Полис, 2003. №3

ИСКАЖЕНИЕ КОНЦЕПТОВ

В СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТОЛОГИИ (I)*

Дж. Сартори

От редакции. Некоторые научные труды не только являются отражени- ем "текущего момента", но и становятся своего рода точками опоры для твор- чества следующих поколений. К числу таких работ относится статья одного из крупнейших политологов современности Дж.Сартори "Искажение понятий в сравнительной политологии ", опубликованная в журнале "Американское обозре- ние политической науки" в 1970 г. Тогда пришла пора критически оценить ре- зультаты мощного рывка 1950 — 1960-х годов, который произошел в области сравнительной политологии. Расширилось поле исследований, что было связано с изучением как перемен в послевоенном мире, так и самостоятельного действия новых политических акторов. Качественно повысились методологические требо- вания к научным работам. Словом, достижения были очевидны, но одновремен- но выявились и существенные проблемы. Одна из них — нарастающая пестрота и противоречивость получаемых результатов. Ситуация, как мы видим, во мно- гом сходна с той, что переживает отечественная политическая наука после по- лутора десятилетий политологического бума: увеличился поток публикаций, а вместе с ним и разноголосица. Тридцать с лишним лет назад группа наиболее ак- тивных, амбициозных и сравнительно молодых политологов, в которую наряду с Дж. Сартори вошли Ф.Риггз, Г. Тьюне и ряд их коллег, попыталась разобраться в возникшем "вавилонском столпотворении". Именно так был назван один из первых их сборников, посвященный анализу состояния политической науки. В статье Сартори, которую мы начинаем печатать в этом номере, ставятся принципиальные вопросы, крайне актуальные сегодня для российских политоло- гов. Недаром одна из заметных публикаций нашего журнала последних лет — ра- бота В.Я.Тельмана "Столкновение с айсбергом" — представляет собой попыт- ку развить идеи Сартори и связать их с процессами, происходящими в отечест- венной политологии.

"Овладеть 'теорией' и 'методом' означает стать сознательным мыслителем — человеком, который действует и всегда понимает исходные посылки и скры- тые смыслы своих действий. Тот же, кем овладели 'метод' или 'теория', про- сто лишается возможности работать" (курсив мой. — Дж.С.) [Mills 1959: 27]. Это заключение прекрасно иллюстрирует нынешнее положение дел в полити- ческой науке. Данная профессия в целом колеблется между двумя порочными крайностями. На одном полюсе находится большинство политологов, которые представляют собой всего лишь несознательных мыслителей. На другом рас- положено утонченное меньшинство мыслителей сверхсознательных — сверх- сознательных в том плане, что их метод и теория выстроены по образцам, по- черпнутым из физических, "парадигмальных" наук.

SARTORI G. 1970. Concept Misformation in Comparative Politics. — The American Political Science Review, vol. 64, № 4.

* Первоначальная версия данной статьи, называвшейся тогда "Теория и метод в сравнительной политологии", была представлена автором в качестве рабочего материала на обсуждение "круг- лого стола" Международной ассоциации политической науки, проходившего в сентябре 1969 г. в Турине. В этой связи мне хотелось бы поблагодарить Фонд Аньелли, финансировавший прове- дение этого мероприятия. Я крайне признателен Д.Алтеру, Г.Экштейну, К.Дж.Фридриху, Дж.Ла- Паломбара, Ф.Оппенгейму и Ф.У.Риггзу за их критические^ замечания. Я весьма обязан также Со- вету по международным и региональным исследованиям Йельского университета, стипендиатом которого являлся в 1966 — 1967 гг. В настоящей статье отражена часть результатов той работы, которая осуществлялась мною при содействии Совета.

Глубокие различия между несознательными и сверхсознательными мысли- телями скрывает растущая изощренность статистических и исследовательских методик. Подавляющая часть литературы, выходящей под маркой "методы" (в социальных, бихевиористских или политических науках), в действительности посвящена технологиям проведения опросов и социальной статистике и име- ет весьма косвенное (если вообще имеет) отношение к тому, что составляет сферу ключевых интересов "методологии", — к проблемам логической струк- туры и процедуре научного исследования. В фундаментальном смысле мето- дология невозможна без логоса, без размышления о мышлении. И если мето- дология и технология четко разведены (как это и должно быть), последняя не служит заменителем первой. Можно быть великолепным исследователем и об- работчиком данных, но оставаться при этом несознательным мыслителем.

Представленная в этой статье точка зрения заключается в том, что полити- ческая наука как таковая в значительной мере страдает методологическим не- вежеством. Чем дальше мы продвигаемся технически, тем обширнее оказыва- ется неизведанная территория, остающаяся за нашей спиной. И больше всего меня удручает тот факт, что политологи (за некоторыми исключениями) чрез- вычайно плохо обучены логике — притом элементарной.

