из электронной библиотеки / 466885149478912.pdf

А потом покинем дом, Откочуем, отойдѐм Птицы вольные и я – Лишь подобье воробья. Откочуем в мир полей,

Сельских крыш и тополей – Ближе, ближе к очагу, Где бывать я не могу...

Прилетайте, воробьи – Братья кровные мои [9: 61].

Нередко в поэзии А. Филатова присутствует отождествление себя с птицами, как, в выше обозначенном тексте, с воробьями. Приведенное ранее стихотворение не зря названо «Из городских». Александр Филатов почти всю недолгую жизнь прожил в деревне и только незадолго до смерти переехал в город. И то лишь потому, что родная Топлинка попала в зону затопления. И воробьи для него стали символом оставленного жилья. Он винится перед ними в том, что бросил их там, на старом подворье, которое для них осталось родным домом: «Ближе, ближе к очагу, где бывать я не могу…».

Ещѐ одно стихотворение, проясняющее давно сложившиеся отношения поэта и птиц:

Яс детства знал, как хлеб добыть: Был птицеловом, сети ставил...

И слушал, падая на сныть, Как соловей рассветы славил.

Ясети плѐл и тут же рвал, Метался в травах, штопал, правил...

И хлеб украдкой воровал, Чтоб соловей рассветы славил! [10: 137].

Оказывается, в детстве поэту приходилось ради куска хлеба ловить и продавать птиц. И сердце разрывалось между хлебом и песней – «я сети плѐл и тут же рвал». И воровал хлеб, чтобы не лишать песни соловья. Вот откуда у него «братья кровные мои». Совсем не мистические, казалось бы, у него понятия о птицах, однако вот это отождествление себя с ними гораздо более мифологично, чем наделение птиц человеческими качествами.

Ещѐ один пример создания образа птицы, когда практически описано создание амулета:

Когда упала птица, я не плакал, А выстругал такую ж из берѐзы,

Едва прикрыв под тонким слоем лака Еще ничем не тронутые слѐзы.

Но лак облез, и краски облущились На сколах и на прорезях берѐзы.

Но я не плакал – слишком обнажились И без того нахлынувшие слѐзы [10: 156].

241

Стремясь спасти птицу, поэт прогоняет еѐ из опустевшего дома: Улетай скорее, птица!

Видишь – рама без стекла. Нам вдвоем не прокормиться В этом доме без тепла.

Не сложить весѐлых песен...

Ветер лют, и север лют, И зимой убог и тесен Человеческий приют.

(«Не коснусь крыла рукою…») [10: 193]. Образы птиц являются доминантными в творчестве Геннадия

Островского, книга которого названа «За весенними птицами» (1981): Уже давно не видно голубей, Хотя светло от солнечного звона.

Слети ко мне, веселый воробей! Слети ко мне, красивая ворона!

Что делать мне, когда белым-бело, Когда, поверив радости и блеску, Так хочется отдать своѐ тепло, Не получая холода в отместку;

И жить как есть, и вовсе не гадать О расстояньях близких и далѐких, Легко ли просто по небу летать

Среди собратьев, равных и высоких? («Птицы») [5: 18]. Для поэта птицы – «собратья, равные и высокие». То есть,

подразумевается, что поэт по высоте равен птице. Песня птицы – это и есть образ поэтического творчества.

По-разному звучит эта тема у других белгородских поэтов. Так, например, у Виталия Волобуева, назвавшего свою первую книгу «Песня жаворонка», она, эта песня, звучит, как недоступное звучание небес:

Малютка, птица полевая, Взлетела, взмыла к облакам, Повисла, песню разливая, Так недоступная рукам.

Ивот ее уже не видно, Затихла песня, растеклась,

Итишь кругом, и так обидно, Что не моя над песней власть.

(«Песня жаворонка» (1981) [1: 15].

А вот у Владимира Михалева эта песня представлена как плач по разрушенному гнезду:

242

Гнездо вверх дном, Птенцы запаханы!..

Вспорхнул и канул в небосвод. Надрывно охает и ахает, А люди думают — Поѐт!

(«Жаворонок» (1965) [4: 12].

