Глава 0. Межличностные конфликты

. Санкт-Петербургская конфликтологическая школа о межличностных

конфликтах

ОСОБЕННОСТИ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ КОНФЛИКТОВ

Едва ли среди нас найдутся те, кому ни разу в жизни не пришлось участ-

вовать в каком-то конфликте. Иногда человек сам становится инициатором кон-

фликта с одним или несколькими из окружающих его людей, иногда он оказыва-

ется вошедшим с кем-то в конфликт неожиданно для самого себя и даже против

собственного желания. Нередко бывает и так, что обстоятельства заставляют че-

ловека втягиваться в конфликт, разгоревшийся между другими людьми, и ему

приходится волей-неволей выступать то ли в качестве арбитра или примирителя

спорящих сторон, то ли в роли защитника одной из них, хотя, может быть, ему не

хочется ни того, ни другого. Во всех ситуациях такого рода можно заметить два

взаимосвязанных аспекта. Первый — это содержательная сторона конфликта, т.

е. предмет спора, дело, вопрос, вызывающий разногласия. Второй же — это пси-

хологическая сторона конфликта, связанная с личностными особенностями его

участников, с их личными взаимоотношениями, с их эмоциональными реакциями

на причины конфликта, на его ход и друг на друга. Вот эта-то вторая сторона и

является специфической чертой межличностных конфликтов — в отличие от

конфликтов социальных, политических и др.

В таком конфликте люди сталкиваются друг с другом непосредственно,

лицом к лицу. При этом у них возникают и поддерживаются напряженные отно-

шения. Они втягиваются в конфликт как личности, проявляют в нем черты своего

характера, способностей, других индивидуальных свойств и особенностей. В

конфликтах проявляются потребности, цели и ценности людей; их мотивы, уста-

новки и интересы; эмоции, воля и интеллект. Перефразируя известную послови-

цу, можно с полным основанием утверждать: « Скажи мне, кто твой противник, и

я скажу, кто ты». Участники конфликта по-своему, а следовательно, по-разному

воспринимают и трактуют конкретную ситуацию столкновения. По-разному они

видят и способы выхода из конфликта.

Если говорить о реальных межличностных конфликтах, то наиболее оче-

видными их проявлениями выступают взаимные обвинения, споры, нападки и

защита. Каждый участник конфликта при этом стремится самоутвердиться, удов-

летворить свои потребности, достичь своих интересов. Это касается всех сфер и

широкого спектра человеческого взаимодействия: от сексуальных отношений до

распределения материальных благ и сохранения духовных ценностей.

Конфликт может начаться в связи каким-то одним конкретным поводом,

но затем постепенно разрастаться и захватить самые раз личные стороны отноше-

ний между людьми. При этом в межличностных конфликтах часто эмоциональная

сторона затмевает содержа тельную. Так нередко протекают, например, семейные

конфликты.<…>

В реальной жизни, когда возникают межличностные конфликты и мы жи-

вем среди них, встречаются самые разные отношения к этому весьма сложному

явлению. Одни считают, что любой конфликт — зло, и его необходимо всячески

избегать: предупреждать, предотвращать, устранять и т. д. Другие указывают, что

конфликты окружают нас повсеместно и, следовательно, просто неизбежны, а по-

тому с ними надо смиряться. Третьи придерживаются мнения, что в конфликтах

имеется некоторое позитивное, конструктивное начало, и утверждают, что, как

минимум, следует извлекать пользу из их результатов, а то и даже специально

проектировать конфликты, чтобы получить полезные результаты. Кто тут прав?

Скорее всего, это зависит от конкретных обстоятельств и поведения участников

конфликта.

Можно хотя бы снижать негативные последствия бурных столкновений, а

во многих случаях даже использовать заложенную в них энергетику взаимодейст-

вия людей в конструктивном плане. Это достигается на основе использования

разработанных в конфликтологии и других науках техник и технологий, таких,

например, как медиация.

ВЗАИМОСВЯЗЬ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ КОНФЛИКТОВ

С ВНУТРИЛИЧНОСТНЫМИ И ГРУППОВЫМИ

Межличностные конфликты тесно связаны с другими типами конфликтов.

Очень часто межличностные конфликты вытекают из внутриличностных: проти-

воречивые личностные тенденции внутри самого человека ведут к столкновениям

с другими людьми. Часто человек, не находя ответа на волнующие его проблемы,

начинает думать, что в этом виноваты другие люди, загнавшие его в затрудни-

тельное положение. В результате он начинает вести себя (действовать, высказы-

ваться) неадекватно. Он может выдвигать к окружающим несправедливые, но

кажущиеся ему справедливыми претензии, приставать к другим людям, предъяв-

лять к ним неопределенные и неоправданные требования. Контактирующие с

ним люди не очень представляют причины та кого, порой совершенно непонятно-

го, поведения, а если оно нарушает какие-либо их интересы, то вступают с ним в

конфликт. Таким образом, внутриличностный конфликт перерастает в межлично-

стный.

Наряду с этим межличностные конфликты включены в столкновения и

другого уровня — межгрупповые, межинститупиональные и другие групповые

конфликты. Когда возникают разногласия и столкновения между группами лю-

дей, члены каждой из конфликтующих групп обычно начинают воспринимать

членов другой группы как своих противников. Противопоставление по принципу

«Мы—Они» переносится с отношений между группами на личные отношения. В

таких случаях межгрупповой конфликт становится почвой для зарождения и раз-

вития межличностных конфликтов<…>

С другой стороны, межличностные конфликты могут разрастаться и затра-

гивать других людей. К участникам конфликта нередко примыкают поддержи-

вающие их сторонники. А когда конфликт разгорается вокруг вопроса, решение

которого как-то сказывается на посторонних лицах или целых организациях, то

они тоже начинают принимать в нем участие. В результате конфликт, начавшись

как межличностный, становится групповым. <…>

Указанные типы конфликтов: внутриличностные (ВЛК), межличностные

(МЛК) и межгрупповые (МГК) — вытекают друг из друга и обусловливают друг

друга, образуют некую кольцевую структуру…

ПРИЧИНЫ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ КОНФЛИКТОВ

Во всяком межличностном конфликте существуют, как минимум, два уча-

стника и определенная конкретная ситуация их взаимодействия, в которой проис-

ходит начальный инцидент и развиваются его последствия.

Для выявления причин конфликтов нужен всесторонний и глубокий анализ

как действий, позиций и психологических особенностей его участников, так и об-

стоятельств, возникающих в ситуации их взаимодействия.

Увидеть непосредственные причины и источники межличностных кон-

фликтов можно, обратившись к базовым потребностям человека. Здесь имеются в

виду потребности в пище, сексе, привязанности, безопасности, самоуважении,

справедливости, доброте и др. Когда они подавляются или появляется угроза их

удовлетворению, тогда продуцируется напряжение и возникают конфликты меж-

ду людьми. В этом случае человек усматривает в поведении тех, кто, по его мне-

нию, наносит ему ущерб, проявление агрессивности, эгоизма, категоричности или

превосходства над собой<…>

Конфликтологи, обращаясь к движущим силам и мотивации межличност-

ных конфликтов, различают ресурсные и ценностные конфликты…

Ресурсные конфликты связаны с распределением средств жизнедеятельно-

сти (материальных средств, территории, времени и т. д.). В организациях, напри-

мер, нередко возникают межличностные конфликты по поводу распределения

премиального фонда между сотрудниками.

Ценностные конфликты разворачиваются в области взаимоисключающих

культурных стереотипов, верований и убеждений, оценок и отношений. Приме-

ром могут служить встречающиеся в современных условиях конфликты в семьях

из-за различных ценностных ориентации у родителей и детей. Конфликты между

супругами в семьях часто основаны на половом диморфизме (различиях в вос-

приятии и реагировании) мужчин и женщин…

Немалую роль в межличностных конфликтах играет иррациональная мо-

тивация, которая особенно усиливается в условиях современного кризисного ра

звития общества. Иллюстрацией сложности человеческих взаимоотношений, по-

рождающих конфликты, причины которых трудно объяснить на основе обычной

логики, являются «игры», описанные в книгах Э. Берна. Играми Берн называет

такие формы общения людей, в которых кто-то из участников руководствуется

скрытым и даже неосознаваемым мотивом получить какой-то психологический

или социальный «выигрыш».<…>

В реальной жизни такой сценарий может обрастать другими и еще более

извилистыми сюжетами. Но что характерно для конфликта, возникающего и раз-

вивающегося по этому сценарию? Здесь жена совершает несколько операций,

создающих и обостряющих конфликтную ситуацию: ) обольщение и неадекват-

ная реакция иа него; ) отталкивание и смирение; ) провокация и реакция на нее;

) отталкивание и скандал.

Конкретные причины межличностных конфликтов чрезвычайно разнооб-

разны. Трудно дать их исчерпывающую классификацию — сколько школ и авто-

ров, столько и подходов к решению этой задачи. Причины конфликтов можно

классифицировать по различным основаниям. Так, по мнению Н. В. Гришиной,

причины конфликтов могут быть сведены к трем группам: во-первых, само со-

держание взаимодействия (совместной деятельности); во-вторых, особенности

межличностных отношений; в-третьих, личностные особенности участников. При

других основаниях классификации ниточников конфликтов выделяют ценности

взаимодействия, интересы участников, средства реализации целей, потенциал

участников, правила взаимодействия и управления.

Представляется целесообразной классификация, выделяющая следующие

группы основных причин конфликтов:

) ограниченность ресурсов — их качественная и количественная сторо-

на; ) различные аспекты взаимозависимости (полномочия, власть, за-

дания и другие ресурсы; в приведенном выше примере — это взаимоза-

висимость в удовлетворении сексуальных потребностей);

) различия в целях;

) различия в представлениях и ценностях;

5) различия в манере поведения и жизненном опыте;

6) неудовлетворительные коммуникации;

7) личностные особенности участников столкновений.

Данная классификация хороша тем, что позволяет понять источники кон-

фликтов и ту сферу, где они существуют.

На практике при анализе конфликтов весьма полезным оказывается под-

ход, предложенный В. Линкольном. Он выделяет причинные факторы кон-

фликтов, которые подразделяются на пять основных типов: информационные,

поведенческие, отношений, ценностные и структурные.

. Информационные факторы — связаны с неприемлемостью информации

для одной из сторон.

В качестве информационных факторов могут выступать:

неполные и неточные факты, включая вопросы, связанные точно-

стью изложения проблемы и истории конфликта;

слухи, невольная дезинформация;

преждевременная информация и информация, переданная с опозданием;

ненадежность экспертов, свидетелей, источников информации или

данных, неточность переводов и сообщений средств массовой информации;

нежелательное обнародование информации, которая может оскорбить

ценности одной из сторон, нарушить конфиденциальность и даже ос-

тавить неприятные воспоминания;

интерпретация использованного языка, выражений типа «прибли-

зительно», «существенно», «намеренно», «чрез мерно», и т. п.; •

посторонние факты, спорные вопросы законодательства, правил, по-

рядка действий, стереотипов и т. п.

. Поведенческие факторы — неуместность, грубость, эгоистичность, не-

предсказуемость и другие характеристики поведения, отторгаемые одной

из сторон. В межличностных отношениях наиболее типичными поведен-

ческими факторами, вызывающими конфликтные ситуации, являются:

• стремление к превосходству;

• проявление агрессивности;

• проявление эгоизма.

В качестве поведенческих факторов могут выступать случаи, когда кто-либо:

• угрожает нашей безопасности (физической, финансовой, эмоциональной

или социальной);

• подрывает нашу самооценку;

• не оправдывает положительных ожиданий, нарушает обещания;

• постоянно отвлекает нас, вызывает стресс, неудобство, дискомфорт, сму-

щение;

• ведет себя непредсказуемо, грубо, преувеличенно и вызывает страх.

. Факторы отношений — неудовлетворенность от взаимодействия между

сторонами. Часто такая неудовлетворенность порождается не только уже сло-

жившимся взаимодействием, но и неприемлемостью для одной из сторон предло-

жений относительно его дальнейшего развития.

Важнейшими факторами отношений являются:

• вклад сторон в отношения, баланс сил в отношениях;

• важность отношений для каждой из сторон;

• совместимость сторон в плане ценностей, поведения, личных или про-

фессиональных целей и личного общения;

• различия в образовательном уровне, классовые различия;

• история отношений, их длительность, негативный осадок от прошлых

конфликтов, уровень доверия и авторитетности;

• ценности групп, к которым принадлежат стороны, и их давление на от-

ношения сторон.

. Ценностные факторы — относятся принципы, которые провозглаша-

ются или отвергаются, которых мы придерживаемся и которыми пренебрегаем, о

которых забываем или сознательно и даже намеренно нарушаем; принципы, сле-

дования которым другие ожидают от нас, а мы от других.

