Глава 11

НАЗРЕВАНИЕ КРИЗИСА ФЕОДАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА КИТАЯ

Аграрные отношения и столкновение противоположных тенденций

История Китая XVI— XVII вв. характеризуется началом кризиса феодального общества, нашедшего свое проявление в экономике страны, в обострении классовых битв, в активизации политической борьбы. Регресс, вызванный монгольским завоеванием, и восстановление консервативных порядков в Минской' империи укрепили устаревшие феодальные институты. К концу XV в. непомерно возросли богатство и политическое влияние крупнейших феодалов, усилились угнетение и бесправие всего населения. Между тем в недрах феодального общества зарождались элементы ранних форм новых социально-экономических отношений, что было подготовлено длительным процессом общественного развития страны. Действие этих глубинных явлений привело к столкновениям, потрясшим старое общество.

Тяжелые условия труда и жизни земледельцев ограничивали возможность развития сельского хозяйства. Исключительная — даже для эпохи феодализма — дешевизна рабочей силы служила препятствием для какого бы то ни было технического прогресса.

Трудами предшествовавших поколений китайское земледелие достигло довольно высокого уровня; существовали усовершенствованные ирригационные сооружения, и среди них наибольшее распространение получили водоподъемные транспортеры. Но дальнейшего развития оросительная техника не имела. Земледельцы подбирали семена и яровизировали их, знали методы севооборота, сроки пересадки и полива растений, особые способы обработки разных почв, учитывали взаимосвязь между культурами. Они умели удерживать влагу, тщательно удобрять землю, сажать на одном поле (иногда на одной грядке) различные злаки и овощи. Земледельцы увеличили посевы технических культур, и в первую очередь хлопка. Деревенские жители постепенно переходили к хлопкоткачеству и использованию хлопчатобумажных тканей собственного изготовления.

Вместе с тем орудия производства крестьян оставались мелкими и примитивными, хотя и были дифференцированы для разных операций.

137

Ручной труд человека был основой всей жизнедеятельности. В деревне отсутствовали лошади, а другой рабочий скот (быки, коровы, ослы, мулы) был немногочисленным. Люди вручную обрабатывали поля, переносили тяжести. Даже собирая богатые урожаи, земледельцы оставались полуголодными. Крестьянское хозяйство, лишенное каких-либо запасов, разорялось; начинались массовый голод, бродяжничество, вымирание населения.

В XV—XVII вв. крайне обострились взаимоотношения между крупным землевладением и мелким землепользованием, в этом выразилось главное экономическое противоречие между индивидуальным характером процесса производства и крупной феодальной собственностью. В то же время усилился антагонизм между богатейшими землевладельцами и средними и мелкими собственниками земли. Добычей «поглотителей» стали не только казенные земли, находившиеся в прямом держании податных, но и частные. Отсутствие юридического статута, определяющего положение земель государственных и частных, неполное обособление видов собственности создавали возможность для официально оформленных и незаконных захватов, купли-продажи и закладов земель. С переделом землевладений возрастал социальный слой частных собственников, т. е. средних и мелких помещиков. Земли, некогда находившиеся в непосредственном держании крестьянских дворов, а также общин и мелких владельцев, становились фактической собственностью новых хозяев. К более крупным помещикам принадлежали представители родовитых фамилий, влиятельные в данной местности лица, семьи гражданских чиновников, военных, богатые горожане, управляющие имений крупных феодалов. Их владения достигали значительных размеров. Так, в пров. Чжэцзян одна семья владела половиной пахотной земли целого уезда. Пользуясь своим правом, богатые горожане, купцы и ростовщики покупали землю и становились помещиками.

Рента продуктами создавала условия для дифференциации крестьянского хозяйства и выделения зажиточной верхушки деревни, которая активно участвовала в перераспределении земельных фондов. Представители сельской администрации, зажиточные крестьяне, сельские ростовщики, служащие государственных имений завладевали полями разорявшихся крестьян. Средневековые источники отмечали многочисленность в деревне начальников типа старост и их помощников: «Таких, которые действительно управляли, было мало, а бравших многочисленные взятки — много. В округах и уездах ежегодно присваивали имущество сотен семей». Став помещиками, иногда даже богатыми, они продолжали числиться простолюдинами, кроме тех редких случаев, когда членам их семей удавалось сдать экзамены, получить степень или вступить на государственную службу.

В XV—XVII вв. присвоение земли частными лицами наиболее интенсивно происходило в провинциях Цзянси, Чжэцзян, Гуандун, Хунань и Хубэй, другими словами, в экономически передовых районах страны. В докладах чиновников содержались жалобы на то, что земли «обманом перешли к хитрым людям. В Гуандуне, где нет управлений феодальных владык, земли утаены обманом либо захвачены разбойниками». В поселенческих пограничных землях «военачальники, богачи и влиятельные люди» отбирали земли у рядовых воинов. Казна облагала этих землевладельцев государственными налогами и повинностями, которые за них выплачивали крестьяне.

Новые помещики не создавали единого хозяйства и были по существу простыми взимателями ренты с крестьян, работавших на кро-

138

хотных участках. Главной рабочей силой оставались держатели-испольщики, а в редких случаях использовался и труд батраков. Зачастую такие хозяйства приспособлялись к запросам рынка. В них выращивали на продажу овощи, фрукты, цветы, технические растения, хлопок, табак, лаковое дерево, разводили в прудах рыбу. Частные земельные владения служили источником товаризации и использования наемного труда, они устанавливали связи с городским рынком, отражая возникновение процесса специализации сельского хозяйства.

Главными «поглотителями» земли являлись крупнейшие феодалы. «Минши» сообщала: «Князья, родственники императора по женской линии и евнухи повсюду захватывали казенные и частные земли». Захваты эти осуществлялись в грандиозных масштабах и получали официальную санкцию трона. Сами императоры с 1456 г. стали закреплять государственные земли в качестве своих личных владений (хуанчжуан). К концу правления династии Мин число императорских поместий достигло 300. Пять из них, расположенные в столичной области, насчитывали более 1 млн. му земли. В конце XV в. возникли дворцовые поместья (гунчжуан)—владения царевичей, князей и принцесс. Так называемые заслуженные сановники получали земельные дарения от императора, обычно в десятки и сотни тысяч му. В XVII в. дядя императора добился пожалования 4 млн. му земли. Зачастую присвоение земли осуществлялось под видом дарения или «подношений», которые «мелкий люд» делал влиятельным в империи лицам, сановникам и евнухам.

Во владениях крупных феодалов землю, как всегда, дробили на мельчайшие участки и отдавали в держание земледельцам, которых облагали тяжелыми повинностями и поборами. В таких хозяйствах мало заботились о фактическом урожае и о положении крестьянского двора, преследуя единственную цель: получать возможно больше доходов. Все тяготы труда ложились на плечи крестьян-держателей. Отсутствие твердо установленного права наследования также питало безразличие феодалов и чиновников, «кормившихся» с должностных земель, к их хозяйству.