Но вернѐмся к творчеству Геннадия Островского, у которого свои, выстраданные отношения с птицами. У него, пожалуй, наиболее мистическое видение птиц как посланцев из другого мира. Чуть ли не в каждом стихотворении у него упоминается птица: «Когда гудят ветра сквозные / И птицы петь перестают…», «Теперь и птицы не вольны / В наплыве солнечной лавины…», «На руках тебя несу, / Словно птицу, чуть живую…», «На чѐрном небе птицу не увидишь, / Пусть даже будет белая она…», «Как птица ты жила на вольной воле / И не считала вычерпнутых дней…», «Как птицы к небу улетали, / Как снег навстречу им пошѐл…», «Ещѐ не улетели птицы, / Ещѐ тепло сквозит во всѐм…». В одном из стихотворений, изданных задолго до своего ухода, поэт прощается именно с птицами - воплощением жизни:

Вздрогнут птицы в морозном тумане, Загалдят на краю полыньи...

– Я любил вас, – скажу на прощанье, – Я любил вас, родные мои.

Нам на долю и неба досталось,

Исвободы – в полынных ветрах. Мне средь вас никогда не мечталось О Жар-птице в заморских краях.

Ипускай в заметеленной рани Свищут только снега-соловьи.

– Я любил вас, – скажу на прощанье, – Я любил вас, родные мои.

Рядом с вами В просторе тревожном

Никогда я не буду жалеть, Что и вам никуда невозможно Дальше этой земли улететь,

Дальше свиста птенцов на поляне, Говорка родниковой струи...

– Я любил вас, – скажу на прощанье, – Я любил вас, родные мои! [6: 23].

243

Как необычно, но точно звучит здесь неожиданный оборот «снега-соловьи». Это одно из самых пронзительных стихотворений поэта. И характерно, что для прощания он выбирает именно птиц.

Поэты неслучайно так много внимания уделяют в своѐм творчестве птицам, ощущая и констатируя своѐ родство с ними. Как птица песней обозначает своѐ присутствие в природе, так и поэт без песни, без творчества не представляет своей жизни. Именно поэтому прощание Геннадия Островского с птицами так органично и трагично.

Образ птицы в белгородской, русской поэзии неслучаен, ведь и до сих пор поэты продолжают обращаться к этому символу, дополняя его новыми смыслами. И потребность в этом символе для выражения поэтической мысли, похоже, никогда не иссякнет.

Литература:

1.Волобуев, В.Н. Песня жаворонка / В.Н. Волобуев. – Воронеж: Центр.- Чернозѐмн. кн. изд-во, 1983.

2.Волобуев, В.Н. Посиделки / В.Н. Волобуев. – Белгород: Изд. дом «В. Шаповалов», 2001.

3.Горький, М. Избранные сочинения. – М. : Худож. лит., 1986.

4.Михалев, В.В. Земля моя / В.В. Михалѐв. – Белгород: Белгородское книжное издательство, 1962.

5.Островский, Г.В. За весенними птицами / Г.В. Островский. – М.: «Современник», 1981.

6.Островский, Г.В. Белый холм / Г.В. Островский. – Воронеж, Центр.- Чернозѐмн. кн. изд-во, 1989.

7.Плещеев, А.Н. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. – М., Л.: Советский писатель, 1964.

8.Пушкин, А.С. Собр. соч.: в 10 тт. – М., 1960. – Т. 3.

9.Филатов, А.К. Окно / А.К. Филатов. – Воронеж: Центр.-Чернозѐмн. кн.

изд-во, 1985.

10.Филатов, А.К. Я воскресну в травах спелых… / А.К. Филатов. – Белгород: Изд. дом «Шаповалов», 1997.