Ценности могут различаться по силе действия и по важности. Они обычно

описываются как:

• личные системы верований и поведения (предрассудки, предпочтения,

приоритеты);

• групповые (в том числе профессиональные) традиции, ценности, нужды и нормы;

• способы действия и методы, свойственные отдельным институтам, орга-

низациям и профессиям;

• религиозные, культурные, региональные и политические ценности;

• традиционные системы убеждений и связанные с ними ожидания: пред-

ставления о правильном и неправильном, о плохом и хорошем; способы и мето-

ды оценки уместности, эффективности «справедливости», «практичности», «реа-

листичности»; отношение к прогрессу или переменам, к сохранению старого, к

«статус-кво».

5. Структурные факторы — относительно стабильные обстоятельства,

существующие объективно, независимо от нашего желания, которые трудно или

даже невозможно изменить. Они требуют для преодоления больших ресурсов:

материальных, физических, интеллектуальных и т. п. Это, например, такие факто-

ры, как закон, возраст, линии подотчетности, фиксированные даты, время, дохо-

ды, доступность техники и других средств.

Любой межличностный конфликт развертывается на фоне структурных

факторов, которые являются «внешними» по отношению к нему, но существенно

влияют на его ход. В качестве подобных факторов выступают:

• власть, система управления;

• политические партии и течения:

• различные социальные нормы;

• право собственности;

• религии, системы правосудия, статус, роли, традиции, «правила иг-

ры» и другие стандарты поведения, включая этические нормы;

• географическое положение, добровольная (вынужденная) изоляция

или открытость, а также частота и интенсивность контактов сообщества с внеш-

ним миром.

Приведенная классификация помогает не только понять источники кон-

фликтов, но и наметить способы разведения столкнувшихся интересов, т. е. пути,

ведущие к разрешению конфликтов. Отнесение конкретных конфликтов к тому

или иному типу позволяет принимать первичные меры к их устранению. Так, на-

пример, в случае возникновения конфликтов на основе нехватки информации

достаточно обеспечить ее поступление, и столкновение будет снято.

КЛАССИФИКАЦИЯ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ КОНФЛИКТОВ

Для практической работы с конфликтами целесообразно не только выде-

лять причины, но и классифицировать конфликты по различным основаниям. Это

возможно сделать, например, а) по сферам существования; б) по своему эффекту

и функциональным последствиям; в) по критерию реальности или истинности—

ложности.

а) По сферам существования конфликты делятся на: деловые, семейные,

имущественные, бытовые и др.

Типичными примерами здесь могут быть конфликты между подчиненны-

ми и начальниками — управленцами, владельцами (вертикальные), между со-

трудниками в организации (горизонтальные). В современных условиях в России

часты конфликты в деловой сфере из-за нечеткого распределения ответственно-

сти, полномочий, различных ожиданий. <…

Вместе с тем отметим, что столкновения различных позиций и точек зре-

ния отдельных людей или групп в процессе совместной деятельности практиче-

ски неизбежны. Типичны для предприятий и организаций следующие конфликты:

• Конфликты между менеджерским персоналом и подчиненными (верти-

кальные) по поводу способов управления и выполнения функциональных обязанностей;

• Конфликты между персоналом (горизонтальные) в связи - с приняти-

ем новых членов, распределением работ, оплатой труда и т. д.;

• Конфликты между самими управленцами при определении целей,

способов и направлений совместной деятельности. Это тесно связано с личност-

ными особенностями, кадровыми перестановками, практикой морального и мате-

риального стимулирования, влиянием внешней среды, Особую важность для по-

нимания природы конфликта здесь имеет анализ мотивов деятельности людей в

данной организации: что удерживает их, удовлетворены ли они способами управ-

ления, получаемыми ресурсами, своими карьерными перспективами, тем, как ря-

довые члены участвуют в принятии решений, и т. д.

б) По своему эффекту и функциональным последствиям конфликты быва-

ют: конструктивные (функциональные) и деструктивные (дисфункциональные).

Обычно в конфликтах конструктивная и деструктивная стороны сосуществуют,

как две стороны у монеты. Указанные типы конфликтов различаются тем, ка-

кая из этих сторон преобладает.

Конструктивная сторона межличностных конфликтов состоит в том, что

они могут вести к прояснению взаимоотношений между сторонами и нахождению

способов улучшения как поведения, так и личностных качеств участников кон-

фликта.

Конструктивные последствия межличностных конфликтов могут про-

явиться, например:

в создании общности людей, причастных к решению проблемы;

в расширении сферы сотрудничества на другие области;

в том, что скорее происходит процесс самоосознания, прояснения соб-

ственных интересов и интересов партнера.

Деструктивная сторона межличностных конфликтов проявляется тогда,

когда один из оппонентов прибегает к нравственно осуждаемым методам борьбы,

стремится психологически подавить партнеров, дискредитируя и унижая его в

глазах окружающих. Обычно это вызывает яростное сопротивление с другой

стороны, диалог сопровождается взаимными оскорблениями, решение проблемы

становится невозможным, разрушаются межлинностные отношения, наносится

вред здоровью. Очень часто конфликты подобного рода возникают на работе.

Существует специальный термин — «моббинг», означающий буквально: притес-

нение, преследование, грубость, нападки и придирки, которые зачастую носят

скрытый характер. По некоторым данным, только при приеме на работу -% на-

нимающихся подвергаются моббингу…<…>

При деструктивном конфликте наблюдается:

• поляризация оценочных суждений партнеров;

• стремление к расхождению исходных позиций;

• стремление принудить партнера к невыгодному для него решению;

• обострение конфликта;

• желание уйти от исходной проблемы;

• болезненные формы разрешения конфликтной ситуации.

Деструктивное разрешение конфликта обычно имеет три негативных следствия:

Во-первых, даже если кажется, что вы выиграли, а ваш партнер проиграл,

то на самом деле это далеко не всегда так. Чаще всего страдают обе стороны.

Во-вторых, взаимоотношения становятся в будущем напряженными, пе-

реживается чувство негодования и обиды хотя бы одной из сторон. При этом уча-

стник, чувствующий себя в проигрыше, нередко обвиняет себя в том, что неумело

вел себя в конфликте, а потому и проиграл. Это снижает его самоуважение и са-

мооценку.

В-третьих, неспособность к взаимному удовлетворению разрешить меж-

личностные проблемы является вредной для обеих участников потому, что не

только не дает возможности разрешить содержательные проблемы между сторо-

нами, но и отрицательно влияет на здоровье конфликтующих.

в) По критерию реальности или истинности—ложности, согласно

М.Дойчу, выделяются следующие типы конфликтов:

«подлинный» конфликт, который существует объективно и воспринимает-

ся адекватно;

«случайный» или «условный» конфликт, зависящий от легко изменяемых

обстоятельств, что не всегда осознается сторонами;

«смещенный» конфликт — когда имеется в виду явный конфликт, за кото-

рым скрывается другой, невидимый конфликт, лежащий в основе явного;

«неверно приписанный» конфликт — между сторонами, ошибочно поняв-

шими друг друга и неверно истолковывающими проблемы;

«латентный» (скрытый) конфликт, который должен был бы произойти, но

которого нет, поскольку по тем или иным причинам он не осознается сторонами;

«ложный» конфликт — когда отсутствуют объективные основания кон-

фликта и последний существует только в силу ошибок восприятия и понима-

ния.<…>

Глава. Семейные конфликты

. К. Левин. Предпосылки супружеских конфликтов

ГРУППА И ЛИЧНОСТЬ

А. Социальная группа как фундаментальная детерминанта жизненно-

го пространства.

Супружество — это групповая ситуация, и, следовательно, оно обладает

всеми существенными характеристиками групповой жизни. Таким образом, про-

блемы человека как брачного партнера следует рассматривать как производную

от отношений между человеком и его группой.

. Группа и ее отношение к другим группам.

Сегодня повсеместно принято считать, что группа — это нечто большее, а

если быть более точными, нечто иное, чем сумма ее членов. Она обладает своей

собственной структурой, у нее есть свои цели, она вступает в определенные от-

ношения с другими группами. Сущность группы — это не сходство или разли-

чия между ее членами, а их взаимозависимость. Группу можно охарактеризовать

как «динамическое целое»; это означает, что изменения в состоянии любой из

частей целого изменяют состояние всех остальных частей этого целого. И сте-

пень взаимозависимости членов группы варьирует от неструктурированной

«массы» до тесного единства. Это зависит, помимо прочих факторов, от размера

и организации группы, а также от степени близости отношений между членами

группы.

А) Исследуемая социальная группа может быть частью более широкой

группы. Супруги С (рис. 0а) обычно являются частью большой семьи Сем, а эта

большая семья сама по себе может быть частью общины или народа.

Б) Человек обычно является членом не одной, а нескольких более или ме-

нее пересекающихся друг с другом групп. Он может быть членом профессио-

нальной группы Пр (рис. 06), политической партии Пол, клуба Кл, и так далее.

Потенциал любой из этих групп, то есть то, насколько поведение человека обу-

словлено его членством в этой группе, может быть различным у разных групп, к

которым он принадлежит.

Рис. 0а. Супружеская группа как часть более широкой группы:

Ж — жена;

М — муж;

С — супружеская группа;

Сем — большая семейная группа;

О — община

Рис. 06. Человек как представитель нескольких пересекающихся групп:

А — личность;

Сем — семья;

Пр — профессиональная группа;

Кл — клуб

Пол — политическая партия

Для одного человека бизнес может быть более важным, чем политика;

для другого будет иметь более высокий потенциал политическая партия. Потен-

циал различных групп, к которым принадлежит человек, зависит от имеющейся

ситуации. Когда человек находится дома, потенциал семьи обычно выше, чем в

тот момент, когда он работает в своем офисе. Супружество обычно имеет высо-

кий потенциал в индивидуальном мире человека, или, как можно еще выразить-

ся, в его жизненном пространстве.

. Что означает для человека группа.

А) Группа как почва для функционирования личности. Направление раз-

вития личности и скорость этого развития, ее готовность бороться или же подчи-

няться, и другие столь же важные характеристики ее поведения зависят от устой-

чивости почвы, на которой она стоит, и от целостного ощущения безопасности.

Группа, к которой принадлежит человек, — это одна из наиболее значимых со-

ставляющих этой почвы. Если человек испытывает сомнения, связанные с член-

ством в какой-то группе, или же если позиция человека в группе неустойчива, его

жизненное пространство будет отличаться нестабильностью.

Б) Группа как средство для реализации целей. С раннего детства человек

привыкает использовать групповые отношения (например, свои отношения с ма-

терью или с семьей) как средство для осуществления каких-то физических или

социальных целей. Позднее важным фактором его достижений становится пре-

стиж группы (семьи, университета, клуба), к которой он принадлежит, окру-

жающие рассматривают его как часть этой группы.

В) Личность как часть группы. Изменение жизненных обстоятельств лич-

ности в значительной степени непосредственно зависит от изменений группы, к

которой он принадлежит. Нападки на его группу, возвышение или упадок его

группы означают и нападки на него самого, улучшение или ухудшение его пози-

ции. Как представитель группы он обычно разделяет те идеи, которые характер-

ны для его группы.

Г) Группа как жизненное пространство. Наконец, группа является для че-

ловека частью того жизненного пространства, в котором он существует. Дости-

жение или сохранение определенного статуса или позиции внутри группы — одна

из жизненно важных целей человека. Его статус в группе, пространство свобод-

ного движения внутри ее и тому подобные групповые характеристики имеют

важное значение в формировании жизненного пространства личности. И нам хо-

рошо известно, как много значит супружество в жизненном пространстве челове-

ка.

Б. Адаптация человека к группе

. Групповые потребности и индивидуальная свобода. Принадлежность

к определенной группе вовсе не означает, что человек должен полностью соот-

ветствовать целям, правилам, а также стилю жизни и мышления группы. У чело-

века есть и свои собственные цели. Ему необходимо иметь внутри группы доста-

точное пространство свободного движения, чтобы реализовывать эти личные це-

ли и удовлетворять свои индивидуальные желания. Проблему адаптации и эффек-

тивного функционирования в группе можно рассматривать с точки зрения от-

дельного человека следующим образом: возможно ли достаточное удовлетворе-

ние личных потребностей без угрозы потерять членство к статус в группе? Если

пространство свободного движения личности в группе чересчур мало, иными

словами, если его независимость от группы недостаточна, он будет несчастлив;

слишком: интенсивная фрустрация заставит его: покинуть группу или даже по-

стараться разрушить ее, если она слишком жестко ограничивает свободное дви-

жение своих членов.

. Способы совмещения индивидуальных и групповых потребностей.

То, каким образом должна быть осуществлена адаптация человека к

группе, зависит от специфики группы, от его позиции в группе, от характера че-

ловека (и особенно — от степени независимости, которая нужна ему, чтобы чув-

ствовать себя счастливым).

Существует множество вариантов того, как можно примирить индивиду-

альные и групповые нужды. Ограничения, налагаемые группой, могут оставлять

человеку мало или много свободы. Ограничения могут быть либо основаны на

демократическом соглашении между членами группы, либо навязаны автори-

тарным режимом.

ОСОБЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СУПРУЖЕСКОЙ ГРУППЫ

Специфика супружеской группы в данной культуре зависит от нацио-

нальности, расы, рода профессиональной деятельности и социального класса.

Кроме того, несомненно, существуют значительные вариации в структуре супру-

жества. И тем не менее, определенные свойства являются характерными для

большинства супружеских групп в нашей культуре. При рассмотрении супруже-

ских конфликтов следует обратить особое внимание на следующие моменты.

А. Маленький размер группы

Супружеская группа С состоит из двух взрослых членов: мужа М и жены

Ж — и, возможно, одного или нескольких детей PI, P, РЗ (рис. ). Вследствие

малочисленности группы, каждое движение одного из ее членов будет оказывать

сильное влияние на всех прочих ее членов, а также на состояние группы. Иными

словами, малочисленность группы существенно увеличивает взаимозависимость

ее членов.

Рис.. Супружеские группы:

С — супружеская группа;

М -- муж; Ж — жена;

Р, P, РЗ — дети

Б. Группа затрагивает центральные области личности

Супружество очень тесно связано с основными жизненными проблемами

и центральными областями личности, с ее ценностями, фантазиями, ее социаль-

ным и экономическим статусом. В отличие от всех прочих способов формирова-

ния групп, брак связан не просто с тем или иным аспектом личности, но со всем

ее физическим и социальным бытием. С этой характеристикой супружеской

группы напрямую связана и следующая.

В. Тесные отношения между членами группы

Люди могут устанавливать различные «социальные дистанции» (готов-

ность просто жить в одном городе — это характеристика большей социальной

дистанции, чем готовность сидеть вместе за обеденным столом). Готовность

вступить в брак можно расценивать как стремление установить минимальную со-

циальную дистанцию. И действительно, брак предполагает готовность допустить

партнера в те виды деятельности и ситуации, которые остаются закрытыми для

всех прочих людей. Супружеская жизнь подразумевает постоянную физическую

близость до момента прекращения сексуальных отношений. Она предполагает

тесные отношения в периоды болезни и совместное переживание многих других

ситуаций, как правило, скрытых от третьих лиц,

Каждая из упомянутых выше характеристик обусловливает высокую

степень взаимозависимости. Их объединенное влияние порождает одно из наи-

более интегрированных социальных образований. А это означает, с одной сто-

роны, высокую степень так называемой идентификации с группой и готов-

ность оставаться в этой группе; с другой стороны, большую сенситивность по

отношению к недостаткам партнера и своим собственным.

СУПРУЖЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ

А. Общие предпосылки конфликта

Экспериментальные исследования личности и группы показали, что одним

из самых важных факторов частоты конфликтов и эмоциональных срывов являет-

ся общий уровень напряжения, на котором существует личность или группа.

Приведет ли к возникновению конфликта то или иное событие, в значительной

степени зависит от уровня напряжения личности или социальной атмосферы

группы. Среди причин напряжения следует особо отметить следующие:

. Степень удовлетворенности потребностей личности. Неудовлетворенная

потребность означает не только то, что определенная область личности находится

в напряжении, но и то, что человек как целостный организм также пребывает в

состоянии напряжения. Это особенно характерно для базовых потребностей, та-

ких как потребность в сексе или безопасности.

. Величина пространства свободного движения личности. Слишком огра-

ниченное пространство свободного движения обычно приводит к усилению на-

пряжения, что было убедительно доказано в исследованиях гнева и эксперимен-

тах по созданию демократической и авторитарной групповой атмосферы. В авто-

ритарной атмосфере напряжение гораздо выше, и его результатом обычно бывает

либо апатия, либо агрессия (рис.).

Рис.. Напряжение в ситуациях фрустрации и узкого пространства

свободного движения.

Л- личность;

Ц – цель;

Пр – пространство свободного движения;

a, b, c, d - недоступные области;

С лц – сила, направленная на личность в направлении достижения цели.

. Внешние барьеры. Напряжение или конфликт зачастую приводят к тому,

что человек пытается покинуть неприятную ситуацию. Если это возможно, то на-

пряжение будет не слишком сильным. Если же человек недостаточно свободен,

чтобы покинуть ситуацию, если ему мешают какие-то внешние барьеры или

внутренние обязательства, это с высокой вероятностью приведет к возникнове-

нию сильного напряжения и конфликта.

. Конфликты в жизни группы зависят от того, насколько цели членов

группы противоречат друг другу, и от того, насколько члены группы готовы

принимать позицию партнера.

Б. Общие положения, касающиеся супружеских конфликтов

Мы уже отмечали, что проблема адаптации человека к группе может быть

сформулирована следующим образом: может ли человек обеспечить себе в груп-

пе пространство свободного движения, достаточное для удовлетворения его лич-

ных потребностей, и при этом не мешать реализации интересов группы? Учиты-

вая специфические характеристики супружеской группы, обеспечение адекват-

ной частной сферы внутри группы представляется особенно сложным делом.

Группа имеет маленький размер; отношения между членами группы очень тес-

ные; самая сущность брака заключается в том, что личности приходится допус-

кать другого человека в свою частную сферу; затронуты центральные области

личности и само ее социальное бытие. Каждый член группы особенно чувствите-

лен ко всему, что расходится с его собственными потребностями. Если мы пред-

ставим совместные ситуации как пересечение этих областей, то увидим, что суп-

ружеская группа характеризуется тесными взаимоотношениями (рис. я). Груп-

па, члены которой имеют менее тесные, поверхностные взаимоотношения,

представлена на рис. 6. Можно отметить, что члену группы, представленной на

рисунке 6, гораздо проще обеспечить свою свободу для удовлетворения соб-

ственных нужд, не прекращая при этом достаточно поверхностных отношений с

другими членами группы. И мы видим, что ситуация в супружеской группе с

большей частотой и вероятностью будет приводить к возникновению конфликтов.

И, учитывая тесноту отношений в такого рода группе, эти конфликты могут стать

особенно глубокими и эмоционально переживаемыми.

Рис.. Степени тесноты взаимоотношений между членами различных групп:

а — тесные взаимоотношения;

б — поверхностные отношения;

С — супружеская группа;

М — муж;

Ж — жена;

А, А, A, Л — личности, поддерживающие поверхностные взаимоотношения;

ц — центральная область личности;

с — средняя область личности;

п — периферическая область личности

В. Ситуация потребности

. Разнообразие и противоречивость потребностей, удовлетворяемых в бра-

ке. Существует множество потребностей, реализации которых люди обычно

ожидают от супружеской жизни. Муж может ожидать, что его жена будет ему

одновременно возлюбленной, товарищем, домохозяйкой, матерью, что она будет

распоряжаться его доходами или же сама зарабатывать деньги для содержания

семьи, что она будет представлять семью в социальной жизни сообщества. Жена

может ожидать, что ее муж будет ее возлюбленным, товарищем, кормильцем се-

мьи, отцом и рачительным хозяином дома. Эти столь разнообразные функции,

исполнения которых ожидают друг от друга брачные партнеры, часто предпола-

гают совершенно противоположные виды деятельности и черты характера. И они

далеко не всегда могут быть совмещены в одном человеке. Неспособность к вы-

полнению одной из этих функций может привести к состоянию неудовлетворен-

ности важнейших потребностей, а следовательно, к постоянно высокому уровню

напряжения в жизни супружеской группы.

Какие именно потребности являются доминирующими, какие полностью

удовлетворяются, какие удовлетворяются частично, а какие не удовлетворяются

вообще — все это зависит от особенностей личности супругов и от особенностей

среды, в которой существует эта супружеская группа. Очевидно, что существует

неограниченное количество моделей, соотносящихся с различной степенью удов-

летворенности и важности тех или иных потребностей. Манера реагирования

партнеров на эти разнообразные сочетания удовлетворения потребностей и фру-

страции — эмоции или разум, борьба или принятие — еще больше увеличивают

разнообразие условий, имеющих принципиальное - значение для понимания

конфликтов между конкретными супругами.

Есть и еще два момента, касающиеся природы потребностей, которые

стоит упомянуть в связи с супружескими конфликтами. Потребности провоци-

руют напряжение не только тогда, когда они не удовлетворены, но и тогда, когда

их реализация привела к перенасыщению. Чрезмерное количество консумматор-

ных действий приводит к перенасыщению не только в сфере телесных потребно-

стей, таких как секс, но также и в том, что касается потребностей собственно

психологических — таких как игра в бридж, кулинария, социальная активность,

воспитание детей и т. д. Напряжение, возникающее вследствие перенасыщения,

ничуть не менее интенсивно и не менее эмоционально, чем то, что является ре-

зультатом фрустрации. Таким образом, если количество консумматорных дейст-

вий, необходимых каждому из партнеров для удовлетворения той или иной по-

требности, не совпадает, эту проблему решить не так уж просто. В этом случае

невозможно ориентироваться на более неудовлетворенного партнера, поскольку

тот объем действий, который требуется ему для реализации потребности, может

оказаться чрезмерным для партнера, чья потребность не так велика. В отношении

ряда потребностей, таких как танцы или иная социальная активность, менее удов-

летворенный партнер может начать искать удовлетворения на стороне. Однако

зачастую, особенно когда речь идет о сексуальной потребности, это не может не

сказаться самым катастрофическим образом на супружеской жизни.

Мы уже отмечали, что вероятность серьезных конфликтов возрастает в

тех случаях, когда затронуты центральные области личности. К несчастью, лю-

бая потребность становится более центральной в том случае, когда она не удов-

летворена или же ее удовлетворение привело к перенасыщению; если же она

удовлетворена в адекватном объеме, она становится менее важной и переходит в

разряд периферических. Иными словами, неудовлетворенная потребность, как

правило, дестабилизирует ситуацию, и это, несомненно, увеличивает вероятность

конфликта.

. Сексуальная потребность. Когда речь идет о супружеских отношени-

ях, то общие характеристики потребностей имеют особую значимость в отноше-

нии секса. Нередко можно встретить утверждения о том, что сексуальные отно-

шения биполярны, что они одновременно означают и сильную привязанность к

другому человеку, и обладание им. Сексуальное желание и отвращение тесно свя-

заны между собой, и одно с легкостью может перейти в другое, когда сексуаль-

ный голод удовлетворяется или наступает пресыщение. Едва ли можно ожидать

того, что у двух разных людей будут совершенно одинаковыми ритм сексуальной

жизни или манера сексуального удовлетворения. Кроме того, многим женщинам

свойственны периоды повышенной нервозности, связанные с менструальным

циклом.

Все эти факторы могут привести к возникновению более или менее серь-

езных конфликтов, и необходимость взаимной адаптации не вызывает никаких

сомнений. Если в этой сфере не будет достигнут определенный баланс, обеспечи-

вающий достаточное удовлетворение потребности обоих партнеров, стабиль-

ность брака окажется под вопросом.

Если расхождение партнеров не слишком велико и брак для них обладает

достаточной позитивной ценностью, то в конечном счете баланс все-таки будет

достигнут. Таким образом, наиболее важным фактором, обусловливающим как

супружеское счастье, так и супружеские конфликты, является позиция и значение

брака внутри жизненного пространства мужа и жены.

. Потребность в безопасности.

Я мог бы особо отметить еще одну дополнительную потребность (хотя у

меня есть сомнения относительно того, можно ли считать это «потребностью»), а

именно потребность в безопасности. Мы уже говорили о том, что одна из наибо-

лее существенных общих особенностей социальной группы — это обеспечение

человеку основы существования, «почвы под ногами». Если эта основа неустой-

чива, человек будет чувствовать себя незащищенным и напряженным. Люди

обычно очень чувствительны даже к малейшему увеличению неустойчивости их

социальной почвы.

Не вызывает сомнения тот факт, что супружеская группа как социальная

основа существования играет в жизни человека наиглавнейшую роль. Супруже-

ская группа представляет собой «социальный дом», где человека принимают и

защищают от невзгод внешнего мира, где ему дают понять, насколько он ценен

как личность. Именно этим можно объяснить, почему женщины так часто вос-

принимают недостаточную искренность и финансовую несостоятельность мужа

как причины несчастья в браке. Даже супружеская неверность не влияет на пред-

ставление о ситуации и стабильность общей социальной почвы столь же сильно,

как отсутствие доверия. Недостаточное доверие к супругу приводит к общей не-

определенности ситуации.

Г. Пространство свободного движения

Достаточное пространство свободного движения внутри группы — необ-

ходимое условие для реализации потребностей человека и его адаптации к груп-

пе. Недостаточное пространство свободного движения приводит, как мы уже от-

мечали, к возникновению напряжения.

. Тесная взаимозависимость и пространство свободного движения.

Супружеская группа относительно немногочисленна; она предполагает

общие дом, стол и постель; она затрагивает самые глубинные области личности.

Практически каждое действие одного из членов супружеской группы так или

иначе отражается на другом. А это, естественно, означает кардинальное сужение

пространства свободного движения.

