первые межэтнические конфликты на бытовом уровне. Напротив, в республиках в этот период явно обозначилась тенденция вытеснения представителей нетитульного (т. н. «некоренного») населения, в первую очередь русскоязычного, что непосредственно отражалось на уровне конфликтности в регионе.

В сфере национальной политики период конца 50-х — середины 80-х гг. характеризуется усилением межэтнических противоречий на Северном Кавказе. Противоречия усложнялись острыми территориальными проблемами между народами, дальнейшим наступлением на ислам и «этнические пережитки» в связи с переходом к «развитому социализму». Кризис наступил в начале 70-х гг. и остро проявился в событиях в Чечено-Ингушетии (1972 г.) и Северной Осетии (1981 г.), где от имени местных национальностей были предъявлены претензии официальным органам власти, которые силовыми методами добились ситуации внешнего благополучия, но не разрешили межэтнических противоречий.

Новый этап характеризуется попыткой разрешения кризиса в межэтнических отношениях на Северном Кавказе посредством сочетания государственного контроля (прежде всего, кадрового) с идеологическим воздействием в общем контексте формирования новой исторической общности — советского народа. Государственная политика по отношению к народам строилась на принципе унификации всей общественной жизни и признании культуры, которая имела право быть только «социалистической по содержанию, национальной по форме». В условиях «развитого социализма» был взят курс на сближение наций, углубление интернационализации общественной жизни народов. В связи с этим особое внимание уделялось конструированию у титульных народов типовой социальной структуры советской нации, чтобы через расцвет наций и их культур максимально сблизить их на основе общности идеологии, самосознания, экономического и информационного единства. Опорами этого единства были «возрастающая роль КПСС» и повышение роли русского языка. Любые отклонения от этой политики жестко пресекались по обвинению в национализме. В духе вечной дружбы народов изображалась история Северного Кавказа, исключались негативные страницы взаимоотношений горских народов и России. Официальная пропаганда говорила о фактическом решении национального вопроса в СССР.

Однако, несмотря на формирование наднациональной общности — советского народа — полного вытеснения этнического самосознания северокавказских народов не произошло. Это объясняется значимостью для личности этнической принадлежности, которая обеспечивала включенность в систему социальных связей. Этническая группа через общинно-родовые структуры формировала и транслировала нормы и ценности повседневной жизни. Результатом сосуществования двух ценностных систем являлось утверждение двойной морали: в быту следование традиционным этническим нормам, в политической сфере — официальной советской идеологии. Перенос этнических норм с бытового уровня на политический влек за собой жесткие санкции. Принципы национальной политики советского государства в условиях тоталитарного общества казались эффективным механизмом регулирования межэтнических отношений на Северном Кавказе; но в условиях демократизации политической системы обнаружилось, что используемые в советский период меры, направленные на огосударствление и жесткий контроль этничности, привели к сохранению и укреплению этнической структуры.

В условиях демократизации и гласности в годы перестройки (1985-1990 гг.) возрождение этнического самосознания нашло свое проявление в стремлении к суверенизации бывших автономий и в распространении идеи сепаратизма. Разработка в 1989 г. «Платформы ЦК КПСС по национальной политике» была запоздалой и не спасла ситуации. С принятием Декларации о суверенитете Российской Федерации и распадом СССР начался новый этап социально-политической истории Северного Кавказа.

(Российский Кавказ. Книга для политиков/ под ред. В.А.Тишкова. М., 2007. С. 69-72).

Геополитические и экономические факторы развития Северо-Кавказского региона на рубеже ХХ и ХХ1 веков

Северный Кавказ составляет неотъемлемую часть России, и в этом отношении она не в меньшей степени, чем закавказские республики, является кавказским государством. Регион занимает 2,1% территории Российской Федерации, где проживает 11,8% населения страны. К нему примыкает также Каспийский регион Российской Федерации, охватывающий континентальную территорию прикаспийских субъектов Федерации, включая находящиеся на этой территории бассейны рек, а также соответствующие части акватории и шельфа Каспийского моря. Это самый южный пограничный регион России, через который осуществляются экономические и иные связи с закавказскими республиками, а через Каспийское и Черное моря, где находятся незамерзающие морские порты, — со множеством других стран. С военно-стратегической точки зрения значение Северного Кавказа для Российской Федерации определяется его выгодным геополитическим положением в контексте защиты ее стратегических и геополитических интересов, обеспечения политической и социально-экономической стабильности на южных рубежах, сохранения своего влияния в обширном регионе, охватывающем весь Кавказ, Средний и Ближний Восток, Центральную Азию. Поскольку, как будет показано далее, многие угрозы национальной безопасности России исходят изнутри самой России, особую актуальность приобретают способность и готовность оперативно и адекватно реагировать не только на внешние вызовы, но и на вызовы, бросаемые стране экстремистскими и сепаратистскими силами внутри страны. На Северном Кавказе все споры, противоречия и конфликты, характерные для Российской Федерации в целом, проявляются в наиболее запутанной форме. С этой точки зрения именно здесь в настоящее время во многом проходят испытания на прочность российская государственность, новый российский федерализм. Были правы те авторы, которые во время нападения вооруженных отрядов с территории Чечни на Республику Дагестан летом и осенью 1999 года говорили, что в Дагестане идут бои за целостность России.

Одной из важных особенностей Северного Кавказа, накладывающих существенный отпечаток на все без исключения сферы его жизни, является многонациональный характер населения. Кабардинцы, черкесы и адыгейцы, расселенные в основном в равнинной и предгорной частях Северного Кавказа, составляют единую этническую общность адыгов. Они в основной своей массе проживают в трех субъектах Российской Федерации: Адыгее, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии. Еще одну сравнительно многочисленную группу составляют горские народы Дагестана — аварцы, даргинцы, лакци, лезгины, табасаранцы, рутульцы, агулы и др. За ними идет нахская группа, состоящая из чеченцев и ингушей, которые живут в основном в Чечне и Ингушетии. Все они относятся к кавказско-иберийской или иафетической семье. В языковом отношении особняком стоят осетины, которые относятся к иранской подгруппе индоевропейской семьи языков.

Тюркские народы Северного Кавказа включают «коренные этносы», более или менее компактно живущие и претендующие на ту или иную форму, национально-территориального самоопределения, а 'иногда уже имеющие «свои» государственные структуры. Это кумыки (277,2 тыс. чел.), проживающие главным образом в Дагестане; карачаевцы (150,3 тыс. чел.) и балкарцы (78,3 тыс. чел.), являющиеся близкородственными народами и говорящими на одном карачаево-балкарском языке. Они проживают в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Что касается другого тюркского народа — ногайцев (73,7 тыс. чел.), то они рассредоточены в предгорьях и степных районах Дагестана, Чечни, Карачаево-Черкесии и Ставропольского края. Вместе с тем в регионе проживают турки-месхетинцы, депортированные из Грузии в Среднюю Азию в 1944 году и переселившиеся сюда в результате беспорядков и межэтнических конфликтов в Ферганской долине в 1989 году. Оказавшись в положении беженцев, большая их часть обосновалась на территории Краснодарского края (до 13 тыс. чел.). В аналогичном положении очутились также крымские татары (с очень похожей исторической судьбой и также проживающие в основном в Краснодарском крае). Проживают в регионе, особенно в Дагестане, также азербайджанцы.

На Северном Кавказе расселены грузины, армяне и представители других народов. Здесь приведен лишь неполный перечень народов и этнонациональных групп, относимых, условно говоря, к неевропейским по происхождению этносам. На всем Кавказе, в том числе и Северном, живут также греки, для которых характерно в основном дисперсное расселение, хотя в отдельных регионах Кавказа некоторые их группы живут компактно. Более или менее крупные греческие общины живут в Ростове-на-Дону, Краснодаре, Пятигорске, Влади доказе, Боржоми, Батуми, Сухуми и др. Небезынтересно отметить, чтo в 1930 году в Краснодарском крае был создан Греческий район в составе 9 национальных греческих сельских советов с центром в станице Крымской. Аналогичное административно-территориальное образование представлял собой и Цалкинский сельский район Грузии. Значительную часть населения национальных республик, не говоря о Ставропольском и Краснодарском краях и Ростовской области, составляют представители славянских и иных народов, прежде всего русские. При этом важно учесть, что значительные группы северокавказских народов, пересекая государственные границы, уже в течение многих поколений проживают в закавказских республиках, а представители их народов — на Северном Кавказе…

Таким образом, проблемы оказались запутанными в сложнейший узел, который даже при самых благих намерениях весьма трудно развязать. В наиболее крайних формах споры, противоречия и конфликты на Северном Кавказе проявились в осетино-ингушском противостоянии и двух чеченских войнах. Первопричиной конфликта между ингушами и осетинами из-за Пригородного района Северной Осетии являются насильственная депортация ингушей в 1944 году с ранee занимаемых ими земель и последовавшие за этим процессы обратного переселения, реабилитации, восстановления в правах и т.д. дополнительную «лепту» в этом отношении внес конфликт между Грузией и Южной Осетией, в результате которого примерно 30 тыс. беженцев из Южной Осетии и внутренних районов Грузии переселились в Северную Осетию, включая спорный Пригородный район. Российское правительство вынуждено было ввести в район осетино-ингушского конфликта войска, которые ценой многочисленных жертв остановили противоборствующие стороны. Почти все 30 тыс. ингушских жителей Пригородного района были изгнаны в Ингушетию. В конце 1992 года, по оценке ингушских властей, число беженцев достигло 70 тыс. человек, из которых 65 тыс. было зарегистрировано Федеральной миграционной службой. Общее число убитых в конфликте достигло более чем 600 (171 осетин,419 ингушей, 60 прочих). 3397 домов было сожжено и разрушено.

13 декабря 1993 г. президент Ельцин издал указ о возвращении ингушских беженцев в четыре поселка Пригородного района. Однако это и другие решения федерального правительства по данному вопросу по сути дела оставались на бумаге и не были реализованы. В дальнейшем при всех усилиях, предпринимаемых как федеральным центром, так и властями Северной Осетии и Ингушетии, проблема возвращения ингушских беженцев в Пригородный район все еще далека от окончательного решения и служит источником периодического ухудшения отношений между двумя республиками Российской Федерации. Сложность преодоления трудностей в этом вопросе усугубляется неготовностью и нежеланием значительной части осетин согласиться с возвращением ингушей-беженцев в свои дома.

Нельзя не упомянуть также этнотерриториальные противоречия между Чечней и Дагестаном, Чечней и казаками, Ингушетией и Северной Осетией. Неразрешенной остается проблема ногайского народа, разделенного между Дагестаном, Чечней и Ставропольским краем. Озабоченность для властей Дагестана составляет несколько десятков тысяч чеченцев-акинцев, которые проживают здесь и вызывают напряженность между этой республикой и Чечней.

В рассматриваемом контексте далеко идущие последствия для развития ситуации как на Северном Кавказе, так и во всем Кавказе имеет чеченский конфликт, поскольку его значение выходит далеко за рамки сугубо внутрироссийских проблем.

Северный Кавказ располагает всеми необходимыми условиями для решения кардинальных проблем оживления и подъема экономики, создания рабочих мест и обеспечения занятости населения. Регион целиком или в значительной своей части составляют так называемые «эффективные территории», обладающие благоприятными для жизнедеятельности человека физико-географическими характеристиками. Черное и особенно Каспийское моря располагают богатыми биоресурсами. Каспий не имеет аналогов в мире по разнообразию флоры и фауны, в нем, помимо всего прочего, сосредоточено 80-90% мирового запаса осетровых (белуга, осетр, севрюга).

Регион, включая акваторию Каспийского моря и прилегающие к нему территории, обладает богатыми углеводородными ресурсами, а также благоприятными возможностями для сельскохозяйственного производства. Он занимает седьмое место в стране по запасам и пятое — по добыче энергоресурсов. Здесь есть многое: уголь и нефть, газ и теплоэлектростанции, гидроэлектростанции. Регион дает более 20% зерна, 30% сахарной свеклы, почти 100% винограда, более 30% плодов и ягод, 10-15% мяса и молока, 40% шерсти и т.д. Будучи крупнейшей общероссийской здравницей, регион располагает богатейшими запасами минеральных вод (около 30% всех разведанных по всей России). Как отмечалось в книге «Путь в XXI век», «в межрайонном разделении труда Северный Кавказ представлен развитой нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленностью, производством вольфрама, молибдена, цинка, свинца, твердых сплавов и синтетических смол. Машиностроение специализируется на выпуске зерноуборочных машин, тракторных культиваторов, магистральных электровозов, паровых котлов, электротехнической продукции, нефтяного оборудования». Черноморское и Каспийское побережья России обладают совершенно уникальными рекреационными ресурсами. Регион является крупнейшей всероссийской здравницей. В этом плане экономические трудности усугубляются существенным сокращением потока туристов и отдыхающих.

Но тем не менее нельзя не отметить, что для северокавказских республик характерна относительная слабость промышленной базы. По уровню экономического развития и по большинству социальных показателей Северный Кавказ — один из самых отсталых регионов Российской Федерации. Существует заметный разрыв в уровнях его социально-экономического развития и большинства других регионов Российской Федерации. При населении 18 млн. человек регион дает менее 4% общероссийского промышленного производства. Причем низкие показатели характерны прежде всего для национальных республик. Краснодарский и Ставропольский края, Ростовская область имеют более или менее развитую промышленность и более иди менее эффективное сельское хозяйство.