Продукты, отчуждаемые у крестьян, поступали во дворцы феодалов, в дома управителей, на содержание многочисленной челяди. Непосредственная связь с рынком отсутствовала. Сами феодалы мало нуждались в купле-продаже, получая все необходимое из своих поместий и от казны. Лишь редкие предметы роскоши они приобретали путем покупки. Во владениях знати не было необходимости совершенствовать технику или использовать наемную рабочую силу, в них господствовали традиционные виды эксплуатации и подневольный труд. Эти поместья были мощными крепостями феодальных порядков, базирующихся на натуральных формах хозяйства.

Феодалы взимали поборы, но не платили налогов государственной казне. Императоры, щедро раздавая земли (вместе с государственными податными, а иногда и частными собственниками) родственникам и влиятельным лицам, тем самым опустошали казну. Государственные доходы уменьшались, свести бюджет становилось все труднее. Вместо ушедших податных тяжесть налогов перекладывалась на остальное население. При «поглощении» земли феодалы разоряли богатых крестьян и помещиков, которые сами тем или другим способом ранее завладели землей и налаживали более рациональное хозяйство. Таким образом, процесс рефеодализации вступил в прямое столкновение с новыми общественными явлениями в деревне.

Государственные податные, будь то помещики или крестьяне, попа-

139

дали в зависимость от феодальных владык или от управляющих, которым не подходили прежние условия держаний. Земледельцам и мелким землевладельцам предъявлялись повышенные требования. Любым способом старались согнать их с земли и заменить издольщиками, работающими на более тяжелых условиях. Тех, кто пытался отстоять свои права, избивали палками, заключали в тюрьмы, отнимали членов семьи и разоряли.

В течение XV—XVII вв. происходил распад социальной группы земледельцев — государственных податных, лично не закрепощенных, но прикрепленных к земле. Пахари-воины также теряли свои наделы. Об этом косвенно свидетельствует и десятикратное уменьшение массы налоговых поборов с военных поселений, составлявших в начале правления Мин едва ли не ²/₃ всех земельных поступлений в казну.

В этот период значительно возросло число крестьян — держателей небольших участков земли у частных собственников или феодальных владык. Чаще всего они не были прямыми налогоплательщиками, а выполняли повинности и вносили налоги за своих хозяев или платили только подушный налог. Их рента хозяевам достигала 50% урожая. Кроме того, они обязаны были делать различные подношения и выполнять работы по требованию господина, а члены семьи крестьянина — обслуживать хозяина. Патриархальные и религиозно-бытовые пережитки усиливали личную зависимость таких держателей, но они не мешали владельцу пахоты получать с крестьянина высокие ростовщические проценты при неизбежных в условиях деревни займах, не мешали ему прогонять издольщика со своего поля. Нуждающимся крестьянам иногда удавалось наняться на постоянные или временные работы. Жилищные условия полубатраков и батраков были очень тяжелые. Они питались впроголодь, получали плату натурой или деньгами один или два раза в год.

Крестьяне, которым негде было приложить свой труд, чтобы прокормить себя, превращались в обузу для крестьянского двора. Но и уход их из деревни не облегчал положения семьи, поскольку отвечать за разоренного крестьянина, должника, беглого или бродягу должны были его родные, соседи, члены общины.

Значительно усовершенствованная учетная система не спасала народ от злоупотреблений и путаницы при сборе налогов. Тружеников деревни опутывала густая сеть государственных налогов, взимаемых, как и раньше, два раза в год. В XV—XVII вв. ведущей формой поборов оставался натуральный продуктовый налог зерном, тканями и деньгами. В связи с колебаниями курса серебра казна принимала за основу исчисления налогов рис, а иногда пшеницу. Другие сельскохозяйственные продукты, а также шелк, холст, металлические и бумажные деньги приравнивались к рису и считались заменяющими. Однако доля денежных поборов все возрастала. По официальным сведениям, рис и пшеницу все чаще заменяли серебром. В южных провинциях страны собранные в качестве налога «рис и пшеницу общим количеством свыше 4 млн. даней заменили серебром в сумме более 1 млн. лянов, которую внесли в Нэйчэнъюнское казначейство». Даже в императорских поместьях часть поборов взимали серебром. Так как у крестьян серебра не было, сборщики жестоко обманывали их при пересчете. Значительным дополнением к обложению были косвенные налоги, связанные с государственной монополией на соль и другие необходимые продукты. Кроме того, податные выполняли государственную повинность в течение 30 дней в году на строительстве, перевозках, землекопных работах.

140

Минское правительство постоянно стремилось увеличить налоговые поступления, чтобы удовлетворить алчность феодалов и чиновников и обеспечить военные расходы. В докладах трону отмечалось уменьшение общей массы налоговых поступлений при резком увеличении числа лиц, живущих за счет казны. Там же говорилось, что «намного возросли расходы на снабжение границ, расходы на строительство, молебствия, жертвоприношения... Казначейство оскудело. Местные власти перебирают сотни способов, чтобы изыскать средства. Дошло до того, что продают земли буддийских храмов, берут откуп с военных преступников». Но главным способом пополнения казны было неуклонное усиление эксплуатации народа путем повышения налогов, захвата земель и приравнивания более низких поборов с частных земель к более высоким, которые платили держатели государственных наделов. Исторические хроники пестрят записями об увеличении налогов как в отдельных районах, так и по всей стране.

Усиление налогового гнета приводило к ухудшению условий жизни и труда крестьян. Они все больше увязали в долгах, не могли противостоять стихийным бедствиям и разорялись. Если налоги не были собраны в срок, чиновники приказывали бить палками деревенских старост. У крестьян отбирали все, так что «нигде не оставалось ни петуха, ни собаки».

Недоимщиков карали как преступников и хватали их родственников. Если в начале правления Минов хроники приводили много приказов о поимке беглых, то в XVII в. чаще всего встречались приказы о массовом сгоне и обезземеливании крестьян. Голод жестоко преследовал жителей северных территорий страны—-основных районов захвата земель феодалами.

На юге страны исконных держателей полей также сменяли подневольные издольщики. Мелкие помещики и там страдали от высоких налогов, но грубый сгон и захват их имущества происходили редко.

Обезземеленные крестьяне северных и частично центральных районов создавали тайные убежища, оттуда совершали налеты на богатые усадьбы. Нередко крестьянские восстания охватывали большие районы. Крупное крестьянское движение началось в 1507 г. в провинциях Хубэй и Хунань и продолжалось до 1512 г. Испуганные власти собрали значительные военные силы на границах этих провинций, стараясь не пропустить повстанцев в соседние области. В 1513 г. очагом восстаний стала Цзянси, где повстанческие отряды насчитывали десятки тысяч бойцов. Они пользовались поддержкой крестьян провинций Чжэцзян и Фуцзянь. Длительные восстания происходили в провинциях Сычуань и Шаньдун. Движения крестьян были стихийными и неорганизованными, у них отсутствовали ясно выраженные цели и лозунги. Острие крестьянской борьбы направлялось против тяжелого феодального гнета, против хозяев земли, ростовщиков и чиновников. Иногда к крестьянским восстаниям примыкали рудокопы, солдаты, бедные горожане. Во главе движения часто становились выходцы из господствующего класса или из зажиточных, но лишенных привилегий деревенских семей.