. Любовь и пространство свободного движения. Любовь, по совершенно

понятным причинам, обычно бывает всеобъемлющей, простирается на все облас-

ти жизни другого человека, на его прошлое, настоящее и будущее. Она влияет на

все сферы деятельности, на его успехи в бизнесе, на его отношения с окружаю-

щими и так далее. На рис. представлено влияние, которое оказывает любовь

жены на жизненное пространство мужа за пределами супружеских отношений.

Очевидно, что свойство любви быть всеобъемлющей представляет непо-

средственную угрозу для основного условия адаптации личности к группе, а

именно на достаточное пространство частной жизни. Даже в том случае, когда

супруг или супруга относится к тем или иным аспектам жизни своего партнера с

заинтересованностью и симпатией, он или она лишает его тем самым определен-

ного пространства свободного движения.

Рис.. Жизненное пространство мужа:

Пр — профессиональная жизнь;

Мк — мужской клуб;

Дх — домашнее хозяйство;

От — отдых;

Д — дети;

Соц — социальная жизнь;

Оф — дела в офисе;

Иг — спортивные игры

Заштрихованная часть рисунка обозначает области, на которые в той или

иной степени влияет жена. Пространство свободного движения мужа (не заштри-

хованная часть) сужено вследствие чрезмерно большого интереса жены к жизни

мужа.

В определенном отношении супружеская ситуация только усугубляет

проблемы, возникающие вследствие любви. Обычно членство в группе предпо-

лагает, что только определенный тип ситуаций будет общим для всех членов

группы и что взаимное принятие необходимо только в отношении определенных

характеристик человека. Например, если человек вступает в деловую ассоциацию,

достаточными качествами будут его честность и определенные способности. Да-

же в кругу друзей вполне допустимо обеспечивать наличие только тех ситуаций,

которые позволяют раскрываться принимаемым сторонам личности членов

группы, и избегать тех ситуаций, которые проживать вместе не хочется. История

двух семей, которые тесно и крайне дружелюбно общались между собой до тех

пор, пока не решили провести летние каникулы вместе, а после этих каникул

прекратили всяческие отношения, — это типичный пример того, как среда, ли-

шающая людей уединения, может разрушить дружбу. Супружество предполага-

ет как необходимость принимать и приятные, и неприятные качества партнера,

так и готовность к постоянному тесному контакту.

То, насколько человек нуждается в уединении, зависит от особенностей

его личности. Это зависит также и от значения, которое придается супружеству в

жизненном пространстве обоих супругов.

Д. Значение супружества в жизненном пространстве личности

. Супружество как помощь или помеха. Давайте, сравним жизнь холо-

стяка и женатого мужчины. Жизненное пространство холостяка определяют

конкретные основные цели Ц (рис. 5в). Он пытается преодолеть препятствия,

которые мешают ему достичь цели.

После женитьбы многие цели остаются без изменения, так же как и те пре-

пятствия, которые нужно преодолеть для достижения этих целей. Но теперь, как

члену супружеской пары (рис. 56), ответственному, к примеру, за ее содержание,

ему приходится преодолевать существующие препятствия, уже будучи «обреме-

ненным семьей». А это может только усугублять трудности. И если препятствия

станут слишком сложны для преодоления, само по себе супружество может об-

рести негативную валентность; оно станет лишь помехой на пути мужчины. С

другой стороны, семья может оказать серьезную помощь в преодолении препят-

ствий. И это относится не только к финансовой помощи со стороны жены, но и

ко всем видам социальной жизни. Можно отметить, что сегодняшние дети, с эко-

номической точки зрения, —скорее тяжкая ноша, чем помощники, хотя, напри-

мер, дети фермера до сих пор приносят большую пользу в ведении хозяйства.

Рис. 5. Различия в преодолении препятствий:

а - холостяк;

б - женатый мужчина;

С - супружеская группа;

М - мужчина;

Ж - жена;

Д - дети;

Ц - цель;

Пр — препятствие;

ПЗ — преодолимая зона;

НПЗ — непреодолимая зона;

— зона, преодоление которой облегчается после женитьбы;

Слц — сила, действующая на личность в направлении достижении цели.

. Домашняя жизнь и активность вне дома. Разница в значении супру-

жества для обоих партнеров может выражаться и в различных ответах на вопрос

«Сколько часов в день вы посвящаете домашним делам?» Зачастую муж говорит

о том, что проводит вне дома больше времени, чем жена, чьи основные интересы

связаны, как правило, с домашним хозяйством и детьми. У женщин часто имеется

более глубокий интерес к личности и личностному развитию, чем у мужчин, ко-

торые уделяют больше внимания так называемым объективным достижениям.

В представленной на рис. 6 ситуации муж стремится уменьшить объем

совместной семейной деятельности СД, а жена — увеличить этот объем; в том,

что касается объема сексуальных отношений СО, зависимость обратная.

Реальное время, затраченное на домашние дела, отражает баланс сил, ре-

зультирующих интересы

Рис. 6. Конфликты, связанные с объемом совместной деятельности:

ДЖ — деятельность жены;

ДМ — деятельность мужа;

СД — совместная семейная деятельность;

ЛЖ — деятельность жены, в которой не участвует муж;

ЛM — деятельность мужа, в которой не участвует жена;

СО —'сексуальные отношения;

Сж — силы, соотносящиеся с желаниями жены;

См — силы, соотносящиеся с желаниями мужа

мужа и жены. Если расхождение между потребностями партнеров слишком ве-

лико, скорее всего, будет иметь место более или менее постоянный конфликт.

Подобные расхождения могут возникать и в отношении времени, затрачиваемо-

го на определенную деятельность, например, на развлечения или социальную ак-

тивность.

. Гармония и разночтения в оценке значения супружества.

Конфликты обычно не становятся достаточно серьезными до тех пор, по-

ка представления супругов о значении супружества являются более или менее со-

гласованными.

Как правило, люди совершенно по-разному оценивают супружество. За-

частую для жены брак представляется чем-то более важным или более всеобъем-

лющим, чем для мужа. В нашем обществе профессиональная сфера обычно бо-

лее важна для мужа, нежели для жены, и следовательно, удельный вес всех про-

чих жизненных сфер снижается.

Бывает, что для обоих супругов брак — это некая промежуточная, вспомо-

гательная ступень, средство достижения определенной цели, такой как социаль-

ное влияние и власть. Или же супружество представляется самоцелью, основой

для воспитания детей или просто совместного проживания. К воспитанию детей

различные люди также относятся по-разному.

И нет ничего страшного в том, что супруги имеют различное представле-

ние о значении брака. Само по себе это не обязательно ведет к конфликту. Если

жена более заинтересована в воспитании детей, она больше времени проводит

дома. Это не противоречит интересам мужа и даже может приводить к большей

гармонии в их отношениях. Расхождение интересов порождает проблемы лишь в

том случае, когда разные задачи, которые стремится решить каждый из супругов

в браке, не могут быть реализованы одновременно.

Е. Пересекающиеся группы

В современном обществе каждый человек является членом множества

групп. Муж и жена тоже частично принадлежат к разным группам, которые мо-

гут иметь противоречащие друг другу цели и идеологии. Не так уж редко бывает,

что супружеские конфликты возникают вследствие принадлежности супругов к

этим пересекающимся группам, да и общая атмосфера семейной жизни не в по-

следней степени обусловливается характером этих групп.

Очевидно, что эта проблема становится значимой в том случае, когда муж

и жена принадлежат к различным национальным или религиозным группам, ли-

бо к слишком разным социальным или экономическим классам. Многое из того,

что мы обсуждали в связи с потребностями и значением брака, верно и в отноше-

нии групповой принадлежности, поскольку многие из потребностей человека

обусловлены именно его принадлежностью к определенным группам: деловым,

политическим и так далее.

Ниже мы подробно рассмотрим лишь два примера.

. Супруги и родительские семьи.

Молодожены нередко сталкиваются с трудностями, возникающими

вследствие сильной привязанности партнеров к своим родительским семьям. Те-

ща может воспринимать своего зятя просто как еще одного члена своей семьи,

или же каждая из двух родительских семей может попытаться привлечь молодо-

женов на свою сторону. Такая ситуация может привести к конфликту, особенно в

том случае, если с самого начала между семьями не установились достаточно

дружественные отношения.

Вероятность конфликта между мужем и женой уменьшается, если потен-

циал их членства в супружеской группе выше, чем потенциал их членства в

прежних группах, поскольку в этом случае супружеская группа будет действо-

вать как единое целое. Если же связь с родительской семьей остается достаточно.

Рис. 7. Супружеская группа как единое целое и как часть более крупной се-

мьи:

М — муж;

Ж — жена;

РСМ — родительская семья мужа;

РСЖ — родительская семья жены;

С — супружеская группа;

См — сила, действующая на мужа в направлении его родительской се-

мьи;

Сж — сила, действующая на жену в направлении ее родительской семьи.

сильной (рис. 7), то поступки мужа и жены будут в значительной степени обу-

словлены их членством в различных группах, и вероятность конфликта возрастет.

Именно это, по всей видимости, имеется в виду в расхожем совете для молодоже-

нов «не жить слишком близко к своим родителям».

. Ревность.

Ревность — это одна из самых распространенных проблем, она встречает-

ся уже у детей; ревность может быть сильной даже в том случае, когда для нее нет

совершенно никаких оснований. Эмоциональная ревность частично базируется

на ощущении того, что на чью-то «собственность» претендует кто-то другой.

Учитывая большую степень перекрытия сфер (см. рис. я) и тенденцию любви

быть всеобъемлющей, становится вполне понятно, что это чувство легко возни-

кает между людьми, находящимися в очень тесных отношениях.

Интимное отношение одного из партнеров к третьему лицу не только де-

лает его «потерянным» для второго партнера, но и у второго партнера, кроме все-

го прочего, появляется ощущение, что какая-то часть его собственной частной,

интимной жизни становится известной этому третьему лицу. Позволив брачному

партнеру доступ в свою частную жизнь, человек вовсе не намеревался сделать ее

доступной для всех других людей. Отношение партнера с третьим лицом воспри-

нимается как брешь в преграде, закрывающей чью-то интимную жизнь от окру-

жающих.

Важно четко понимать, почему ситуации такого рода могут быть по-

разному восприняты партнерами. На рис. 8я представлено жизненное простран-

ство мужа. Его дружба с третьим лицом (Др) может вырасти из каких- то деловых

отношений.

Рис. 8 Различное значение, придаваемое мужем и женой одному и тому же собы-

тию в их жизненном пространстве:

а - жизненное пространство мужа;

б - жизненное пространство жены;

C - супружеская область;

Б - деловая сфера жизни мужа;

К - клубная жизнь мужа;

До - домашняя жизнь;

Д - общение с детьми;

Се - сексуальные отношения между мужем и женой;

Со - социальная активность мужа и жены;

Др - дружба мужа с третьим лицом.

В жизненном пространстве мужа область «дружба мужа с третьим ли-

цом» не пересекается с «областью супружества», что является характерным

отличием жизненного пространства жены.

Она может стать довольно важной для него лично, но тем не менее все

равно оставаться в его деловой сфере Б, или, по крайней мере, за пределами его

супружеской области С. Таким образом, муж не видит противоречия между сво-

ей семейной жизнью и отношениями с третьим лицом: супружество не теряет

ни одной из своих областей, и сосуществование этих двух связей не приводит к

возникновению конфликта. Ту же самую ситуацию жена может представлять се-

бе совершенно иначе. В ее жизненном пространстве (рис. 8б.) вся жизнь мужа

включена в семейные отношения, и особое значение придается как раз области

дружеских и интимных отношений. И, таким образом, жене подобная ситуация

представляется явным вторжением в ее супружескую сферу.

Ж. Супруги как группа в процессе становления

Чувствительность супружеской группы к изменению позиции кого-либо

из ее членов особенно заметна в раннем периоде брака. Будучи молодым орга-

низмом, группа в это время является наиболее гибкой. По мере узнавания мужем

и женой друг друга формируется и их способ справляться с трудностями, и с те-

чением времени изменять эту модель становится все труднее и труднее. До неко-

торой степени в этом виновато общество, предлагающее молодоженам традици-

онную модель взаимодействия. Однако мы уже обращали внимание на частный

характер супружества, который делает атмосферу группы более зависимой не от

общества, а от особенностей личности и ответственности партнеров.

Супругам, имеющим небольшой стаж совместной жизни, очень трудно

определить баланс между своими собственными потребностями и потребностями

партнера и попытаться обеспечить его. Это приводит к возникновению типичных

конфликтов, хотя в то же время является предпосылкой большей гибкости в их

разрешении.

РАЗРЕШЕНИЕ КОНФЛИКТОВ

Ответ на вопрос о том, может ли конфликт быть разрешен, и если да, то

до какой степени и каким образом, всецело зависит от специфики конкретной

супружеской группы и того значения, которое они придают конфликту. Однако

мне бы хотелось обратить особое внимание на один фактор. Мы уже отмечали,

что частота и серьезность супружеских конфликтов зависят, главным образом, от

общей атмосферы супружества. И в том, что касается разрешения конфликтов, эта

атмосфера также представляется наиболее значимым фактором,

Супружество предполагает отказ от определенной части своей свободы,

причем человек либо жертвует свободой во имя брака, обрекая тем самым себя

самого на фрустрацию, либо настолько включает супружеские отношения в

свою жизнь, что воспринимает цели партнера как свои собственные. Понятно,

что во втором случае говорить о каких-то жертвах не совсем корректно: «огра-

ничение свободы» понимается здесь совершенно иначе.

