2.4. Синтаксическая память

Психолингвистические эксперименты X.Севина и Э.Перчонок (1965) на материале английского языка показали, что грамматическая инфор­мация занимает определенный объем памяти. Ж.Сакс в эксперименте

доказала, что формы, не являющиеся существенными, обычно на сохра­няются. Формальная структура (при длине в 80 слогов) хранится очень короткое время - от 7,5 до 27 с, таким образом, при восприятии мы легко интерпретируем фразы и так их храним. Предложения запоминаются в форме глубинных структур. Вопрос состоит в том, чтобы устано­вить их схемы.

Прежде чем мы перейдем к их характеристике, отметим, что та­кие схемы, с одной стороны, будут вариативны по языкам, а с дру­гой - различны для разговорного синтаксиса и кодифицированного (ср. РР: эта книга // я прочитала с удовольствием - КР: я прочла эту книгу с удовольствием).

Первый тип различий обусловлен частотностью конструкций в кон­кретном языке, а второй - глубиной залегания структуры.

Так, в процессе развитая речи у ребенка на первом этапе фор­мируется смысловой синтаксис: «топик-коммент» или «данное-новое». При этом они определяются с позиции ребенка, а не слушателя, как обычно бывает у взрослых, поэтому ребенок говорит предикатами, даже если употребляет имена. Так, если он говорят: "Мишка!", то это значит: "Это Машка (я беру его) дай его" и т.п. Особенно это проявляется у ребенка в эгоцентрической речи во время игры с самим собой. Складывая или переставляя предметы, он поочередно называет их, оречевляя психологическое сказуемое.

Второй этап - это семантический синтаксис: "агенс - действие -объект". По свидетельству многих авторов, дети ставят на первое место деятеля даже в тех языках, где такой порядок слов не являет­ся фиксированным, и даже в языках с постпозицией грамматического субъекта относительно объекта.

Третий этап - это поверхностный синтаксис: субъект - преди­кат - объект, в котором функцию субъекта не всегда выполняет агенс (деятель). Приложенные к речевой деятельности взрослого человека эти этапы представляют уровни языкового сознания, что нашло подтвержде­ние в эксперименте Л.Спивака (1986). Испытуемые в состояния медикаментозной диссолюции сознания глагол в любой форме воспринимали как активный, предшествующее слово как агенс, а последующее как пациенс (объект). При воспроизводстве сказуемое устойчиво занимало, как и в детской речи, второе место.

Результаты подобных наблюдений и экспериментов подтверждает мысль Л. Выготского о том, что внешняя речь в ее динамической форме максимально близка к внутренней, она оперирует глубинными структурами, она по преимуществу ремативна, ориентирована на "новое", т.к. данное, тема известна собеседнику, который находится с говоря­щим в одних условиях. Другими словами, эгоцентрическая детская речь, а также диалогическая речь взрослых позволяет обнаружить глу­бинные синтаксические структуры. Внешняя письменная речь ориентиру­ется на мало информированного читателя, потому она предельно синтаксична, развернута.

Экспериментально наиболее часто используются задания на запоминание с последующим воспроизведением, при этом могут использовать­ся факторы как усложняющие задачу, так и упрощающие ее (отсрочка, подсказка, перебивка другим текстом и т.п.). Изучается также речь больных с нарушениями мозговой деятельности. Ученые пытаются опре­делить морфологию мозга по обеспечению данных синтаксических уров­ней. Однако здесь в литературе встречаем разногласия. Так, по данным Т. Черниговской и В. Деглина, уровень "тема-рема" формируется в правом полушарии, уровень "субъект-предикат", т.е. поверхностный синтаксис, - в левом, а средний, семантический синтаксис, - неиз­вестно. Т.Ахутина категорически относит его к левому полушарию, а вот нижний, самый глубин май уровень оставляет "плавающим", т.е. таким, который может порождаться в том и другом полушарии.

