История и философия классической науки

Р а ц и ш с ш и н я н ц и ц и

|ш с 1 ф Ш 1 н щ

Г В М и щ

говоря уже об остальных, не обладает абсолютной достоверностью и не позволяет с логической строгостью заключить, что являющийся мне предметный мир су­ ществует таким, каким он мне является, и не есть толь­ ко иллюзия, подобная упорядоченному сновидению476. Одним словом, Лейбниц убежден, что феноменализм, с метафизической точки зрения, — позиция, непреодо­ лимая полностью. И все же переход — и вполне обо­ снованный — от явлений к существованиям, или, как сказал бы Кант, к «вещам в себе», Лейбниц считал возможным.

Прежде всего, к заключению о существовании нас приводит первая простая интуиция, или восприятие собственного мышления, —декартовское «Cogito ergo sum». Но Декарт неправ, утверждая, что из «cogito» («я мыслю») следует вывод только о существовании мыс­ лящего (sum). С такой же очевидностью и первоначаль­ ностью из «cogito» следует, что я мыслю «разнообраз­ ное» (varif), т. е. что мое мышление предметно и направ­ лено на множество различных феноменов, имеющих существование в моем уме477.

Эта поправка к Декарту, уравнивающая достовер­ ность существования мыслящего субъекта и достовер­ ность существования интенционального содержания мысли, весьма показательна. Здесь Лейбниц высказы­ вает фактически то же, что двести с лишним лет спу­ стя выскажет другой гносеолог-идеалист, Эдмунд Гус­ серль, в своих «Картезианских размышлениях». Гус­ серль выставит против Декарта подобный же «реалистический» аргумент. Лейбниц предвосхищает и некоторые другие положения феноменологии Гуссер­ ля, в частности, положение о том, что существование других субъектов мышления более достоверно, чем су­ ществование материальных внешних вещей. Правда, обоснование своей «феноменологии» он делает совсем другим способом, чем Гуссерль. Лейбниц делит все истины на два вида: «истины разума» и «истины фак­ та». К первым он относит предложения логики и мате-

476 См.: Там же. С. 111.

477 Там же. С. 110.

матики, ко вторым — истины естественных наук. Раз­ личие между ними он усматривает в том, что истины разума носят необходимый характер, а истины факта — случайный. Необходимость истин разума заключается в том, что противоположное им невозможно. Случай­ ность истин факта выражается в допустимости проти­ воположной истины. Особенностью истин разума яв­ ляется то, что они относятся ко всем возможным ми­ рам, а истины факта — лишь к одному миру. Это различие Лейбниц иллюстрирует на примере сменяе­ мости дня ночью. Уже древние народы замечали, что в течение двадцати четырех часов день сменяется ночью, а ночь —днем. Они привыкли верить в непреложность этой истины. Однако указанная истина не универсаль­ на, она справедлива для одних широт, и неверна для других.

Истины разума независимы от опыта не только в плане процедуры подтверждения, но и в генетическом смысле. Все принципы математики и логики носят врожденный характер. Лейбниц в данном случае пол­ ностью принимал точку зрения Декарта.

В наброске «Абсолютно первые истины» Лейбниц уже пользуется введенной им дихотомией —делением всех научных высказываний на «истины разума» и «истины факта», или же на «истины необходимые» и «истины случайные». Сочинение может служить логи­ ческой преамбулой к учению о «возможных мирах» и действительном мире как наилучшем из всех возмож­ ных. Лейбниц различает абсолютно первые истины и истины, «первые для нас». Абсолютно первыми исти­ нами разума (или «вечными истинами») являются тож­ дественные положения. К ним сводятся все логико­ математические предложения. Однако Лейбниц идет дальше: он заявляет о существовании абсолютно пер­ вых истин факта, т. е. таких, «из которых априори могли бы быть доказаны все опыты»478. Этой идеей философ особенно дорожил. Суть ее в том, что факти­ ческие экзистенциальные высказывания оказываются истинными только в том случае, если они не противо-

