История и философия классической науки

Наследие Блеза Паскаля в ладив и филосвфи марки

движение сотворенной вещи, ибо дефиниции в нашей власти».

Говоря об универсальности предложенных мето­ дов, Паскаль имеет в виду не только совокупность математических наук, но и полезность применения этих приемов для любого человеческого рассуждения, к какой бы области знаний они не относились. Безус­ ловно, речь идет не о формальном использовании де­ финиций, но о содержательном преобразовании для наилучшего отражения истины — ясной, строгой и доказательной.

Правила, изложенные Паскалем в этой работе, полностью вошли в «Логику...» Пор-Рояля в качестве правил научного метода, который ее авторы называли также методом композиций, в отличие от метода реше­ ния или изобретения Декарта.

Определенное внимание Паскаль уделяет пробле­ ме различия между познанием математическим и не­ посредственным. «Начала математического позна­ ния, — пишет он, — отчетливы, но в обыденной жизни неупотребительны, поэтому с непривычки в них труд­ но вникнуть; зато — всякому, кто вникает, они совер­ шенно очевидны, и только совсем дурной ум не спосо­ бен построить правильного рассуждения на основе столь самоочевидных начал»426.

Начала непосредственного познания, по мнению Паскаля, распространены и общеупотребительны. Для этого познания нужно безупречное зрение, «ибо этих начал итак много и они так разветвлены, что охватить их сразу почти невозможно. Меж тем, пропустишь одно — и ошибка неизбежна»427. Вот почему нужна большая зоркость и ясный ум, чтобы, основываясь на столь известных началах, сделать правильный вывод.

Люди, сочетающие обе способности, встречаются не часто. Паскаль делает вывод, что «математики ред­ ко бывают способны к непосредственному познанию, а познающие непосредственно — к математическому,

426 Паскаль Б. М ысли. Ф рансуа де Л арош ф уко М аксимы.

111.

427 Там же. С. 111.

так как первые пытаются подходить математически к тому, что доступно лишь непосредственному познанию и приходят к абсурду, ибо хотят во что бы то ни стало начать с определений, егужпотом перейти к основным началам, меж тем как в данном случае метод умозак­ лючений ничего не дает. Это не значит, что разум во­ обще от них отказывается, нет, но он их делает неза­ метно, не напрягаясь, без всяких ухищрений; выразить словами сущность этой работы разума не может ник­ то, да и понимание того, что она вообще происходит, доступно лишь немногим»428.

Ум, познающий непосредственно, согласно Паска­ лю, не способен терпеливо доискиваться первичных начал, лежащих в основе чисто спекулятивных, отвле­ ченных понятий, с которыми он не сталкивается в обыденной жизни, и ему непривычных. «Стало быть, — делает вывод Паскаль, — существуют два склада ума: один быстро и глубоко постигает следствия, вытекаю­ щие из того или иного начала, и его можно назвать проницательным умом; другой способ охватить множе­ ство начал, не путаясь в них, — это математический ум. В первом случае человек обладает умом сильным и здравым, во втором — широким, и не всегда они со­ четаются: человек может быть наделен умом сильным, но ограниченным или умом широким, но поверхно­ стным»429. Таковы основные составляющие наследия Б. Паскаля по проблемам познания и методологии по­ знания.

В заключение следует отметить, что с не меньшим успехом, чем в науке, Паскаль выступил как писатель, мастер французской прозы и один из создателей фран­ цузского литературного языка. Хотя основные его произведения («Мысли», «Письма к провинциалу») не предназначались для специального литературно-худо­ жественного восприятия, они вошли в сокровищницу европейской литературы.

428 Паскаль Б. Мысли... С. 111.

429 Там ж е С. 113.

конца жизни Лейбниц состоял на службе в качестве библиотекаря, историографа, а также политического советника по внешним делам (1696) у ганноверского герцога.

Теоретическая и практическая деятельность Лей­ бница исключительно разнообразна. Лейбниц с увле­ чением работал над разрешением технических про­ блем, усиленно ратовал за нововведения в производ­ стве, выдвинул идею применения цилиндра и поршня, усовершенствовал счетную машину Паскаля и т. д. Наряду с Ньютоном и независимо от него Лейбниц разработал дифференциальное и интегральное исчис­ ление. Во многих вопросах естествознания Лейбниц предвосхитил научные открытия: в геологии выдвинул мысль о том, что Земля имеет историю; в биологии защитил учение об эволюции, понимая ее, однако, механистически, как развертывание и свертывание вечно существующих зародышей; в языкознании рез­ ко выступил против господствующей тогда библейской легенды происхождения всех языков от древнего ев­ рейского и указал на историческую близость ряда язы­ ков.