2.4.1. Проблемы глубинного синтаксиса были в центре внимания психолингвистики со времени ее оформления как науки. Идеи порождающей и трансформационной грамматики Н.Хомского вызвали переворот в лингвистике и, естественно, дали толчок для психолингвистических исследований. Сразу скажем, что многочисленные проверки не смогли ответить ни "да", ни "нет", вернее, они дали следующий результат: и да и нет.

Синтаксические модели по своей структуре, так же как и семантические, многомерны. Несомненно, огромный набор штампов содержит­ся в нашей памяти не просто в виде конструкций, но уже заполненых лексическим материалом: Кто последний? Передайте на компостер и т.п. Точно так же синтагматически реальны часто употребляемые комплексы: рыба свежая // речная // мороженая; река глубокая // мелкая // широкая; яблоки созрели // поспели // осыпались и т.п. Однако они со­ставляют, по всей видимости, маргинальный слой синтаксической памяти. Основа ее - это порождающая и трансформационная грамматика. Порождающая грамматика строится на основе грамматики "непосред­ственно составляющих".

Суть грамматики непосредственно составляющих состоит в том, что любую сложную единицу можно разбить на два элемента. Синтак­сический школьный разбор и представляет собой анализ по принципу непосредственно составляющих: с установления группы подлежащего и группы сказуемого. Это грамматика восприятия. Прочитанная в обрат­ном направлении, она становится грамматикой порождающей, или генеративной. Группа подлежащего и сказуемого распространяется по oпределенным правилам. Например:

Ученица читает

Ученица первого класса

Лучшая ученица первого класса нашей школы

читает приветствие

наизусть читает

стихотворное приветствие

участникам конференции

Порождающая грамматика может работать с вложенными предложениями. В любой точке дерева можно ввести новое предложение:

ученица - которая недавно приехала из другого города;

школы - которая заняла первое место в соревновании;

наизусть - чтобы показать высокий класс;

стихотворение - которое написал ее одноклассник...

При известной изощренности и настойчивости такое распространение может быть почти бесконечным. Классическим примером такого распро­странения речи мажет быть известное стихотворение: "Вот дом, который построил Джек..." ("У попа была собака" и т.п.).

Для того чтобы производить подобные операции, человек должен овладеть системой правил, или синтаксических схем. Это позволяет ему строить бесконечное количество предложений.

Наряду с грамматикой генеративной в нашем сознании работает и трансформационная грамматика, которая помогает преобразовывать глубинные структуры в поверхностные, и наоборот. Для того чтобы уяснить смысл пассивной конструкции, надо уметь увидеть агенс в грамматическом объекте, произвести трансформацию: книга иллюстри­руется Петровым - Петров иллюстрирует книгу. Даже если агенс не известен из поверхностной структуры, он на глубинном уровне вос­станавливается. Говорят, что скоро денежная реформа – (Люди) го­ворят, что скоро (правительство) произведет денежную реформу.

Противники идей Н.Хомского, а их немало, аргументируя недостатки концепции теоретически и экспериментально, не смогли, одна­ко, построить своей цельной теории структуры синтаксической памя­ти, поэтому под тем или иным соусом (в новом осмыслении и новой тер­минологии: вместо правила – процессор) они продолжают свою жизнь и развитие. Идет поиск глубинных структур, сильных базовых моделей, ядерных предложений и т. д.

2.4.2. Ядерные предложения. Многочисленные исследования на материале английского языка свидетельствуют, что более сильными являются конструкции активные, утвердительные. Так, Д.Слобин (1976) отмечает, что оценка отрицательного пассивного предложения требу­ет больше времени, чем позитивного активного, причем количество этого дополнительного времени равняется сумме времени, необходи­мого для оценки пассивного на фоне активного и отрицательного на фоне позитивного. Это свидетельствует о том, что базовой синтаксической структурой намята является активное позитивное предложение, пассивное же отрицательное - результат трансформации. Категория отрицания, по мнению этого автора, требует больших усилий. Кроме того, некоторые пассивные конструкции не уступают по силе активным.