Нет никакой мистической силы за такой «идентификацией» с партнером,

и мы не можем рассматривать ее как специфическую особенность любви или

супружества. Отказ от определенной части своей свободы — это условие членст-

ва в любой группе. И, таким образом, каждой группе очень важно определиться,

на какой основе будет обеспечиваться баланс между индивидуальными и группо-

выми потребностями. Подчинение правилам группы может быть более или ме-

нее добровольным, но оно может возникнуть и в результате сильного чувства

«мы». Эксперименты показали, что последнее более характерно для демократиче-

ской, нежели для авторитарной групповой атмосферы Кроме того, было установ-

лено, что развитие чувства «мы» приводит к уменьшению напряжения и кон-

фликтности. Готовность принять во внимание точку зрения и цели другого чело-

века, готовность к обсуждению личных проблем логично ведет к более скорому

разрешению конфликтов.

Глава. Трудовые (производственные) конфликты

. К. Левин. Разрешение затяжного производственного.

Цель, которую преследуют авторы, представляя вниманию читателей из-

ложение конкретных эпизодов из своей практики, состоит в том, чтобы описать и

проанализировать частные случаи. Анализ такого рода крайне редко может быть

использован как доказательство теории. Однако с его помощью можно проиллю-

стрировать взаимозависимость некоторых скрытых факторов и раскрыть сущ-

ность некоторых общих проблем.

Предлагаемое вашему вниманию исследование конфликта на швейной

фабрике представляет собой иллюстрацию некоторых аспектов групповой дина-

мики и их теоретическую интерпретацию. Речь пойдет о затяжном конфликте,

который периодически разгорался с новой силой, но каждый раз тем или иным

образом улаживался.

Эта история — часть обширного исследования, предпринятого Алексом

Бэйвласом, и она представлена в том виде, как была написана им самим, а именно

как последовательность актов, каждый из которых состоял из нескольких сцен.

Персонажи: Паулсон, механик; Сулинда, мастер; Эланби, директор; Бэйвлас,

психолог и рассказчик; швеи-мотористки. Обстановка: фабрика, в штате кото-

рой состоят около 70 швей, пять уборщиц, один мастер и один механик.

АКТ I. Сцена

Однажды после обеда, когда я возвращался в свой офис, я случайно заглянул в

кабинет директора и увидел Паулсона и Сулинду, стоявших у его стола. Все трое

выглядели враждебно настроенными, и я предположил, что что-то случилось.

И меня не удивило, что Эланби почти сразу вызвал меня к себе. «Вы тот

самый человек, которого мы ждали», — были его первые слова; двое других вы-

глядели при этом смущенными. Я сделал какое-то шутливое замечание и заку-

рил сигарету, чтобы выиграть время. Я предложил сигареты присутствующим, но

взял только директор, остальные отказались. Я присел на краешек его стола, но и

это не улучшило ту тягостную атмосферу, которая царила в кабинете. «Ну, и что

же происходит?» — спросил я у директора. Мне нужна была информация о том,

что случилось, но я не рискнул спрашивать Паулсона или Сулинду, потому что

они казались весьма взвинченными, и поэтому адресовал свой вопрос ему,

АКТ I. Сцена

Эланби объяснил, что у Паулсона и Сулинды возникли некоторые про-

блемы, поскольку они не смогли сойтись во мнении относительно того, какие

машины следует отремонтировать в первую очередь, а одна из швей еще подлила

масла в огонь, насплетничав им друг про друга. Пока директор рассказывал, глаза

Сулинды увлажнились, и я с удивлением отметил, что и Паулсон был близок к

тому, чтобы заплакать. Я сказал, что такое поведение работниц довольно обычно,

и описал сходный случай, который был в моей практике, когда я работал на дру-

гой фабрике. Я подчеркнул, что не так уж важно, что и кем было сказано во вре-

мя спора, важнее то, что такие слова могут обидеть людей, принимающих это

слишком близко к сердцу. Я сказал, что любая сплетня так меняется в ходе мно-

гочисленных пересказов, что нет никакой надежды выяснить, что же имел в ви-

ду первый рассказчик. Затем я взглянул на часы и сказал, что у меня назначена

встреча с одной из швей, и я должен немедленно на нее пойти, но это займет

всего лишь несколько минут, и я хотел бы более подробно обсудить этот вопрос с

каждым из них и с девушкой, которая любила посплетничать. Я пытался создать

у них впечатление, что я считаю сплетницу источником всех проблем.

АКТ I. Сцена

Повернувшись к Сулинде, я спросил ее, найдется ли у нее время зайти ко

мне сразу после окончания моей «встречи»; если же она занята, не могу ли я уви

деть ее позже этим вечером. Я добавил, что, насколько я знаю, ее сейчас ждут на-

верху. Она сказала, что может зайти ко мне в любое время, и мы договорились,

что встретимся сразу после моей встречи со швеей. Затем я обратился к Паулсо-

ну и спросил его, могу ли я поговорить с ним в его мастерской. Он сказал, что

это было бы лучше всего.

Акт I. Сцена

Я поднялся в цех вместе с Сулиндой. Она начала с того, что ее злит тот

факт, что Паулсон сочиняет про нее всякие небылицы и что девушка пытается

выставить сплетницей ее саму. Я ответил, что понимаю, что она сейчас чувствует,

потому что и сам оказывался в подобной ситуации; к тому же мне хорошо из-

вестно, как неправильно может быть истолкована любая ситуация. И чтобы из-

бежать развития разговора в этом направлении, я отправился на свою «встречу».

АКТ I. Сцена 5

В течение следующих нескольких минут я разговаривал с директором, у

которого не было больше никакой информации об этом инциденте; он сказал

мне, что я пришел как раз в тот момент,, когда Су-линда была готова «хлопнуть

дверью», да и Паул-сон говорил, что больше не намерен здесь работать. Эланби

надеялся, что мне удастся исправить положение; он сказал, что вообще-то такие

стычки между ними случаются нередко, но в этот раз дело обстоит хуже, чем

обычно. По его мнению, проблема возникла из-за того, что Паулсон слишком не-

зависим, а Сулинда слишком быстро выходит из себя -и к тому же они всегда

недолюбливали друг друга.

[Читатель, возможно, уже заметил, что психологу довольно быстро уда-

лось развести Паулсона и Сулинду в разные стороны, отправив одного в мастер-

скую, а вторую — в цех.]

АКТ II.

В разговоре со мной Сулинда описала ситуацию следующим образом. Па-

улсон — не такой уж квалифицированный механик. Иногда он не может понять,

в чем состоит неисправность машины, он только тянет время и, в конечном счете,

машина так и не работает. Он обвиняет работниц в том, что они неправильно об-

ращаются с машинами, или говорит, что материал некачественный, или приду-

мывает еще какие-нибудь отговорки.

Как сказала Сулинда, днем к ней подошла одна девушка и сказала, что

Паулсон отказывается настраивать ее машину. Сулинда пошла к Паулсону и ска-

зала ему, что он должен выполнять свою работу и что девушка рассказала ей о

том, что он отказывается заниматься своими обязанностями. Паулсон пошел к

девушке и спросил ее, почему она сказала Сулинде, что он отказался настраивать

ее машину, хотя на самом деле он сказал, что займется ею чуть позже. Девушка

ответила, что она вообще ничего такого Сулинде не говорила и что та лжет. После

этого Паулсон и девушка пошли к Сулинде и спросили, почему она сказала Па-

улсону неправду. Сулинда схватила халат и отправилась к директору с заявлени-

ем об уходе. Эланби выслушал ее рассказ и вызвал Паулсона.

[Девушки, работавшие под началом Сулинды, зависели главным образом

от нее, но в том, что касается ремонта машин, они зависели и от Паулсона. И

именно проблема властных полномочий Сулинды и Паулсона обусловила то, ка-

кое значение придавалось неправде. Для Сулинды обвинение во лжи означало

потерю лица и могло значительно ослабить ее положение среди работниц. Кроме

того, Сулинду особенно огорчил тот факт, что девушка восприняла как «ложь»

поступок Сулинды, который она совершила для блага самой этой девушки; она

хотела, чтобы девушка не теряла времени и зарплату в ожидании того, когда бу-

дет отлажена ее машина. Для Паулсона основная проблема заключалась в угрозе

его честному имени, его властной позиции по отношению к работницам, а также

его статусу, который был столь же высоким, как и у Сулинды.]

АКТ III. Сцена

Я начал с того, что задал Сулинде ряд вопросов о том, как часто случают-

ся поломки оборудования, почему некоторые машины ломаются чаще, чем дру-

гие, и т. д. В ходе разговора стало понятно, что нагрузка Паулсона была очень

большой, ведь ему приходилось постоянно следить за 70 машинами. Сулинда

согласилась с тем, что если бы у него было больше времени и его не так часто от-

влекали бы от работы, значительная часть источников раздражения была бы уст-

ранена. Я спросил, не кажется ли ей целесообразным опросить работниц, чтобы

узнать, что они думают об этой проблеме. Она согласилась с тем, что мне следует

поговорить с ними, потому что некоторые девушки постоянно жалуются на та-

кую ситуацию и склоняют на свою сторону всех остальных. Я сказал Сулинде,

что займусь этой. проблемой, и спросил, хочет ли она узнать результаты моего

опроса. Она сказала, что хотела бы быть в курсе. Я закончил разговор замечанием

о том, что она совершенно верно определила одну из причин натянутых отноше-

ний между механиком и девушками, отнеся ее на счет напряженного графика

работы механика, и похвалил ее за столь объективное мнение о существующей

проблеме.

АКТ III. Сцена

Затем я отправился разговаривать с Паулсоном. Он начал с того, что рас-

сказал, как тяжело ему работать, что у него только две руки и что он не может чи-

нить две машины одновременно. Я попытался разрядить обстановку парой шут-

ливых замечаний, и Паулсон пришел к выводу о том, что самые большие про-

блемы — нетерпеливость девушек и недостаток времени. Он тоже был согласен

с тем, что мне следует поговорить с девушками и что было бы полезно узнать их

мнение по этому поводу. Его особенно интересовало, что они думают о нем как о

человеке.

[Разговор с механиком развивался по такому же сценарию, что и разговор с

мастером. Как и Сулинда, Паулсон рассматривал ситуацию в терминах «прав -

не прав». Он считал, что не права в данном случае Сулинда. И опять психологу

удалось обратить внимание Паулсона на объективные характеристики ситуации.

Был сделан акцент на нехватке у механика рабочего времени, и в этом случае

особое внимание было уделено естественному недовольству девушек.

Эта попытка изменить восприятие ситуации путем «интервью о действи-

ях» (в противоположность «интервью по сбору фактов») может быть расценена

как основной элемент решения проблемы. Вследствие переориентации внимания

Сулинды и Паулсона с личных эмоциональных отношений в область объек-

тивных фактов, жизненное пространство этих людей, определявшее их поступ-

ки, стало более схожим, хотя сами по себе эти двое еще не осознавали сходства

своих позиций.

Следует упомянуть еще несколько моментов:

. Психолог не пытался переструктурировать взгляды Сулинды и Паулсо-

на, предлагая их вниманию какие-то факты, хотя подобное «вмешательство» в

когнитивные структуры в принципе было возможно. Вместо этого Паулсону и

Сулинде помогли взглянуть на объективную ситуацию и тем самым «принять»

ее, расценив как «факт». Однако в случае с Сулиндой эта уловка сработала не

совсем эффективно.

. Уделяя особое внимание властным отношениям, психолог постарался

заручиться согласием Сулинды на разговор с девушками от ее имени. Сулинда

была довольна этим предложением, поскольку некоторые девушки создавали оп-

ределенные проблемы, угрожая тем самым и ее позиции. И мы можем отметить

определенный прогресс в ряде отношений. Бэйвлас обратился к девушкам при

полной поддержке мастера. Спросив Сулинду о том, хочет ли она узнать резуль-

таты его разговора, он подготовил следующий шаг работы. Это действие носило

характер совместного начинания и способствовало установлению хороших от-

ношений между Бэйвласом и Сулиндой. Тем самым Сулинда была активно во-

влечена в планирование действий и поэтому с большей готовностью могла иден-

тифицироваться с тем решением, которое было предложено позже.

. Та же самая процедура была осуществлена и в разговоре с Паулсоном,

хотя и с некоторыми вариациями. Бэйвлас уделил особое внимание личным моти-

вам Паулсона. К примеру, Бэйвлас безоговорочно принял желание Паулсона уз-

нать, нравится ли он девушкам. Поскольку психолог сумел наладить совместную

работу и с механиком, и с мастером, они стали участниками одного и того же

плана, хотя на этой стадии лишь номинально и без принятия совместного реше-

ния.]