речат порядку вещей действительного мира, а этот мир, как показывает Лейбниц, является априори наилучшим из всех логически возможных, что в понимании фило­ софа означает существование в нем максимального ко­ личества вещей при минимальном числе управляющих им законов. Иначе, говорит Лейбниц, нельзя было бы объяснить, почему не все логически возможное суще­ ствует, в то время как все возможное — это «возможно существующее» и, следовательно, требует существова­ ния. Рассуждая подобным образом, Лейбниц и прихо­ дит к выводу, что у всех истин факта имеется априор­ ное основание, состоящее в принципе наилучшего, «принципе совершенства», или — как его можно было бы назвать— принципе «минимакс». Другими слова­ ми, из нескольких различных высказываний об одном и том же факте действительного мира априори истин­ ным будет то, в котором дается наиболее «экономич­ ное» и целесообразное объяснение этого факта. Если, например, в одном высказывании утверждается, что луч света будет распространяться по наиболее простому пути, а в других — что он пойдет какими-то иными путями, то до всякого опыта, априори, можно сказать, что истинно первое высказывание. Чем объяснить эту поразительную «рациональность» действий природы, даже когда речь идет о неорганическом мире? Чем объяснить ее несравнимую ни с каким человеческим искусством «изобретательность» в мире органическом? Философ-материалист, не допускающий никаких сверхъестественных причин, ответит, что искать объяс­ нение законосообразности и «изобретательности» при­ роды следует только в ней самой: если принцип наи­ меньшего времени, открытый Ферма, истинен, то из этого просто следует, что не тратить времени впус­ тую — изначальный (и в этом смысле «априорный») закон самой природы. Лейбниц же как философ-иде­ алист и метафизик всюду искал абсолютного, безуслов­ ного и не мог удовлетвориться положением: «Это так потому, что таковы законы природы». Он всегда спра­ шивал: а почему они именно таковы? Почему они не другие? Ясно, что на подобные «последние» или, луч­ ше сказать, «запредельные» (трансцендентные) вопро-

сы могут быть и столь же «запредельные», трансцен­ дентные ответы. Последнее «почему?», требование ультимативной, конечной причины, как показал уже Аристотель, в то же время означает «для чего», требо­ вание целевой причины. И понятно, что Лейбниц, счи­ тавший действительный мир одним из возможных, а поэтому искавший для его существования особое ос­ нование (почему существует именно этот мир, а не какой-нибудь другой из возможных), неизбежно при­ ходит в своих обоснованиях к телеологии, а следова­ тельно, и к лежащей в ее фундаменте теологии. Одна­ ко, будучи гениальным ученым, он сумел и свои теле­ ологические принципы заставить «работать» на науку, освободив их, разумеется, незаметно для самого себя, от всякого мистического содержания, предельно их рационализировав, а фактически, сведя свой телеологизм к идее имманентной рациональности и «компак­ тности» природных законов. Поэтому, читая Лейбни­ ца, следует помнить, что очень часто за напыщенными словами метафизика и теолога у него скрываются мысли опытного и проницательного ученого-естество- испытателя. Вот почему, исходя из принципа совершен­ ства, т. е. из положения о том, что природа действует всегда наиболее экономными и оптимальными путями, Лейбницу удалось не только установить закон непре­ рывности, позволивший ему совершить ряд великих открытий в математике, и в первую очередь, открытие дифференциального и интегрального исчисления, но и убедительно обосновать ряд физических законов, например, закон сохранения и превращения энергии, а также законы отражения и преломления света в любой среде.

