Книги_по_истории_от_Прокопьева / Kollingvudr_Ideya_Istorii_1980

/

276	Идея истории. Часть V

Наш воображаемый критик здесь утверждает две различные вещи. Во-первых, он говорит, что простое воспроизведение мысли еще не составляет исторического знания. Во-вторых, он доказы­ вает, что необходимая в данном случае добавка, а именно осозна­ ние того, что воспроизводимая нами мысль принадлежит прош­ лому, по самой природе вещей здесь невозможна, ибо эта мысль в настоящее время является нашей, а наше знание ее ограничено тем, что мы сейчас осознаем ее как некий элемент нашего соб­ ственного опыта.

Первое, очевидно, справедливо. То обстоятельство, что кто-то совершает акт мысли, который до этого уже был совершен кем-то другим, еще не делает из него историка. В данном случае мы не можем сказать, что он фактически является историком, хотя и не осознает этого, ибо, если человек не знает, что он мыслит исторически, он исторически и мыслит. Историческое мышле­ ние — это деятельность, представляющая собой функцию самосо­ знания, форма мысли, доступная только сознанию, осознающему, что оно мыслит исторически.

Второе возражение нашего критика требует в качестве conditio

sine	qua non * исторического мышления отнесения воспроизводи­
мой	и переживаемой нами мысли в прошлое, причем он исходит

из абсолютной невыполнимости данного условия. Доказательство этого положения важно, но давайте сначала присмотримся к дока­ зываемому тезису. Он сводится к следующему: хотя мы и в со­ стоянии воспроизвести в нашем собственном сознании акт мысли другого, мы тем не менее никогда не сможем осознать, что вос­ производим его. Но здесь мы сталкиваемся с очевидным противо­ речием. Наш воображаемый критик допускает познание чего-то случившегося и одновременно отрицает возможность такого позна­ ния. Он мог бы попытаться устранить этот парадокс, сказав: «Я и не утверждаю, что данный акт мысли действительно имел место. Все, что я хочу сказать, так это то, что ни одно известное мне обстоятельство не исключает такой возможности. Я утверждаю только то, что, если этот акт мысли и имел место, мы ничего не можем знать о его существовании». И здесь он мог бы привести в качестве аналогичного случая невозможность познания факта неразличимости чувственных переживаний, испытываемых двумя разными людьми, воспринимающими цвет одной и той же былин­ ки травы. Но данная параллель неточна. В действительности он утверждал нечто совсем иное. Он не говорил, что если бы имела место тождественность переживания двух актов мысли у разных субъектов, то целый ряд обстоятельств помешал бы нам осознать ее. Фактически он утверждал, что если бы в моем сознании воз­ никла мысль, тождественная мысли другого, то самый факт ее возникновения у меня сделал бы невозможным признать ее чужой

* необходимое условие (лат.).

История как воспроизведение прошлого опыта

277

мыслью. А это превращает факт тождественности мыслей в весьма ι

событие.

В нашем сознании может иметь место только одно событие, о котором мы можем сказать, что факт его возникновения делает для нас невозможным осознание его как случившегося. Этим со­ бытием оказывается иллюзия или ошибка самого сознания. По­ этому наш критик фактически утверждает, что первым из двух необходимых условий исторического знания является иллюзия или ошибка как раз в отношении того вопроса, по которому требуется это знание. Конечно, само по себе такое условие не делает исто­ рическое знание невозможным. Условие существования какой-ни­ будь вещи и она сама могут быть связаны друг с другом двоя­ ко: условие предшествует возникновению вещи и перестает суще­ ствовать после ее появления, либо условие сосуществует с нею. Если нам доказывают, что историческое знание может возникнуть только после устранения исторической ошибки, то подобное утвер­ ждение представляется заслуживающим внимания. Но воспроиз­ ведение мысли прошлого не представляет собою предварительного условия исторического познания, а является его интегральной частью. Фактически поэтому все рассуждение нашего критика де­ лает историческое знание невозможным.

Мы должны обратиться теперь к тем аргументам, на которых основывается данное рассуждение. Здесь доказывается, что акт мысли, становясь субъективным, теряет свою объективность и от­ сюда, становясь настоящим, перестает быть актом мысли, относя­ щимся к прошлому. Я могу осознавать его только в качестве акта, осуществленного мною здесь и теперь, а не акта, совершен­ ного кем-то другим в иное время.