Районами особенно частых восстаний стали Шэньси, Ганьсу, Шаньдун и частично Хэнань. Попытки минского правительства подчинить местное коренное население на юго-западе Китая вызвали длительные восстания народностей мань и мяо. Несмотря на то что Минам порой приходилось идти на уступки, снижать налоги, отказываться от сбора недоимок, оказывать помощь голодающим и обещать амнистии бунтовщикам, волна крестьянских волнений поднималась все выше.

141

Развитие городского производства и торговли

В XVI—XVII вв. усилилась неравномерность экономического развития различных районов Китая. Экономика юго-восточных приморских провинций, территории по обоим берегам Янцзы и Великого канала переживала значительный подъем. С перемещением торговых путей и центров экономической жизни Сычуань, Шэньси и некоторые другие районы отошли на второй план. Ликвидация Великого шелкового пути привела к упадку городов Кайфына, Лояна, Чэнду, Сианя, оказавшихся вдали от торговых магистралей. Зато вдоль главных водных артерий выросли новые города — Тяньцзинь, Цзинин, Ханькоу, Сунцзян и Шанхай. Города сосредоточили значительную часть населения. В XVI в. в Пекине обитало до 1 млн., а в Нанкине — более 1 млн.; в Сучжоу — до 650 тыс. жителей.

В XVI в. шел интенсивный процесс превращения деревень с развитыми торговлей и ремеслом и поселений в посады — чжэнь, которым в редких случаях власти давали статут городов. Зато в посадах не было многочисленной городской администрации. В пров. Цзянсу деревня Шуанлинь, где жители занимались ткачеством, к концу XVI в. превратилась в чжэнь (с населением в 16 тыс.), а деревня Шэнцзэ к началу XVII в. выросла в центр шелкомотания (с населением до 50 тыс.). Вокруг городов — центров шелкоткачества (Сучжоу, Ханчжоу, У си, Шанхай, Нанкин) крестьяне занимались выращиванием тутовых деревьев и разведением шелкопряда; 50% земли в окрестностях Шанхая и Сунцзяна использовалось под посевы хлопка. В стране появились также центры переработки сахарного тростника, индиго, масличных культур.

К XVI в. определилась специализация отдельных городов, районов и областей по производству какого-либо вида продукции: так, пров. Гуандун славилась железными изделиями, Цзянси поставляла всему Китаю и соседним странам фарфоровую и керамическую посуду, в районах Шанхая и Сунцзяна изготовляли прекрасные хлопчатобумажные ткани, в г. Уху — красители, на о-ве Тайвань — сахар и камфару.

Наибольшего развития в стране достигли шелкоткачество, хлопкоткачество, красильное дело, производство керамики и фарфора, изготовление бумаги и книгопечатание. Прежние центры шелкоткачества — Чэнду и Луань пришли в упадок, и производство шелка сосредоточилось в Нанкине, Сучжоу и Ханчжоу. Станки для изготовления шелка стали более совершенными: намотка шелка шла одновременно на 12 шпуль, в многоцветном узорном тканье количество цветов в одной ткани доходило до 20. Распространение хлопкосеяния и хлопкоткачества было ускорено принудительной политикой первых минских императоров. Хлопкоткачество преобладало в домашней промышленности и рассеянной мануфактуре, где не было больших мастерских. Исключительным мастерством славились красильщики, широко была распространена набойка тканей, окраска с «резервированием».

Центром производства китайского фарфора стал Цзиндэчжэнь в Цзянси. В XV—XVII вв. производство высокохудожественных изделий из фарфора достигло наивысшего расцвета: были созданы основные типы росписей, всемирно известные «небесно-голубые», «жертвеннокрасные», «пламенеющие» глазури, посуда украшалась росписью синей кобальтовой краской. Фарфоровые изделия Цзиндэчжэня высоко ценились в Европе и на Востоке.

142

Расширение добычи и обработки полезных ископаемых в стране вызвало некоторые технические усовершенствования в этой области: при добыче каменного угля в Хэбэе, Цзянсу, Шаньси применялись дренажная система и отвод рудничного газа из шахт с помощью бамбуковых трубок; при подъеме руды из шахт использовались лебедки и сложные блоковые устройства, на плавильнях Пинсяна (пров. Шаньси) и Цзуньхуа (север пров. Хэбэй) употреблялись флюсы, смеси каменного и древесного угля.

Металлообрабатывающие мастерские изготовляли сельскохозяйственные орудия, котлы, якори и тросы, листовое железо, проволоку, гвозди. Особенно славились своими металлическими изделиями в Китае и странах Юго-Восточной Азии гуандунские мастерские. Однако в промыслах, связанных с добычей и обработкой металлов, высокие трудовые навыки сочетались с крайне низким уровнем техники, что отрицательно сказалось на дальнейшем экономическом развитии Китая. Одна из причин медленного развития техники в Китае заключалась в дешевизне рабочих рук. Излишек рабочей силы в городах препятствовал росту техники.

В ту пору Китай был известен своими кораблями. Четырехпалубные китайские суда с высокими мачтами уходили за много тысяч километров от берегов Китая. В начале XVII в. китайцы знали примитивный водолазный скафандр, «водяные бомбы» — простейшие мины, которые устанавливались на воде для взрыва неприятельских кораблей. Большого развития достигли обрабатывающие промыслы: строились сахароварни и рисорушки, мастерские по обработке чая, табака, выжиманию масла, выделке муки и кондитерских изделий. С XV—XVI вв. переживало расцвет строительное дело: были возведены пекинский и нанкинский архитектурные комплексы, дворцы и храмы на могилах минских императоров, храм Неба, дворцы и храмы Танчжэнсы, достроена и частично реставрирована Великая китайская стена, создано много укреплений, мостов необычайной прочности и красоты. Многие архитектурные памятники XIV—XVII вв. сохранились до нашего времени. Дворцы и храмы украшались изделиями художественных ремесел— деревянной скульптурой, резным камнем, слоновой костью, лаком, перегородчатой эмалью, перламутром и тончайшими вышивками.