Самым крупным из всех гносеологических произ­ ведений Лейбница является работа «Новые опыты о человеческом разумении автора системы предустанов­ ленной гармонии» — критическая реакция его на ос­ новные вопросы, освещенные и решенные с пози­ ций метафизического материализма в своде сенсуалистской теории познания конца XVII века — «Опыты о человеческом разумении» Джона Локка. Свой спор с

320 Локком Лейбниц сравнивал с дискуссиями между

тическому рассмотрению «Опыта...» Локка. В первой книге, состоящей из трех глав479 («О врожденных понятиях»), Лейбниц стремится продемонстрировать односторонность и упрощенность взглядов Локка по вопросу врожденных идей, их ошибочность. Он отме­ чает, что врожденные идеи и принципы могут суще­ ствовать и существуют в неосознанном, потенциаль­ ном виде, люди ими «пользуются, не отдавая себе в этом отчета», инстинктивно480. В этом смысле, пишет Лейбниц, врожденны привычки, «природная логика», т. е. законы мышления, способности и естественные склонности, «предрасположения, задаток (une aptitude), преформация» и «потенциальное знание»481. Отличие позиции Лейбница от локковской здесь невелико. Локк не отрицал врожденных предрасположенностей и спо­ собностей. Но врожденность знаний в строгом смысле слова Локк отрицал, так что отличие его точки зрения от позиции Лейбница налицо, и это отличие — в пользу Локка. Оно проистекало из его материалистических взглядов. Оба они согласны в том, что «природа вещей и природа духа действуют здесь заодно»482, но если для Локка вещи воздействуют на человеческую психи­ ку извне, формируя определенные задатки, передаю­ щиеся затем по наследству, то для Лейбница сама природа вещей изначально укоренена в природе духа в соответствии с принципом предустановленной гар­ монии.

Во второй книге «Об идеях»483 Лейбниц характе­ ризует сознание не только как эмпирическое явление, но и как субстрат познавательных процессов, т. е. здесь мы обнаруживаем большее разнообразие философско­ го материала, чем у Локка. Он критикует понятие «tabula rasa» как абсолютно «пустое» сознание, прису­ щее новорожденному в момент его первого столкнове­ ния с внешним миром. Гораздо менее обоснованы рас-

479 Лейбниц Г.В. Сочинения. T. 2. С. 70—108.

180 Там же. С. 77.

481 Там же. С. 82, 88.

482 Там же. T. 3. С. 86.

483 Там же. Т. 2. С. 109-207.

Р а ц ш а ш ш е с ш и щти ф ш си р н щ и Щ е М и щ

суждения Лейбница о том, что принятие «tabula rasa» непременно ведет к идее внетелесной субстанции и тем самым к разрыву между душой и телом.

Анализируя взгляды Локка на простые идеи, Лей­ бниц детально излагает свою точку зрения в отноше­ нии многих из них. В отношении идей вторичных ка­ честв внешнего опыта позиция Лейбница во второй книге неоднозначна: он то объявляет их, в соответствии с принципами своей идеалистической монадологии, совершено объективными, то склоняется к тому, чтобы хотя бы некоторые из них отнести в рубрику «плохо обоснованных» явлений.

Значительное место во второй книге «Новых опы­ тов...» занимают проблемы свободы воли и этики, рас­ сматриваемые Лейбницем в их различных связях и опосредованиях. Он стремится связать понятия свобо­ ды, воли и разума воедино. Свобода — это реализуе­ мая нами возможность следовать указаниям разума, который направляет нас на путь активной деятельно­ сти.

Взаключительных главах (XXIX —XXXIII) второй книги «Новых опытов...» Лейбниц разъясняет свои взгляды на роль чувственных идей в познании. Он проводит различия между идеями темными и ясными, смутными и отчетливыми, фантастическими и реаль­ ными, неадекватными и адекватными, ложными и ис­ тинными. Лейбниц выступает против смешения идей с чувственными образами. (Локк и чувственные образы называл идеями.) Невелико различие между филосо­ фами в вопросах об истинности возможных идей. Со­ вершенно одинаково смотрят оба на ассоциацию идей.

Втретьей книге «Новых опытов...» — «О словах» (главы I —XI)484Лейбниц во многом выступает как единомышленник Локка. Он рассматривает роль язы­ ка в познании и, вообще, семиотические проблемы, представляющие интерес для теории познания и свя­ занные с критикой схоластического злоупотребления слов и гипостазирования языковых средств мышления. Из всех функций языка исходной Лейбниц считает

484 Там же. С. 274-364.