Северокавказские республики в настоящее время по этим показателям находятся в конце списка субъектов Российской Федерации. Для них характерны максимальный промышленный спад, самый высокий удельный дефицит бюджета. Глубочайшим кризисом поражены основные отрасли экономики: нефте- и газодобывающая, нефтехимическая, машиностроительная, сельскохозяйственная. В советский период здесь значительную часть промышленных предприятий составляли предприятия военно-промышленного комплекса, которые в силу известных причин либо оказались в весьма тяжелом положении, либо вовсе прекратили свое существование. Применительно к этой отрасли речь идет в буквальном смысле о разрухе. Результатом всех этих процессов и тенденций стали беспрецедентный рост безработицы, которая перешагнула все критические черты, обнищание широких слоев населения, неуклонное уменьшение реальной заработной платы трудящихся, которая ныне почти в 3 раза меньше, чем по России в целом. Показательно и то, что бюджеты национальных республик в значительной мере формируются за счет трансфертов из федерального бюджета.

Среди факторов, вызывающих социальную напряженность, для горных и предгорных районов Северного Кавказа весьма актуален земельный вопрос, в основе которого лежит малоземелье, сочетающееся с абсолютной и относительной перенаселенностью. Как известно, в советское время в большинстве республик Северного Кавказа (если не во всех) эта проблема отчасти решалась с помощью широкой практики «отходничества», то есть взрослое трудоспособное Мужское население отправлялось на заработки за пределы своих республик. Поток таких «отходников» еще более возрос с распадом СССР и нарастанием кризисных явлений во всем Северо-Кавказском регионе. Однако в этом плане произошли существенные изменения. Если в советский период большинство «отходников» находили работу и даже устраивались на постоянное место жительства в нефтеносных районах Казахстана, Азербайджана и Туркмении, то теперь дорога в эти страны закрыта и значительная часть отъезжающих устремляется в российские города, прежде всего крупные промышленные центры европейской части, Сибири и Севера, где основной сферой деятельности многих из них становятся индивидуальная рыночная торговля и коммерческая посредническая деятельность. Однако некоторая часть мигрантов, в особенности люмпенизированной молодежи, служит источником пополнения рядов криминальных структур. Но большей части молодежи просто некуда себя девать, и она остается в республиках, пополняя ряды и так многочисленной армии безработных и криминалитета.

Огромный урон экономике региона нанесла война в Чечне, дестабилизировав социально-политическую ситуацию и межнациональные отношения. После Чечни наиболее уязвимым в этом плане стал Дагестан, который занимает ключевое с геополитической точки зрения положение на Северном Кавказе.

Северный Кавказ связан единой энергетической системой, которая сохранилась даже в условиях фактического ее разрыва на чеченской территории. Следует напомнить, что через Чечню пролегали не только нефтепроводы, но и линии электропередач, связывающие гидроэлектростанции Дагестана с остальным Северным Кавказом. При всем том в настоящее время трудно назвать Северный Кавказ целостным природнохозяйственным комплексом, более или менее прочно интегрированным в экономику России в целом. В пореформенный период в силу известных причин хозяйственные узы региона с остальной Россией значительно ослабли.

Одной из ключевых проблем экономики Северного Кавказа является недостаточное развитие транспортно-коммуникационной инфраструктуры федерального и международного значения (морские и речные пути и порты, железные и автомобильные дороги, трубопроводы), связывающей регион как с другими регионами самой России, так и с закавказскими и прочими прилегающими государствами. Для ее расширения и укрепления Северный Кавказ, имеющий выход к Каспийскому и Черному морям и граничащий по сухопутной территории и акватории двух морей с несколькими государствами, располагает большими и весьма благоприятными возможностями. Немаловажным подспорьем экономики Северного Кавказа может стать развитие трубопроводного транспорта. Большую роль в возрождении экономики региона сыграло бы установление морских транскаспийских сообщений с использованием паромных пере­прав между Россией и Ираном с опорой на порты в районе поселка Оля Астраханской области и г. Махачкала Республики Дагестан с выходом на порты Ирана (Энзели), Туркмении и Азербайджана и далее в страны Среднего Востока.

В регионе, особенно в национальных республиках, масштабы и темпы приватизации и создания рыночных структур идут со значительным отставанием от среднероссийских. По имеющимся данным, в Республике Дагестан, например, к настоящему времени полностью приватизированы лишь 28% предприятий. В государственной собственности остались основные отрасли и предприятия экономики, такие как Дагвино, Дагавтотранс, Дагнефтепродукт, Дагсвязьинформ, аэропорт, морской порт, крупные заводы федеральной собственности и др. Особенно важно отметить, что здесь приватизация проведена с вопиющими нарушениями закона, под контролем и в пользу представителей советских партийно-хозяйственных и номенклатурных структур, а также полукриминальных и криминальных сообществ. Они в буквальном смысле явочным порядком по смехотворным ценам приватизировали самые важные объекты государственной и общественной собственности. В многонациональных же республиках приватизация была проведена, по сути дела, в пользу отдельных этнических кланово-мафиозных структур. Как следствие этого процесса — фактическая монополизация представителями отдельных национальных групп наиболее перспективных предприятий и даже отраслей экономики и, соответственно, лишение отдельных народностей своей доли экономического пирога. В той или иной модификации эти особенности характерны и для других национальных республик. Драматичность ситуации на Северном Кавказе усугубляется тем, что здесь политическая нестабильность накладывается на социальную неустроенность людей, национальные проблемы сочетаются с огромным количеством беженцев. Эти и многие другие факторы обусловливают весьма низкий рейтинг инвестиционной привлекательности региона, а без широкомасштабных инвестиций экономику невозможно вывести из глубокого экономического кризиса. Обстоятельством, в значительной степени усугубляющим ситуацию в регионе, является беспрецедентное падение авторитета официального руководства национальных республик в глазах большинства населения. Здесь внутриполитические противоречия и конфликты отражают борьбу этнонациональных, клановых и даже национально-мафиозных группировок за власть и влияние и, соответственно, за перераспределение ресурсов и благ.

Как показывает практика, «силовая» составляющая на южной окраине России представляет собой один из важнейших инструментов политической борьбы. Как оппозиция, так и официальные власти не всегда в должной мере владеют политическими средствами борьбы. И та, и другая стороны все вопросы готовы разрешать не профессионально, а с помощью насилия и политического террора.

Зачастую те или иные группировки почти явочным порядком объявляют себя выразителями интересов и чаяний народа. Причем нередко их воспринимают таковыми не в силу действительного волеизъявления соответствующих народов, а в силу наличия у них вооруженной группы, которую, естественно, многие просто боятся. Так было, например, в 1996 году в Кабардино-Балкарии, когда возглавляемый генерал-лейтенантом С. Беппаевым Национальный совет балкарского народа объявил в Нальчике о создании самостоятельной Республики Балкария с собственными органами государственной власти. Сведущие люди утверждали, что в горных лагерях генералом были подготовлены отряды боевиков, которые в случае необходимости могли прийти ему на помощь.

При наличии оппозиции от нее стремятся избавиться иногда с помощью кнута, а когда и пряника. Многие оппозиционеры стали лояльными к действующим режимам, получив солидные портфели, иногда специально созданные под конкретную личность. Например, руководитель органов власти самопровозглашенной Балкарской республики генерал С. Беппаев был назначен президентом Кабардино-Балкарской республики В. Коковым, руководителем Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий Кабардино-Балкарии…Особую озабоченность вызывает все более отчетливо проявляющаяся тенденция к фактическому сращиванию мафиозно-клановых и властных структур, проникновению организованной преступности в структуры государственной власти, превращению региона в средоточие политического терроризма, который приобретает международный характер. По имеющимся данным, ряд северокавказских республик — Чечня, Ингушетия, Северная Осетия, Дагестан — становятся транзитными базами транскавказской преступности. В последнее время практически вся территория Северного Кавказа превратилась в пространство бесконтрольного разгула преступных группировок. Через регион идут основные потоки спирта в Россию, ввозимого из-за рубежа не только законным путем, но и контрабандой. Здесь процветают подпольное производство и реализация нефтепродуктов и рыбно-икорный бизнес. Результатом этого являются резкое усиление социальной напряженности, криминализация общества, рост наркомании и алкоголизма и т.д. Все это создает дополнительные проблемы на пути достижения социально-политической стабильности в регионе.

К.С. Гаджиев. Геополитика Кавказа. М. 2001. С.47-56.

К вопросу о религиозной ситуации на Северном Кавказе

Религиозное возрождение, начавшееся в России, и в частности в республиках Северного Кавказа, в конце 80-х – начале 90-х гг. ХХ в., является составной частью глобальной тенденции общественно-политического развития всего мусульманского мира…в основном, определяется возрастающей ролью ислама, как всемирного политического фактора. В данном контексте Северный Кавказ является буферным поясом южных рубежей России. Влияние здесь радикальных идеологических доктрин способно оказать мощное воздействие на этнополитическую ситуацию в регионе. Поэтому исламский фактор в современных условиях заслуживает пристального внимания со стороны властных структур и научного сообщества…

В последние полтора десятилетия регионы традиционного распространения ислама, в том числе Северный Кавказ, переживают сложный период в своем развитии. В этот период времени в регионе произошли коренные преобразования в политической, социально-экономической и других жизненно важных для населения областях. В этих событиях религиозный фактор нередко играл значимую роль. В переломные периоды истории народные массы в странах и регионах традиционного распространения ислама часто обращаются к его фундаментальным принципам. Эта особенность исламской религии, в силу исторической преемственности, способна серьезно влиять на трансформацию политического процесса на Северном Кавказе.

В северокавказском регионе продолжается процесс поиска собственной модели развития, которая, основываясь на основополагающих принципах ислама, могла бы способствовать улучшению здесь ситуации. В этих условиях на фоне возрожденческих процессов в исламе, как новая религиозно-политическая форма, появляется феномен исламизма (исламского радикализма, радикального ислама), вновь утверждая усиление в регионе процессов политизации ислама с использованием догматов и атрибутов веры. Следует подчеркнуть, что в течение всех 90-х исламизм, как и в других регионах «исламского мира», фиксировался на двух уровнях: умеренно-радикальном и экстремистском (ультра-радикальном). Одновременно отметим, что исламский радикализм, как и его крайние формы проявления (экстремизм и терроризм) существует в двух формах: как идеологическая доктрина и основанная на ней политическая практика.

В 90-х гг. XX в. отмеченные выше процессы на Северном Кавказе в значительной степени обострили проблемы межнациональных и межконфессиональных отношений. Вместе с тем, в большинстве субъектов Российской Федерации радикальные трансформации последних лет не привели к территориальному расколу, пересмотру границ, массовым внутренним вооруженным столкновениям и кровопролитию. Иными словами, выраженная полиэтничность региона и уровень религиозности населения в условиях поликонфессиональности оказались не фактором развала, а, скорее, основой формирования устойчивости внутриполитических сил, институтов и процессов. В этом смысле ситуация в Чечне выходит из данного ряда и требует отдельного детального исследования, в ходе которого следует выявить ключевые причины распространения в этой республике идей религиозно-политического экстремизма и распространения его далеко за пределы региона.

Тем не менее, идеология религиозно-политического экстремизма и сопутствующая ей террористическая практика в последние два года широко распространились по всему Северному Кавказу, что требует дополнительных усилий по осмыслению их сущности, логики и тенденций развития

С учетом особенностей, присущих всему северокавказскому региону, вопросы борьбы с религиозно-политическим экстремизмом и развитие основ этноконфессиональной и идеологической толерантности, а вместе с ним и стабильности на Северном Кавказе, представляют значительный интерес.

Х.Т. КУРБАНОВ Религиозно-политический экстремизм на Северо-Восточном Кавказе: идеология и практика. Ростов-на-Дону. Издательство СКНЦ ВШ, 2006. С. 8-9.

Модернизация чеченского общества, наблюдавшаяся в 60-80-е гг. ХХ в., отнюдь не решала проблему извечного антагонизма власти и народа в Чечне. Власти автономной республики жестко диктовали чеченцам свои, довольно каверзные правила жизни в условиях тоталитарной империи, не реагируя на объективные потребности народа.

Политика партийно-советской верхушки объективно вела к подрыву авторитета советского государства. Вопреки жесткому идеологическому контролю со стороны партийных органов происходило укрепление авторитета религии и исламского духовенства, традиционно игравшего заметную роль в жизни чеченского общества.

Время от времени власти пресекали деятельность легальных и полулегальных религиозных общин, но они продолжали действовать. Так, в 1969 г. в Ингушетии состоялось собрание наиболее авторитетных руководителей крупнейших религиозных общин, на котором обсуждались проблемы различного толкования норм адата и шариата. Все это страшно возмутило партийные органы, которые с ужасом обнаружили, что в республике есть еще одна власть, кроме партийно-советской.

Так называемые «шариатские» суды, против которых активно боролись советские правоохранительные органы, на самом деле таковыми в полном смысле слова не являлись. Это были третейские суды, разбиравшие конфликты на основе обычного народного права (адатов) и норм исламского права – шариата. В роли судей выступали, как правило, наиболее уважаемые религиозные деятели. По сравнению с официально действовавшими советскими судебными органами, «шариатский» суд (его правильнее было бы называть «народным») имел ряд серьезных преимуществ: его деятельность не была излишне формализованной, судебное расследование происходило быстро, при прямом участии заинтересованных сторон; все действия суда и принимаемые им решения были абсолютно прозрачны и понятны для участников процесса. Именно наличие всех этих качеств обусловило живучесть «шариатских» судов и их востребованность в чеченском обществе.