Вместе с появлением новых ремесел возникали и новые цехи, происходила дальнейшая детализация цеховых уставов. Число чисто торговых гильдий возросло, особенно в таких отраслях, как шелкоткачество, фарфоровое производство. Но процесс отделения торговли от ремесла протекал медленно и продолжался вплоть до XX в. В то время каждой производственной операции уже соответствовал свой цех. Так, в производстве фарфора были цехи формовщиков, живописцев, цехи, занимавшиеся загрузкой печей и обжигом. Наполовину готовые изделия попадали из цеха в цех через куплю-продажу. Столь дробное разделение по цехам оказало и отрицательное влияние на развитие производства, так как закрепляло корпоративную узость и изолированность.

Китайские городские ремесленники испытывали сильный политический и экономический гнет феодального государства. Их имена были занесены в специальные списки, они не могли переехать в другой город без разрешения властей; каждый ремесленник обязан был вносить налоги и выполнять трудовые повинности. Известный философ и ученый XVII в. Гу Янь-у писал с негодованием, что «чиновники по сбору налогов слетаются, как искры, а приказы о сборе налогов часты, как шерсть вола». Специальным Желтым реестром 1385 г. была закрепле-

143

на система трудовых повинностей для ремесленников. В XV в. ремесленников, обязанных выполнять повинности, насчитывалось 300 тыс., а число отрабатываемых дней достигало иногда 20 в месяц. Для выполнения повинностей ремесленники должны были отправляться за сотни километров. Во второй половине XVI в. была сделана попытка заменить повинности и натуральные поборы денежным налогом, однако полной ликвидации повинностей не произошло.

Результатом развития товарно-денежных отношений явилась значительная дифференциация ремесленников, особенно в шелкоткачестве. К XVI в. отчетливо проступает деление ремесленников на «мелких», «средних» и «больших» хозяев. У первых работала, как правило, лишь своя семья, вторые держали подмастерьев и двух-трех учеников, а «большие» хозяева имели мастерские, в которых использовали наемный труд. В отличие от XII—XIII вв. наемный труд применялся не только в обслуживании, но и в основных отраслях ремесла.

Расширение внутреннего рынка, рост межобластных связей, внутрицеховая дифференциация отразились на характере цеховой организации. В этот период цех не мог уже монополизировать и контролировать местный рынок. Сотни приезжих купцов торговали в каждом городе вопреки запретам цехов и создавали свои собственные территориально-земляческие организации — так называемые хуйгуани и баны. В XVII в. в наиболее крупных городах, где дифференциация внутри цеха достигла значительных размеров, возникли союзы мастеровых циханы и сыханы, куда входили беднейшие ремесленники и не занятые в производстве работники. Они вели борьбу с богатыми хозяевами за увеличение заработной платы, за оплату работы полноценной монетой, за право существования своих организаций.

Слабость, двойственность китайских цехов заключалась в том, что они, с одной стороны, противостояли феодальным властям, охраняя права своих членов, а с другой — находились под строгим контролем этих властей. Цехи не имели политического влияния в городах, и их юрисдикция распространялась только на собственные, внутренние дела.

В XVI в. в наиболее развитых областях Китая, в центральных и приморских провинциях, шел процесс возникновения капиталистической кооперации и мануфактуры. Для Китая позднего средневековья характерной формой частной деятельности стали предприятия, основанные на совместные капиталы несколькими хозяевами на паевых началах. Причиной их возникновения были недостаток средств и трудные условия накопления. Такого рода предприятия возникали чаще всего в отраслях, где вести дело в одиночку было затруднительно, например при добыче полезных ископаемых, плавке и обработке металлов, добыче соли, а также в сахароварении, производстве бумаги.

Из-за строгой государственной монополии на добычу и обработку полезных ископаемых частные предприятия создавались тайно в отдаленных горных районах. Так, в XVI в. в пров. Гуандун несколько богатых семей основали предприятие по добыче серебра. Они подделали разрешение правительства и нанимали на работу беглых и преступников. С середины XVI в. правительство разрешило добычу ископаемых, но ввело систему жесточайших налогов. Недалеко от Пекина, в районе Мэньтоугоу, существовала кооперация по добыче угля. Пайщиками в ней были собственники земли, владельцы шахт и вкладчики денежных капиталов. Прибыль от реализации угля делилась согласно заключенному договору в зависимости от вложенных в дело паев. Производство на таких предприятиях велось с помощью наемных работников. В некоторых предприятиях, основанных на паевых началах, начи-

144

нался переход от простой кооперации к капиталистической: количество рабочей силы исчислялось сотнями, из группы мелких пайщиков выделялся «хозяин» — владелец самой большой доли в деле. Чаще всего такими хозяевами становились богатые купцы. В целях защиты от беззаконий и феодального произвола владельцы предприятий вынуждены были вступать в союз с влиятельными феодалами и местными князьями, отдавая им часть прибыли за покровительство и защиту.

Уже в XIV в. в Китае возникла такая форма организации производства, как раздача работы на дом. Наибольшее распространение она получила в шелко- и хлопкоткачестве провинций Цзянсу и Чжэцзян, где ремесленное производство теснее всего было связано с массовым сбытом. Так, в местности Пуюань (пров. Чжэцзян) действовали четыре купеческих объединения (яханы), которые сдавали в аренду станки городским и пригородным ткачам, обеспечивали их сырьем и скупали готовую продукцию. К XVI в. некоторые поселки и села, расположенные вокруг центров ткачества, сплошь состояли из жителей, перешедших на занятие прядением, шелкокручением и ткачеством. Сельское хозяйство играло там лишь вспомогательную роль. Эти пригородные ремесленники были связаны с купеческими объединениями и лавками, которые выдавали сырье под готовую продукцию. Отношения между мелкими производителями и купеческим капиталом складывались поразному: простая купля-продажа, раздача станков в аренду, рассеянная мануфактура. Последняя часто не имела открытого характера, и проникновение купца в сферу производства иногда выглядело как раздача сырья под готовую продукцию. Господство купеческого капитала в сфере производства было одной из основных причин замедленного развития и консервирования старых феодальных отношений в ремесле.

Наиболее передовой формой организации производства, которая в большей степени, чем другие, несла в себе зародыши нового уклада, была централизованная мануфактура. В шелкоткачестве Сучжоу, Нанкина, Ханчжоу появились мастерские частных хозяев с наемным трудом. Одни мастерские были невелики и нанимали трех-четырех работников, в других число нанятых достигало нескольких сотен. Существовало разделение труда в процессе производства. Именно против таких частных мануфактур был направлен закон первого маньчжурского императора Шуньчжи, запрещавший иметь в мастерских более 100 станков. Несколько сотен мастерских с наемным трудом и дробным разделением производственного процесса существовали в красильном и лощильном производстве Сунцзяна, Фэнцзина (пров. Чжэцзян). В Цзиндэчжэне были богатые предприниматели, имевшие по нескольку печей для обжига фарфора. Для обслуживания каждой печи нужно было свыше десятка наемных работников. В конце XVII в. количество частных печей достигло 200—300.

