Лирика 1830-х гг.:

20-е гг. условно называют «пушкинскими». Это время расцвета поэзии пушкинского круга. Следующий период – «лермонтовский»: начинает оформляться к концу 1820-х гг. и продолжает сохраняться вплоть до первой половины 1840-х. Это совпадает приблизительно с датами творческого пути Лермонтова, который был поэтической вершиной этого периода и отразил в своем творчестве наиболее характерные его черты. В этот же хронологический отрезок укладываются и другие значительные и типологически близкие поэтические явления: бурное развитие русской «байронической» поэмы, творчество Полежаева, Бенедиктова, деятельность поэтов-любомудров и т. д. Эта литература обращается к немецкой идеалистической философии. Противопоставление «существенности», материальности — идеальному; внешней, чувственной оболочки — духовным сущностям; «прозы» жизни — ее «поэзии» типично для лирики 1830-х гг.

Внутри самой поэтической системы 1820-х гг. стали обнаруживаться кризисные явления. Одним из них было появление эпигонства. То, что при своем возникновении было открытием, теперь стало многократно воспроизводиться; лирические ситуации, образный строй, метафорический язык теряли новизну, стирались, превращались в набор поэтических шаблонов. В начале 1830-х гг. Н. А. Полевой печатает в полемических целях пародии-памфлеты на поэтов пушкинского круга и самого Пушкина:

Она прошла, былая радость,

Он пролетел, мой счастья сон,

И потускнел твой небосклон,

Разочарованная младость!

Мои бывалые мечтанья,

Мои далекие мечты,

Ты, трепет счастья, упованья,

Ты, вольный гений красоты,

Где вы?..

(И. Пустоцветов. Элегия «Разуверение», 1832)

Поэзия не создавалась заново, а воспроизводилась по готовым образцам. В творчестве поэтов пушкинского круга в 1830-е гг. начинает явственно звучать тема «конца поэзии», «последнего поэта», наступления нового, антипоэтического века. Тема имела некоторые реальные исторические основания. Уже в 30-е гг. начинается вытеснение поэзии прозаическими жанрами.

Именно в 1830-е гг. появляется новый тип психологической и философской лирики, объектом которой становится личность в процессе самопознания. Одной из первых литературных групп, сознательно готовивших литературную реформу, была группа «любомудров» (название — калька с греческого слова «философ»). Эта группа, куда входили Д. В. Веневитинов, С. П. Шевырев, А. С. Хомяков, образовалась в среде литературной молодежи Московского университета, формировавшейся в канун 1825 г. Они ориентируются на немецкую романтическую философию, в первую очередь на Шеллинга; они стремятся осмыслить все виды человеческой деятельности в пределах общей, целостной и закономерно развивающейся картины мира. Отсюда их повышенное внимание к синкретической философской эстетике, где устанавливается взаимная связь между разными областями искусства — поэзией, живописью, музыкой — и, далее, связь искусства в целом с историческим развитием человечества и с онтологическими проблемами творения и бытия. Создается новое понимание образа поэта-пророка. Этот тип поэта генетически связан с «поэтами-пророками» гражданской поэзии 1820-х гг., но уже далеко не тождествен им. Он не обличитель, а созерцатель и мудрец. Его удел — проникать в тайны мироздания.

Предметный мир их стихов постоянно тяготел к символическому расширению; более того, символический смысл образа на каждом шагу подавлял, а иногда уничтожал его чувственную оболочку. Вещи становились знаками идей, стихи превращались в прямые аллегории. Сближение поэтической мысли с философией в известной мере предопределило обращение любомудров к одической традиции. К концу 1820-х гг. наследие ее — «высокий» стиль, изобилующий архаизмами и славянизмами, синтаксическая и метро-ритмическая затрудненность — культивируется ими совершенно сознательно. Это реакция на техническую легкость эпигонов пушкинской школы и одновременно ревизия пушкинского поэтического языка. Любомудры упрекают Пушкина в недостаточной философской и интеллектуальной насыщенности творчества; поэзия мысли, по их мнению, должна и говорить затрудненным, метафизическим языком:

И сотряслись мои составы,

И зазвучали, как тимпан;

Мне долу вторил океан,

Горе́ мне вторили перуны,

Мои все жилы были струны,

Я сам — хваления орган.