В середине 80-х гг., когда антирелигиозная деятельность партийно-советских органов начала постепенно сворачиваться, в Чечено-Ингушетии стала быстро возрождаться религиозная жизнь. Строились и восстанавливались сотни мечетей, открывались духовные школы.

В 50-е и последующие годы в Чечено-Ингушетии, как и в других национальных республиках СССР, складывалась своеобразная негласная система распределения высших должностей в партийно-советском аппарате. Ведущие посты (первого секретаря обкома КПСС, министра внутренних дел, прокурора республики, руководителя КГБ и т.п.) закреплялись за русскими руководителями. Остальные должности, в принципе, были открыты для чеченцев и ингушей. При первом руководителе русском, должности его заместителей закреплялись за вайнахами, и наоборот – руководитель-вайнах своим первым заместителем должен был назначать русского. Такое распределение должностей официальной пропагандой преподносилось как наглядное проявление интернационализма. В результате, русской номенклатуре, несмотря на всего 30% русскоязычного населения в общем национальном составе республики, удавалось сохранять за собой преобладающее положение в республиканском партийно-советском аппарате.

Сформировавшаяся таким образом республиканская элита не обладала подлинным «партийным» единством – сохранялись противоречия между ее русской, чеченской и ингушской стратами, связанные с постоянной борьбой за перераспределение высших должностей. Противоречия внутри республиканской элиты провоцировали напряженность в межнациональных отношениях на бытовом уровне.

В начале 70-х гг. ингушская элита, испытывавшая жесткую конкуренцию со стороны русской и чеченской номенклатуры, инспирировала движение за восстановление отдельной ингушской автономии. Непременным условием для этого считалась выведение Пригородного района из состава Северной Осетии, незаконно закрепленного за ней по приказу И.Сталина в 1944 г. В январе 1973 г. на центральной площади Грозного собрался массовый митинг ингушей, требовавших либо передать Пригородный район ЧИАССР, либо отменить ограничения на свободное поселение ингушей в этом районе. Митинг был разогнан милицией и войсками. Целый ряд партийных и советских работников районного звена были смещены со своих должностей и заменены русскими кадрами. Ряд организаторов митинга получили тюремные сроки.

Это событие оказало огромное влияние на общественное сознание вайнахов. Власть грубо расправилась с ними, отказавшись от любой формы диалога. Чеченцам и ингушам дали четко понять, что они пасынки в этом государстве.

Только к середине 80-х гг. большинство низовых и средних должностей в партийно-советском аппарате ЧИАССР стали занимать представители коренных национальностей. Провозглашение новым руководителем страны М.С.Горбачевым курса реформ, получившего название «перестройка», открыло в Чечено-Ингушетии новый период борьбы в республиканской верхушке, который происходил на фоне быстро растущей социальной напряженности. Аграрное перенаселение в Чечено-Ингушетии создало многотысячную армию «лишних» людей, которые в условиях общего экономического развала СССР уже не были в состоянии найти себе применение. Среди населения зрело массовое недовольство своим положением. Но ни чеченская, ни ингушская, ни русская номенклатура не были в состоянии решить накопившиеся за десятилетия проблемы.

Все это привело в движение процесс формирования национальных политических сил, оппонирующих как общесоветской, так и внутриреспубликанской партийно-советской номенклатуре, оторвавшейся, по их мнению, от народа. Новая «разночинная» оппозиция формировалась из отдельных, «обиженных» представителей среднего звена партийно-советского аппарата, бывших руководителей предприятий, а также части интеллигенции. Во многом они старались опереться на маргинальные слои сел и городов.

Заметно активизировались мюридские братства, стремящиеся максимально увеличить свою численность. А на рубеже 80-90-х гг. начилась миссионерская деятельность представителей «чистого исламского учения», которых позже назовут ваххабитами. Определенное влияние на формирование новых политических групп оказали и руководители организованной преступности, обладавшие уже немалой реальной властью и пытавшиеся легализоваться в обществе.

Впрочем, катализатором для раскручивания политической борьбы в Чечено-Ингушетии стало не политическое, а экологическое движение. В 1988 г. внимание республиканской общественности оказалось сконцентрировано на строительстве в Гудермесе огромного завода по производству кормовых белково-витаминных концентратов. Заявления местных экологов о вредности этого производства получили широкий общественный резонанс в виде митингов, участники которых требовали  прекратить строительство. Очень быстро экологические требования дополнились политическими.

Именно экологическое движение привело к возникновению в Чечено-Ингушетии неформальных общественно-политических движений. Первым из них стал Союз содействия перестройке Х.-А.Бисултанова. Появилось «Зеленое движение», формально  боровшееся за чистоту окружающей среды. Укреплял собственную организацию Народный фронт содействия перестройке и Л.Салигов. В 1989 г. был создан Комитет «Барт» («Единство»), организаторы которого – З.Яндарбиев, М.Удугов, И.Эльсанов и Л.Усманов – изначально ставили задачу образования политической организации, призванной объединить вокруг себя все другие организации неформалов для создания ни много ни мало Чечено-Ингушской Советской Социалистической Республики. Одновременно возникло Чечено-Ингушское отделение общества «Мемориал» во главе с А.Вацуевым. Все упомянутые организации имели ярко выраженный национальный характер.

Но уже тогда стало ясно, что пути чеченского и ингушского национальных движений расходятся: ингушские организации ставили своей целью восстановление отдельной национальной автономии с возвращением исконных территорий, переданных Северной Осетии. Ингушская партийно-советская номенклатура, безуспешно пытающаяся возглавить этот процесс, также как и чеченская, быстро теряла свои позиции, не получив серьезной поддержки от лидеров ингушских общественных организаций и движений.

В борьбе за окончательное оттеснение от власти старой верхушки партийно-советской номенклатуры объединили свои усилия все политически активные чеченские группировки: номенклатура всех уровней, хозяйственные руководители, интеллигенция, неформалы. Претендовавший на пост первого секретаря обкома КПСС Докка Завгаев (он в то время был вторым секретарем) сумел заручиться поддержкой значительной части русской номенклатуры, которой он, по всей видимости, обещал реорганизовать управление республикой с учетом их интересов. Поддержали его и представители ингушской номенклатуры.

В итоге пленум Чечено-Ингушского обкома КПСС, состоявшийся 1 июля 1989 г. впервые за всю историю чечено-ингушской партийной организации отверг предложенную ЦК КПСС кандидатуру (Н.И.Семенова) и избрал первым секретарем Д.Завгаева.

Д.Завгаев, понимая, что не сегодня-завтра высшей партийной номенклатуре будет брошен серьезный вызов, предпринял энергичные попытки удержать политическую инициативу. В частности, он провозгласил необходимость проведения глубоких структурных преобразований республиканской экономики. Но времени на осуществление провозглашенных планов оставалось очень мало. Первые альтернативные выборы в Верховный Совет ЧИАССР, состоявшиеся в 1990 г., привели в высший законодательный орган республики целую группу демократических оппонентов существующей власти.

Одним из факторов, постоянно повышавших уровень политической напряженности в Чечено-Ингушетии, считалась ингушская проблема. В сентябре 1989 г. в Грозном прошел Съезд ингушского народа, избравший Организационный комитет по восстановлению ингушской автономии в рамках 1934 г. В состав будущей Ингушетии, по замыслам организационного комитета, должны были войти не только Пригородный район Северной Осетии, но и некоторые районы Чечено-Ингушской республики, никогда не являвшиеся частью Ингушетии. В обоих случаях ингушские лидеры избрали одинаковую тактику – быстрого «освоения» «спорных» территорий.

На этой почве стали происходить межнациональные конфликты. Так, в апреле 1991 г. в станице Троицкой при полном попустительстве местных правоохранительных органов произошел массовый погром русских жителей.

Осенью 1991 г., когда уже шел открытый конфликт между руководством Чечено-Ингушетии и Общенациональным Конгрессом чеченского народа во главе с Д.Дудаевым, часть ингушских «самостийников» поддержали Дудаева. Временный Высший Совет Ингушетии 15 сентября объявил о создании Ингушской Республики. Со своей стороны, Д.Дудаев поспешил выступить с признанием несуществующей еще республики. Тем самым Д.Дудаев устранил одно из серьезных препятствий на своем пути к власти в Чечне.

В 1990 г. состоялись первые в истории СССР альтернативные выборы в Верховные Советы СССР и РСФСР. В союзный парламент прошли от Чечено-Ингушетии не только представитель власти Д.Завгаев, но и высокоавторитетный в обществе опальный партийный деятель Леча Магомадов, крупный ученый Саламбек Хаджиев, известный деятель искусства Махмуд Эсамбаев, ингушский неформал Хамзат Фаргиев и сварщица Сажи Умалатова. Представительным был и список депутатов от Чечено-Ингушетии в Верховном Совете РСФСР – возглавлял его талантливый ученый-экономист Руслан Хасбулатов, полковник милиции (позже генерал-майор) Асламбек Аслаханов, ученый и политик Иса Алироев, писатель Сайд-Хамзат Нунуев и др.

Вскоре Руслан Хасбулатов был избран заместителем Председателя ВС РСФСР, а после избрания Б.Н.Ельцина (главы ВС) Президентом Российской Федерации, Р.Хасбулатов занял пост Председателя ВС РСФСР.

Для достижения своих политических целей руководство Чечено-Ингушетии в отдельных случаях продолжало использовать инициативы общественных организаций, в том числе и оппозиционных. Так, республиканское руководство поддержало идею проведения «съезда чеченского народа» с целью инициировать принятие собственной декларации о республиканском суверенитете. Такая декларация была принята в ноябре 1990 г.

Пытаясь лучше контролировать действия неформалов, власти республики санкционировали создание ряда общественных организаций. Но, вопреки ожиданиям, эти организации либо не проявляли желания контактировать с властью, ограничиваясь только культурно-просветительской деятельностью, либо демонстрировали откровенную политическую оппозиционность. В частности, Вайнахская Демократическая партия (ВДП) выдвинула антикоммунистические и исламские лозунги. Летом 1990 г. появилось республиканское отделение Партии Исламского возрождения СССР во главе с А.Дениевым. С этого момента  можно говорить о выходе на политическую сцену Чечено-Ингушетии движения ваххабитов. Сам А.Дениев, по всей видимости, не смог полностью усвоить установки ваххабитских лидеров, и очень скоро его место занял Ислам Халимов со своими родственниками, включая М.Удугова.

На фоне растущей политической активности чеченского и ингушского национальных движений русская и русскоязычная часть населения Чечено-Ингушетии демонстрировала полную политическую пассивность. Это в равной мере относилось даже к казачеству, которое весьма активно заявляло о себе на Кубани, в Ставрополье и Северной Осетии.

Весной 1991 г. чеченские политические группировки, оспаривавшие власть в Чечено-Ингушетии, активизировали свои действия, чему способствовало и возвращение в республику отправленного в отставку генерал-майора авиации Д.Дудаева, избранного вскоре председателем Исполнительного комитета съезда Чеченского народа, получившего название Исполнительный комитет Объединенного Чеченского Национального Конгресса (ОКЧН). До его приезда Исполком фактически бездействовал, став ареной бесконечных конфликтов между «умеренными» во главе с депутатом Верховного Совета ЧИР Л.Умахаевым и «радикалами» во главе с лидером ВДП З.Яндарбиевым.

Д.Дудаев (родился 15 апреля 1944 г. в селении Первомайском Первомайского района Грозненской области) к 90-м гг. сделал в рядах Советской Армии прекрасную карьеру. Закончив Тамбовское высшее военное училище летчиков дальней авиации и Военно-воздушную академию им. Ю.Гагарина, он дослужился до звания генерал-майора и командовал дивизией бомбардировщиков стратегической авиации в Эстонии. Имел он и практический боевой опыт – совершал боевые вылеты в Афганистане, где впервые применил ковровое бомбометание в горных условиях, за что был награжден орденами. Трудно сказать, когда именно у генерала военно-воздушных сил появились политические амбиции, но в 1991 г. он вышел по состоянию здоровья в отставку и вернулся в Грозный, из которого уехал «навсегда» еще в 1962 г.

К тому времени политическая борьба в Чечено-Ингушетии резко обострилась. Команда Д.Завгаева начала готовиться к грядущей приватизации. Было очевидно, что в результате приватизации львиная доля государственной собственности отойдет в руки узкой группировки коррупционеров, непосредственно стоявших у власти. Это грозило окончательно подорвать влияние всей остальной номенклатуры. Республиканские власти загодя начали скрытое наступление на хозяйственников, стоявших вне властной группировки Д.Завгаева. Комитет государственной безопасности ЧИР начал против них следствие по фактам различных экономических преступлений. Все эти расследования имели своей целью отвлечь внимание общественности от более крупных нарушений, допущенных самой номенклатурной верхушкой.

Все это способствовало быстрой консолидации всех оппозиционных группировок, которые сконцентрировались вокруг Исполкома ОКЧН во главе с Д.Дудаевым. В начале лета 1991 г. Д.Дудаев объявил Исполком ОКЧН высшим органом власти в Чечено-Ингушетии и потребовал отставки Верховного Совета ЧИР.

