Знающая любовь

Часто терапевту, знающему религиозные принципы больного, позволено лишь обнаружить и показать эту детскую любовь пациента, и ничего больше. Что бы ни принял на себя ребенок ради этой любви, он пребывает в согласии с собственной совестью, чувствует себя хорошим человеком. И если терапевту удалось раскрыть эту детскую любовь пациента, не исключено, что он сумеет показать ребенку и недосягаемость цели этой любви. Почему? Потому что такая любовь надеется на то, что своим самопожертвованием она сможет вылечить любимого человека, защитить его от бед и несчастий, искупить его вину и спасти его от ужасов. Она даже надеется вернуть любимого человека из царства мертвых, если его уже больше нет в живых.

Терапевт должен помочь пациенту осознать, что с обнаружением его детской любви обнажатся и ее цели. Осознав это, ребенок, будучи теперь уже взрослым, может, пусть даже и с болью, понять, что он не в состоянии преодолеть болезнь, судьбу и смерть других собственной любовью и самопожертвованием. Но он должен с мужеством принять собственное бессилие перед этими событиями и согласиться с ними — такими, какие они есть.

Иными словами, бесполезность целей детской любви и средства, которыми ребенок старается их достичь, раскрываются в виде магического мировоззрения, которое распадается под знающим взглядом взрослого наблюдателя.

Однако сама любовь продолжает существовать. Обнаруженная, она ищет пути самоосуществления, которые позволили бы ей действовать на виду у всех. Теперь та же любовь, которая прежде из-за непонимания ситуации делала пациента больным, ищет другое, мудрое решение проблемы путем ликвидации всего того, что послужило причиной болезни, насколько это еще возможно. Только сейчас врач, терапевт и другие помощники могут попробовать показать пациенту существующие для него возможности. Но подобная поддержка со стороны врача или терапевта возможна только в том случае, если они позволят детской любви пациента продолжать открыто действовать, направляя свои усилия на новые, более значительные для больного цели, а также при условии, если они отнесутся к этой любви с уважением.

Готовность ребенка к «исчезновению»

Часто причиной смертельной болезни пациента является внутреннее решение, принятое в отношении любимого человека, которое можно выразить так: «Лучше исчезну я, чем ты!» У больных, страдающих анорексией, например, эта внутренняя фраза следующая: «Дорогой папа, лучше исчезну я, чем ты!» А в случае множественного склероза: «Дорогая мама, лучше исчезну я, чем ты!» Подобная динамика воздействует также в случае туберкулеза, самоубийств или катастроф со смертельным исходом.

Даже если ты уйдешь, я останусь

В чем может заключаться способ исцеления, когда в беседах между терапевтом и пациентом проявляется такая динамика? Как правило, решение проблемы содержится уже в ее описании и таким образом начинает оказывать свое воздействие. Действительно, проблема пациента начинает разрешаться в то мгновение, когда принцип, являющийся причиной заболевания, стал известен и пациент выражает его со всей силой своей любви, когда он произносит слова, глядя в лицо любимому родственнику, словно давая обещание: «Лучше исчезну я, чем ты!» При этом терапевту необходимо настоять на том, чтобы пациент повторял эти слова до тех пор, пока пациент не осознает, что любимый человек является отдельной личностью, несмотря на всю его любовь к нему.

Иначе этот симбиоз и идентификация сохранятся, а разъединение и различение, ведущее к исцелению, не удастся.

Когда пациенту удается произнести эту фразу с любовью, сами слова словно устанавливают границу не только вокруг любимого пациентом лица, но и вокруг собственного «Я» пациента и разъединяют их судьбы. В то же время эта фраза принуждает пациента видеть не только собственную любовь к любимому человеку, но и любовь того человека к нему. Кроме того, эта фраза заставляет пациента понять: то, чего любящий, то есть он сам, хочет достичь вместо любимого им человека, не помогает, а скорее обременяет его. Когда пациенту все это становится ясным, приходит время сказать любимому человеку еще одну фразу: «Дорогой папа/дорогая мама/ дорогой брат/дорогая сестра (или кто бы то ни был), даже если тебе придется уйти, я останусь!» Иногда, когда эта фраза произносится по отношению к отцу или матери, пациент должен еще добавить: «Дорогой папа/дорогая мама, благослови меня, даже если ты уйдешь, а я останусь!»

Приведу пример.

У отца участвовавшей в нашем курсе женщины было два брата-инвалида. Один из них был глухим, а другой страдал от приступов психоза. Видя их несчастье, отец этой женщины не мог выдержать собственного счастья, его тянуло к ним, он словно хотел разделить с ними свою судьбу. Но его дочь, то есть женщина, о которой идет речь, заметила опасность и вместо отца сама перешла к его братьям, внутренне говоря ему: «Дорогой папа, лучше я исчезну, перейдя к ним, чем ты!» и «Дорогой папа, лучше я разделю их несчастье, чем ты!». После этого она заболела анорексией.

Что же было бы решением проблемы в ее случае? Следующая фраза, пусть даже произнесенная внутренне: «Пожалуйста, благословите моего отца, если он останется с нами, и меня, если я останусь здесь, с отцом». «Я последую за тобой»

Когда отец или мать хотят исчезнуть, а их ребенок желает этому препятствовать, внутренне говоря им: «Лучше исчезну я, чем ты», часто наблюдается, что и со стороны родителей действует определенная внутренняя фраза. Эту фразу они, будучи детьми, произносили своим собственным родителям или братьям и сестрам, в тех случаях, когда последние рано умерли или же болели или были инвалидами в течение долгих лет: «Я последую за тобой!» или: «Я последую за тобой в болезнь!», или: «Я пойду вслед за тобой за смертью!» Значит, основной фразой, действующей в семьях, является такая: «Я последую за тобой!» Эта фраза берет свое начало в детстве индивидуума. Когда ребенок сам становится отцом или матерью, его собственные дети препятствуют реализации этой фразы, внутренне говоря им: «Лучше я, чем ты».