Хозяевами мануфактур были либо выходцы из купцов и разбогатевших цеховых ремесленников, либо представители господствующего класса, в особенности чиновники, занятые в управлении казенным производством. Их положение в этом случае становилось надежной защитой собственности. Наиболее крупные мануфактуры — ткацкие, красильные, фарфоровые — возникли в крупных ремесленных центрах с казенными мастерскими и прочно сложившимся цеховым строем. Эта особенность двояким образом сказывалась на развитии мануфактуры. Частная мануфактура заимствовала технику казенной, цех поставлял ей квалифицированную рабочую силу. Но тот факт, что мануфактура, возникнув рядом с цехом, не вышла из-под его власти, губительно ска-

Ю Заказ 70

145

зывался на ее развитии, был постоянным источником ее слабости, тор* мозом дальнейшего развития.

Разложению цеховой системы и развитию частного предпринимательства препятствовало казенное ремесло. Государственные мастерские были сосредоточены в столицах и крупных ремесленных центрах. Сотни тысяч ремесленников отбывали трудовые повинности на предприятиях по производству оружия, тканей, на плавильнях и судоверфях.

С XVI в. в казенном производстве произошли изменения, явившиеся следствием развития товарно-денежных отношений: отменены были трудовые повинности и мастера нанимались в казну за определенную плату, часть сырья закупалась в казну у населения. Наем даже квалифицированных мастеров не был вполне свободным, так как нанятый работник попадал в зависимое положение, закупки сырья производились в принудительном порядке и по низким ценам. Продукция казенных мастерских поступала императорскому двору, представителям господствующего класса, на внешний, а иногда на внутренний рынок, составляя конкуренцию товарам частных предпринимателей и ремесленников. Казенная мануфактура начинала медленно выходить из сферы натуральной экономики.

Развитие ремесла и возникновение мануфактуры были тесно связаны с расширением товарно-денежных отношений, ростом торговли, особенно внешней. С конца XV в. значительно увеличилось количество серебра, находившегося в обращении. Расцвету торговли способствовала реконструкция Великого канала и восстановление каботажного судоходства.

Китайские ремесленники работали на внутренний рынок, крупнейшими центрами которого стали Сучжоу, Ханчжоу, Пекин, Нанкин, Фошань. В стране официально существовало 33 ярмарочных пункта. С XV в. наблюдался рост экономических связей между различными провинциями и областями Китая, создавались предпосылки для складывания единого рынка. Центральное место в межобластной торговле занимали операции по продаже шелковых и хлопчатобумажных тканей, хлопка, шелка-сырца, металлов, металлических изделий, сахара. Некоторые из этих товаров завоевали себе всекитайский рынок. В торговле часто практиковались различные формы посредничества и комиссионерства. В рыночную орбиту постепенно втягивались и сельскохозяйственные районы: на городских рынках и ярмарках крестьяне продавали ткани, пряжу, циновки, увозя в деревню сельскохозяйственные орудия, гвозди, котлы.

Продукция китайского ремесленного производства находила сбыт и на внешних рынках — в Европе, в странах Юго-Восточной Азии, Японии, в Джунгарии, Кашгарии. Из Китая вывозили шелк и фарфор, хлопчатобумажные ткани, металлические, керамические, лакированные, костяные изделия, чай, сахар. Страны Юго-Восточной Азии получали из Китая металлические котлы, проволоку, гвозди, якори, оружие. В Минскую империю ввозили ценное сырье для китайских мастеров. С юга привозили жемчуг, драгоценные камни, слоновую кость, ценную древесину, лекарства. Из северных стран Китай получал пушнину, продукты животноводства, женьшень. Особенного размаха достигла морская торговля, тесно связанная с колониальной политикой минского правительства в странах Южных морей. Товары в соседние страны перевозились главным образом на китайских кораблях.

Однако на пути развития внутренней и внешней торговли стояли такие препятствия, как налоговый и таможенный гнет феодального го-

146

сударства, вмешательство в частную торговлю, правительственные монополии на торговлю металлами, солью, чаем, постоянное стремление реакционных феодальных группировок сократить внешнеторговые связи Китая.

Внешние сношения и войны Китая

В XVI—XVII вв. войны Минской империи в большинстве своем носили оборонительный характер.

Монголия объединилась после длительного периода раздробленности под властью Даян-хана и заключила с Китаем в 1488 г. мир с торговыми обязательствами. Однако уже в 1500 г. монголы начали частые набеги на северные и северо-западные земли Китая, которые сопровождались разорением городов, угоном пленных, захватом добычи. Монгольская конница неоднократно угрожала китайской столице — Пекину. Минские власти стремились положить этому конец. В 1570 г. с монгольскими ханами был заключен мирный договор, по которому Минская империя обязывалась вести торговлю с кочевниками.

Воспользовавшись прекращением действий китайского флота за пределами береговой полосы, японские пираты возобновили свои набеги. В 1523 г. их корабли разграбили и сожгли крупный китайский порт г. Нинбо. Этот инцидент послужил одной из причин, толкнувшей китайское правительство на закрытие морских рубежей, т. е. на ограничение сношений с заморскими странами. Тогда у берегов Китая в небывалых масштабах развернулась контрабандная морская торговля. Заинтересованные в ней торгово-ремесленные, а иногда и феодальные круги китайских прибрежных районов зачастую вступали в союз с японскими пиратами, использовали их в своих целях. Набеги пиратов были настоящим бедствием для населения прибрежных юго-восточных провинций Китая. Чрезвычайные меры назначенного в 1547 г. губернатором этих провинций Чжу Ваня лишь обострили положение, так как были направлены не на уничтожение японских пиратов, а на прекращение китайских морских сношений. В 1549 г. Чжу Вань был смещен и затем казнен. Японские набеги становились все более частыми, в 1555 г. их флот поднялся по р. Янцзы до Нанкина. Лишь в 60-х годах большому правительственному войску удалось занести поражение японцам и очистить от них побережье.

В самом конце XVI в. разразилась война между Кореей и Китаем, с одной стороны, и Японией — с другой. Один из объединителей феодальной Японии, Тойотоми Хидэёси, предложил корейцам совместно вторгнуться в Китай. После того как Корея отклонила это предложение, японский флот в 1592 г. высадил 200-тысячную армию близ Пусана. Корейские войска были разбиты, и большая часть страны попала под власть японцев. Понимая, что вслед за Кореей Хидэёси двинется на Китай, минское правительство по просьбе корейского короля выслало в Корею свои войска. В 1593 г. китайские и корейские силы штурмом взяли г. Пхеньян. В тылу у японской армии развернулась партизанская борьба. Японцы вынуждены были отступить на юг. Однако Китай не сумел воспользоваться удобным случаем, полностью изгнать японцев из Кореи и дал возможность Хидэёси в 1597 г. начать новое вторжение. В 1598 г. корейские и китайские войска нанесли японцам сокрушительное поражение на суше и на море. Эта война явилась последней крупной победой империи Мин.