Р.Н. Артебякин, научный руководитель – А.И. Молчанов, д-р ист. наук, проф., НИУ «Белгородский государственный университет»

УСИЛЕНИЕ НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИХ ТЕНДЕНЦИЙ В КУЛЬТУРНОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ УКРАИНЫ ПОСЛЕ

ДЕЗИНТЕГРАЦИИ СССР

Согласно «новой философской энциклопедии», национализм – «доктрина и политическая практика, основанные на представлении, что основу государственности, хозяйственных и культурных систем составляют целостные общности – нации» [15]. Там же выделяются две основные формы

244

– гражданский, или государственный, и этнический национализм. Этнический национализм (чаще просто национализм или этнонационализм) предполагает, что нация является высшей формой этнической общности (тип этноса в отечественном обществознании), обладающей исключительным правом на обладание государственностью, включая институты, ресурсы и культурную систему. Гражданский, или государственный основан на представлении о нации и народе как согражданстве, как совокупности граждан, обладающих общим самосознанием и общими элементами культуры при сохранении этнического, религиозного и расового разнообразия. В своих некрайних формах гражданский, или государственный, национализм близок понятию патриотизма, а как антитезу этнонационализму его иногда называют интернационализмом.

Призывы творческой интиллегенции, многих ученых Украинской ССР «повысить общественную роль украïнськоï мови», звучавшие в начале перестройки, были воплощены сначала в постоянно подогреваемом ажиотаже по развертыванию сети школ и классов с углубленным изучением украинского языка, а 28 октября 1989 г. получили свое завершение принятием Верховным Советом Украинской ССР закона «Про мови в Украïнськоï РСР». Этот закон как юридически, так и фактически нарушил баланс исторически сложившегося на Украине украинско-русского двуязычия, так как придал статус государственного только украинскому языку. Это обострило противоречия в языковой жизни Украины и породило националистическую тенденцию в этой важнейшей сфере общественного развития.

Анализ корпуса научной и мемуарной литературы, вышедшей за последние двадцать лет, а также ряда вновь введенных в научный оборот архивных документов, показывает, что перестройка была стратегической мистификацией, сложным, утонченным, завуалированным и длительным насилием над советским народом и Союзом ССР, специальной операцией

«холодной войны» [6], [8], [9], [10], [14], [20], [21], [22]. Конечным пунктом

«перестройки» стало беловежское заседание, после которого восточнославянский регион СССР (Восточная Славия) сразу же был превращен в полигон для этнократической социальной инженерии. Началась эскалация этнического насилия, отодвинувшая на десятилетия своими разрушительными последствиями остроактуальную задачу улучшения жизни народов. Генератором этого насилия стала этнократия. Проповедуя абсолютный национальный эгоизм, разжигая националистические страсти, воскрешая действительные, а в основном мнимые исторические обиды двухвековой и трехвековой давности, этнократия стремилась обуздать, подчинить себе и заставить бороться за свои эгоистические интересы «собственную» нацию.

Обретя в 1991 году «независимость», Украина приступила к построению собственного государства, в качестве важнейшего идеологического фактора

(инструмента)	использовала	«национальную	идею»,	в	ее
		245

абсолютизированной, доведенной до крайности форме. Безусловно, можно согласиться, что развитое национальное сознание и самосознание – необходимое условие формирования государства. Но это развитое национальное сознание самосознание должно признавать в качестве объективного факта факт наличия такого же, а может быть, и более развитого национального сознания и у других наций. Следовательно, с точки зрения здравого смысла, абсолютно недопустимо неуважительное отношение к другим нациям как нациям «недозрелым», «ущербным». В своей абсолютизированной форме «национальная идея» исключает такой подход, она выпячивает достоинства лишь одной, собственной нации и принижает достоинства других наций, ведет по отношению к ним высокомерно и оскорбительно. Именно в такой форме предстала на Украине «национальная идея». А ее носителями стали галицийские необандеровцы, составившие в 80-90-е годы ударный костяк «пятой колонны» по разрушению Советского Союза. Они же составили костяк кадрового корпуса.

Культурное строительство, осуществляемое «архитекторами» «незалежноï» Украины, приобрело националистический характер с ярко выраженным русофобским оттенком. Наметилась тенденция принудительной украинизации. При помощи всевозможных «реформ», руководство страны, уже более 20 лет, пытается загнать многомиллионный народ в узкие этнические рамки и свести все культурное богатство и разнообразие украинского народа к традициям и обычаям Галичины и Волыни. Авторитетный политический деятель Г.К. Крючков, анализируя политическую ситуацию на Украине, делает вывод о том, что «на протяжении всех лет независимости Украины экстремистскими националшовинистическими кругами, которые в значительной мере определяют позицию высшего политического руководства страны, велась и ведется жесткая линия на вытеснение из жизни нашего общества русского языка и русской культуры, раздувание оголтелой русофобии, линия, являющаяся важнейшей составной частью курса на дистанцирование Украины от России, на все большее отчуждение между братскими народами» [12: 180]. Следует отметить, что усиление националистических тенденций происходит после прихода к власти ярого русофоба и прозападника В.А. Ющенко, которого пресса окрестила «американским зятем» [17].