Я делаю упор на слове "элементарной", поскольку ни в коей мере не хочу поощрять сверхсознательного мыслителя — человека, который отказывается обсуждать температуру, пока ему не дадут термометр. Мои симпатии на сто- роне "мыслителя сознательного", т.е. того, кто осознает ограничения, связан- ные с отсутствием термометра, но все же может многое сообщить, просто ма- нипулируя словами "теплое"/"холодное", "теплее"/"холоднее". Более того, я призываю сознательного мыслителя придерживаться "золотой середины", из- бегая как грубых нарушений требований логики, так и логических изысков (ведущих к параличу). Отдаем мы себе в том отчет или нет, но мы все еще уто- паем в море простодушия. Подобная плачевная ситуация особенно сильно сказывается на сравнительной политологии, где она проявляется самым на- гляднейшим образом.

I. Проблема "перемещаемости" концептов

Политология традиционного, точнее — относительно традиционного типа унаследовала широкий набор концептов, определенных и отточенных (во бла- го или во вред) многими поколениями философов и теоретиков политики. Поэтому традиционньш политолог в какой-то мере мог позволить себе быть "несознательным мыслителем" — вся мыслительная работа была уже проде- лана за него. Еще в большей степени подобная оценка применима к формаль- но-юридическому институциональному подходу, ориентированному на после- довательное изучение отдельных стран, ибо он вообще не требует особо на- пряженных раздумий*. Однако новая политическая наука занимается переос- мыслением концептов. И это тем более неизбежно в условиях очередного рас- ширения дисциплины в связи с включением в нее компаративистики**. Для такого renovatio ab imis*** существует множество причин.

Одной из них является само "растяжение" политики. В известном смысле политика становится объективно шире — в связи с тем, что мир все больше политизируется (растут участие, мобилизация и — в любом случае — государ- ственное вмешательство в прежде негосударственные сферы). Но политика расширилась и субъективно — вследствие смещения фокуса нашего внимания в направлении как периферии (по отношению к процессу управления) поли- тической сферы, так и того, что происходит на "входе" в политику. На сего-

* Данное замечание отнюдь не означает критику пошагового сравнительного анализа, не говоря уже об "институционально-функциональном" подходе. Интересные соображения по поводу по- следнего см. Braibanti 1968: 44-49.

** Об этапах развития компаративного подхода см. Eckstein 1963. *** Renovatio ab imis (лат.) — обновление изнутри. — Пер.

дняшний день, по выражению Р.Макридиса, мы изучаем все, что "потенци- ально политично" [Macridis 1968: 81]. Правда, этот последний аспект "растя- жения" политики, хотя и не может не вызывать беспокойства, ведь в конеч- ном счете он приводит к исчезновению таковой, не относится к числу непо- средственных проблем сравнительной политологии — другие ветви политиче- ской науки в равной, а то и в большей степени испытывают его воздействие*.

Помимо "растяжения" политики, специфическим источником концепту- альных и методологических проблем в сравнительной политологии является то, что Р.Браибанти называет "расширением спектра политических систем" [Braibanti 1968: 36-37]. В настоящее время мы уже проводим глобальные, кросс-региональные сравнения. И хотя увеличению географического охвата есть предел, умножение числа политических единиц может, по-видимому, ид- ти бесконечно. В 1946 г. имелось около 80 государств, а сейчас уже не кажет- ся фантастическим предположение о том, что скоро их будет 150. Но что еще более важно, в расширяющийся спектр политических систем входит целый ряд примитивных, диффузных политий, находящихся на очень разных стади- ях дифференциации и консолидации.

Итак, чем шире исследуемый мир, тем сильнее мы нуждаемся в концеп- туальных орудиях, способных "перемещаться". Столь же очевидно, что по- литическая терминология в том виде, в каком она существовала до 1950 г., не была приспособлена к использованию на межрегиональном, общеплане- тарном уровне. Вместе с тем — и вопреки смелым попыткам решительного обновления терминологии** — трудно представить, чтобы западные мысли- тели смогли радикально отойти от политического опыта Запада, т.е. от по- литического языка, который тысячелетиями складывался на основе этого опыта. Следовательно, первый вопрос состоит в том, насколько далеко (и каким образом) можно продвинуться с помощью доступной нам политичес- кой терминологии.

Собственно говоря, до сих пор мы шли (преимущественно невольно) по пути наименьшего сопротивления, расширяя значение и — тем самым — сфе- ру применимости имеющихся концептуализации. Иными словами, чем гро- маднее мир, тем активнее мы прибегаем к растяжению концептов, или кон- цептным натяжкам, т.е. к расплывчатой, аморфной концептуализации. Ко- нечно же, подобные натяжки имеют и другие истоки. Можно, например, до- бавить, что растяжение концептов есть также следствие сознательной попыт- ки сделать нашу концептуализацию нейтральной в ценностном отношении. Еще одно дополнительное объяснение сводится к тому, что концептные на- тяжки во многом обусловлены "эффектом бумеранга" со стороны развиваю- щихся регионов***, т.е. ответной реакцией диффузных политий "третьего ми- ра" на западные категории. Но несмотря на все эти соображения, в сравни- тельной политологии концептные натяжки действительно представляют собой путь наименьшего сопротивления. И конечным результатом таких натяжек оказывается то, что приобретения с точки зрения зоны охвата, как правило, оборачиваются потерями в плане содержательной (connotative) точности. По- лучается, что мы можем охватить большее пространство, только если скажем меньше, причем скажем это гораздо туманнее.