АКТ III. Сцена

Затем я пригласил каждую из работниц для короткого интервью. Я спро-

сил их, не кажется ли им, что ремонту машин на фабрике уделяется недостаточ-

ное внимание. Все они согласились с тем, что Паулсон вполне годится для этой

работы, но он слишком перегружен, чтобы все успевать. Я спросил каждую из

девушек, стоит ли собрать вместе тех девушек, у которых чаще всего возникают

проблемы с оборудованием, и посмотреть, что можно сделать, чтобы уменьшить

время, которое они теряют в ожидании ремонта. Все они горячо поддержали

эту идею.

АКТ IV. Сцена

Девушки были собраны в группу, и я рассказал им суть проблемы. Все

они, как ранее Сулинда и Паулсон, согласились с тем, что иногда, а именно в тех

случаях, когда ломаются сразу несколько машин, ощущается недостаточность

ремонтных услуг. Поскольку было маловероятно, что будет принят на работу

еще один механик (фабрике с трудом удалось получить отсрочку от армии для

одного только Паулсона), вопрос заключался в том, как наиболее эффективно ис-

пользовать возможности Паулсона. Я организовал обсуждение того, каким обра-

зом можно поступить в каждой из следующих ситуаций: когда ломается одна

машина; когда одновременно ломаются две машины, причем поломка одной из

них причиняет больший ущерб, поскольку мешает работе нескольких девушек;

когда ломается несколько машин сразу и ремонт одной из них признается самым

важным.

В результате обсуждения группа работниц выработала следующий план: )

если машины одинаково важны для производственного процесса, правило должно

быть таким: «заявка на ремонт поступила первой — первой эта машина и будет

отремонтирована»; ) если какая-либо машина более важна, чем другие, ее следу-

ет чинить в первую очередь; ) этот план будет представлен Паулсону и Сулинде,

и я сообщу группе, что они сказали.

[Таким образом, результаты работы, проделанной психологом, могут

быть представлены следующим образом:

• Механик и мастер, которые были близки к тому, чтобы попросить рас-

чет, остались на фабрике. • Восприятие ситуации всеми тремя сторонами: ме-

хаником, мастером и наиболее важной, активной группой, а именно работница-

ми, которых прежде более всего занимали вопросы «лжи» и престижа, — было

переориентировано на анализ объективных сложностей производственного про-

цесса.

• Без организации непосредственного контакта между тремя сторонами

был установлен тот факт, что все они имеют приблизительно сходное представ-

ление о сложностях производства.

• Все заинтересованные лица свободно и независимо выразили свое согла-

сие с намеченными действиями.

• Контакт всех трех сторон с психологом был хорошим и дружественным.

Процедура, которой воспользовался психолог, основывалась на той гипо-

тезе, что постоянный конфликт хотя бы отчасти должен являться следствием

плохой организации производственного процесса. Таким образом, для того что-

бы принять верное решение, необходимо было выявить источник проблем, реали-

стично и достаточно глубоко проанализировав процесс выпуска продукции.

Группа, занимающая самую низкую ступеньку в фабричной иерархии,

послужила основой для выявления фактов, возможно, вследствие того, что швеи

были самым непосредственным образом вовлечены в процесс и лучше других

представляли себе, по крайней мере, некоторые аспекты проблемы. И опять же,

поскольку работницы были самым низшим звеном иерархии фабрики, каждое

правило, вводимое руководителями, и даже точка зрения, представленная им как

«факт», скорее всего, была бы воспринята работницами как навязывание чужой

воли. Чтобы добиться их искреннего соучастия в осуществлении планов, лучше

всего было начать с подробного выяснения фактов, и было столь же необходимо,

чтобы исходные предложения, касающиеся новых правил производственного

процесса, были выработаны самими работницами.

Не все швеи, а только те, кто проявлял самое большое недовольство, бы-

ли приглашены к разговору. Это может показаться странным, если мы будем ис-

ходить из предположения о том, что те швеи, которые менее всех склонны разду-

вать проблему, скорее всего, будут предлагать более объективную картину ситуа-

ции. Наиболее проблемные работницы стали объектом исследования потому, что

они представляли огромную важность для групповой динамики на фабрике. Более

того, если бы те швеи, которые не были источником проблем, приняли участие в

выработке исходного решения, то жалобщики, скорее всего, стали бы сопротив-

ляться этому решению, поскольку чувствовали бы, что их сначала изолировали от

принятия решения, а затем это решение им навязали.

Психолог как лидер дискуссионной группы представил существующую

проблему как объективную фазу рабочего процесса. Тот факт, что ему с легко-

стью удалось привлечь внимание группы к этому аспекту ситуации, показывает,

что предварительные интервью способствовали эффективному развитию собы-

тий.

В ходе групповой дискуссии было выявлено, что существующие затрудне-

ния представляют собой одну из составляющих проблемы производства. То, что

эти факты всплыли в групповом обсуждении, а не в индивидуальных интервью,

дало некоторое количество дополнительных преимуществ. Как правило, в ре-

зультате групповой дискуссии вырисовывается более объективная и подробная

картина ситуации. Атмосфера открытости, которая может возникнуть в ходе

группового обсуждения, в противоположность обстановке секретности, характер-

ной для индивидуальных интервью, является весьма важным фактором, обуслов-

ливающим готовность к сотрудничеству.

Предполагалось, что правила, сформулированные в результате обсужде-

ния, будут способствовать разрешению объективной производственной пробле-

мы. Безличные факты в большей степени, чем властные конфликты, детермини-

руют действия, предпринимаемые в определенных ситуациях. Эти правила анало-

гичны тем, которые могли бы быть предложены администрацией фабрики для

достижения максимальных результатов. Психолог мог бы спросить девушек, ка-

кая последовательность ремонта и наладки машин была бы оптимальной для про-

изводственного процесса. Вполне возможно, что девушки предложили бы те же

самые правила, но при этом они чувствовали бы, что делают что-то «для Хозяи-

на», ими двигало бы «великодушие» или патриотизм. Психолог не пошел таким

путем, он просто попросил работниц прийти к справедливому решению. Это ка-

салось проблемы взаимоотношений между девушками и, поскольку подразуме-

вало еще и снижение заработка в результате простоя, было тесно связано с их

личными интересами. Следует отметить, что справедливость как руководящий

принцип, лежащий в основе правил социального поведения в группе, несомнен-

но, является одним их самых сильных мотивов американской культуры.

Поскольку эти правила были выработаны самими работницами, их приня-

тие было легким и согласованным.

Остаются две проблемы: во-первых, принятие выработанных правил ос-

тальными швеями и руководством цеха: Сулиндой и Паулсоном; во-вторых, оп-

ределение тех лиц, которые будут нести ответственность за выполнение этих правил.]

АКТ IV. Сцена

Я рассказал Паулсону о результатах встречи с группой, особо подчеркнув

тот факт, что девушки ничего не имеют против него лично и что, напротив, они

понимают, что существующая нагрузка не по силам одному-единственному ме-

ханику. Я показал ему план, выработанный девушками, и он сказал, что это как

раз то, чего он хочет, если только «каждый» перестанет им командовать. Я сказал

ему, что он вовсе не должен принимать решение о том, какая из машин более

важна в тот или иной момент. Он механик, и ему совершенно не нужно брать

на себя еще и эту ответственность. С этим он горячо согласился. Я предположил,

что ответственность за такого рода решения должна взять на себя Сулинда, и если

девушки будут не согласны с предлагаемой последовательностью ремонта, им

придется выяснять отношения с нею. С этим он также согласился, но выразил

сомнение в том, что Сулинде это понравится. Я сказал ему, что собираюсь встре-

титься с ней и что мне кажется, что она будет только рада такому решению, ес-

ли, конечно, он не будет расценивать ее действия как приказы.

[Сначала психолог пошел к механику. Страхи Паулсона исчезли, когда

психолог в самом начале разговора подчеркнул, что девушки ничего против него

не имеют. Это улучшило настроение Паулсона и обеспечило его готовность к

объективному анализу ситуации. В такой атмосфере договариваться было гораздо

проще.

Вторая часть разговора свелась к попытке психолога предложить долго-

срочное разрешение этого конфликта. Эффективное решение проблемы предпо-

лагало подход к ситуации с точки зрения производительности труда. Кроме того,

конфликтующие стороны приняли бы во внимание объективные факторы и тем

самым вышли из затяжного конфликта. В нашем случае источником конфликта

было нечеткое разделение функций, связанных с обеспечением ремонта обору-

дования. Теперь же правила были установлены и обязанности распределены.

Психолог чувствовал, что единственно разумным и эффективным реше-

нием было бы сделать Сулинду ответственной за определение последовательно-

сти ремонта машин, поскольку именно в ее обязанности (а не в обязанности ме-

ханика) входит обеспечение максимальной производительности работы

То, как Бэйвлас представлял проблему механику, очень напоминало то,

как он вел себя в предыдущей сцене с работницами: существующее положение

вещей было представлено совершенно объективно, но акцент был сделан на тех

его аспектах, которые были непосредственно связаны с психологической ситуа-

цией вовлеченной в конфликт личности; тем самым была сформирована устой-

чивая положительная мотивация. Психолог предпочел говорить не о разграниче-

нии властных полномочий, а о том, как можно избавить механика от принятия

тех решений и той ответственности, которые в общем-то и не входили в сферу

его компетенции.

У нас не останется сомнений в том, что подобный подход был верен и реа-

листичен, если мы более глубоко проанализируем ситуацию, с которой сталки-

вался механик в том случае, когда ремонт требовался нескольким машинам од-

новременно. Для Паулсона мастерская — это довольно приятное место, это его

убежище, где в работе он сам себе начальник. Он пытается оставаться в мастер-

ской как можно дольше. Когда же ему приходится выходить в цех для ремонта

оборудования, он там чужак, вдобавок попадающий под власть мастера. Если не

в порядке, например, сразу три машины, механик сталкивается с конфликтной си-

туацией, поскольку ему приходится иметь дело с тремя силами, соответствующи-

ми его желанию починить все три машины. И все три силы действуют в совер-

шенно разных направлениях. В этих разных направлениях действуют и парал-

лельные силы, источником которых являются разные работницы; причем мощ-

ность каждой из сил зависит еще и от степени вздорности и крикливости той или

иной швеи. Кроме того, существует и сила, индуцированная Сулиндой, причем

она может либо заставить Паулсона угадывать ее желания, либо четко выразить

свое мнение на сей счет.

Подобные обстоятельства типичны для ситуации принятия решения, и для

нее характерны две причины возникновения большого эмоционального напряже-

ния: а) силы, препятствующие принятию решения, довольно велики, поскольку

любое неверное решение с большой вероятностью приведет к конфликту между

механиком и мастером; б) когнитивная структура поля нарушена, поскольку ме-

ханик не знает, какая очередность ремонта машин поставит его в более затрудни-

тельное положение.

Совокупность этих факторов делает ситуацию принятия решения более

неприятной для Паулсона, поскольку негативной валентностью характеризуется

не только непосредственный момент принятия решения, но и сам факт пребыва-

ния в цеху. И, следовательно, механик с большой охотой примет любой план,

который давал бы ему надежду на то, что ему удастся избавиться от этой травми-

рующей ситуации.

Можно отметить, что подобным образом спланированное психологом

представление проблемы Паулсону было нацелено на то, чтобы склонить меха-

ника к согласию (и вынудить подчиниться власти мастера). То, как психолог

представлял ситуацию, полностью соответствовало реальным фактам. Новый

план предполагал установление фиксированных и общих для всех правил,

имеющих под собой объективные основания и касающихся того, что должно

быть сделано. К тому же должен быть указан человек, который в каждой кон-

кретной ситуации будет определять порядок действий. Кому-то придется прини-

мать решения в том случае, когда будут возникать сомнения в том, какая после-

довательность ремонта оборудования приведет к наименьшей потере времени. Но

все это входит в компетенцию мастера. Она не может безапелляционно дикто-

вать механику, что он должен делать, фактически, она не может отдавать ему рас-

поряжения. Все, что она может, это сообщать ему необходимую информацию

относительно того, какова относительная важность той или иной машины для

производственного процесса. На основе этой информации он будет готов следо-

вать тем правилам, относительно которых существует общая договоренность. В

заключение разговора психолог специально подчеркнул этот факт, чтобы избе-

жать неправильной интерпретации предложения, которая нанесла бы ущерб гор-

дости механика.

Основное содержание данной сцены — это постепенное принятие меха-

ником нового плана действий. Его сомнения в том, что Сулинда согласится с этим

планом, еще раз доказывают, что напряжение между ними существует. Кроме

того, они свидетельствуют и о том, что он не чувствует себя проигравшей сторо-

ной на этих переговорах.]