Начальным условием реализации украинской национальной идеи на русском и русскоязычном человеческом материале было принуждение граждан Украины отказаться от русского языка в своей жизни, создав такие условия, при которых этот отказ был бы вынужденно-естественным или выглядел бы естественным. Русский язык, став главным объектом реформирования на Украине, был объявлен «мовою iншой держави», даже «окупацiйною», «мовою колонизаторiв». И это несмотря на то, что этнокультурное родство Белоруссии, России и Украины было и остается сегодня реальным, «упрямым», неотменяемым фактом. В частности, это ярко демонстрирует генетическая общность и обусловленная ею структурная

246

близость трех языков. Генетическая общность создала общий фундамент лексических систем в наших языках, а структурная близость обеспечила сходные семантико-словопроизводственные процессы развития этих систем в позднейшие эпохи. Академик НАН Украины П.П. Толочко глубоко аргументировано утверждает, что «наши народы (как и белорусский) имеют единый древнерусский этнокультурный корень, что в продолжение более чем четырех столетий их общей колыбелью была Киевская Русь, что СевероВосточная Русь, ставшая впоследствии ядром Великой России, заселялась в XI-XIII вв. в значительной мере выходцами из Южной Руси, что на всем древнерусском пространстве были единый литературный язык, единая духовная и материальная культура» [19: 7].

Основные свои усилия по переформатированию социума украинизаторы направили на молодое поколение, подвергнув «дерусификации» всю систему образования: дошкольного, среднего и высшего. В декабре 1999г. Конституционный суд Украины своим решением фактически запретил получение высшего образования на русском языке. Таким образом, была фактически сломана вертикаль образования на русском языке на Украине. Все эти процессы сопровождаются массовым закрытием русских школ. Так, например, в конце 1980-х гг. во Львове работали 26школ с русским языком обучения (примерно из 100), а уже к 2011 г. на весь город осталось 5 школ плюс несколько — с русскими классами. А в области сохранилась лишь одна школа с русскими классами [11]. В Киеве число русских школ сокращено почти в 10 раз, а детских дошкольных заведений нет уже ни одного. Аналогичные тенденции имеют место и в других областях страны. Необходимо также отметить, что украинское образование было втянуто в «Болонский процесс», который, по мнению декана факультета социологии Киевского Политехнического Университета профессора Б.В. Новикова, призван «гарантированно и необратимо дебилизировать подрастающее поколение» [16].

Антирусская направленность учебного процесса хорошо видна на примере русской литературы - в учебном процессе она выделена в курс иностранной литературы для школ Украины вне зависимости от языка обучения и форм собственности. Родной литературой изначально властью определена одна – украинская - литература. На изучение произведений А.С. Пушкина отводится 4 часа, а на Лермонтова, Кольцова, Аксакова почти ничего, Достоевского – 4 часа, Чехова – 2 часа и т.д. Выборочно рекомендуются главы из «Евгения Онегина», а «Медного всадника» нет вовсе, у Достоевского берется лишь роман «Преступление и наказание», у Тургенева - лишь «Отцы и дети». Изъяты из программы: А.И. Герцен, Н.А. Некрасов, А.Н. Островский, В.Г.Белинский. Русский язык и русская литература читаются как иностранные. Предлагается изучение А.С. Пушкина, М.Ю.Лермонтова в переводах. Так, у ребенка уже на понятийном уровне формируется отторжение всего русского. Даже в школах с русским языком обучения количество часов по русской (иностранной) литературе, меньше по

247

сравнению с украинской литературой. В школах с русским языком обучения, уже начиная с 5-го класса количество часов, отведенных на изучение русского языка, также сокращено [7].

По сути, украинскому народу фактически перекрывается доступ к достижениям великой гуманистической русской культуры, да и науки, являющимся бесценным достоянием всего человечества.