Однако не будем забывать, что языки имеют значительные синтаксические различая. Пассив в английском языке гораздо частотнее, чем в русском, потому можно допустить, что он также занимает достаточно сильное место в языковой памяти англоязычных.

Пассивная конструкция в русском языке гораздо слабее, а наблю­дения над ошибками тюркоязычных в употреблении русских пассивных глагольных форм свидетельствуют о еще большей ее слабости в этих языках.

Ядерные предложения составляют основу глубинного синтаксиса. Но в языковую синтаксическую память входят и правила трансформации этих предложений, делая память не складом, но динамической систе­мой. При этом оговоримся здесь, как и ранее, что как сама ядерная синтаксическая база, так и трансформационные модели различаются индивидуально, так как зависят от языковой способности индивида, условий речевой деятельности. В этой связи можно привести один живой пример. Журналист С.Алексеев, ведущий программы "Воскресенье" на ТВ "Останкино", предлагал слушателю в устной форме письменный монолог. Письменная форма речи у него настолько сложна, что слуша­тель не способен так быстро трансформировать ее в ядерные предложе­ния и усвоить смысл, не говоря уже о том, что и сам автор не спосо­бен запомнить предложение до конца и вынужден подсматривать в бумажку.

Еще пример. Известную сложность представляет для некоторых трансформация отрицания, о чем свидетельствуют ошибки в употреблении частиц не и ни при их стечении.

2.4.3. Языковая память билингва. Здесь мы кратко рассмотрели устройство долговременной языковой памяти, имея в виду владение одним языком. Проблема мозгового обеспечения билингвизма и полилингвизма еще не нашла своего решения. По-видимому, языковая па­мять вариативна и подвижна, как и всегда, и зависит от уровня вла­дения языком. На начальных этапах обучения оба языка тесно перепле­тены. По даннш Н.Бехтеревой, при предъявлении иностранного слова с заданием повторить в мозгу формируется паттерн (последовательность электроимпульсов), который держится до выдачи ответа. Когда слово выучено (со значением), мозг реагирует так же, как и на со­ответствующее русское слово. Экспериментально также обнаружено, что в лобной и теменной зонах есть точки, имеющие отношение только к одному языку. Об этом говорят факты забывания одного из языков, даже родного, при их поражении. На этом основании автор поддержи­вает мнение о том, что в мозговых системах билингвов существуют об­щие и различные звенья.

Краткий обзор проблемы устройства синтаксической памяти показал, что ни одна из названных теорий не может быть абсолютной. Однако представляется, все вместе они создают достаточно адекватную картину работы мозга, т.е. имеют реальную базу и марковские вероятностные модели сочетаемости, и порождающие, трансформационные моде­ли, и простое запоминание предложений-шаблонов, и три уровня синтаксиса - смысловой, семантический, поверхностный.

Современная научная парадигма признает множественность исти­ны, тем более касательно такой сферы, как человеческое сознание. И чем больше наука знает, тем больше предстоит узнать.

Список литературы

Ахутина Т.В. Порождение речи: Нейролингвистический анализ

синтаксиса, - М., 1989.

Ейгер Г.В. Механизмы контроля языковой правильности высказы­вания. - Харьков, 1990.

Залевская А.А. Слово в лексиконе человека: Психолингвистическое исследование. - Воронеж, 1990.

Леонтьев А.А. Психолингвистические единицы порождения речево­го высказывания. - М., 1969.

Лурия А.Р. Язык и сознание. - М., 1979.

Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. - M., I988.

Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания. - Там же.

Ван Дейк Т.А., Кинч В. Стратегия понимания связного текста. -

Там же.

Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. - М., 1976.

Спивак Л. Лингвистика измененных состояний сознания. - Л.,

1986.

Фланаган Дж. Анализ, синтез и восприятие речи. - М., 1968. Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. - М.,

1991, раздел 1-2.