В конечном счете, при поддержке различных сил, как в Москве, так и в республике, сформировалась группа интересов, открыто заявившая о своих претензиях на управление республикой. Однако реальная власть продолжала оставаться у Д.Завгаева. Влияния ОКЧН оказалось недостаточно для того, чтобы бросить серьезный вызов республиканской власти. Сам Д.Завгаев готовился подписать новый Союзный договор в резиденции президента СССР, который должен был уравнять Чечено-Ингушетию в правах с союзными республиками. Это означало не только повышение ее государственного статуса, но и фактический выход из состава РСФСР. Все, однако, резко изменилось, когда 19-21 августа 1991 г. в Москве произошла попытка государственного переворота, вошедшая в историю как ГКЧП.

Указанное событие привело к политическому кризису в целом в СССР и в Чечено-Ингушской республике, в частности, что имело своим следствием полную смену социально-общественных правящих групп и распад единой республики на две – Чеченскую и Ингушскую. Открылась новая и, пожалуй, самая кровавая страница в новейшей истории чеченского народа.

Ахматов Я.З. Хасмагомадов Э.Х. История Чечни в ХIX-ХХ веках. Глава ХХ. Общественно-политическое развитие чеченского народа в 60-80-е годы ХХ века. Начало «чеченского» кризиса (http://www.chechnyafree.ru)

 

Сущность терроризма в контексте проблем национальной и региональной безопасности на Юге России.

В условиях тотального присутствия федеральных военных сил и полного, или почти полного, территориального контроля на территории Чеченской Республики актуализировались террористические формы борьбы чеченских «сил сопротивления». По нашему мнению, этих «сопротивленцев» следует именовать «боевиками», «членами незаконных вооруженных формирований», или просто «террористами». Понятие «терроризм» представляется явлением неинституализированного сопротивления, когда силы и средства одной из сторон не позволяют достаточно легитимизироваться и противостоять противнику в форме фронтальных атак.

Однако не только отдельные силы на Западе, но и некоторые мусульманские мыслители склонны квалифицировать чеченских сепаратистов «повстанцами», «воинами джихада», «участниками сопротивления» и т.д. Например, известный на Арабском Востоке муджтахид Юсуф аль-Карадави говорит о существовании нескольких видов или типов терроризма.

Первый вид терроризма - это терроризм гражданский, терроризм социальный, который вносит страх в общество. Это преступные вооруженные группировки, подстерегающие людей на дорогах и угрожающие их безопасности с помощью имеющихся у них оружия и силы. По отношению к ним Коран предусматривает самое суровое наказание: «И воздаяние для тех, кто против Аллаха и Посланника Его воюет», - их действия расцениваются как война против Аллаха и Его Посланника, - «усердствуя на земле посеять нечестие, - за это предание их смерти, или распятие их на кресте, или отсечение накрест руки и ног, или изгнание из страны. Сие – бесчестие для них в ближайшей жизни, а в будущей для них великое наказание».

Второй вид терроризма, по его мнению, - колониальный терроризм. Он, как полагает Юсуф аль-Карадави, разделяется как минимум на два типа. Колониализм, нацеленный на совместное правление и разделение страны с коренными жителями. К примеру, французский колониализм в отношении Алжира. Существует также колониализм, нацеленный на уничтожение, ассимиляцию и занятие земель покоренных народов. Здесь ярким примером является Америка, где конкистадоры, а затем и английские войска вели геноцидную политику, уничтожая коренные индейские народы и изгоняя их в резервации. Далее этот автор говорит: «Терроризм – это использование тобой силы и насилия против невинных, против тех, между которыми и тобой не существует никаких проблем, с целью устрашения других. Это определение терроризма»…

Начавшийся с конца 80-х – начала 90-х гг. процесс реисламизации на Северном Кавказе неизбежно привел к политизации и даже радикализации ислама. В течение всех 90-х радикальное исламское движение в регионе неуклонно расширялось, охватывая все новые и новые ареалы своего присутствия. Одновременно, в силу целого ряда внутренних и внешних причин и факторов, в конце 90-х гг. – начале XXI в. стал явно повышаться градус радикализации некоторых исламистских группировок, адепты которых стали носителями экстремистской идеологии, на базе которой неуклонно расширяется террористическая практика ультра-радикалов.

Религиозно-политический экстремизм под исламским прикрытием, будучи наряду с собственно терроризмом, крайним проявлением исламизма (радикального ислама), является сложным многомерным социально-политическим явлением, органично включающим в себя соответствующую идеологическую доктрину и основанную на ней специфическую диверсионно-террористическую практику…

Безусловно, военно-политические процессы в Чеченской Республике, являются главным объективным фактором, генерирующим ультра-радикализацию религиозных групп.

После масштабных репрессий против салафитов в Дагестане, других республиках Северного Кавказа и окончания активной фазы военных действий в Чечне, многие отряды боевиков, которые уже восприняли идеологию такфиризма и джихадизма, вступили на путь партизанского, по сути террористического противодействия государству и борьбы с действующей властью. В целом, специфика военного противостояния отрядов полевых командиров и федеральных войск перестала носить лобовой характер боестолкновений и приняла форму постоянных, сравнительно кратковременных и внезапных тыловых, диверсионных и террористических атак и выступлений.

Таким образом, на северокавказском пространстве получило развитие совершенно новое явление - террористические группы – так называемые «ваххабитские джамааты», которые прикрылись псевдоисламской оболочкой. Они сформировались на северокавказском политическом пространстве, как под влиянием чеченских боевиков, так и образовались под влиянием внутренних причин в дагестанском религиозном организме, отражающим степень развития ультра-салафитских идей, с одной стороны, и накал давления силовых служб и власти, с другой.

Х.Т. КУРБАНОВ

(Религиозно-политический экстремизм на Северо-Восточном Кавказе: идеология и практика. Ростов-на-Дону. Издательство СКНЦ ВШ, 2006. С. 115-139)

Северный Кавказ в системе внешнеполитических приоритетов России на современном этапе

Приступая к анализу геополитических перспектив данного региона во внешнеполитической стратегии России, необходимо выделить два взаимосвязанных блока проблем: перспектива сохранения северокавказских народов и республик в составе России и место закавказских государств во внешнеполитической стратегии России. Причем с точки зрения обеспечения национальной безопасности Российской Федерации оба эти блока следует рассматривать в неразрывном единстве. Более того, их необходимо анализировать в общем контексте региональной и международной безопасности. Дело в том, что при определенном развитии событий здесь, помимо всего прочего, речь может идти о слиянии в своеобразную единую дугу нестабильности трех пока более или менее изолированных друг от друга источников конфликта: Ближнего Востока, Закавказья и Северного Кавказа. Это, в свою очередь, может стать фактором, способствующим дезинтеграции и балканизации России на южных ее рубежах. Хотя о реальной опасности такого развития событий можно говорить лишь гипотетически, поскольку, во-первых, Россия не останется здесь просто посторонней наблюдательницей и, во-вторых, все кавказские народы кровно заинтересованы в обеспечении стабильности в регионе.

В новых реальностях Кавказ в целом и каждый его регион (Закавказье и Северный Кавказ) в частности с точки зрения внешнеполитической стратегии России на ее южных рубежах приобретают новое измерение. Некоторые из северокавказских субъектов Российской Федерации приобрели статус пограничных. Об этом говорит ситуация с Дагестаном, ставшим самой южной республикой Российской Федерации. Стратегическая значимость Дагестана для России определяется прежде всего его географическим положением на стыке нескольких государств, с которыми Россия в силу целого ряда исторических факторов имеет самые тесные связи. На востоке он гран и- чит с Грузией, на юге — с Азербайджаном, а на севере — с мятежной Чечней, которая в будущем в определенных условиях способна предпринять непредсказуемые шаги и действия. Существенно изменяется роль махачкалинского морского порта, который расположен как бы на пересечении морских путей в Астрахань, Актау (Шевченко), Красноводск, Баку, Пехлеви. Дагестан по акватории Каспийского моря соприкасается с несколькими государствами — Казахстаном, Туркменистаном, Азербайджаном и Ираном. Почти по всей территории Дагестана с севера на юг проходят железнодорожная магистраль и автомагистраль, связывающие Москву и основные районы России, а также Украину с Баку и дальше с Тегераном. На самой южной оконечности Дагестана через пограничную реку Самур обе магистрали проходят по крупным железнодорожному и автодорожному мостам — единственным связующим звеньям между Россией и Азербайджаном и Ираном по суше. В настоящее время правительство республики совместно с федеральным правительством разрабатывает комплекс мер с привлечением иностранного капитала по реконструкции морского порта в соответствии с новыми требованиями. С учетом ситуации в регионе Северного Кавказа, особенно в Чечне, построена железнодорожная ветка на Кизляр в обход Гудермеса (Чечня), а также продолжена автомобильная дорога на Элисту (также в обход Чечни) с выходом на Астрахань и Волгоград. Подобные же изменения произошли в положении Республики Северная Осетия, Краснодарского края, Астраханской области и др.

В создавшейся ситуации различным регионам юга России, в том числе и Северному Кавказу, суждено играть возрастающую роль в налаживании партнерских торговых связей с зарубежными, особенно соседними, странами. Некоторые из них могли бы участвовать также в разработке и реализации внешнеполитических программ федерального правительства. Целесообразным и необходимым представляется привлечение Министерством внешнеэкономических связей Российской Федерации, например Дагестана, к реализации ближневосточной политики России, особенно если учесть наличие в странах Ближнего Востока довольно многочисленной диаспоры из Дагестана, Карачаево-Черкесии, Адыгеи, Чечни и других республик, которая все более активно проявляет себя в деле восстановления и укрепления связей со своей исторической родиной. Особенно велики значение и роль северокавказских республик в налаживании взаимовыгодных экономических, культурных, языковых и иных связей со странами и народами Закавказья. Это станет особенно очевидным при учете многосторонних традиционных связей народов двух регионов — от сугубо родственных до существования взаимных диаспор, национальных меньшинств, разделенных государственными границами народов.

К.С. Гаджиев. Геополитика Кавказа. М. 2001. С.292-293.

Южный Кавказ в системе внешнеполитических приоритетов России на современном этапе

Закавказье составляет часть, как принято говорить, южного «подбрюшья» России — одного из самых сложных и наиболее уязвимых регионов Северного Кавказа. Как справедливо отмечала Д.Б. Малышева, «Кавказ с его мини-гражданскими войнами, территориальными и национально-этническими конфликтами генерирует наиболее серьезные вызовы безопасности России, СНГ, сопредельных государств "третьего мира"». Регион в целом является источником разного рода угроз для национальной безопасности России который проявляется, например в агрессивном национализме, религиозном фундаментализме, контрабанде оружия и т.д. Национальным интересам России на Кавказе отвечает противодействие организованной транснациональной преступности, наркобизнесу, всем видам политического и иного терроризма.

Постепенно руководство Российской Федерации пришло к выводу об одинаковой неприемлемости как «неоимперского», так и «изоляционистского» подхода к проблемам постсоветского пространства. На положение дел в регионе влияние оказывает изменение в ситуации на всем прилегающем ближневосточном направлении. Это выразилось, в частности, как в образовании здесь трех новых государств (а по другую сторону Каспия еще нескольких государств), так и в существенном изменении перспектив развития отношений этих государств с соседними странами дальнего зарубежья.

Как уже отмечалось выше, в современном мире для реализации прочных широкомасштабных торгово-экономических, политических, культурных и иных связей с теми или иными странами или регионами ни Россия, ни какая-либо другая великая держава не нуждаются в каких-либо буферах или посредниках в традиционном их понимании. Например, Кавказ или Ближний Восток не следует рассматривать как некий форпост той или иной державы или пассивный объект притязаний третьих стран, поскольку они сами постепенно приобретают статус активных участников мировой политики, отстаивающих собственные законные интересы.

Необходимо учесть, что в современном мире географические и пространственно-территориальные параметры мирового сообщества и, соответственно, отдельно взятых стран и народов в их отношениях друг с другом подверглись радикальной трансформации. Более того, научно-технический прогресс второй половины XX и в XXI веке имеет и будет иметь своим результатом качественную модификацию самих географических факторов функционирования и развития обществ. С изобретением и широкомасштабным введением новейших средств транспорта, таких как скоростные поезда, авиация, ракетная техника, способная доставить в любую точку земного шара оружие массового уничтожения, и особенно в условиях преобладания информационных технологий, преодоление дальних расстояний стало рутинным делом.

При этом не совсем корректным представляется то, что нередко понятия «пространство» и «территория» используются как синонимы. Дело в том, что в современном мире реальное значение приобретают различные формы пространства. Наряду с территориальным (водным, воздушным) пространством, обладающим четко осязаемыми физико-географическими характеристиками, можно говорить о пространствах экономическом, культурно-цивилизационном, информационном и т.д., которые влияют как на характер и направление мировых процессов, так и на политическую стратегию каждого отдельно взятого государства. Поэтому при оценке кавказских реалий с точки зрения перспектив российской внешнеполитической стратегии необходимо отказаться от догматически трактуемого принципа игры с нулевой суммой, согласно которому экономическое или иное проникновение какой-либо державы (скажем, США, Турции, Ирана) в сферу традиционныx интересов России (бывшего СССР) автоматически и обязательно ущемляет интересы последней. С этой точки зрения то, что Иран или какая-либо иная страна соперничают за влияние в Азербайджане или Армении и на Кавказе в целом, явление совершенно естественное, и это не следует воспринимать как нечто недопустимое или нежелательное и обязательно направленное против России.