Неотъемлемым аспектом в формировании ценностных ориентиров личности, особенностей морально-этического и философского понимания мира, основой формирования мировоззрения является исторической память. Без истории человек теряет системообразующие сущности. Вот и сегодня на Украине идет борьба за историю, за ее истинное и объективное содержание.

Западные госстратеги, оказывая массированную помощь украинской этнократии, преследуют глобалистские цели: закабаление Украины, превращение ее в плацдарм для борьбы с Россией. Стремясь реализовать заказ своих западных хозяев, наследники бандеровщины прибегают к тотальной манипуляции сознанием населения, фальсифицируют историческую правду, насаждают в обществе русофобские настроения, в темных тонах изображают историю украинско-русских отношений. Достоин сожаления тот факт, что главными поставщиками фальсификации исторической правды на Украине стали Институты истории Украины и Институт политических и этносоциальных исследований НАН. Генерал армии, народный депутат Украины И.А. Герасимов отмечает: «Учебники, учебные пособия по истории, рекомендованные экспертной комиссией Министерства образования Украины, наполнены преднамеренной ложью о советском периоде Советской Украины, в том числе о самом святом – Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» [2: 148].

Неблагоприятным образом складывается ситуация в важнейшей отрасли культуры и производства, связанной с подготовкой, выпуском и распространением печатной продукции – книгоиздательском деле. А ведь книга – главный проводник культуры (А.М. Горький).

По статистическим данным Книжной палаты Украины, за период с 19912010 гг. в стране было издано 230 617 названий книг общим тиражом 1 196 654,4 тыс., экземпляров. Количество книг и брошюр на одного жителя в 2010 году составило 0,98 книги. Сегодня средний тираж литературнохудожественных изданий на Украине составляет 1800 экземпляров, изданий по технической тематике - 1300, научных изданий - 400, учебников для высшей школы - 300-400 экземпляров. Стоит отметить, что за последние три года наблюдается устойчивая тенденция к сокращению спроса на словари, справочную и энциклопедическую литературу [1: 3-5].

Для более четкого понимания этих показателей сравним их с данными книгоиздания в период существования СССР. Культурное строительство в Украинской ССР во второй половине ХХ века характеризовалось постоянным увеличением выпуска печатной продукции.

248

В 1950 г. в УССР было издано 4136 книг и брошюр общим тиражом

77 649 тыс. экз., в 1960 г. – 7889 и 113 109 тыс. экз., в 1970 г. – 8133 и 121 506

тыс. экз., а в 1980 г. – 9061 и 14594 тыс. экз. [18]. Если взять пятнадцатилетний период: с 1970 г. по 1985 г., то мы увидим, что было издано 59 530 книг и брошюр общим тиражом 1 025 063 тыс. экз., а с 19952010 гг. было издано 210 598 книг и брошюр общим тиражом 792 039,8 тыс. экз.[4]. То есть, число издаваемых книг и брошюр увеличилось в 3,5 раза, а их общий тираж уменьшился в 1,3 раза. Данные за период независимой Украины показывают тенденцию ежегодного снижения тиражей. Продажа литературы на душу населения в УССР также постоянно росла и составляла к

1985 г. – 6,5 единиц (в 1940 г. – 1,2). За период с 1991-2010 гг. этот показатель не поднимался выше 2,6 книги.

Особое место в книгоиздательском деле занимает художественная литература. На примере выпуска художественной литературы рассмотрим языковую составляющую данного вопроса. Возьмем последнюю пятилетку, так называемого периода «застоя» (1981-1985 гг.) и сравним ее с последней пятилеткой независимой Украины (2008-2012 гг.). Так, в период с 1981 г. по 1985 г. было издано на украинском языке 179 470 тыс. экз., на русском - 137 664 тыс. экз. [18], а в период с 2008 г. по 2012 г. было издано 9 393 и 25 347 тыс. экз. соответственно [3], [4], [5]. То есть, тиражи художественной литературы на украинском языке сократились в 19 (!) раз, а на русском языке

