Жилищное строительство

Миграция из села продолжалась, и село как "кладовая рабочих рук" советской экономики постепенно исчерпывало себя. Кроме того, интенсивный приток рабочей силы в города резко обострил жилищную проблему. Жилья катастрофически не хватало, социальная напряженность в "барачно-коммунальном" городе становилась нетерпимой. Годы "оттепели" ознаменовались настоящим прорывом в жилищной сфере, хотя и здесь обозначились свои противоречия. В 1954 г. специальным решением были осуждены "парадность и украшательство" в архитектуре, декларирован переход к индустриальным методам строительства. В 1954—1957 гг. принимается целая серия решений, направленных на быстрое внедрение типового домостроения, символом которого стали московские "Черемушки". Основная идея "жилищной революции" состояла в строительстве целых серий домов по единому типовому проекту, где стандартные конструктивные схемы позволяли бы без особых проблем моделировать 3—4 варианта конкретного дома со стандартной внутренней планировкой. Все "дополнительные площади": коридоры, ванны, кухни — были сокращены до физиологического минимума. Потолки также максимально опущены, лестничные пролеты сужены, кладовки, мусоропроводы и лифты ликвидированы как "удорожающие" факторы. И действительно, трудоемкость возведения жилья снизилась в 3—4 раза, стоимость строительства уменьшилась на 25%, а сроки сдачи сократились до 1—1,5 месяцев. Это позволило в 1958 г. перевести в практическую плоскость вопрос о "посемейном расселении", то есть впервые отказаться от планирования коммуналок. Начался "исход москвичей в отдельные квартиры из коммунальных ульев". В конце 1950-х — начале 1960-х годов по темпам строительства и количеству возводимой жилплощали СССР вышел на первое место в мире.

Такой "прорыв" действительно стал одним из важнейших социальных завоеваний этого времени. Но и здесь в полной мере проявились все черты экстенсивного подхода. Не говоря уже об элементарной тесноте в новых пятиэтажках, где по нормам того времени двухкомнатную квартиру давали семье из 5 человек, а трехкомнатные квартиры просто отсутствовали, вся "экономия" на лифтах и лестничных пролетах сводилась на нет из-за резкого увеличения протяженности коммуникаций при больших по площади массивах низкой этажности. Тонкие перегородки имели низкую звукоизоляцию, а экономия на стенах оборачивалась высоким потреблением энергии, особенно в зимнее время. Кварталы однообразных типовых пятиэтажек получили позднее презрительное название "хрущоб".

Усиление материальных стимулов на производстве

Курс на "повышение благосостояния" в условиях острой нехватки рабочих рук на производстве привел к качественно новым моментам в сфере организации трудовых отношений. Впервые за годы советской власти был поставлен вопрос о материальном стимулировании труда. Прежде всего была улучшена оплата труда в отраслях с наиболее высокой "текучестью кадров" и скверными условиями работы. В 1956—1959 гг. была повышена зарплата на предприятиях в угольной, сланцевой, металлургической, железорудной, химической и цементной промышленности, а также на предприятиях железобетонных конструкций. За этот период на разного рода надбавки было израсходовано около 10 млрд рублей.

Однако естественный принцип "если хочешь, чтобы люди работали, — надо платить" вступал в явное противоречие с "моральными" стимулами к труду и другой пропагандистской риторикой того времени. Этот принцип входил в противоречие с директивными основами планирования и экстенсивной системой использования трудовых ресурсов в целом, поскольку между оплатой труда и количеством и качеством произведенной продукции не было прямой зависимости. В идеологическом плане принцип материальной заинтересованности, прозванный в народе "примазин", сталкивался с "чуждой советскому обществу частнособственнической психологией", порождавшей якобы главенство "шкурных интересов" и "индивидуального обогащения". Отдельные эксперименты по внедрению "примазина" на производстве неизбежно приводили либо к созданию для новаторов "тепличных условий", либо стопорились из-за нехватки материалов, комплектующих, отсутствия объемов работ, поскольку все это было рассчитано заранее на основе "усредненных" норм выработки. Однако поворот к материальным стимулам оплаты труда свидетельствует о довольно значительных идеологических изменениях, когда экономическая целесообразность начала понемногу вытеснять заскорузлые идеологические схемы. Непоследовательность и поверхностность в реализации принципа материальной заинтересованности были напрямую связаны с отсутствием действенных экономических механизмов, которые по определению не могли быть востребованы окостеневшей системой планирования и всесильной ведомственной бюрократией.

В 1950—1960-е годы в сфере экономики труда наиболее смелыми учеными выдвигаются лишь отдельные теории, а на практике эксперименты проводятся энтузиастами на свой страх и риск. В начале 1960-х годов Хрущев лично поддержал экономиста Е.Г. Либермана, предлагавшего обратиться к мировому опыту материальной оценки результатов труда. "Адаптация" мирового опыта к социалистической экономике сводилась к идее хозрасчета и активизации товарно-денежного обращения, качественно новой роли прибыли во всей системе хозяйствования. При этом речь в принципе не шла ни о реабилитации рыночных отношений, ни о переходе к "социалистическому рынку" венгерского типа или схеме производственного самоуправления югославского образца.