Лейбниц — видный общественный деятель Герма­ нии. В качестве дипломата и юриста он отстаивал прин­ ципы национального единства немецкого государства и начала естественного права. Лейбниц составил пред­ ложения о реформе податной системы, уничтожении барщины, крепостного права и введении общинного самоуправления. Начиная с 1680 года, Лейбницу было поручено написать историю Брауншвейгской династии. Он довел ее до 1005 года. Умер Лейбниц 14 ноября 1716 года в одиночестве и забвении.

Основные работы: «Рассуждения о метафизике» (1685), «Новые опыты о человеческом разумении» (1704), «Теодицея» (1710), «Монадология» (1714), «О приумно­ жении наук». На русском языке в восьмидесятых го­ дах XX века было издано собрание трудов Г.В.Лейбница в четырех томах.

В первый томсСочинений входят произведения по общим вопросам философии. Это трактаты, статьи, диалоги, письма: «О первой материи», «Краткое дока-

Р а щ и ш т и ч к т шцевция у ш ипщф м Г.ВЛеШица

зательство примечательной ошибки Декарта...», «Рас­ суждения о метафизике», «О приумножении наук», два отрывка о принципе непрерывности, «Порядок есть в природе...», два отрывка о свободе, переписка с Л.Бейлем, С.Кларком и т. д. В конце тома помещены сочине­ ния 1714 —1716 годов.

Во второй том входят: главное гносеологическое произведение Лейбница «Новые опыты о человечес­ ком разумении», примыкающие к нему «Размышления об Опыте...» и «Предварительные соображения...», переписка с Д.Мешэм и с Т.Бернетом.

В третий том включены гносеологические и логи­ ческие трактаты: «О мудрости», «Размышления о по­ знании, истине и идеях», «Что такое идея», «О способе отличия явлений реальных от воображаемых», «Об универсальном синтезе и анализе», «Абсолютно пер­ вые истины», «Аналогический опыт исследования при­ чин», «Об основных аксиомах познания», «Среднее знание», «Об искусстве открытия», «О литературной республике», «Элементы универсальной характерис­ тики», «Логические определения», «Математика разу­ ма», «Опыт универсального исчисления» и др. В том входят также переписка с С.Фуше, Н.Мальбраншем, П.Бейлем, королевой Пруссии Софией-Шарлоттой и курфюрстиной Софией. Втоме помещены две вступи­ тельные статьи: Г.Г.Майорова «Лейбниц как философ науки» и А.П.Субботина «Логические труды Лейбни­ ца».

Вчетвертый том входит важнейшее произведение Лейбница «Опыты теодицеи о благости Божией, сво­ боде человека и начале зла» («теодицея» — греч. «бо­ гооправдание». — В.К.).

1 §1. Понятие универсальной науки_ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Лейбниц явился завершителем философии XVII века, предшественником немецкой классической фи­ лософии. Его философская система сложилась к 1685 году как итог двадцатилетней эволюции, в процессе которой Лейбниц критически переработал основные

идеи Демокрита, Платона, Августина, Декарта, Гоббса, Спинозы и др.

Лейбниц стремился синтезировать все рациональ­ ное в предшествующей философии с новейшим науч­ ным знанием на основе предложенной им методоло­ гии, важнейшими требованиями которой были универ­ сальность и строгость философских рассуждений.

Лейбниц — основатель механико-математической науки. Он не только математик и физик, правовед и историограф, археолог и лингвист, экономист и поли­ тик, но и философ науки.

На протяжении своей жизни Лейбниц уделял боль­ шое внимание многим философским и историческим проблемам науки. Но главная мечта его жизни — со­ здание универсальной или всеобщей науки. В цикле работ, посвященных этой проблеме, более десятка тру­ дов, включая одно письмо430.