АКТ IV. Сцена

Я показал план работниц Сулинде, и она решила, что точно так и должно

быть, добавив, что именно это она и пыталась сделать, но Паулсону невозможно

ничего объяснить. Я сказал, что Паулсон готов принимать ее решения относи-

тельно приоритетов в починке оборудования. Я также сделал акцент на том, что и

девушки готовы работать с учетом этих правил. Она согласилась попробовать,

однако по-прежнему была настроена довольно скептически.

[Разговор с Сулиндой развивался по тому же сценарию, что и разговор с

Паулсоном. Она с готовностью приняла план, как если бы и раньше хотела чего-

то подобного. Она не могла поверить в то, что Паулсон готов принимать к све-

дению ее «решения о приоритетах»; это свидетельствовало о том, что она не хо-

чет чувствовать себя лишенной власти. С другой стороны, психолог дал понять,

что ее компетенция будет ограничена принятием решения об оптимальной после-

довательности ремонта оборудования.]

АКТ IV. Сцены -6

Сцена. Я сказал Паулсону, что Сулинде понравился план и что она готова

следовать ему. Сцена 5. Затем я снова собрал девушек на короткую встречу, в

ходе которой мы еще раз обсудили план и тщательно разработали процедуру его

выполнения.

Сцена 6. После этого я сообщил Сулинде и Паулсону, что разработка

плана завершена, что он начинает претворяться в жизнь и что появление новых

идей на этот счет всеми приветствуется.

[Последние сцены очень коротки. Каждая из сторон: механик, мастер и

швеи-мотористки — проинформирована о согласии двух других сторон с приня-

тым решением, а также о том, что оно незамедлительно вступает в силу. Психо-

лог особо подчеркнул свою готовность рассмотреть любые новые идеи, что соз-

дало своего рода клапан безопасности для последующего внесения в план каких-

то необходимых изменений.]

ЭПИЛОГ

Спустя несколько недель Эланби спросил меня, не замечаю ли я каких-нибудь

изменений в Паулсоне. Я сказал, что нет. Он объяснил, что у Паулсона, кажется,

стало гораздо меньше работы и гораздо больше времени для того, чтобы слонять-

ся по заводу. Его отношения с Сулиндой стали хорошими, и между девушками

тоже больше не возникает никаких конфликтов. Неделю спустя Паулсон по своей

собственной инициативе установил на фабрике громкоговорители и два раза в

день устраивал музыкальные трансляции. Это всем понравилось, и отношения

между сотрудниками стали еще более благоприятными.

Через три месяца после этого инцидента — и надо отметить, что за все это

время никаких проблем больше не возникало, — сторонний наблюдатель провел

интервью с механиком. Вот отчет об этом интервью.

Паулсон сказал, что у него стало на треть меньше работы; если раньше у

него было от 5 до 0 вызовов в день, то теперь их около 0. Уменьшение объема

работ произошло главным образом за счет снижения количества мелких поло-

мок; что касается серьезных неполадок, то их осталось приблизительно столько

же. Он списывал чрезмерное количество не значительных вызовов в прошлом

на счет «раздражения» — «девушкам просто хотелось создавать проблемы».

Паулсон также отметил, что и раздражения по поводу действий Сулинды тоже

стало меньше.

Когда его спросили, почему это стало возможно, он ответил: «Я думаю,

это во многом благодаря музыке», имея в виду те громкоговорители, которые

он установил. Это сделало девушек более дружелюбными. Также оказалась по-

лезной и помощь Бэйвласа. Он поговорил с некоторыми девушками, предста-

вил им точку зрения Сулинды и объяснил, чего им следует ожидать и что

предпринимать.

Одно изменение помогло значительно уменьшить общее раздражение.

Почему-то сначала создалось впечатление, что Сулинда и Паулсон — злейшие

враги, хотя в действительности вне работы они были лучшими друзьями. Си-

туацию на фабрике он описал так: «Ну, мы препирались по пустякам, как и все,

но не придавали этому значения. Но у них создалось впечатление, что мы просто

ненавидим друг друга». Кроме того, и некоторые девушки подлива ли масла в

огонь. Когда же всем стало ясно, что между Сулиндой и Паулсоном нет враж-

ды, девушки осознали, что сплетни их больше не задевают, и общее раздра-

жение уменьшилось.

Итак, короткое вмешательство психолога действительно разрешило затяж-

ной конфликт. В прежде враждующем треугольнике, состоящем из механика,

мастера и работниц, установились хорошие отношения. И это неожиданно приве-

ло к снижению объема ремонтных работ на фабрике.

По всей вероятности, ведущие принципы, которые лежали в основе дей-

ствий психолога, можно обобщить следующим образом: реальные условия вы-

сокой производительности труда должны обеспечиваться таким, образом, кото-

рый не противоречил бы природе групповой динамики.

Для устойчивого разрешения этого конфликта недостаточно лишь уста-

новления дружеских отношений. Описанный конфликт является следствием про-

изводственной ситуации, когнитивная составляющая которой была ясна не до

конца, четкое разграничение полномочий сторон было невозможным. Процедура

разрешения этого конфликта в равной степени должна была учитывать и произ-

водственные требования, и проблему социальных отношений.

Что касается деталей, то здесь можно отметить следующее. Работу на

фабрике можно рассматривать как процесс, скорость которого определяется соот-

ношением сил, побуждающих и замедляющих его. Производственный процесс

осуществляется посредством разных «каналов», обусловленных спецификой фи-

зической и социальной среды, в частности, определенными правилами и предста-

вителями власти (администрацией). Для того чтобы повысить производитель-

ность труда, можно попытаться увеличить мощность побуждающих сил посред-

ством определенной стимуляции либо давления, или же ослабить те силы, кото-

рые вызывают снижение производительности. Описанная выше процедура ис-

пользует вторую возможность. Она предназначена для того, чтобы устранить оп-

ределенные конфликты внутри группы и определенные психологические силы,

воздействовавшие на центрального персонажа (механика), который отказывался

прилагать должные усилия.

Попытка долговременного улучшения основывается на изучении реальной

ситуации, связанной с конкретным участком (ремонт оборудования) производст-

венного канала. Благодаря выработке новых правил и инструкций производст-

венные каналы были объективным образом модифицированы. Даже самый

лучший план реорганизации производственных каналов не будет реализован, ес-

ли он не подходит тем людям, которым приходится жить в этой среде и реагиро-

вать на ее изменения. Описанная нами процедура была спланирована на основе

тщательного анализа закономерностей групповой динамики. И действительно,

каждый этап работы был осуществлен с учетом этих закономерностей.

Важно и то, что даже самый первый этап ознакомления с ситуацией, ко-

торый в принципе можно было бы рассматривать не как социальный акт, а как

экспертную, научную задачу, был сделан составной частью социальной процеду-

ры. И одной из самых ярких особенностей данного случая (которая, по всей ви-

димости, достаточно типична для методов, используемых этим психологом) яв-

ляется то, что объективное выяснение условий работы стало ключевой точкой

предлагаемых изменений.

Использование работниц как основных действующих лиц при выяснении

обстоятельств конфликта было продиктовано тем, что они самым непосредствен-

ным образом связаны с производственным процессом. Если мы хотим создать

общую атмосферу дружелюбия и сотрудничества, а не жесткую авторитарную

систему, если мы хотим обеспечить успешное сотрудничество, то на первом этапе

планирования должна быть задействована та группа, которая занимает самое низ-

шее положение в иерархии, поскольку ее представители могут расценить любой

другой способ принятия решения как попытку навязать им мнение руководства. С

другой стороны, человек, обладающий властью (скажем, механик или мастер),

не будет реагировать подобным образом, если его попросят одобрить план, раз-

работанный его подчиненными, поскольку, располагая властными полномочиями,

он может отвергнуть этот план.

То, что в выяснении условий производственного процесса были задейст-

вованы не все работницы, может быть следствием описанных выше факторов.

Может быть, и имело бы смысл подключить к делу и других работниц. Однако

для адекватности выяснения обстоятельств и обеспечения сотрудничества среди

швей-мотористок было достаточно задействовать лишь самую проблемную

часть этой группы. Даже само установление интересующих исследователя фак-

тов в работе такого типа предполагает анализ как производственного процесса,

так и групповой динамики. Понятно, что «достаточно объективная» картина про-

изводственных взаимоотношений и проблем должна основываться на тщатель-

ном исследовании. Но столь же важно понимать и значение «субъективных» то-

чек зрения заинтересованных сторон.

Надо сказать, что установление фактов — это наилучший способ изменить

восприятие ситуации отдельными людьми. Мы с достаточной степенью уверен-

ности можем утверждать, что действия человека непосредственно зависят от то-

го, как он воспринимает ситуацию. И мы можем предположить следующее:

влияние изменения идей или ценностей на действия человека зависит о того, из-

менилось ли его восприятие. Справедливость этой теории подтверждается опы-

том в самых разных областях, включая лечение заикания и психопатологию. Од-

ной из основных характеристик этого метода является изменение действий вслед-

ствие трансформации восприятия.

В данном случае, установление фактов совершенно сознательно было вы-

брано в качестве первого этапа работы. Знание фактов психологом или экспер-

том не оказывает никакого воздействия на ситуацию до тех пор, пока сами члены

группы не примут эти данные «как факты». И именно в этом кроется основное

преимущество выяснения фактов в ходе групповой работы. Совместное обсужде-

ние фактов и разработка планов — это уже попытка совместного действия, от-

крывающая путь к установлению атмосферы сотрудничества, открытости и уве-

ренности в поставленных целях. И хотя механик и мастер сами не участвовали в

групповой дискуссии работниц, психолог очень осторожно обеспечил их актив-

ную вовлеченность в процесс выяснения фактов и планирования деятельности.

Мы уже подчеркивали тот факт, что групповые встречи нельзя восприни-

мать как панацею. Они должны быть тщательно спланированы с учетом психоло-

гической ситуации личности, причем сама личность на каждом этапе работы рас-

сматривается с точки зрения своей позиции в группе. При учете личностного фак-

тора следует иметь в виду два его аспекта. Во-первых, мотивация к изменению

восприятия и действий должна быть, насколько это возможно, основана на реа-

листичном представлении данной личности о ситуации. Во-вторых, необходимо

приложить максимум усилий к тому, чтобы снизить эмоциональность участни-

ков на каждом этапе работы. При каждом удобном случае людей нужно хва-

лить, нужно минимизировать их тревогу и способствовать возникновению ощу-

щения безопасности (Паулсон и работницы); необходимо прилагать все усилия к

тому, чтобы человек представал перед окружающими в выгодном (но, тем не

менее, реалистичном) свете. Как правило, снижение уровня эмоциональности

осуществляется косвенным образом. Вспомним, к примеру, то, как вовлечение в

конфликт одной работницы (проблема лжи) было деперсонализировано путем

выявления проблемы группы работниц, провоцирующих появление конфликтных

ситуаций. Очевидно, что посредством включения одной швеи в группу ей подоб-

ных проблема становится менее личностной и, в то же время, связывается с объ-

ективными групповыми проблемами.

Стоит также отметить, что исходная проблема — а именно ложь и после-

довавшая за ней угроза ухода с фабрики механика и мастера — растворилась в

воздухе еще до начала серьезной работы. По всей вероятности, с изменением вос-

приятия ситуации, с переключением внимания от проблем власти к проблемам

производства, вопрос о лжи, поначалу блокировавший нормальный ход производ-

ственного процесса, перестал быть «фактом». И это само по себе может рассмат-

риваться как симптом того, насколько глубоки и реальны изменения в восприятии

и в психологической ситуации всех вовлеченных в конфликт сторон.

Глава. Экономические конфликты

5. Э. Дюркгейм. [Общественное разделение труда и классовые конфликты]

<…> Если труд все более разделяется по мере того, как общества стано-

вятся более объемистыми и плотными, то не потому, что в них более разнообраз-

ны внешние обстоятельства, а потому, что борьба за жизнь в них более энергична.

Дарвин весьма справедливо заметил, что конкуренция между двумя организмами

тем сильнее, чем они сходнее. Имея те же потребности, преследуя те же цели,

они повсюду оказываются соперниками. Пока ресурсов у них имеется больше,

чем нужно, они могут еще жить бок о бок; но если число их увеличивается в та-

кой пропорции, что не все аппетиты могут быть достаточно удовлетворены, то

вспыхивает война, и она тем яростнее, чем сильнее эта недостаточность, т. е. чем

больше число конкурентов. Совсем не то видим мы, когда сосуществующие ря-

дом индивиды принадлежат к различным видам или разновидностям. Так как они

не питаются одинаковым образом и не ведут одинакового образа жизни, то они не

стесняют друг друга; то, что вызывает благоденствие одних, не представляет цен-

ности для других. Конфликты случаются тем реже, чем реже встречаются и чем

дальше друг от друга находятся эти виды или разновидности. <…>.