10*

14Г

В конце XVI в. обитавшие в районе современного Мукдена (Шэньян) племена чжурчжэньского происхождения (позже они приняли наименование маньчжуров) объединились в сильный племенной союз. Их вождь Нурхаци подчинил своей власти соседние племена Центральной и Восточной Маньчжурии, отказался выплачивать традиционную дань Китаю и в 1616 г. провозгласил себя ханом маньчжурского государства Цзинь. Военно-феодальная знать маньчжуров для упрочения своего положения нуждалась в постоянной военной добыче. Объектом ее устремлений наряду с Кореей и Монголией стал Китай. В 1618 г. Нурхаци начал длительную войну против империи Мин. Маньчжуры, быстро усвоившие некоторые китайские приемы ведения боя, успешно брали города. Минская империя, подтачиваемая внутренним кризисом, терпела в войне с маньчжурами одно поражение за другим. Китаем были потеряны п-ов Ляодун и все подвластные ему районы Южной Маньчжурии. С большим трудом китайским войскам удалось сдержать натиск маньчжуров у крепости Шаньхайгуань, закрывавшей вход на северо-китайскую равнину.

Захватнические действия Минской империи на юге оказались безуспешными. Около 1520 г. Мины двинули свои войска в поход против Бирмы, который окончился неудачей. В 1527 г. княжество Мохиньин, действовавшее в союзе с китайцами, заняло столицу бирманского государства г. Ава. В Бирме возникло единое государство, которое к 60-м годам XVI в. установило свой контроль над шанскими землями в Северной Бирме.

Русско-китайские отношения

К началу XVII в. относится установление первых контактов Русского государства с Китаем. Освоение русскими переселенцами и казаками Сибири приблизило Россию к пределам Китая, способствовало пробуждению интереса русских к этой далекой стране, желанию установить с ней торговые и политические связи. Однако предпринятые правительством Ивана Грозного, а затем Василия Шуйского попытки отправить посольства в Китай не увенчались успехом.

В мае 1618 г. томский казак Иван Петлин с товарищами вышел из Томска и через три месяца странствий по степям Западной и Южной Монголии достиг Китая. Русские послы провели в Пекине переговоры с китайскими сановниками. Вернувшись через год в Томск, они доставили грамоту от китайского императора, в которой содержалось предложение установить посольский и торговый обмен. Однако в Москве в ту пору еще не было переводчиков, которые могли бы прочесть эту грамоту. Все же посольство И. Петлина имело важное значение. В своей «Росписи» Петлин описывал путь из России в Китай, сообщал интересные сведения о почти неведомой доселе стране. Вслед за ним в середине XVII в. в Китай направились другие русские послы, делались попытки установить торговые связи, отвечавшие интересам обоих народов.

Первые попытки колониального проникновения в Китай

Срединную империю связывала со странами Юго-Восточной Азии оживленная торговля, осуществляемая купцами и купеческими организациями по собственной инициативе. Кроме того, значительных разме-

не

ров достигло переселение китайцев на острова, где они создавали богатые торговые колонии. Однако минский двор не поощрял ни этой торговли, ни переселенческих колоний. Власти стремились поставить под контроль и всячески ограничить заморскую деятельность частных лиц, считая ее опасной для господствовавшего режима. Когда же в странах Юго-Восточной Азии появились западноевропейские конкистадоры, имперское правительство отнеслось к их проникновению с полным безразличием и нежеланием защищать интересы поселенцев.

Первыми на Дальний Восток прибыли португальцы. В 1510 г. они утвердились в Гоа в Индии, в 1511 г. овладели Малаккой — одним из крупных торговых центров этого района, а в 1516 г. португальский корабль под командованием Рафаэля Перестрелло (итальянца по происхождению) подошел к берегам Китая. Стремясь захватить господство на морских торговых путях на Дальнем Востоке, первые колонизаторы пытались закрепиться и в Китае. В 1517 г. в страну прибыли португальские корабли Фернана д'Андраде. который имел намерение договориться с китайскими властями о приобретении торговой фактории в пров. Гуандун. Для осуществления этой цели ко двору был отправлен Томе Пирес. Но в это время другая португальская эскадра приблизилась к китайским берегам, чтобы основать факторию силой. Португальцы встретили противодействие китайской береговой охраны и начали обстрел китайского побережья из орудий, учинили погромы и грабежи. Миссия Пиреса не удалась, и первая попытка вторжения в Китай была безуспешной, китайские власти решили пресечь всякие связи с заморскими странами, осуществлявшиеся частным порядком, что нанесло серьезный ущерб внешней торговле китайского государства.

В 40-х годах XVI в. португальцы сделали объектом своего проникновения в Китай побережье севернее пров. Гуандун. Хитростью и подкупом им удалось основать торговую базу близ Нинбо. По некоторым данным, там проживало от 800 до 1200 португальцев. Но беззакония, чинимые колонизаторами, их связь с японскими пиратами вынудили китайское правительство предпринять решительные меры. В 1549 г. после упорных морских сражений португальцы были изгнаны с берегов Китая. Тем не менее, подкупив местных китайских чиновников, португальцы в 1557 г. закрепили за собою Макао. Так от Китая была отторгнута первая территория, ставшая базой дальнейшего колониального проникновения в страну.

Во второй половине XVI в. на Дальнем Востоке появились испанцы. Захватив Филиппины, они попытались завязать контакты с Китаем через местных правителей. Усмотрев угрозу своему господству в существовании многочисленной китайской торговой колонии на о-ве Лусон, испанские конкистадоры устроили здесь в 1603 г. кровавую резню, в которой, по данным «Минши», погибло около 25 тыс. китайцев. Пекинское правительство полностью согласилось с испанской версией, обвинявшей в случившемся самих китайцев. В 1639 г. испанцы повторили резню на Филиппинах.

В 20-х годах XVII в. к берегам Китая прибыли первые голландские суда. Их появление сопровождалось налетом на острова Пэнхуледао, грабежами, уводом китайского населения в рабство на Яву. В 1624 г. голландцы захватили южную часть о-ва Тайвань. Их попытки проникнуть на побережье континентального Китая не удались. Почти одновременно с голландцами появились у Гуанчжоу и англичане. Английская эскадра под командованием Уэдделя пушечной канонадой уничтожила укрепления в Хумэне, служившие прикрытиями для Гуан-

149

чжоу. Вскоре англичане получили право вести торговлю с Китаем через Гуанчжоу.

Не сумев проникнуть в Китай с помощью оружия, западноевропейские колонизаторы использовали для осуществления этой цели миссионеров из ордена иезуитов. Наибольшей известностью среди них пользовался итальянский иезуит Матео Риччи. Впервые он прибыл в Гуанчжоу в 1581 г., а затем в 1601 г. переехал в Пекин и добился большого доверия при дворе. Среди миссионеров в Китае можно назвать итальянца Н. Лонгобарди, португальца Д. Пангоха, немца А. Шалля и многих других. Миссионеры подготавливали почву для дальнейшего колониального проникновения в Китай, добывали сведения о самых разных сторонах жизни китайцев. Но наряду с этим они знакомили китайцев с достижениями западноевропейской науки и техники. При их участии было проведено уточнение китайского календаря. Они оказали помощь китайцам в освоении производства огнестрельного оружия, учили лить пушки и ядра. Кроме того, они выступали посредниками в торговле пушками и мушкетами.