«Под всеобщей наукой, — пишет Лейбниц, — я понимаю то, что научает способу открытия и доказа­ тельства всех других знаний на основе достаточных данных»431. Следовательно, в основу универсальной науки должен быть положен правильный метод, кото­ рый, по Лейбницу, включает в себя теорию открытия — комбинаторику — и теорию доказательства — анали­ тику. Кроме того, применение всеобщей науки пред­ полагает наличие «достаточных данных», т. е. принци­ пов, «которые уже очевидны и из которых без других допущений может быть выведено то, о чем идет речь»432.

Всеобщая наука априорна и может быть выведена из одного только разума, хотя ее применение имеет непреходящее практическое значение и должно, как ничто другое, послужить человеческому счастью. Чтобы доказать это, Лейбниц строит такую дедукцию. К счас­ тью приходят те, кто достигает совершенного, опта-

430 Лейбниц Г.В. Сочинения: В 4 т. Т. 3 / Ред. и сост., авт. вступит, ст. и прим. Г.Г.Майоров и А.Л.Субботин. М.: Мысль, 1984.

431 Там же. С. 439.

432 Там же. С 439.

Рациоваштичесш шцевцня фш свфм наци Г.В.Де18ииця

мального состояния. Поэтому необходимо знать, в чем оно состоит. А оно состоит в том, чтобы совершать свои действия с наибольшей легкостью. Для этого же нуж­ но достоверно знать свою собственную природу и природу вещей. Но такое достоверное знание, всегда готовое к применению, и есть всеобщая наука.

Таким образом, идея всеобщей науки тесно связа­ на у Лейбница с его принципом совершенства, опти­ мальности. В свою очередь, оптимальность самой на­ уки означает для него ее универсальность, максималь­ ную упорядоченность, оперативность и практичность. Соответственно, требование совершенства переносит­ ся и на все то, что составляет науку как целое: опти­ мальными должны быть язык науки, ее метод, способ обучения, организация ее институтов, ее связь с жиз­ нью общества и государства.

Чтобы создать такую науку, необходимо преобра­ зовать существующую. Для этого нужно произвести критический анализ всех накопленных человечеством знаний, отделяя в них истинное от ложного, полезное от бесполезного. Затем следует составить энциклопе­ дию всех полезных (ценных для теории и практики) истин, которая содержала бы, с одной стороны, исто­ рию открытий, тщательно описанных, дабы каждый раз был виден не только результат, но и способ открытия, а с другой стороны, предметный и алфавитный указа­ тели всех доказанных истин и решенных задач, чтобы не повторять уже сделанного и легко находить откры­ тое другими. Необходим «точный учет того, что мы приобрели», ибо, как метафорически выражается Лей­ бниц, «география земель известных указует пути для дальнейших завоеваний новых земель»433. Таким об­ разом, прежде всего требуется навести порядок в уже достигнутом.

Для дальнейшего продвижения следует путем ана­ лиза разложить отобранные научные данные на их составляющие, вплоть до простейших элементов — принципов и идей, истинность которых представала бы перед нами со всей очевидностью. Это был бы своего

рода каталог человеческих мыслей, расположенных в таком порядке, который соответствовал бы порядку человеческих ценностей, чтобы на первых местах рас­ полагались принципы наиболее значимые для жизни людей; после чего можно приступить к формированию оптимального научного языка. И здесь мы подошли к той идее, которую Лейбниц считал главным открытием своей жизни, — к идее «универсальной характеристи­ ки». «Характер» — это «знак», но не всякий знак, а такой, который выражает рбозначаемую вещь зритель­ но, наглядно. Как говорит сам философ, это «характе­ ристический», «наглядный» или «изобразительный» знак. Другими словами, это знак, в какой-то мере пе­ редающий характер предмета, т. е. символ. Искусство создавать такие «оптимальные» знаки, или символы, и пользоваться ими как раз и есть «характеристика». Если же этими знаками-символами будут обозначены все элементы человеческого знания, все предикаменты понятий и истин, то получим «всеобщую», или «универсальную», характеристику, хотя нередко Лей­ бниц под этой «характеристикой» понимает и сам спо­ соб исчисления знаков. Он определяет ее, например, как «самое экономичное употребление человеческого разума с помощью символов и знаков»434.

