Научный и феноменологический путь познания

Два пути ведут к познанию. На одном наше сознание, стараясь ухва­тить неизвестное, стремится вперед до тех пор, пока не овладеет им и не сможет его использовать. Все усилия науки принадлежат этому пути; всем известно, в какой мере результаты этих усилий изменили наш мир и нашу жизнь, обезопасили и обогатили ее.

Вступая на второй путь, мы останавливаемся в потоке первого, стре­мящегося, движения сознания и направляем свой взгляд не на какую-то деталь, не на что-то определенное и конкретное, а на целое. В этот мо­мент наш взгляд готов одновременно воспринять все многообразие су­ществующих перед ним феноменов. Когда мы предаемся этому движе­нию сознания (например, окидывая взглядом, ландшафт или стараясь оценить какую-то задачу или проблему), мы замечаем, что взгляд наш становится одновременно и наполненным и пустым. В самом деле, вос­принять все многообразие феноменов можно только в том случае, если в первой фазе наблюдения мы не принимаем во внимание детали. При этом мы останавливаемся в стремящемся движении и как будто отступаем от восприятия подробностей до тех пор, пока не достигнем той пустоты, которая позволяет нам выдерживать многочисленность и многообразие феноменов. Такое сначала останавливающееся и потом отступающее дви­жение я называю феноменологическим процессом восприятия — процессом, ведущим к познаниям иного типа, чем научный метод стремящегося дви­жения познания. Тем не менее, оба эти движения взаимно дополняют друг друга. И при научном, стремящемся движении иногда приходится оста­навливать познание и направлять взгляд от узкого к широкому, от близ­кого к более отдаленному. А познание, достигнутое феноменологическим путем, требует регулярной проверки подробностей вблизи.

Феноменологический метод

На пути феноменологического метода познания человек, внутри оп­ределенного горизонта, воспринимает многообразие феноменов, не де­лая между ними выбора и не оценивая их. Следовательно, этот путь по­знания требует определенной свободы от оценок — как в отношении до сих пор существовавших представлений, так и в отношении всех возни­кающих душевных проявлений, независимо от того, эмоции ли это, на­мерения или суждения. Внимание при этом одновременно и сосредото­ченно и рассеянно.

Феноменологическая позиция требует напряженной и сознательной готовности к действию, но без его реализации. Таким образом, наша спо­собность и готовность к восприятию повышается до высочайшей степе­ни. Тот, кто выдерживает это напряжение, может наблюдать множество феноменов, существующих в пределах упомянутого горизонта, и неожи­данно познает некую связь, некий порядок, некую правду или просто следующий необходимый шаг. Познание такого типа, как правило, огра­ничено, приходит к нам извне и воспринимается как дар.

Отказ от намерений

Важнейшим условием для подобного вида познания является отсутствие, какого бы то ни было намерения. Имеющий намерения вкладывает что-то личное в реальность, желает изменить ее согласно своим уже суще­ствующим представлениям и, возможно, хочет воздействовать на других или переубедить их. Но, поступая подобным образом, человек ведет себя так, как будто он имеет преимущество перед реальностью, как будто это она является объектом для него, субъекта, а не наоборот, он является объек­том реальности. Только приняв это во внимание, можно понять, какой жертвой является отречение от наших намерений, даже самых позитивных... Впрочем, уже само благоразумие требует от нас подобного отказа, посколь­ку, как показывает опыт, многое, сделанное даже из лучших побуждений, зачастую не удается. Намерения не являются заменой познания.

Мужество

Следующим условием этого типа познания является отсутствие стра­ха. Тот, кто страшится того, что может разоблачить реальность, подобен зашоренной лошади. Для человека, боящегося реакции других, когда он рассказывает им о том, что ощущает, дальнейшее познание становится недоступным. И когда терапевт боится, открыто удостоверить реальность болезни своего пациента — например, факт, что тому остается мало вре­мени, — тогда пациент перестанет доверять ему, потому что осознает, что реальность его болезни не по силам терапевту.

Согласие

Отсутствие намерений и страха способствует согласию с реальнос­тью, такой, какая она есть, со всеми ее устрашающими, подавляющими и ужасными аспектами. Поэтому терапевт должен быть в согласии со счастьем и несчастьем, с невиновностью и виной, со здоровьем и болез­нью, с жизнью и смертью. Именно благодаря этому согласию он получа­ет познание и силу, с помощью которых может смотреть страшному в глаза и иногда изменять его к лучшему.

Следующая притча поясняет принцип такого согласия.

Ученик спросил мудреца: «Скажи мне, что такое свобода?» «Какая свобода? — ответил мудрец. — Свобода бывает разная. Пер­вая свобода - глупость. Она как конь, который, встав на дыбы, сбрасывает с себя седока. Из-за этого коню потом придется сильнее почувствовать на себе твердую руку всадника. Вторая свобода - раскаяние. Она подобна рулевому, который остается на тонущем корабле, вместо того чтобы спуститься в спасательную шлюпку. И третья свобода — познание. Она приходит к нам после глупости и раскаяния. Она как стебель, который раскачивается на ветру, но не ломается, потому что гибок».

«И это все?» - удивился ученик. Тогда мудрец ответил ему: «Иные полагают, что это они сами ищут истину в своих душах. Но это Большая Душа думает и ищет через них. Как и природа, она может позволить себе заблуждаться; она беспрерывно и без труда заме­няет плохих игроков новыми. Тому же человеку, который позволяет ей думать, она предоставляет некоторую свободу действий и, как пловца, позволяющего реке нести себя, выносит его общими уси­лиями на берег».