Поэтому политика России в постсоветском пространстве, в том числе и в Закавказье, должна быть максимально свободной от сиюминутных эмоций и сентиментальностей историко-культурного характера и ориентированной на достижение реальных, объективно достижимых целей.

России легче и выгоднее иметь дело с едиными, целостными и стабильными Грузией, Азербайджаном и Арменией. Выход этих стран из социальных и экономических неурядиц и переход на рельсы устойчивого развития, вообще материальное благополучие народов региона отвечают интересам России. Ей выгодна активизация прикаспийских государств по разработке нефтегазового потенциала не только в плане оптимальной загрузки российских трубопроводов. Это, как справедливо отмечал Н. Столяров, вызовет так называемый эффект мультипликатора, который «заключается в загрузке наших предприятий обрабатывающих отраслей промышленности, которые могут производить оборудование для нефтегазовых отраслей». Напомню в данной связи, что именно экономическая слабость, отсутствие материальных и финансовых средств усугубляют неплатежеспособность этих стран, от чего в немалой степени проигрывает Россия, особенно если учесть, что именно Россия является главным поставщиком энергоресурсов в Армению и Грузию. Богатые и материально благополучные соседи будут интересны России в не меньшей, а значительно большей степени, нежели бедные и неблагополучные страны. России нужны соседи, не с протянутой рукой просящие у всего мира, а соседи состоятельные, готовые и способные у нее покупать не в долг, а за наличные деньги. Это, в свою очередь, само собой приведет к снятию многих комплексов, обид, претензий и в конечном счете расширению и укреплению взаимовыгодных экономических, культурных, политических и иных связей.

Нет сомнений в том, что закавказские страны, укрепляя свою экономическую самостоятельность и разнообразя свои экономические и иные связи с другими государствами, будут тяготеть к России. Причем это тяготение будет усиливаться по мере наращивания российской экономикой оборотов своего развития.

Очевидно, что за пореформенный период торгово-экономических отношений между странами Закавказья, с одной стороны, и Россией — с другой, значительно сократились. Масштабы участия России в экономике в целом и инвестиционных проектах, реализуемых в настоящее время в Закавказье, в частности в силу известных причин весьма скромны. Причина — фактическое блокирование коммуникаций в результате конфликтов на территориях Абхазии и Чечни. Торгово-экономические связи в значительной степени ограничиваются поставками из России энергоресурсов, что повышает рост задолженности Армении и Грузии. В торгово-экономических отношениях большое место занимают поставки российских вооружений.

По имеющимся данным, объем товарооборота между Россией и Арменией за пореформенный период сократился почти в десять раз. В настоящее время по этому показателю Россия значительно уступает Ирану, ставшему основным экономическим партнером Армении. Показательно, что вплоть до последнего времени в Армении не было ни одного представительства российских компаний, будь то торговые или промышленные. Одна из причин — отсутствие общей границы и фактическая транспортная блокада Армении.

Из 800 совместных предприятий в Азербайджане на долю России приходятся лишь 100, в то время как на долю Турции — 360, Ирана — 199, США и Германии — более 70. Основными сферами российских инвестиций в Азербайджане являются нефтедобыча и транспортировка нефти. Определенные шаги по налаживанию сотрудничества предпринимаются в области производства нефтяного оборудования.

Сравнительно невелик объем российских инвестиций в грузинскую экономику. Их основная часть приходится на добычу марганца, энергетику и машиностроение.

Но тем не менее главным фактором влияния России в регионе остаются экономические рычаги воздействия. Никуда не уйти от того очевидного факта, что Закавказье географически, исторически, экономически и политически было и остается теснейшим образом связано с Россией. Экономические связи закавказских республик в течение многих поколений были ориентированы и продолжают быть ориентированными на Россию. В настоящее время, по некоторым данным, около 60% бюджетного дохода Армении поступает из России в форме займов. Зависимость страны от России в области доставок продовольствия и топлива еще больше. Нельзя забывать, что в настоящее время и в обозримой перспективе для Грузии и Армении Россия остается главным, если не единственным поставщиком энергоносителей и, следовательно, гарантом более или менее нормального функционирования их экономик. Россия оказывает Армении содействие в развитии стратегических для нее отраслей экономики. Особенно большое значение для Армении, лишенной собственных запасов минерального сырья, имеет сотрудничество с Россией в области энергетики. Именно при активной российской помощи была возобновлена работа Армянской АЭС, которая в настоящее время стала совместным предприя-щем, действующим на российском ядерном топливе. Россия предоставляет республике кредиты и оказывает другие формы помощи дня обеспечения бесперебойной эксплуатации Армянской АЭС, а также строительства новой, более мощной атомной электростанции.

В этом контексте большое значение имеет подписанное в 1997 году Соглашение о создании акционерного общества «Армросгазпром» уставным капиталом в 30 млн. долл. По оценке специалистов, это одно из крупных (если не самое крупное) совместных предприятий в республике. Главная задача акционерного общества — обеспечение поставок газа из России и восстановление газоснабжения страны, привлечения инвестиций. Армянская сторона предпринимает шаги, направленные на то, чтобы заинтересовать российский капиал в приватизации ряда крупных предприятий горнодобывающей, электротехнической и других отраслей промышленности. Предполагается создание совместных финансово-промышленных групп, совместных предприятий, расширение производственной кооперации и банковского сотрудничества…

Грузия в значительной степени зависит от поступлений углеводородов из России. В настоящее время примерно треть экспорта Грузии приходится на Россию. Из России в страну поступают нефть, нефтепродукты, газ, сельскохозяйственные продукты и т.д. Другими словами, значительная часть валютных поступлений расходуется на приобретение российской продукции. Можно ожидать увеличения объемов этих закупок по мере оздоровления грузинской экономики, поскольку неизбежно возрастет потребность промышленности в энергоносителях.

Лишь Азербайджан в состоянии обеспечить себя необходимыми энергоресурсами. Но в то же время почти все отрасли экономики Азербайджана за исключением нефтедобывающей, по-прежнему остаются теснейшим образом «завязанными» на Россию и другие страны СНГ. По имеющимся данным, от 1 до 3 млн. азербайджанцев зарабатывают средства для содержания своих семей именно в России. Причем эти средства (достигающие, по разным данным, от 300 долл. до 1 млрд. и даже более долларов в год по каждой из трех стран) составляют немаловажную статью дохода населения закавказских республик. Разумеется, они и их семьи не могут быть заинтересованы в чрезмерном дистанцировании Азербайджана от России. Руководство всех трех закавказских стран, естественно, заинтересовано в определении правового статуса своих соотечественников в России.

Закавказские республики — это страны, в течение более или менее длительного времени связанные с Россией не только экономическими, но также культурными, интеллектуальными, конфессиональными, политическими и иными отношениями в рамках единого многонационального, многокультурного и многоконфессионального государства…

В свою очередь, многочисленные диаспоры закавказских народов, существенно увеличившие численность за 90-е годы, находятся в Российской Федерации. В Ставропольский и Краснодарский края, а также Ростовскую область переселилось значительное число людей с Закавказья и национальных республик Северного Кавказа. Так, по данным Всесоюзной переписи населения 1989 года, в период 1979-1989 годов в Краснодарском крае численность представителей основных кавказских народов возросла в 1,5-3,7 раза, в Ставропольском крае — 1,3-2,5 раза.

Этот поток принял беспрецедентные масштабы в 90-х годах. Одним из самых зримых результатов ухудшающегося социального и экономического положения республик Закавказья как раз стал неуклонный рост числа жителей, которые в поисках работы выезжают в другие страны, прежде всего в Российскую Федерацию. В настоящее время не существует сколько-нибудь даже самой приблизительной статистики представителей кавказских народов, на более или менее длительный срок обосновавшихся в России. Например, диапазон оценок численности проживающих в России азербайджанцев колеблется от 1,5 до 3 млн. По данным МВД Российской Федерации, численность грузин, армян, чеченцев в Москве за 1992 1996 годы возросла примерно в 2 раза. По разным данным, в России в настоящее время в общей сложности насчитывается от 3 до 5 млн. азербайджанцев, грузин и армян…

С точки зрения межгосударственных отношений диаспоры могyт вызвать как негативные, так и позитивные последствия: при определенных условиях они способны усилить напряженность между странами и в то же время стать одним из важных звеньев, объединяющих разные народы и страны, фактором преодоления межнациональных противоречий… Нельзя не учитывать и то, что социальные, экономические и иные проблемы этих республик понятнее и ближе России, чем другому государству.С учетом всех этих и множества других факторов, как представляется, было бы наивно полагать, что выгоды для закавказских стран от переориентации на Турцию, Иран и другие страны в ущерб отношениям с Россией перевесят их потери. К тому же необходимо учесть, что закавказские республики своим южным и юго-западным соседям могут предложить в качестве статей экспорта в основном ту продукцию (например, овощи, фрукты, вино и др.), которая конкуру ет с ней.

При всех трудностях и возможных оговорках миротворческая деятельность России сыграла и продолжает играть ключевую роль в разрешении конфликтов в Закавказье, прежде всего абхазского, южноосетинского и карабахского, и установлении относительного, хотя и неустойчивого, мира в регионе...

Все сказанное свидетельствует в пользу того, что множество важнейших проблем, стоящих перед закавказскими странами, невозможно решить без активного участия и содействия России, тем более вопреки и в ущерб ее основополагающим национальным интересам. Но для граждан каждой страны, какой бы небольшой она ни была, на первом месте стоит именно его страна. Естественно, они озабочены прежде всего ее судьбой, престижем, местом и ролью в мировом сообществе. Для них первостепенное значение имеет обеспечение национально-государственных интересов и безопасности своей страны. С одной стороны, малые страны особенно ревниво следят за тем, чтобы какое-либо из более крупных государств не задевало их суверенитет и территориальную целостность. С другой стороны, они ищут покровительства со стороны той или иной более сильной, как правило великой, державы. Особенно страны, на том или ином этапе истории имеющие опыт вхождения в состав многонациональных империй, всячески стремятся дистанцироваться от своих более могущественных соседей, при этом обращая свои взоры в поисках возможных покровителей в лице более отдаленной державы.

Отношения России и большинства, если не всех, постсоветских стран, в том числе и трех закавказских, определяются в первую очередь стремлением последних к демонстрации и закреплению своего статуса независимого (в первую очередь от России) государства. Поэтому, с одной стороны, естественно, что, используя потенциал России для решения своих внутренних конфликтов и восстановления территориальной целостности, они в то же время всеми силами стремятся привлечь к этому делу другие государства, особенно западные, а также международные организации, политические институты и общественность. Преследуя одновременно цель дистанцироваться от России, они стремятся интернационализировать процесс урегулирования конфликтов с соответствующим уменьшением посреднической роли России, а также заручиться поддержкой Запада для возрождения экономики. К тому же столкновение интересов трех сопредельных государств — России, Ирана и Турции, — а также в более широком плане между Западом и Россией предоставляет закавказским странам довольно широкое поле для внешнеполитического маневра. Все это естественно, и было бы наивно полагать, что каждое независимое государство не будет использовать для решения своих насущных проблем все имеющиеся в их распоряжении средства.

Но при всем том, по большому счету интересам почти всех постсоветских государств, не в последнюю очередь закавказских, не отвечает постановка вопроса в форме альтернативы: либо Россия, либо соседнее дальнее зарубежье и Запад. Как представляется, оптимальный для них выбор — это установление и укрепление всесторонних экономических связей в обоих направлениях — как с Западом, так и с Россией. Эти два направления должны не исключать, а дополнять друг друга. Дело в том, что, противопоставляя себя одной из этих сторон, невозможно решить ни одну из сколько-нибудь значимых для выживания и безопасности проблем. С одной стороны, экономика большинства этих стран, как отмечалось, теснейшими узами связана с экономикой России. Более того, для некоторых из них Россия остается главным, если не единственным поставщиком энергоносителей. Без помощи России они не в силах обеспечить стабильность и прочный мир в регионе и предотвратить угрозу распространения религиозного экстремизма, сепаратизма и международного терроризма. Однако без поддержки Запада трудно привлечь в экономику этих стран крупные иностранные инвестиции. Антизападная внешняя политика чревата экономической изоляцией любого государства и дестабилизацией обстановки внутри страны. Другими словами, поведение этих государств на международной арене определяется довольно жесткими экономическими императивами. Экономика закавказских республик, равно как и экономика ряда других постсоветских стран, на данный момент практически нежизнеспособна без постоянной подпитки со стороны Запада.

Но здесь не может не настораживать то, что отдельные влиятельные силы, в том числе и официальные власти закавказских государств, особенно Азербайджана и Грузии, не прочь обвинить во всех своих существующих и возникающих проблемах и трудностях некие внешние силы. Особенно полезным для оправдания собственных провалов и укрепления своей власти оказываются внешние враги. Причем главным, если не единственным и наиболее коварным среди этих внешних врагов в глазах официального руководства и определенной части общественности этих стран, естественно, является Россия. Во многих случаях ей по сути дела отводится роль козла отпущения, на которого можно сваливать всевозможные грехи. Часто такую ситуацию мы имеем, когда речь идет о позициях сторон в потрясающих регион этнонациональных конфликтах. Например, азербайджанская сторона постоянно обвиняла Россию в пособничестве армянам в тех ли иных боевых операциях и даже участия в боях, например, во время взятия Кельбаджара весной 1993 года.