Рассматривая различные типы знаков, которые когда-либо применялись для обозначения и передачи человеческих мыслей, Лейбниц приходит к выводу, что оптимальные «характеры» пока еще не придуманы, хотя никакие из них не могут быть признаны универ­ сальными и адекватными своим предметам. Унифика­ ция математических знаков, связанная с перенесени­ ем алгебраической символики в геометрию (аналити­ ческая геометрия Декарта), была большим прогрессом. Однако оптимальная «геометрическая характеристика» все же должна отличаться от алгебраической, и Лейб­ ниц ссылается на свой опыт разработки нового геомет­ рического символизма. Вообще же, пока не найден оптимальный способ символического выражения мыс­ лей, лучшим средством их обозначения можно считать

300 434Там же с497

Р ц и в ш и с т и ч е с н я ш цевция ф шщисш рииГВ ДейВнмца

буквы и «характеристические числа», особенно про­ стые числа, комбинацией которых, как хочет показать Лейбниц, можно выразить все элементарные и даже сложные суждения, пользуясь законами формальной логики. Ведь «нет ничего такого, что не допускало бы выражения через число»435.

Когда же каждое элементарное понятие и сужде­ ние будет выражено «характеристически», т. е. симво­ лически, каталог, или алфавит мышления, приобретет самый компактный и операциональный вид, можно будет приступить к открытию новых истин и даже новых методов и наук. Ибо, говорит Лейбниц, почти повторяя слова Бэкона, «частные открытия я не счи­ таю для себя главным, моя высшая цель — усовершен­ ствовать искусство открытия в целом»; и еще: «один метод заключает в себе бесконечное множество реше­ ний»436

Искусство открытия состоит в комбинаторике, но и аналитика играет здесь большую роль, так как она ведет к открытию самих принципов наук. Комбинато­ рика создает новые сложные понятия на основе изве­ стных простых. Имея все простые, можно получить и все сложные. Иначе говоря, все возможное теорети­ ческое знание может быть получено путем методичес­ кого исчисления предикатов — идея, которую в начале нашего века возродит Бертран Рассел применительно к математике и несостоятельность которой будет по­ том косвенно доказана Куртом Геделем. Но Лейбниц верил, что его «универсальная характеристика» вмес­ те с искусством комбинаторики и аналитики позволит свести все научные рассуждения и теоретические от­ крытия к математическим расчетам, и тогда все споры ученых будут разрешаться очень легко: чтобы узнать, кто прав, они просто возьмут перья в руки и скажут: «Давайте посчитаем!» Тогда научная литература, воз­ можность непомерного роста которой Лейбниц пред­ видел как великое бедствие, станет ясной и компакт­ ной и больше не будет нужды в огромных фолиантах

435 Лейбниц Г.В. Сочинения. Т. 3. С. 490.

436 Там же. С. 491.

ученых трудов, где крупицы реального знания тонут в пучине бесполезного рассуждательства, ибо, «чем со­ вершеннее наука, тем менее она нуждается в толстых

книгах»437.

Лейбниц не был первым, кто задумался над опти­ мальным способом «великого восстановления наук». Бэкон с юных лет был для Лейбница источником вдох­ новения. Но Бэкон предполагал построить все здание новой науки на одном лишь эмпирическом и индук­ тивном основании, недооценив значение дедукции и математики. Декарт, Уилкинс, Дальгарно, Валлис от­ стаивали идею математизации всех знаний и созда­ ния на этой основе «всеобщей науки», однако они не показали, как она может быть создана. В числе своих предшественников Лейбниц называет также Полици­ ано, Алынтеда, Юнга, Глэнвилля и некоторых других, видевших необходимость универсальных научных эн­ циклопедий. Но все это были лишь благие пожелания. Первым, кто указал путь осуществления этих проек­ тов, был все-таки Лейбниц. Правда, если судить по публикуемым сочинениям, соответствующие идеи Лейбница тоже шли ненамного дальше существующих проектов и программ, но эти программы были уже достаточно конкретны, а кроме того, подкреплены важными примерами.

Лейбниц, конечно, понимал, что один он такую науку не построит. Поэтому он то и дело говорит о необходимости объединения для этой цели сил ученых всего мира, взывает к «республике ученых», убеждая своих коллег оставить сектантские распри и взаимные нападки и посвятить себя общему делу по примеру геометров, которые не считают себя ни евклидовцами, ни архимедовцами, а имеют только одного учителя — истину. Он взывает к политикам, чтобы они, наконец, поняли, какую огромную пользу несет хорошо органи­ зованная наука народам и государствам. Как и другие современные ему великие философы, такие, как Декарт и Гоббс, он возлагает большие надежды на просвещен­ ных монархов, составляет для них проекты академий и