И в этом рассуждении снова нужно видеть разные моменты. Прежде всего, по-видимому, надо остановиться на значении выра­ жения «осознавать что-то». Термин «осознание» часто использует­ ся очень двусмысленно. Говоря об осознании боли, мы часто хо­ тим дать понять, что мы просто ощущаем ее, не определяя ее как зубную, головную или даже вообще как боль. Данное выраже­ ние обозначает просто наше непосредственное переживание нали­ чия боли. Некоторые философы назвали бы это непосредственное переживание термином «узнавание». Но применение данного тер­ мина в нашем случае было бы в высшей степени неудачным, так как «узнавание» — распространенное слово, обозначающее своеоб­ разный процесс, с помощью которого мы устанавливаем, что инди­ видуальные лица, места или иные другие вещи являются констант­ ными объектами в потоке нашего опыта, объектами, периодиче­ ски исчезающими и возникающими вновь, но опознаваемыми в качестве тождественных самим себе. Узнавание выводит наше вос­ приятие далеко за пределы непосредственного опыта.

Но термин «осознание» используется также и в двух других смыслах. Он применяется для обозначения самопознания, напри-

280 Идея истории. Часть V

независимым возникновением данного переживания). Так, я не мог бы думать о гневе, испытанном мною в прошлом, не чувствуя сей­ час хотя бы слабого отзвука гнева в своем сознании. Но безотно­ сительно к тому, верно или ошибочно данное предположение, гнев, действительно испытанный мною в прошлом, о котором я думаю сейчас, остался в этом прошлом и прошел. Он не возобновляется. Поток непосредственного опыта унес его навсегда. В лучшем слу­ чае в моем сознании появится лишь нечто, напоминающее его. Пропасть во времени между моей мыслью в настоящем и ее объек­ том в прошлом заполняется не возрождением или воскрешением объекта, а только способностью мысли преодолевать пропасти та­ кого рода. Мысль, совершающая это, есть память.

Если же, напротив, объектом моего мышления оказывается прошедшая деятельность самой мысли (например, когда я думаю о своих прошлых философских изысканиях), то пропасть между современным процессом мышления и ее прошлым объектом заполняется с двух сторон. Для того чтобы вообще мыслить об этой прошедшей деятельности мышления, я должен оживить ее в своем сознании, ибо акт мышления может анализироваться толь­ ко как акт. Однако при этом я восстанавливаю не простой отзвук прежней деятельности (нечто отличающееся, хотя и похожее на нее); я снова обращаюсь к той же самой деятельности, опять воспроизвожу ее, преследуя, может быть, при этом следующую цель: воспроизводя ее под собственным критическим наблюдением, я буду в состоянии обнаружить ложные шаги в моих рассужде­ ниях, шаги, в которых мои критики обвинили меня. Вновь проду­ мывая мою прошлую мысль таким образом, я не просто вспоми­

наю ее. Я конструирую историю определенной	фазы моей		жизни,
а различие между памятью и историей заключается в		том, что,
если в памяти прошлое — всего лишь простое	зрелище,	в	истории

оно воспроизводится в мысли, протекающей в настоящий момент. В той мере, в какой эта мысль оказывается только мыслью, прош­ лое просто воспроизводится. В той же мере, в какой оно является мыслью о мысли, прошлое мыслится в качестве воспроизводимого бытия, а мое знание самого себя оказывается историческим знанием.

Таким образом, история меня самого является не памятью как таковой, но особым случаем памяти. Безусловно, сознание, ко­ торое не могло бы помнить, не обладало бы и историческим зна­ нием. Но память как таковая — всего лишь мысль, протекающая в настоящем, объектом которой является прошлый опыт как тако­ вой, чем бы ни был. Историческое знание — это тот особый случай памяти, когда объектом мысли настоящего оказывается мысль прошлого, а пропасть между настоящим и прошедшим за­ полняется не только способностью мысли настоящего думать о прошлом, но и способностью мысли прошлого возрождаться в на­ стоящем.