* О неоправданности переноса внимания на процессы "входа" снова см. замечания Р.Макриди- са [Macridis 1968: 84-87]. По словам этого автора, "состояние данной отрасли знания [политоло- гии. — Пер.] можно резюмировать в одной фразе: постепенное исчезновение политического" [Macridis 1968: 86]. Убедительное изложение проблемы см. также Paige 1966: 49 ff. Обоснованию ошибочности рассматриваемого подхода как социологического упрощения политики во многом посвящен и мой очерк "От социологии политики к политической социологии" [Sartori 1969].

** Лучшим примером такого рода смелых попыток служат, пожалуй, работы Ф.Риггза [см., напр. Riggs 1970: esp. 95-115]. Несмотря на то что с утилитарной точки зрения новаторская стратегия Риггза, безусловно, не лишена изъянов, ее критика М.Ландау [Landau 1969: 325-334] представля- ется не вполне справедливой.

*** Подробно данный эффект будет рассмотрен в последнем разделе настоящей статьи.

Таким образом, главная беда компаративистского расширения дисциплины заключается в том, что оно ведет к утрате точности, к появлению размытых и по большей части неопределенных концептуализации. Нам, в конечном сче- те, действительно необходимы "универсальные" категории — концепты, рабо- тающие в любом месте и в любое время. Но мы ничего не выгадываем, если на практике наши универсалии оказываются категориями, "не замечающими различий" и продуцирующими псевдосоответствия. И хотя нам нужны уни- версалии, они должны быть эмпирическими универсалиями, т.е. категориями, которые, несмотря на свою крайне абстрактную всеохватывающую природу, поддаются эмпирической проверке. Вместо этого мы, похоже, склоняемся к философским универсалиям, понимаемым — в соответствии с определением Б.Кроче — как концепты, которые заведомо носят надопытный характер*.

Естественно было ожидать, что по мере компаративистского расширения дис1дшлины вышеупомянутая ситуация станет для нее камнем преткновения. То есть, нетрудно было догадаться, что концептные натяжки породят неопре- деленность и расплывчатость, и чем ближе мы будем подбираться к парящим над миром универсалиям, тем слабее станет связь с эмпирическими фактора- ми. Соответственно, уместен вопрос: почему же к этой проблеме так редко об- ращались напрямую?

Давайте вернемся капельку назад и спросим себя, действительно ли необ- ходимо заниматься рискованными глобальными сравнениями. Этот вопрос, в свою очередь, непосредственно связан с другим, предшествующим ему. Зачем сравнивать? Несознательный мыслитель не задумывается над тем, зачем он сравнивает; и именно здесь причина того, что усердный труд компаративис- тов обеспечивает приращение имеющегося знания, но не стратегию приобре- тения и апробации нового. На интуитивном уровне отнюдь не очевидно, что сравнивать — значит контролировать и что новизна, своеобразие и важность сравнительной политологии заключается в систематической проверке — с привлечением как можно большего числа случаев — наборов гипотез, обоб- щений и законов типа "если... то"**. Но если понимать сравнительную поли- тологию как метод контроля, то ее обобщения необходимо проверять на "всех случаях", а поэтому такая деятельность в принципе должна иметь всемирный масштаб. Следовательно, основанием для глобальных сравнений является не только то обстоятельство, что мы живем в более широком мире, — их прове- дение необходимо и по методологическим соображениям.

Во-первых, если наши предшественники и были скованы культурой, то это предполагало, что они заходили в своих изысканиях лишь настолько да- леко, насколько им позволяли их личные познания. Во-вторых, предыдущие поколения ученых едва ли располагали количественными данными и не были ориентированы на квантитативные исследования. Как то, так и другое огра- ничение оборачивалось для них явным преимуществом, ибо они реально представляли себе те объекты, которые сравнивали. Подобное вряд ли мысли- мо в глобальном масштабе и уж заведомо невозможно в условиях компьютер- ной революции. Несколько лет назад К.Дойч предсказал, что к 1975 г. инфор- мационные потребности политологии будут удовлетворяться с помощью при- мерно "50 млн. перфокарт, эквивалентных [стандартным перфокартам IBM]... при суммарных годовых темпах роста где-то порядка 5 млн." [Deutsch 1966: 156]. Такие подсчеты приводят меня в ужас, поскольку компьютеры и ком- пьютерные технологии неизбежно затопят нас огромным количеством дан- ных, которые ни один человеческий мозг не сможет содержательно охватить.

* Точнее, Кроче определяет универсалии как ultrarappresentativi, т.е. то, что находится над и вне любой возможной эмпирической представимости [Сгосе 1942: 13-17].

** О сравнительном методе кг^т' "методе контроля" см. прежде всего Lijphart 1969. Согласно Лейп- харту, сравнительный метод — это метод "обнаружения эмпирических взаимосвязей между пере- менными" [Lijphart 1969: 2]. Я полностью согласен с таким определением, но вникнуть в его со- держание можно будет лишь на более поздней стадии обсуждения.