Политическая борьба и движение за реформы

Возникновение новых явлений в экономической и социальной жизни китайского общества не вызвало перемен в его политическом строе. Минская империя в XV—XVII вв. сохраняла черты средневековой деспотии с ее обширным бюрократическим аппаратом, с самодержавной императорской властью и бесправным населением. Дробление всего общества на мелкие социальные группы, отделенные друг от друга высокими барьерами, препятствовало складыванию сословий и особенно формированию классового сознания и развитию политических движений.

Со второй половины XV в. социальная опора правительства еще более сократилась. Минские властители пользовались поддержкой ограниченной группы крупнейших феодалов и высших сановников. Императоры зачастую передоверяли случайным людям решение государственных дел. Нередко полновластными временщиками оказывались гаремные евнухи, которые вместе со своими приверженцами, также из евнухов, направляли всю политику. Крупнейших феодалов устраивало хищническое правление евнухов, открывавшее простор их неуемной алчности и бесконтрольности. Воздействие более широких кругов чиновников на управление страной и на самого императора полностью исключалось. Зато возрастали самоуправство местных властей, казнокрадство и взяточничество, столь характерные для феодального Китая. Правительство поощряло лихоимство и семейственность, обходя закон об экзаменах, продавало государственные должности.

Система надзора, слежки, доносов действовала повсюду, от сельского двора и одиннадцатидворки в деревне до высших учреждений и императорской канцелярии в столице. Создание специальных тайных организаций усилило режим жестокого террора. Конфуцианство в чжусианской форме, буддийская и другие религии, система образования и экзаменов стояли на страже феодальной реакции и незыблемости консервативной идеологии. Все это исключало формирование общественного мнения и тем более его влияние на политику.

Но внутреннее и внешнее положение страны не могло не вызывать тревоги у передовых людей того времени. Среди предприниматель-

150

ской верхушки в городах, зажиточных слоев в деревне, непривилегированных землевладельцев, образованных чиновников рождалось и крепло недовольство. В феодальном Китае отсутствовали представительные органы, какие бы то ни было устные выражения оппозиционных мыслей были исключены. Однако общественное недовольство достигло к концу XV в. такой напряженности, что стало проявляться в подаче письменных докладов трону. Путь этот считался законным, так как доклады писали чиновники из палаты инспекторов, обязанные проверять деятельность всех звеньев государственного аппарата. Некоторую поддержку им оказывали ученые из императорской академической палаты (Ханьлинь шуюань), имевшие влияние на решение важных вопросов. Движение началось с протеста против усиления личной власти временщиков. В конце XV в. в докладах инспекторы неопровержимо доказывали виновность в лихоимстве и беззакониях всесильного временщика-евнуха и его приспешников. Инспекторы приводили сведения о том, что богачи, пойманные на преступлении, за взятки выставляли вместо себя на казнь нанятых ими бедняков; что сановники подкупают доносчиков, чтобы оклеветать своих политических противников; указывали, какие громадные взятки берут евнухи-правители. В 1498 г. им удалось свергнуть всю клику, стоявшую у власти. В ту пору главным содержанием докладов были разоблачения.

В начале XVI в. в докладах явственно зазвучали протесты против устаревшего строя и появились более определенные требования, превратившиеся затем в программу реформ. Борьба становилась все острее и напряженнее, и в нее втягивалось все больше участников. Главной целью движения была реформа всей системы правления. В докладе, поданном в 1506 г. тремя видными сановниками, а также во многих других докладах выдвигалось требование повседневного участия самого императора в решении государственных дел. Авторы упрекали императора в чрезмерном увлечений разными забавами, высказывали пожелание, чтобы он вел скромную жизнь, был занят государственным трудом, уделял больше внимания учебе, почитанию конфуцианских канонов и выполнению конфуцианских обрядов.

Докладчики также считали необходимым проверить государственный аппарат, изжить семейственность и взяточничество, категорически отказаться от торговли должностями. Одним из условий хорошего правления они считали высокую образованность императора и сановников, а также выдвижение на чиновничьи должности людей талантливых и образованных, из какой бы среды они ни происходили. Бесчестных служащих и евнухов следовало удалить. По этому поводу один из видных реформаторов писал: «Ныне множество бесчестных проникли ко двору императора и, имея зловредные цели, искажают принципы государственного правления. Они вызывают смуту в Поднебесной, истребляют чиновников — подателей ценных советов, увольняют и высылают полезных людей. Все это ведет государство к гибели, поэтому умоляю Вас принять высочайшее и мудрое решение отрубить головы бесчестным, а Вам — признать свою вину перед страной».

В докладах выдвигалось требование «открыть дорогу высказываниям», т. е. разрешить чиновникам свободно и безнаказанно выражать свое мнение, что было серьезным политическим требованием. Частые нарекания вызывало устаревшее и запутанное законодательство, поэтому передовые люди страны просили в докладах пересмотреть свод законов и внести необходимые исправления. Сторонники преобразований стремились оградить человеческое достоинство от оскорбления физическими наказаниями.

151

В основе экономических требований реформаторов лежали конфуцианские принципы повышенного внимания к земледелию и строгой экономии в жизни двора и всего господствующего класса. Докладчики не раз упоминали о чрезмерной тяжести налогов, о плохом состоянии сельского хозяйства, о необходимости выделения средств на ирригационные работы. В очень резкой форме они осуждали намерения двора строить новые дворцовые палаты и храмы, не считаясь с неурожаем и голодом в стране. Однако реформаторы XVI в. шли дальше традиционных конфуцианских принципов. Они выдвинули требование ликвидации казенных предприятий и государственных монополий. Резкие нападки вызывало казенное ткацкое дело, препятствовавшее развитию ремесла и частных ткацких мануфактур. То, что ремесленники и работный люд были вынуждены бросать дело и отправляться в казенные мастерские, чтобы бесплатно ткать шелка для феодалов и казны, разоряло влиятельных горожан. Они требовали также закрытия дворцовых лавок, где продавали зерно, собранное с народа, или изделия, произведенные в государственных мастерских. Протесты против устарелых институтов нашли отражение в докладах. Многочисленные внутренние таможенные заставы, где зачастую контролерами были дворцовые евнухи, вызывали жалобы торговцев. Монополии государства на соль, на добычу и обработку руд связывали руки предпринимателям. Высокие цены на железо препятствовали развитию экономики.