329

Р а д ш ш с т н ч е ш в и ц е ц и

^ ш с в ф и и и ц и

Ш е И и т

Вчетвертой книге «Новых опытов...» Лейбниц под­ робно обсуждает вопрос об истине, выясняя различ­ ные причины заблуждений и ошибок490. Он уточняет

идетализирует учение о различных видах истины491. Неоднократно Лейбниц подчеркивает важность чув­ ственного опыта и индукции для познания492. Ощуще­ ния дают «материал для доказательства»493, но они же являются источником самих доказываемых истин, по­ скольку помогают обнаружить факты взаимодействия тел. Вообще, «знание конкретного всегда предшеству­ ет знанию абстрактного»494.

Водной из глав Лейбниц возвращается к проблеме вторичных качеств, хотя и не достигает ясности. Он колеблется между характеристикой идей вторичных качеств как «призраков» и как феноменов, которые полностью соответствуют свойствам вещей и даже «в точности их выражают»495.Лейбниц и Локк расходят­ ся в понимании интуитивного познания. УЛокка инту­ иция сродни чувственной достоверности. УЛейбница она самым нерасторжимым образом срослась с поня­ тием врожденной идеи.

Четвертая книга «Новых опытов...», как и «Опы­ ты...» Локка, завершается обсуждением вопроса о раз­ делении и классификации наук. Оба философа связы­ вают эту проблему с проблемой номинализма и реа­ лизма. Локк придал этому делению более глубокий смысл: логика расширилась в семиотику, ибо ее зада­ ча — «рассмотреть природу знаков, которыми ум пользуется для понимания вещей или для передачи знания другим»496. Лейбниц считал проблему разделе­ ния и классификации наук более сложной. Он считал, что между науками усиливаются связи ввиду взаимо­ действия науки и практики497. Поэтому необходимы

490 Там же. С. 406.

491 Там же. С. 366.

492 Там же. С. 413.

493 Там же. С. 124.

494 Там же. С. 145.

495 Там же. С. 411.

496 Локк Д Избранные философские произведения: В2 т. Т. 1. С. 695. 497 Лейбниц Г.В. Сочинения. Т. 3. С. 543.

различные классификации наук и знаний, какой-то одной типологией обойтись невозможно.

В заключение работы Лейбниц вновь выражает согласие с Локком: оба мечтают о тех временах, когда различные науки срастутся и тем самым обретут еще больше возможностей для беспредельного развития. Но уже сегодня, считает Лейбниц, «мы имеем все отчетли­ вые идеи, необходимые для познания тел и духов»498.

■S4. Философская и научная методология

Г.В.Лейбница

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Важное место в научном и философском наследии, философии науки Г.В.Лейбница занимают вопросы методологии и образцы ее применения. Эти вопросы являются главными в «Предисловии к изданию сочи­ нения Мария Низолия «Об истинных принципах и истинном методе философствования против псевдофи­ лософов», предисловии к работе Лейбница «Новые опыты о человеческом разумении», работах: «Об основ­ ных аксиомах познания», «Размышления о познании, истине и идеях», «О мудрости». Вопросы научной и философской методологии рассредоточены во всех работах Лейбница.

Превосходное изложение философской методоло­ гии Лейбница содержит, прежде всего, знаменитое авторское предисловие к «Новым опытам...». Ленин в конспекте работы Фейербаха о Лейбнице в «Философ­ ских тетрадях» заметил, что сочинениям последнего присуща «своего рода диалектика очень глубокая, не­ смотря на идеализм и поповщину»499. Диалектический характер носит уже основная идея бесконечности по­ знания, о которой Лейбниц пишет воодушевленно и страстно. Диалектически он пытается решить следую­ щие вопросы: о связи между «врожденными» истина­ ми и «неврожденными приемами познания», связи теории и практики, взаимодействия между различны-

498 Лейбниц Г.В. Сочинения. T. 3. С. 397.

499 Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 20. С. 70.