в5 раз. Из этого можно сделать следующие выводы. Во-первых, несмотря на массированные атаки на русский язык, спрос на русскоязычные книги, газеты, журналы выше, чем на украиноязычные. Невзирая на множество деклараций и даже принимаемые программы, поддерживающие украинскую книгу, а так же государственную и муниципальную прессу, свободный рынок и конкуренция оказались неподвластны даже чиновникам Ющенко. И в «оранжевые» времена, и сейчас более 80% продаваемых тиражей коммерческих печатных СМИ и литературы - русскоязычные. Во-вторых, ведя борьбу с русским языком и русской литературой, власти по-настоящему не способствуют развитию украинского языка и украинской литературы. Еще одним примером истинного отношения советской власти и власти буржуазно-националистической к национальной культуре служит произведение классика украинской литературы Тараса Шевченко «Кобзарь». По мнению старшего научного сотрудника Государственного архива печати Книжной палаты Украины С. Шульженко, «це книга — на віки, книга, без якої й сьогодні духовне життя людини було б неповним» [23: 30.]. Так, в 1972 году, когда Союз ССР праздновал свое 50-летие, тираж этого произведения составлял 125 тыс. экз., в 1976 – 200 тыс. экз., в 1980 -500 тыс.,

в1987 – 800 (!) тыс. экз., а незалежная Украïна резко сократила его выпуск: в 1993 – 27 тыс. экз., 1999 -25 тыс. экз., 2004 – 18,3 тыс. экз. Если за период с 1918 по 1990 г., то есть в советской Украине средний тираж одного издания составлял примерно 81,4 тыс. экз., то за годы независимости - всего лишь 9,2 тыс. экз. Это не в 2, не в 3 и даже не в 5 раз, а в 9 (!) раз меньше. И в том

249

видится еще одна фальшь украинского буржуазного национализма, который в борьбе за власть на рубеже 80-90-х ХХ века использовали имя Шевченко как свое знамя.

Насильственная украинизация не обошла стороной средства массовой информации и киноискусство. Так, например, в 2008 г., когда с подачи Нацсовета в кабельных сетях окончательно запретили ретрансляцию международных версий трех основных российских каналов (Первый канал — Всемирная сеть, НТВ-Мир и РТР-Планета) и в официальных документах прописывались планы довести в ближайшие годы вещание на украинском языке до 100%, многие телеканалы, сколь бы абсурдно это ни выглядело, начали переводить не только российские сериалы, но и советские фильмы. Как компромиссный вариант была введена норма обязательного текстового дубляжа (титрования) русскоязычного контента на украинский. Но квотированию подверглось даже вещание с текстовым дубляжем. В кинотеатрах на русском языке разрешалась лишь трансляция фильмов только российского производства, с обязательными субтитрами на украинском. И за малейшее несоблюдение лицензионных квот телеканалам и кинотеатрами автоматически выписывали штраф[13].

Таким образом, политика, реализуемая украинскими этнократами в области культуры уже более 20 лет, по своей сути является гуманитарным геноцидом. Строя различные мифы, фальсифицируя историю, разрушая окончательно социальное государство, утверждая государство асоциальное, олигархическая властная группировка, под видом сохранения и развития украинского языка и культуры вытесняет русский язык и русскую культуру из важнейших сфер жизнедеятельности общества, тем самым попирает права большинства ее граждан, проявляет бездействие в отношении своей собственной культуры. До сих пор нет действующей комплексной программы развития культуры, не определенны стратегические ее направления, не сформирована внятная политика в данной сфере.

Ведущаяся через все отрасли и средства культуры агрессивная корректировка общественного сознания граждан Украины имеет целью законсервировать искусственное разрушение славянского ядра СССР и СНГ, как можно дальше отдалить Украину от России и Белоруссии, резко ослабить Восточную Славию в условиях усиливающейся угрозы «глобализации поамерикански». Евроатлантисты Украины учитывают, что общество постоянно находится в динамике, меняет все – технологии, способ общения, общественные отношения и др., кроме своей собственной культуры. Потому украинская культура, являясь генотипом общества, не меняя своих базовых, фундаментальных черт на протяжении всей ее жизни, и является уже более двадцати лет объектом, де-факто, яростных атак компрадорской олигархической власти – антидемократической и антинациональной, по сути.

250