В Грузии постоянно упоминаются всякого рода козни российских спецслужб, пытающихся привести в движение механизм дестабилизации на территории Грузии…При этом любые попытки России тем или иным путем отстаивать свои интересы воспринимаются болезненно и совершенно неадекватно… Следует отметить, что российское руководство неоднократно заявляло о своей поддержке территориальной целостности кавказских стран и невмешательстве в их внутренние дела…, поскольку интересы ее национальной безопасности предполагают наличие пояса стабильных и экономически благополучных стран по всему периметру ее границ. Все это позволяет сделать вывод, что позиция России в важнейших вопросах геополитики региона имеет большое значение для выживания всех трех закавказских республик.

К.С. Гаджиев. Геополитика Кавказа. М. 2001. С.294-327.

Юг России и сопредельные государства региона: проблемы взаимоотношений

При разработке внешнеполитической стратегии в отношении стран Содружества необходимо учесть, что на всем постсоветском пространстве и прилегающих к нему территориях геополитическая ситуация изменилась после распада СССР и образования новых государств. Эти изменения и окончание холодной войны и противостояния двух блоков влияют на развитие различных регионов. Это особенно отчетливо проявляется в политике двух основных сопредельных государств региона — Турции и Ирана, претендующих на влияние в Закавказье и при этом конкурирующих за сферу такого влияния.

На протяжении всего послевоенного периода для СССР воено-политическое значение региона определялось прежде всего в кoнтексте общей конфронтации с США и НАТО. С точки зрения влияния на Кавказе в центре внимания находились два ключевых актора в регионе, роль которых заметно усилилась с распадом СССР. Особый интерес для советского руководства представляла Турция как член НАТО и ее потенциальная роль в различных военно-политических сценариях во всем Средиземноморско-Черноморско-Каспийском и Кавказско-Ближневосточном регионах. Другим ключевым актором в регионе является Иран. Эти две страны, несмотря на расхождения в их внешнеполитической стратегии, определяли ее в рамках конфронтации между Советским Союзом и Западом. С их точки зрения, Советский Союз, а затем Россия традиционно представляли основную угрозу их территориальной целостности и независимости. Между ними и Россией образовались буферные зоны вместо одной военно-политической сверхдержавы, которая могла бы диктовать им свою волю. Они граничат с новыми независимыми государствами, с каждым из которых могут установить равноправные отношения.

Дезинтеграция СССР и образование целого ряда независимых государств отвечают национальным интересам Турции, Ирана и других сопредельных государств на южном направлении внешней политики России. Для Турции, Ирана, Китая, даже Афганистана и других государств открылись благоприятные условия и шансы для продвижения своих интересов в южной периферии бывшего Советского Союза. Поэтому естественно, что начиная с перестройки наблюдается тенденция к активизации усилий соседних стран дальнего зарубежья по различным каналам на Кавказе и в Центральной Азии. Как уже отмечалось, исламские организации мусульманских стран пытаются освоить информационно-идеологическое пространство мусульманских республик и анклавов СНГ. Но главное внимание как Иран и Турция, так и другие государства Ближне- и Средневосточного региона, хотя и в меньшей степени, сосредоточили на наращивании своего экономического присутствия в Закавказье.

Несомненно, события в Центральной Азии, Казахстане и на Кавказе, сопровождающиеся беспрецедентным обострением межнациональных отношений, оказывают в той или иной форме дестабилизирующее влияние на эти страны, вызывая неоднозначные и непредсказуемые последствия для всех прилегающих к постсоветскому пространству стран дальнего зарубежья. Это становится особенно очевидным, если учесть, что почти каждая из указанных стран имеет собственные проблемы, связанные с национальными меньшинствами... Пожалуй, нет надобности говорить об Афганистане, который стал ареной непрекращающейся гражданской войны, в которой не последнюю роль играет этнонациональный фактор. Как будет показано несколько ниже, проблемы подобного рода имеют государства, непосредственно граничащие с Закавказьем.

В данном контексте все они, как и Россия, заинтересованы в обеспечении стабильности в регионе, основанной на принципах международного права, национального суверенитета, территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела и т.д. С большой долей уверенности можно говорить о совпадении интересов России, Ирана, Турции и других многонациональных государств в недопущении неконтролируемых этнических конфликтов и сепаратистских проявлений. В тесном сотрудничестве и добрососедских отношениях со всеми странами региона кровно заинтересованы и закавказские государства. Диверсификация экономических, политических и иных связей, контактов отвечает их жизненно важным национальным интересам.

Анализируя отношения соседних стран дальнего зарубежья с закавказскими государствами, нельзя абстрагироваться от их отношений с Россией, поскольку эти две группы отношений взаимозависимы. Наиболее отчетливо это можно продемонстрировать на примере Турции и Ирана, которые занимают ключевое место в регионе, являются конкурентами и в отношении России, и в борьбе за сферы влияния в регионе. Конкуренция между Россией, Турцией и Ираном за контроль над экспортными потоками энергии определяет характер международных отношений в регионе. Поэтому основное внимание…будет сконцентрировано на политике именно этих двух государств.

К.С. Гаджиев.

(Геополитика Кавказа. М. 2001. С.330-332)

Сопредельные государства региона: Иран

Среди немногих государств, которые сегодня активно пытаются сблизиться с Россией, заметное место занимает Исламская Республика Иран. Но на пути сближения России с этой страной существует ряд сложных проблем. Это прежде всего необходимость не портить отношения с Западом, особенно с США, которые, считая Иран пособником международного терроризма (другой вопрос, насколько эти обвинения обоснованны), всячески препятствуют ему в налаживании нормальных связей с остальным миром, в том числе с Россией, поэтому в отношениях с Ираном Россия вынуждена действовать с оглядкой на Запад. Немаловажное значение имеют опасения с российской стороны угрозы исламского экстремизма, рецидивы которого время от времени характерны для Ирана.

Тем не менее при разработке и реализации внешнеполитическо курса в южном направлении необходимо учесть, что для России эта страна имеет значение, которое трудно переоценить. Оно определяется тем, что Иран занимает стратегическое положение, связанное с его западной границей с Турцией и Ираком, с восточной — с Афганистаном и Пакистаном. На юге Иран имеет выход в стратесчески важный Персидский залив и, соответственно, в Мировой океан, а на севере ему принадлежит южный сектор акватории Каспийского моря. Здесь же он граничит с новыми закавказскими государствами — Азербайджаном, Арменией, а также Туркменистаном. Иран входит в мировую пятерку главных обладателей запасов пиродного газа. Наличие в недрах страны больших запасов нефти и газа, значительного промышленного потенциала объективно превращают Иран одновременно и в партнера, и в конкурента России.

Нельзя забывать, что еще в дореволюционный период между Ираном и Россией существовали довольно широкие торгово-экономические связи. На Россию приходилось около 60% внешней торг овли Ирана. Действовала хорошо налаженная для того времени транспортно-коммуникационная система, связывавшая города Северного Ирана и России. Как писал Ф. Нахаванди, «к 1911 г. около 200 тыс. иранских рабочих трудились в промышленных районах России, включая Баку и Тифлис. Связи между Азербайджаном и Ираном были в такой же мере политическими, как и экономическими. Например, иранские эмигранты были явно политизированы и испытывали влияние русской революционной среды. Многие «конституционалисты», позднее ставшие социал-демократами и коммунистами, также были выходцами из районов Северного Ирана, имевшими тесные связи с Россией. Партия «Эдалат», позднее ставшая компартией Ирана, была образована на бакинских нефтепромыслах в 1918 г.

Хотя в последующий период Иран и рассматривал Советский Союз как идеологического противника и не жалел усилий на критику его режима и идеологии, тем не менее он фактически опирался на Москву в противостоянии Вашингтону. Исчезновение СССР и изменения, происшедшие в мире, подтолкнули иранских лидеров к серьезной корректировке политического курса в отношении России, теперь уже воспринимаемой в качестве чуть ли не одного из главных стратегических союзников. Дезинтеграция СССР и образование шести независимых государств — Азербайджана, Туркменистана, Узбекистана, Казахстана, Таджикистана и Киргизии — привели как к новым угрозам безопасности этой страны, так и к новым экономическим и торговым возможностям.

Определенные благоприятные перспективы Ирана в том, что в настоящее время его политика в Центральной Азии и Закавказье, а также в Прикаспийском регионе не вступает в противоречие с национальными интересами России. Верно, что реализация проекта газопровода Тебриз — Анкара с дальнейшим выходом в Европу может оказать негативное влияние на позиции России на газовом рынке Среднего Востока и Европы. Но в то же время отрицательный эффект от этого проекта заметно сокращается с введением в действие строящегося газопровода в Турцию по дну Черного моря.

В конечном счете России все равно не избежать диверсификации маршрутов транспортировки каспийской нефти. Более того, Россия может выиграть от поддержки проектов транспортировки нефти и газа центральноазиатских государств через территорию Ирана. По мнению специалистов, экономически это наиболее выгодный маршрут транспортировки. Дальнейший стимул российские компании получили с приходом сюда российского Газпрома. Совместно с французской компанией «Тоталь» эта компания участвует в освоении 2-й и 3-й фаз месторождения «Парс». Кроме того, Газпром подписал более 20 соглашений с Министерством нефти Ирана по различным направлениям сотрудничества. Как отмечал в интервью посол Исламской Республики Иран М. Сафари, если в советский период две страны реализовывали проекты в основном в области металлургии и поставок газа, то сейчас налажено широкое сотрудничество в нефтяной отрасли, шахтных разработках. Обсуждается проект модернизации Исфаганского металлургического завода стоимостью 300 млн. долл. Планируется строительство в Иране российскими специалистами алюминиевого комбината. Большой потенциал имеется в области самолетостроения. В Иране сейчас производится украинский самолет Ан-140, для которого значительную часть комплектующих предоставляет Россия. Запускается другой крупный проект в 1,5 млрд. долл. по строительству в Иране 100 реактивных самолетов Ту-334. Полным ходом идет сооружение теплоэлектростанций. Относительно новой формой сотрудничества стала сборка в Иране российских автомобилей «Газель»2.

С 1997 года наблюдается активизация деятельности российских компаний на энергетическом рынке Ирана. Целый ряд российских компаний, таких, например, как ГПВО «Технопромэкспорт», традиционно работают на иранском рынке, поставляя энергетическое оборудование и занимаясь строительством электростанций…

Важным аспектом российско-иранских отношений является военно-техническое сотрудничество. Однако в этой области, равно как и в вопросе о строительстве АЭС в Бушере, Россия сталкивается с мощным противодействием США. Не ослабляется давление на Иран, выражающееся в обвинениях, будто его руководство осуществляет программу создания оружия массового поражения и средств его доставки. В этой связи в адрес российских учреждений также раздаются обвинения в нарушении режима нераспространения технологий создания новейших видов вооружения и иных ограничений в торговле с Ираном. Поэтому вполне естественно, что Россия и Иран находят полное понимание в вопросе противодействия все более настойчивым домогательствам США утвердить свой статус единственной мировой сверхдержавы, играющей лидирующую роль в мире.

Как представляется, России гораздо выгоднее быть партнером Ирана в этих областях, нежели уступить эту роль другим странам. Справедливости ради следует отметить, что Москва, не оглядываясь на Вашингтон, как это делает Киев, проводит самостоятельную линию в отношении Ирана… При оценке всех этих обстоятельств следует учесть, что Иран является одним из немногих действительно кредитоспособных клиентов России, стремящихся к тому же поддерживать с ней партнерские отношения на соответствующем уровне.

Убедительным примером возможности плодотворного политического сотрудничества между Россией и Ираном является опыт совместного миротворчества в Таджикистане. Показательно, что Иран, в отличие от многих мусульманских стран, не осудил действия России в Чечне, не расценил их как войну между христианской Россией и мусульманской Чечней. Связывает Россию и Иран и заинтересованность в противодействии турецкому влиянию, в том числе сепаратизму тюркских народов на территории обеих стран. Иран, со своей стороны, рассчитывает с помощью России повысить статус региональной державы, укрепить экономический и военный потенциал.

Тегеран не заинтересован в укреплении в Центральной Азии и Закавказье позиций государств, враждебно настроенных к нему и планирующих использовать этот регион для проведения акций, угрожающих безопасности страны... Иранское руководство высказывается за военное присутствие России на бывшем советском юге. Эта, на первый взгляд нелогичная, позиция в определенной степени объясняется стремлением обеспечить противовесы Соединенным Штатам и их союзникам в регионе. В этом же русле следует рассматривать настроенность иранского руководства на налаживание тесных экономических и политических связей с КНР…

Кавказ важен для Ирана как регион, имеющий большое значение для обеспечения прежде всего его торгово-экономических интересов, а также интересов обеспечения национальной безопасности. Напомню в данной связи, что Иран, наряду с Россией, является одним из правопреемников договоров 1921 и 1940 годов, определявших статус Каспия. Нельзя забывать, что вплоть до начала XIX века отдельные регионы Центральной Азии и Кавказа входили в состав Ирана, и имели с ним исторические и культурные связи.