Реформаторы считали необходимым активизировать внешнюю политику и прекратить территориальные и экономические уступки соседям. Особенно невыгодной считали они торговлю, навязанную Минам монгольскими ханами. Возражая против обмена шелков и плохих лошадей, один из докладчиков писал: «Ежегодно за сотни тысяч штук шелковых тканей мы получаем несколько десятков тысяч лошадей, поэтому через десять лет в стране не останется шелков». Инспекторы неоднократно сообщали о разложении, царившем в армии. Их доклады содержали жестокое осуждение коррупции командиров, полной небоеспособности солдат, небрежного отношения правительства к военному делу. Сторонники реформ требовали расследования и реорганизации армии.

Стремление добиться изменения системы образования и экзаменов, которые были нацелены на отрыв знаний от практической жизни, нашло отражение лишь в сочинениях отдельных авторов. В целом доклады трону были выдержаны в конфуцианском духе, хотя некоторые из них были написаны в очень резком тоне.

Минский двор отвечал на потоки этих петиций тяжелыми карами. В 1508 г. одновременно было схвачено 300 столичных чиновников. 10— 11 лет спустя вновь произошли массовые аресты. Жестокому разгрому подверглась академия Ханьлинь, 200 видных ученых и сановников были заключены в тюрьмы. Арестам подверглись даже люди, занимавшие высшие в империи посты, не говоря уже о чиновниках. Их пытали, били палками, приговаривали к смертной казни, ссылке, конфискации имущества, лишали чинов и привилегий, превращая в простолюдинов. Агенты специальной палаты тайного надзора свирепствовали вовсю.

Но борьба не ослабевала, и императору пришлось уступить. В 1567 г. на высшие посты были назначены видные ученые и отстранены от власти евнухи. У власти оказался сторонник реформ Чжан Цзюй-чжэн, который попытался на деле осуществить целую серию мероприятий. Правительство выделило средства на строительство дамб и восстановление ирригационной системы, разрушенных вследствие

152

грандиозных разливов Хуанхэ, за счет ассигнований на дворцы и развлечения. Чтобы упорядочить налогообложение, был осуществлен переучет податного населения и перемер полей, а также уточнена принадлежность земли государству или частным лицам. Важное мероприятие, задуманное Чжан Цзюй-чжэном, заключалось в замене натуральных податей и государственной трудовой повинности денежным налогом. Отменялся порядок, по которому недоимки за беглых согласно правилам круговой поруки выплачивали соседние дворы. В связи с этим с крестьян были списаны тяжелые долги. Чжан Цзюй-чжэн добивался отказа правительства от монополий. Несколько раз он пытался принудить императора подписать указ о снятии особого обложения на добычу руд, но безуспешно.

Стремясь улучшить государственный аппарат, реформатор ввел порядок проверки деятельности чиновников, их назначений и передвижений по должностям. Император согласился на регулярные аудиенции сановникам и личное участие в делах правления. В 1573 г. был издан высочайший эдикт об усилении внимания к докладам. Для рассмотрения этих докладов и проверки принятых мер устанавливались определенные сроки, что было ответом на требование считаться с голосом общественности. Серьезные меры Чжан Цзюй-чжэн провел для усиления войска, пограничной службы и повышения авторитета командного состава.

Политика преобразований встречала упорное сопротивление представителей крайней реакции. На реформатора писали бесчисленные доносы и строили ему всяческие козни. А после смерти Чжан Цзюй-чжэна в 1582 г. его объявили преступником и истребили всю его семью. Феодалы прилагали все усилия, чтобы восстановить прежнее положение. В стране и при дворе началась острая политическая борьба.

В то время несколько видных чиновников, попавших в опалу за свои передовые взгляды и высланных из столицы, занялись преподаванием в г. Уси на р. Янцзы, где находилась средневековая академия Дунлинь, Свою педагогическую деятельность они посвятили распространению реформаторских идей. Единомышленников возглавил уволенный сановник Гу Сянь-чэн — сторонник Чжан Цзюй-чжэна. Политическая группировка, сложившаяся около 1598 г. и известная под названием «Дунлиньдан», стала приобретать в стране все больше сторонников. Современники писали, что Гу Сянь-чэн «управляет империей и приковывает всеобщее внимание», а в академии Дунлинь открыто хулят или превозносят государственных деятелей. К дунлиньцам присоединился влиятельный сановник Ли Сань-цай, который на практике пытался осуществить некоторые реформы.

В общем расплывчатая программа Дунлинь совпадала с требованиями реформ, выдвинутыми движением XVI в. Особое внимание уделялось проблемам ликвидации государственных прав на разработку недр и внутренних пошлин, на передачу казенных фарфоровых и ткацких мастерских частным лицам. В речах и письменных докладах звучало требование прекратить захват земель крупными феодалами, уравнять землепользование и налогообложение, добиться лучших условий для частного предпринимательства и рациональных форм хозяйства.

В политической области дунлиньцы хотели усиления личного участия императора в управлении страной, чтобы он считался с мнениями, высказанными в докладах трону. Они требовали отстранения евнухов от власти, реорганизации государственного аппарата и системы замещения должностей, а также отмены публичных наказаний сановников батогами. В 1620 г. сторонникам Дунлинь удалось возвести на престол

153

своего кандидата (наследника умершего императора), который санкционировал проведение реформ.

Приход к власти сторонников передовой политической группировки заставил ранее враждовавших между собой феодалов объединиться и прибегнуть к решительным мерам. Молодой император был отравлен, а на престол возведен новый государь, который уже не смел вмешиваться в государственные дела. Власть при дворе вновь захватили временщики и клика евнухов. Начались жесточайшие преследования дунлиньцев. Все они были казнены, их сторонники разжалованы или сосланы. По всей стране ловили и карали приверженцев реформ. Достаточно было доноса, что человек знаком с дунлиньцем, чтобы его подвергли наказанию. Поскольку главными очагами вольнодумства считались кроме палаты инспекторов академия в Пекине и учебные заведения по всей стране, то ученых и учащихся преследовали особенно жестоко. Большинство академий и школ были закрыты.

Дунлиньцы пользовались поддержкой горожан, частных собственников земли, ученых, чиновников, видевших разложение бюрократического аппарата, военных-патриотов, но сами в своей деятельности ориентировались на волю императора. Они не искали помощи народа и были противниками крестьянских и городских движений. Это помешало реформаторам оказать сопротивление реакции и привело к их полному разгрому.

В 1628 г., при восшествии на престол нового императора, произошел дворцовый переворот, и власть евнухов была свергнута. Однако в стране продолжали править реакционные силы.

Крупные феодалы диктовали минскому двору свои требования и опустошали государственную казну. Они присваивали земли вместе с крестьянскими держаниями и собственниками земли, душили предпринимателей и работников высокими пошлинами и повинностями. Налоги росли, власти уделяли все меньше внимания оросительным системам. Недороды и стихийные бедствия повторялись из года в год. Внешние враги грозили завоеваниями.