(С. П. Шевырев. «Мудрость»,1828)

Развивается байроническая поэма и лирика в ее духе. Яркий пример – стихотворение Козлова «Вечерний звон». В ней – выбор английского источника (Т. Мур), ориентированного на русский «национальный колорит» (в подлиннике подзаголовок «Колокола Санкт-Петербурга»), меланхолическая тональность, музыкальная романсная форма.

Чувства героя часто обостряются, происходит нагнетание обстановки:

Твой ум, твою красу, как злобный демон, я

Тогда оледеню своей усмешки ядом;

В толпе поклонников замрет душа твоя,

Насквозь пронзенная моим палящим взглядом.

Тебя в минуты сна мой хохот ужаснет,

Он искры красные вокруг тебя рассеет...

(В. Г. Тепляков. «Любовь и ненависть»,1832)

Этот «эмоциональный бунт», изменивший тип героя, естественно приводил и к изменениям в жанровой системе. Разрушается традиционная элегия; место ее занимают более свободные жанры с неопределенными признаками: романс, «мелодия», стансы. Расцветает баллада, приобретающая черты сгущенного экзотизма; в ней оживают мотивы народной демонологии и увеличивается мрачная, трагическая атмосфера

В подекабрьской гражданской поэзии мотивы поражения, гибели героя-бунтаря, сетований об утраченной вольности выдвигаются на первый план. В этих стихах мы находим тот же тип лирического героя, который характерен для лирики 1830-х гг. в целом, но лирическая ситуация конкретизирована — это либо канун неизбежной гибели, либо плач над телами павших. К образу барда-воина, оплакивающего поражение, добавляются и другие излюбленные образы, например пловца, обреченного волнам:

Мирно гибели послушный,

Убрал он свое весло...

(Н. М. Языков. «Водопад», 1830)

Море стонет —

Путь далек...

Тонет, тонет

Мой челнок!

(А. И. Полежаев. «Песнь погибающего пловца», 1832).

Рассмотреть творчество Глинки, , Козлова, Полежаева.

Мятлев Иван Петрович. Издал два сборника стихотворений, но известность приобрёл путевыми впечатлениями, изложенными в юмористических стихах под общим заглавием: «Сенсации и замечания г-жи Курдюковой за границей, дан л’Этранже». Комизм строится на использовании макаронизмов. Макаронизм – смешение слов и словосочетаний различных языков в тексте.

Де бон тамбур де баск

Дерьер ле монтанье.

(Русская народная пословица)

«Славны бубны за горами».

Вот в дорогу я пустилась:

В город Питер дотащилась

И промыслила билет

Для себя, э пур Анет, («для Аннеты»)

И пур Харитон ле медник. («и для медника Харитона»).

Самое известное стихотворение – «Розы».

Как хороши, как свежи были розы

В моем саду! Как взор прельщался мой!

Как я молил весенние морозы

Не трогать их холодною рукой!

Первую строчку использует Тургенев в одноименном стихотворении. И четверостишие – в качестве эпиграфа – Северянин в «Классических розах». Стихотворение Северянина заканчивается строками, которые перекликаются и с мятлевскими, и тургеневскими, но придают им новое, неожиданное звучание. Мятлев: «В ее очах – веселье, жизни пламень,/ Ей счастье долгое сулил, казалось, рок, –/ И где ж она?.. В погосте белый камень,/ На камне – роз моих завянувший венок». Северянин: «Как хороши, как свежи будут розы,/ Моей страной мне брошенные в гроб!» Именно эти две строчки высечены на надгробии Игоря Северянина в Таллинне, где он похоронен.

В это же время Ершов пишет сказку в стихах «Конек-Горбунок».

Задание к семинару:

Поэмы М.Ю.Лермонтова «Мцыри», «Песня про купца Калашникова», «Демон». Образы главных героев, их характерные черты. Взаимодействие персонажей с внешней средой. Проблема Добра и Зла.