Иран обладает самой протяженной береговой линией в Персидском и Оманском заливах. Для большинства новых независимых государств наиболее практичный маршрут к открытым морям и весьма удобная и экономичная сухопутная дорога к богатому арабскому миру проходят через Иран. Завершение строительства железнодорожного маршрута, связывающего побережье Ирана со странами Закавказья и Центральной Азии, обеспечивает им выход в южном направлении. К тому же Иран теперь имеет более легкий доступ в Китай и на Дальний Восток через Центральную Азию.

Следует признать, что в экономической сфере успехи Ирана в Закавказье к настоящему времени еще довольно скромны, что объясняется слабостью его экономики и ограниченностью его возможностей инвестировать в крупные проекты экономического развития региона. К тому же частные компании и бизнесмены Ирана не обладают сколько-нибудь солидным опытом инвестирования в зарубежные страны. Однако, учитывая тот факт, что Иран сталкивался с сильнейшим политическим и экономическим соперничеством со стороны России, Китая, США и Турции, нельзя не отметить его определенные успехи как в Центральной Азии, так и на Кавказе. Несмотря на то что не следует преувеличивать роль Ирана, необходимо признать, что он тем не менее внес определенный вклад в экономическое развитие и политическую стабильность региона. Здесь Иран приобретает сельскохозяйственные и промышленные товары по гораздо более низким ценам, чем те, которые могут ему предложить его традиционные европейские партнеры.

С самого начала иранские руководители стремились действовать в отношении новых независимых государств активно и напористо. Иран стал одной из первых стран, признавших и установивших с новыми государствами дипломатические отношения. За этим последовали визиты в эти страны высокопоставленных иранских делегаций, возглавляемых министром иностранных дел А.А. Велайети и "резидентом X. Рафсанджани. В 1992 году Иран подписал серию двусторонних соглашений с Арменией, Туркменистаном и Азербайджаном о строительстве нефтеочистительных заводов и поставке нефти в эти страны. В дальнейшем эти отношения развертывались по нарастающей.

Иран с 60-миллионным населением имеет богатейшие природные ресурсы, в том числе крупнейшие в мире запасы нефти и месторождения металлических руд — железа, меди, цинка, свк хромитов, марганца. Важно учесть и то, что Иран располагает нефтяной промышленностью, нефтепроводами и терминалами с выходами на Персидский залив…В 90-х годах для экономики Ирана были характерны устойчивые темпы роста — более 5% в год… В данной связи нельзя не оценить позитивно то, что в после годы рост экономики страны был достигнут прежде всего в производственном секторе, в том числе в обрабатывающей промышленности, металлургии, энергетике, транспорте. В последнее время прослеживается тенденция к сокращению инфляции…В настоящее время иранское правительство усиленно ищет пути преодоления экономических трудностей. В данной связи обращает на себя внимание наблюдающиеся в последние годы в обществе тенденции к умеренным социально-экономическим и политическим реформам. Руководство страны ныне взяло курс на приватизацию и рыночные реформы. Проводится политика децентрализации и предоставления больших прав регионам…

Несмотря на победы на президентских и парламентских выборах реформистских сил, выступающих за социально-экономические и политические реформы, духовенство пользуется поддержкой значительной части населения и сохраняет довольно прочные позиции в стране. В то же время стремление к проведению более прагматической политики не означает, что Иран отказался от своих революционных традиций. Как писал Ф. Нахаванди, «спустя более десяти лет после своей кончины Хомейни остается главным ориентиром при обсуждении принципов внешней политики».

В результате происходящих ныне изменений Иран постепенно преодолевает экономическую и политическую изоляцию. Несколько лет назад Европейское сообщество, завязав с Тегераном так называемый «критический диалог», начало восстанавливать с ним экономические связи… К тому же не совсем оправдались существовавшие на Западе и в России опасения, что Тегеран может попытаться подтолкнуть новые независимые государства к радикальному исламизму. Соображения национальных интересов постепенно взяли верх над религиозным радикализмом. Политику Ирана в отношении новых независимых стран Центральной Азии и Кавказа после окончания холодной войны можно характеризовать как конструктивную и не отягощенную идеологическими нагрузками. Эта позиция во многом контрастирует с теми установками некоторых высших должностных лиц в клерикальной иерархии Ирана в период до распада СССР, которые публично настаивали на том, что Таджикистан, Туркмения, Узбекистан и некоторые районы Грузии являлись частями исконной территории Ирана, отобранными у него в XIX веке, и, соответственно, подлежали освобождению. Заслугой иранского руководства является то, что оно сумело преодолеть этот синдром и признать реальности современного мира…

Вместе с новыми возможностями пришли и новые проблемы. Иранское руководство озабочено прежде всего социально-политической нестабильностью в новых независимых государствах, отсутствием там опытных политических деятелей, способных оперативно и эффективно разрешить этнические и региональные конфликты, неопределенностью и неструктурированностью их внешней политики. Иран нуждается в обеспечении стабильности вдоль своих границ в условиях резкого обострения региональных и межгосударственных конфликтов. Дело в том, что любое крупное событие в новых независимых государствах так или иначе может затронуть cитуацию в этой стране. Чтобы правильно понять внешнеполитическую стратегию Ирана, следует учесть, что это многонациональная страна с соответствующими проблемами, сближающими его по ряду важных показателей с Россией и особенно с закавказскими странами. Население Ирана родственными узами связано со странами Закавказья и Центральной Азии, а также Ближнего и Среднего Востока… По имеющимся данным, в Иране проживает от 1,5 до 2 млн. армян, в основном в Иранском Азербайджане, Тегеране и Исфахване. В послевоенные годы многие иранские армяне переехали в Сс ский Союз, теми или иными путями поддерживая связь с родственниками или друзьями в Иране. Официальные иранские власти поощряли такие контакты. В конституции Исламской Республики они признаются национальным меньшинством и как таковые представлены своими избранными депутатами в меджлисе.

Крупным этническим меньшинством Ирана являются также арабы. При этом следует отметить, что для иранского общества характерна довольно сильная интеграция курдского, белуджского, туркменского, арабского и армянского меньшинств. Тем не менее такая этническая пестрота обусловливает взаимную заинтересованность как Москвы и Тегерана, так Азербайджана и Грузии в ослаблении и предотвращении межэтнических конфликтов в регионах Ближнего и Среднего Востока, а также Центральной Азии и Кавказа.

Прежде всего речь идет о возможных пертурбациях в Северном Иране, населенном этническими азербайджанцами, родственными по своему происхождению, культуре и языку тюркским народам. Они составляют почти треть населения Ирана, здесь их в два-три раза больше, чем в самом Азербайджане. Иран заинтересован в противодействии националистическим настроениям по обе стороны ирано-азербайджанской границы, дабы избежать угрозы сепаратизма в своих северо-западных провинциях.

Считается, что не без влияния Турции в Иранском Азербайджане среди местной интеллигенции наблюдается рост пантюркистских настроений. Такие настроения особенно заметны в азербайджанских землячествах в зарубежных, прежде всего западных, странах. Поэтому объектом пристального внимания иранского руководства является азербайджанский национализм… И теперь, когда Азербайджан приобрел независимость, в Иране возродились опасения, что руководители этой страны могут выдвигать требования о «воссоединении» Северного и Южного Азербайджана в единое государство. И действительно, отдельные азербайджанские государственные и политические деятели время от времени выступают с заявлениями за объединение Северного и Южного Азербайджана в единое государство. По сообщениям СМИ, в Азербайджане действуют отдельные эмигрантские группировки, выступающие против нынешних тегеранских властей. Со своей стороны, Азербайджан обвиняет Иран в поддержке оппозиционных Баку сил… Правящие круги Ирана, сознавая опасности азербайджанского сепаратизма, предпринимали соответствующие меры для его предотвращения. Для ослабления любых поползновений к автономии Иранский Азербайджан был объявлен провинцией и управлялся назначенным Тегераном губернатором. Более того, в 1946 году он был административно разделен на две части со столицами в Тебризе и Резайе. В январе 1993 года парламент Ирана принял закон, по которому путем разделения Восточного Азербайджана была создана третья азербайджанская провинция со столицей в Ардебиле.

Ключевой вопрос азербайджано-армянских и армяно-турецких отношений — карабахский конфликт, который стал серьезным вызовом для внешней и внутренней политики Ирана. Он приобрел большее значение по достижении Азербайджаном независимости в 1991 году…Иран занимает сторону не единоверного Азербайджана, а фактически, хотя по понятным причинам и небезоговорочно, христианской Армении. Заявляя, с одной стороны, об исламской солидарности в вопросе о карабахском конфликте, с другой стороны, Иран наращивает все более тесные связи с Арменией. В целом конфликт в На ном Карабахе поставил иранскую дипломатию в трудное положение, поскольку Иран не может безучастно взирать на проблемы своих единоверцев — азербайджан-шиитов, потерпевших поражение от христиан-армян.

Помимо всего прочего, конфликт в Карабахе породил для Ирана проблемы другого рода. Иран отнюдь не заинтересован в разширении территориальных приобретений Армении в Азербайджане, что могло бы привести к потоку беженцев в иранские провинции, граничащие с Азербайджаном. Такие опасения вполне обоснованы, если учесть, что, по имеющимся данным, в начале войны в страну прибыло более 1 млн. 200 тыс. беженцев-азербайджанцев. Иранское руководство вынуждено предоставить им кров и пищу при отсутствии какой бы то ни было финансовой поддержки со стороны как Баку, так и международных организаций…

Возникновение новых республик, которые некогда входили в сферу политического и культурного влияния Ирана и Турции, в некотором смысле возродило старое османо-персидское соперниче в регионе. В дополнение к этому свою роль сыграл также конфликт между турецким секуляризмом и иранским исламизмом. Более того, исчезновение общей угрозы в лице Советского Союза, которая объединяла эти две страны, привело к заметному обострению противоречий между ними.

Как можно убедиться из вышеизложенного, Иран более или менее успешно использует в своих интересах нагорно-карабахский конфликт для противодействия расширению турецкого влияния на Кавказе…С точки зрения влияния на Азербайджан, Иран имеет два важных преимущества перед Турцией. Во-первых, Турция практически не имеет границ с этой республикой (если не считать небольшой границы на участке в несколько километров с Нахичеванью), и наземное сообщение между двумя государствами осуществляется через Иран или Армению. Во-вторых, традиционные связи Ирана с кавказскими народами, в отличие от армяно-турецких отношений не отягощены грузом прошлых обид. Речь идет прежде всего о проблемах, приведших к затяжному кризису в отношениях между apмянами и Турцией. Это означает, что как Армения, так и Иран заинтересованы в минимизации доступа и влияния Турции в Азербайджане и во всем Закавказье. Нельзя недооценивать также противоречия между двумя странами по вопросу о маршрутах транспортировки углеводородных ресурсов с Кавказско-Каспийского региона на рынки Запада.

В то же время было бы не совсем корректно оценивать турецко-иранские отношения в одномерном конфронтационном свете. При всех существующих между двумя странами противоречиях обе стороны ищут пути налаживания взаимовыгодных торгово-экономических отношений…Очевидно, что в идеологическом плане панарабизм и пантюркизм тем или иным образом ослабляют геополитические позиции Ирана и представляют определенную угрозу его национальной безопасности.

К.С. Гаджиев.

(Геополитика Кавказа. М. 2001. С.333-345)

Сопредельные государства региона: Т урция

С окончанием холодной войны с ее конфронтацией по линии Восток—Запад Турция во многом теряет свою геополитическую значимость стратегически важного плацдарма защиты Запада от угрозы с Востока. Для Запада значимость Турции определялась ее географической близостью к самому могущественному и опасному противнику в лице Советского Союза. В период холодной войны общая протяженность границы с Советским Союзом давала ей стратегически важные козыри в глазах Запада: Турция рассматривалась в качестве южного фланга НАТО в системе защиты Западной Европы от советской угрозы. Ее значимость для западных союзников увеличивалась тем, что Турция граничила с такими непримиримыми противниками Израиля и, соответственно, США, как Сирия и Иран. Теперь с исчезновением советской угрозы Западная Европа и США во все более растущей степени убеждаются в том, что прежние роль и значение Турции в современных реальностях существенно уменьшаются. В значительной степени они переходят к новым членам Североатлантического альянса. Такая тенденция, в частности, проявилась в что уже весной 1990 года, то есть еще до распада СССР, конгресс США принял откровенно антитурецкую резолюцию по вопросу об Армении, которая при определенных условиях предусматривала заметное сокращение военной помощи Турции.

Теперь стратегическая дилемма Турции в сфере безопасности более не замыкается на ее заботе о защите от угрозы со стороны Советского Союза, растет ее озабоченность относительно новых потенциальных угроз, источник которых трудно четко установить. Это прежде всего угроза с юга — со стороны Ирака и Сирии, накопивших значительные арсеналы современного оружия, а также от Ирана, который решительно настроен противодействовать пантюркистским тенденциям и попыткам Турции занимать доминирующие позиции в Закавказье. Большое беспокойство правящие круги Турции проявляют в отношении роста национализма на Балканах и сепаратизма в Закавказье, которые могут стать фактором, детонирующим внутренние этнонациональные конфликты в стране. В данной связи уместно напомнить, что турецкие власти систематически подавляют силой движение курдов — народа, составляющего 20% всего населения страны, за национальное самоопределение. Не случайно Анкара постоянно обвиняет Армению, а заодно Иран, Ирак, Сирию и Грецию в поддержке боевиков Курдской рабочей партии. Показательно и то, что курдам, армянам, грекам, черкесам и другим национальным меньшинствам запрещено издавать газеты на своих родных языках.

Тем не менее в своей политике на Кавказе и в Центральной Азии Турция нашла недвусмысленную поддержку Запада, прежде всего США. В ноябре 1992 года «Уолл-стрит джорнал» суммировала новое восприятие Турции в правящих кругах Запада таким образом: «Турция пытается помочь новым мусульманским странам стать светскими демократиями. Она выступает как мост между Западом, Балканами и Ближним Востоком. Она продолжает играть роль жизненно важного рычага безопасности Запада... В регионе, в котором имеются очаги застарелой вражды, где оружие имеет всякий, а этническое недовольство является обычным делом, дружба Турции жизненно важна для Запада, как никогда».

Хотя Турция не без оснований рассчитывала получить важные экономические преимущества от распада Советского Союза, ключевым ее партнером в регионе является Россия. О характере отношений между двумя странами можно судить по тому, что Турция предоставила России кредит в 1,15 млрд. долл. В середине 90-х годов более 250 турецких фирм работало на российском рынке, особенно в строительном бизнесе. Россия является важнейшим торговым партнером Турции в СНГ. Показательно, что объем торговли Турции с Россией в пять раз превысил объем ее торговли со всеми тюркскими республиками, вместе взятыми.

Появление на международной арене новых тюркоязычных государств, богатых природными ресурсами, рассматривалось в Турции как возможность продвигать свои геополитические интересы. Можно сказать, что они в некотором роде возродили идеи объединения в единое целое так называемого Турана — мира 120 млн. тюркоязычных народов, простирающегося от Западного Китая до восточного побережья Средиземного моря. Идеальная цель Турции состоит в том, чтобы объединить вокруг себя все новые тюркоязычные страны для реализации идей пантюркизма и создать более или менее дееспособный противовес российскому влиянию в Кавказско-Каспийском регионе и Центральной Азии. Поэтому неудивительно, что Турция с самого начала всячески демонстрировала свое покровительство новым постсоветским государствам в надежде сплотить всех тюрок под эгидой Анкары и, соответственно, поставить свой контроль их ресурсный потенциал.

Для реализации этой цели при Министерстве иностранных Турции создано специальное управление, в задачу которого входит развитие отношений с бывшими тюркоязычными республиками СССР. В настоящее время предпринимаются усилия по созданию единой для тюркских стран финансово-банковской системы. Со своей стороны, новые постсоветские государства предпринимают усилия по установлению и расширению всесторонних связей с соседними странами.

Уже в конце 80-х годов Турция начала быстро налаживать культурные, политические и экономические контакты с новыми политическим силами, вышедшими в тот период из советских тюркоязычных республик, ставших вскоре независимыми государствами. При этом Турция всячески подчеркивала, что ее интерес к peгиону объясняется стремлением восстановить разрушенные за годы советской власти традиционные связи с тюркскими народами Кавказа. Эта задача в значительной степени облегчалась тем, что в атмосфере неожиданно свалившейся для них свободы и независимости элиты некоторых постсоветских стран, не в последнюю очередь Азербайджана, имели повышенные ожидания экономического чуда с мощью турецкой модели. Турция была не прочь всячески рекламировать свою модель и внушать мысль о том, что она способна быть маяком и чуть ли не главным источником иностранных инвестиций в эти страны. Она была нацелена на значительное укрепление своих позиций в Закавказье и Центральной Азии.

Фактором, оказывающим влияние на политику Турции в решении закавказских республик, является наличие там довольно многочисленных диаспор кавказских народов. По некоторым данным, численность кавказской диаспоры в Турции составляет около 7 млн. человек. Например, одних абхазов, по этим данным, насчитывается около полумиллиона, а выходцев из Дагестана около 400 тыс. человек. Действуют общества «Шамиль», «Северный Кавказ» и др., членами которых являются действующие политики страны, бизнесмены, депутаты парламента, журналисты, даже офицеры турецкой армии. Эти категории населения Анкара более менее успешно пытается использовать для расширения своего влияния на Кавказе.

В то же время турецкое руководство неизменно выступает за территориальную целостность и нерушимость границ закавказских государств…Выше уже указывалось, что объективно Турция заинтересована в сохранении напряженности на Северном Кавказе, особенно в Чечне, поскольку этот фактор дает дополнительные аргументы в пользу строительства трубопровода Баку—Джейхан в обход России. Указывалось также, что Турция в силу целого ряда причин не может, во всяком случае открыто, содействовать продолжению и расширению такой нестабильности.

Более того, официальная Анкара придерживается весьма осторожной позиции в чеченском вопросе. …Имеются факты, свидетельствующие о негласной поддержке определенными политическими силами Турции сепаратистов как в первой, так и во второй чеченской войне…Тем не менее Анкара на официальном уровне выступает за территориальную целостность Российской Федерации, тем самым признавая Чечню ее неотъемлемой частью. В данной связи нельзя не обратить внимание на тот факт, что турецкие власти препятствовали развернутой кавказской диаспорой кампании по поддержке Чечни, отправке туда добровольцев, организации на своей территории тренировочных лагерей для чеченских боевиков и т.д. Это не удивительно, если учесть, что Турция в лице курдского национально-освободительного движения имеет собственную «Чечню» и Россия, при необходимости, не без успеха может использовать курдскую карту.

Но, как выше подчеркивалось, Россия также не может допустить использование этой карты, поскольку разрастание курдского конфликта чревато непредсказуемыми широкомасштабными негативными последствиями для всего Кавказско-Ближневосточного региона. В данной связи небезынтересно также напомнить, что правительство Российской империи во время русско-турецкой войны 1828-1829 годов наметило курс на сохранение Османской империи и следовало ему, полагая, что для России соседство ослабевшей Османской империи выгоднее, чем ее распад или раздел, результатами чего воспользовались бы прежде всего государства Западной Европы. Россия продолжала придерживаться этого курса, несмотря на дальнейшее обострение восточного вопроса. Об этом свидетельствует, например, поведение России во время восстания египетского паши Мехмета-Али 1833 года, который стремился получить в управление Сирию и, освободившись от власти султана, основать свое самостоятельное государство. В этих планах Мехмета-Али поддерживала Франция. Когда войска Мехмета-Али, разгромив султанскую армию в Малой Азии, двинулись на Константинополь, султан Махмуд II вынужден был обратиться за поддержкой к царскому правительству. В ответ русский флот у входа в Босфор на азиатском побережье в Ункяр-Искелеси высадил десант в 14 тыс. человек, и Мехмету-Али пришлось ретироваться и признать свою неудачу. Правда, он, оставшись лишь в номинальной зависимости от султана, сохранил фактическую самостоятельность. В том же 1833 году был заключен Ункяр-Искелесийский договор сроком на семь лет, согласно которому царь обещал оказывать султану помощь в случае новой опасности, а султан дал обязательство закрыть Дарданелльский пролив для военных кораблей всех других держав. К тому же в 1833 году в Мюнхенгреце между Австрией и Россией была подписана конвенция, по условиям которой обе империи брали на себя обязательства противодействовать замыслам египетского паши и сохранять статус-кво в отношении Османской империи. Обосновывая эту позицию боязнью распада Османской империи, Николай I писал: «Не могу допустить другим завладеть Царьградом».

При оценке пределов и возможностей внешнеполитического курса Турции на Кавказе и новых тюркских республиках в целом необходимо учесть тот факт, что сама турецкая экономика, еще в полной мере не ставшая подлинно рыночной, сталкивается со множеством проблем, которые она не способна решать собственными силами без помощи Запада. Речь идет прежде всего о перманентной высокой инфляции, внешнем долге, превышающем свыше 70 млрд. долл., неспособности на равных конкурировать на мировых рынках с индустриально развитыми странами.

Тем не менее Турция предоставила новым независимым государствам Закавказья и Центральной Азии более 1 млрд. долл. кредитов и займов. Общая стоимость реализуемых турецкими фирмами проектов только в одном Казахстане также приближается к 1 млрд. долл. Но это оказалось слишком мало для пребывающей в катастрофическом положении экономики региона. Более того, как уже отмечалось, в новых странах постепенно улетучиваются те, как оказалось, преувеличенные надежды на то, что Турция может стать крупным спонсором и инвестором, способным помочь им вывести экономику из тяжелого кризиса.

К тому же вскоре стало очевидно, что в современном мире этнической и языковой близости отнюдь не достаточно для интеграции тюркоязычных государств в некое сообщество, тем более в какое то ни было государственное образование на пантюркистских или иных началах. Турция обладает лишь ограниченными политическими и экономическими ресурсами для распространения своего влияния. Руководители постсоветских государств, в том числе и Азербайджана убеждаются в том, что экономические возможности Турции гораздо скромнее ее политических амбиций. С затуханием первоначальной эйфории надежды как в новых независимых государствах, так и в самой Турции, на рывок этой страны в постсоветское пространство оказались иллюзорными. Очевидно, что Турция никак не тянет на роль как региональной великой державы, так и старшего брата для новых тюркоязычных стран. При таком положении вещей было бы слишком смело утверждать, что ей когда-нибудь удастся создать здесь сколько-нибудь зависимую от нее экономическую структуру. Война, начатая для противодействия борьбе курдов за автономию, подорвала доверие в остальном мире к Турции как демократическому государству, соблюдающему права человека.

Естественно, в Закавказье Турция с самого начала отдавала приоритет Азербайджану. Со своей стороны, Азербайджан откровенно ориентируется на Турцию. Более того, на первых порах создавалось впечатление, что он психологически готов стать младшим партнером Турции в Закавказье… Более или менее успешно развивалось торгово-экономическое сотрудничество двух стран. Существенно возрос их товарооборот, в результате Турция в настоящее время занимает второе место во внешней торговле Азербайджана после Ирана, а объем турецких инвестиций в его экономику достигает 600 млн. долл. без учета нефтяных проектов.

Но вскоре Турция столкнулась с серьезными препятствиями в расширении своей сферы влияния в регионе, в том числе и в Азербайджане. Дело в том, что, если не считать нескольких миль общей границы с Нахичеванью — азербайджанским анклавом в Армении, отрезанным от остального Азербайджана, Турция оказалась территориально изолированной от новых тюркских государств. Она не смогла сыграть определенную роль в армяно-азербайджанском конфликте…

Довольно скромно следует оценивать успехи Турции и в культурно-просветительной сфере… Было бы явным преувеличением однозначно, без оговорок говорить о каком-то культурном единстве современного тюркоязычного мира. Показательно, что на первом саммите тюркоязычных стран, состоявшемся в ноябре 1992 года в Анкаре, для того чтобы участники смогли общаться друг с другом, его организаторам пришлось прибегать к услугам русских переводчиков.

В последние годы намечается тенденция к расширению военного сотрудничества между Баку и Анкарой. В турецких учебных заведениях обучается свыше 400 азербайджанских военнослужащих, а в азербайджанской армии, в свою очередь, насчитывается до 70 турецких офицеров. Одновременно официальный Баку высказался за переход азербайджанской армии на стандарты Североатлантического союза. Военное сотрудничество этих двух государств во все более растущей степени принимает форму геополитического военного союза с явно выраженной антироссийской и антиармянской направленностью…

Разумеется, интересы Турции отнюдь не ограничиваются одним Азербайджаном. За пореформенный период все более ускоряющимися темпами развивались отношения этой страны с Грузией. За последние годы доля Турции во внешней торговле Грузии увеличилась в три раза, превысив долю России…Ценность для Турции Грузии, равно как и Азербайджана, определяется выгодным географическим положением, делающим ее важным звеном в предполагаемых транспортных коммуникациях. Особенно интенсивно развивается военное сотрудничество между Турцией и Грузией…

Весьма сложно и трудно складываются отношения между Турцией и Арменией. Камнем преткновения для политики Анкары в Закавказье остаются неурегулированность турецко-армянских отношений и опасность возобновления боевых действий в зоне карабахского конфликта… В целом же, как Армения, так и Турция объективно заинтересованы в нормализации межгосударственных отношений. Но это весьма трудно разрешимая задача, если учесть, что слишком велики враждебность и недоверие в отношениях двух народов, вызванных исторической памятью о прежних обидах и постоянно обновляемых нынешними конфликтами. С обеих сторон не прекращается пропаганда, призванная, по сути дела, очернить друг друга в глазах как мирового общественного мнения, так и общественности своих стран. Как отмечала Д.Б. Малышева, в Восточной Анатолии, или, как она в свое время называлась, Западной Армении, «местные фундаменталисты строят свою антиармянскую кампанию на страхе населения перед возможностью территориального реванша Армении и возвращения на эти земли армян. Ведь определенные политические силы в Армении продолжают муссировать вопрос о территориальных притязаниях к Турции, не снимают обвинения в геноциде армян 1915 года, а взгляд на Турцию и все тюркское как на причину национальной трагедии армян все еще превалирует в общественном мнении страны».

Пока что сохраняется ряд весьма труднопреодолимых преград на пути налаживания нормальных армяно-турецких связей. До сих пор между Арменией и Турцией отсутствуют дипломатические отношения. Камнем преткновения в турецко-армянских отношениях является отказ Турции признать факт геноцида армян в 1915 году в Османской империи. В результате между двумя народами сохраняется глубокое взаимное недоверие…

К.С. Гаджиев. Геополитика Кавказа. М. 2001. С.346-357.