Люди подвержены тому же закону. В одном и том же городе различные

профессии могут сосуществовать, не будучи вынуждены вредить друг другу, так

как они преследуют различные цели. Солдат стремится к военной славе, священ-

ник — к моральному авторитету, государственный деятель — к власти, про-

мышленник — к богатству, ученый — к научной славе; каждый из них может,

таким образом, достигнуть своей цели, не мешая другим достигнуть их цели. Так

же обстоит дело даже тогда, когда функции менее удалены друг от друга. Оку-

лист не конкурирует со специалистом по психическим заболеваниям, сапожник

— с шапочником, каменщик — со столяром, физик — с химиком и т. д. Так как

они занимаются разными делами, то они могут заниматься ими параллельно.

Но чем больше сближаются функции, чем больше между ними точек со-

прикосновения, тем более, следовательно, они расположены к борьбе. Поскольку

в этом случае они удовлетворяют различными способами одинаковые потребно-

сти, они неизбежно стараются так или иначе что-то захватывать друг у друга.

Судья ни когда не конкурирует с промышленником; но пивовар и виноградарь,

суконщик и фабрикант шелковых изделий, поэт и музыкант часто пытаются вы-

теснить друг друга. Что же касается тех, которые исполняют как раз одну и ту же

функцию, то одни могут благоденствовать только за счет других. Значит, если

представить себе различные функции в виде разветвляющегося пучка, исходяще-

го из общего основания, то борьба минимальна между крайними точками, посте-

пенно увеличиваясь по мере приближения к центру. Так происходит не только в

отдельных городах, но и на всем пространстве общества. Сходные профессии,

расположенные в различных точках территории, тем сильнее конкурируют друг

с другом, чем они' более сходны, если только трудности сообщения и перевозки

не ограничивают круг их действия

Исходя из этого, легко понять, что всякое уплотнение социальной массы,

особенно если оно сопровождается ростом населения, с необходимостью вызы-

вает прогресс разделения труда. <…>

<…> По мере того как все больше специализируются промышленные

занятия, вместо возрастания солидарности замечается обострение борьбы. В

средние века работник повсюду жил вместе с хозяином, деля с ним труд «в той же

лавке, за тем же станком». Оба составляли часть одной и той же корпорации и

вели одинаковое существование. «И тот и другой были почти равны; кто прошел

ученье, мог по крайней мере во многих ремеслах устроиться самостоятельно, если

он имел необходимые для этого средства». Таким образом, столкновения были

абсолютным исключением. Начиная с XV в. положение вещей стало изменять-

ся. «Цех более не общее убежище — это исключительная собственность хозяев,

которые сами вершат там все дела... С тех пор устанавливается глубокая демарка-

ционная черта между мастерами и подмастерьями. Последние образовали особое

сословие; они имели свои привычки, свои правила, свои независимые ассоциа-

ции». Когда произошло это отделение, столкновений стало много. «Как только

подмастерья сочли, что имеют основание быть недовольными, они стали устраи-

вать стачки или поражали отлучением город, патрона, и все обязаны были подчи-

ниться решению... Сила ассоциации дала рабочим возможность бороться равным

оружием против своих патронов». Однако положение вещей было тогда далеко

от «того, какое мы видим теперь. Подмастерья восставали, чтобы получить боль-

шую плату или какое-нибудь другое изменение в условиях труда, но они не счи-

тали патрона вечным врагом, которому повинуются по принуждению. Хотели

заставить его уступить в одном пункте и этого энергично добивались, но борьба

не была постоянной; мастерские не заключали в себе двух враждебных рас: наши

социалистические идеи были неизвестны». Наконец, в XVII в. начинается третья

фаза этой истории рабочих классов: появление крупной промышленности. Рабо-

чий вполне отделяется от патрона. «Он в некотором роде завербован. Каждый

имеет свое занятие, и система разделения труда несколько прогрессирует. В ма-

нуфактуре Ван-Робе, в которой было занято 69 рабочих, были особые мастер-

ские для колесного, ножевого мастерства, для стирки, крашения, набирания осно-

вы, и даже сами ткацкие мастерские заключали в себе несколько видов рабочих,

труд которых был совершенно различен». Параллельно с возрастанием специа-

лизации учащаются бунты. «Малейшего повода к неудовольствию было доста-

точно, чтобы навлечь на какой-нибудь дом отлучение, и горе подмастерью, кото-

рый бы ослушался решения общины». Достаточно хорошо известно, что с тех

пор борьба только обострялась.

Мы увидим, правда…, что эта натянутость социальных отношений отчас-

ти происходит оттого, что рабочие классы не согласны с созданными для них ус-

ловиями, но слишком часто принимают их вынужденно, не имея средств завое-

вать себе другие. Однако одно это принуждение не может объяснить разбираемо-

го явления. В самом деле, оно давит с одинаковой тяжестью на всех, обделенных

судьбой, и, однако, это состояние постоянной вражды свойственно только про-

мышленному миру. Кроме того, внутри этого мира оно одно и то же для всех ра-

бочих. Но мелкая промышленность, где труд менее разделен, представляет зре-

лище относительной гармонии между хозяином и рабочим; только в крупной

промышленности так остры эти междоусобицы. Значит, отчасти они зависят от

другой причины.

<…> Недостаточно, однако, того, чтобы существовали правила; иногда

сами эти правила бывают причиной зла. Это мы и видим в классовых войнах. Ин-

ститут классов или каст составляет организацию разделения труда, притом орга-

низацию сильно регламентированную, однако она часто служит причиной раздо-

ров. Низшие классы, недовольные положением, доставшимся им по обычаю или

по закону, стремятся к функциям, которые им запрещены, и стараются отнять их

у владеющих ими. Отсюда междоусобные войны, вызываемые способом разделе-

ния труда. <…>

<…> Равенство во внешних условиях борьбы необходимо не только для

того, чтобы привязывать каждого индивида к его функции, но еще и для того,

чтобы связывать функции между собой.

Договорные отношения неизбежно развиваются вместе с разделением

труда, ибо последнее невозможно без обмена, юридической формой которого яв-

ляется договор. Иначе говоря, одна из важных разновидностей органической со-

лидарности есть то, что можно было бы назвать договорной солидарностью. Без

сомнения, ошибочно думать, что все общественные отношения могут быть сведе-

ны к договору, тем более что договор предполагает нечто иное, чем он сам; одна-

ко существуют особые узы, берущие начало в воле индивидов. Существует свое-

образный consensus, который выражается в договоре и который в высших видах

представляет важный фактор общего consensus'a. Необходимо, стало быть, что-

бы в этих самых обществах договорная солидарность была как можно лучше за-

щищена от всего, что может ее нарушить. Если в менее развитых обществах неус-

тойчивость ее не представляется особенно опасной по причинам, которые мы уже

описали, то там, где она является одной из основных форм социальной солидар-

ности, угроза ей является одновременно угрозой единству социального организ-

ма. Происходящие из-за договоров конфликты становятся, таким образом, важ-

нее, по мере того как сам договор приобретает большее значение в общей жизни.

Поэтому, в то время как существуют первобытные общества, которые даже не

вмешиваются для разрешения таких конфликтов…, договорное право цивилизо-

ванных народов становится все объемистей; оно не имеет другой цели, кроме как

обеспечить регулярное сотрудничество вступающих таким образом в отношения

функций.

Но для достижения этого результата недостаточно, чтобы общественная

власть следила за исполнением заключенных договоров. Необходимо еще, чтоб,

по крайней мере в среднем числе случаев, они исполнялись добровольно. Если бы

договоры соблюдались только благодаря силе или из страха силы, то договорная

солидарность была бы очень ненадежной. Чисто внешний порядок плохо скрывал

бы раздоры, которые трудно было бы без конца сдерживать. Но, говорят, для из-

бежания этой опасности достаточно, чтобы договоры заключались добровольно.

Это верно; но трудность от этого не исчезает: что, в самом деле, представляет со-

бой добровольное соглашение? Словесное или письменное согласие — недоста-

точное доказательство добровольности; такое согласие может быть вынужден-

ным. Значит, необходимо, чтобы отсутствовало всякое принуждение; но где на-

чинается принуждение? Оно не состоит только в прямом применении насилия,

ибо непрямое насилие также успешно подавляет свободу. Если обязательство,

вырванное угрозой смерти, юридически и морально равно нулю, то почему оно

будет иметь значение, если для получения его я воспользовался положением,

причиной которого я, правда, не был, но которое поставило другого в необходи-

мость уступить мне или умереть.

6. Н. Моисеев. Примеры простейшего кооперативного соглашения

Объяснять общие принципы иногда бывает полезно на относительно,

простых примерах. Так мы и поступим в данном случае, прибегая для этого к

проблеме использования воды для орошения.

Проблема распределения воды в Средней Азии — одна из весьма острых

хозяйственных проблем этого региона. Вода — это источник жизни, и за нее все-

гда отчаянно боролись. В Среднеазиатских республиках много оросительных

систем. Одна из них в бассейне реки Зеравшан. О ней и пойдет речь.

Зарождается Зеравшан в ледниках Зеравшанского и Гисарского хребтов.

Он протекает через ряд областей Узбекистана и орошает поля целого ряда рай-

онов. Выходя из гор в безводные и жаркие степи, он постепенно теряет свою

мощь горного потока, поскольку его воды полностью разбираются на орошение.

Хозяйства, которые находятся в его верхнем течении, оказываются в более вы-

годном положении по сравнению с теми, которые находятся в его низовьях: им

легче пользоваться водой реки. Но именно в низовьях расположены наиболее

плодородные земли, и там наиболее жаркий климат, необходимый для хлопко-

водства. Какими принципами следовало бы руководствоваться при распределении

водных ресурсов, которых не хватает, чтобы удовлетворить потребности всех

районов?

С государственной точки зрения, с точки зрения единого хозяина, основ-

ную воду надо использовать в низовьях, где может расти тонковолокнистый хло-

пок — наиболее выгодная сельскохозяйственная культура в Средней Азии. Но

при таком способе деления воды и так более бедные, расположенные в верховь-

ях реки горные хозяйства, у которых каменистая почва и холодный климат, будут

еще больше обделены — им придется нести дополнительные потери. Как здесь

быть?

Налицо конфликтная ситуация: каждое из хозяйств стремится получить в

свое распоряжение максимальное количество воды, но вода — это вторичная

цель. В действительности оно стремится получить по возможности больший до-

ход. Как использовать это обстоятельство для выработки такого коллективного

решения, которое было бы выгодно всем хозяйствам зоны Зеравшана?

Вероятно, наиболее разумным принципом окажется тот, который будет

рассматривать все хозяйства этой зоны как единый кооператив — кооператив по

совместному использованию воды. Но для того, чтобы он был выгоден всем хо-

зяйствам, надо ввести специальный «механизм внутренних цен». Смысл его со-

стоит в следующем, и он вполне очевиден.

Если хозяйства объединятся в некий кооператив, то за счет более рацио-

нального использования воды суммарный сбор хлопка и другой сельскохозяйст-

венной продукции окажется большим, чем до кооперирования. Значит, если

надлежащим образом разделить этот дополнительный доход между всеми хо-

зяйствами, то каждое из них будет иметь доход больший, чем до кооперирования.

Такое разделение можно произвести бесчисленным количеством спосо-

бов, один из которых и дает механизм внутренних цен, особенно удобный, когда

основным покупателем является государство. В результате такого кооперативно-

го соглашения выигрывают все: и те хозяйства, которые, находясь в верховьях

реки, могли раньше неограниченно использовать воду (теперь им придется вво-

дить жесткие лимиты на воду), и тем, которые расположены в зоне пустыни и

до кооперирования сидели на голодном водном пайке.

К сожалению, такой простой способ организации института согласия ос-

тается пока чисто «теоретическим». В реальной жизни все происходит по-

другому. И до сих пор деление воды чем-то напоминает выборы римского папы,

когда кардиналов запирают в храме и не выпускают до тех пор, пока из трубы ка-

мина не появится белый дым, который означает, что новый папа избран.

Нечто похожее было всегда и здесь. Собирались представители районов,

только не в храме, а в чайхане, и за закрытыми дверями вдали от людских глаз

решали, какому району сколько кубометров воды в сутки должно быть отпущено.

И эти представители не расходились до тех пор, пока не заканчивали разделение

воды и пока документ об этом акте не был подписан всеми участниками.

Затем такая же процедура повторялась в районах, где собирались руково-

дители хозяйств делить отпущенную их району воду. Работа проводилась по той

же схеме.

Подобная дележка основана, конечно, не на научных принципах, что ста-

вит хозяйства в неравноправные отношения. А принцип кооперации многим лю-

дям просто неизвестен. Кроме того, для его применения надо уметь оценить за-

висимость урожая от количества поданной на поля воды, уметь наилучшим об-

разом использовать площади угодий, учитывать конъюнктуру рынка и т. д. Все

это требует новой культуры. А она приобретается не сразу. Вот и поступают лю-

ди так, как делали их отцы и деды, хотя теперь в их распоряжении современные

ирригационные системы, оснащенные всей необходимой аппаратурой и компь-

ютерами.

Пример, который я привел, действительно очень прост. Он не требует ни-

каких научных изысканий, и для реализации института согласия достаточно

обычно собираемой информации и относительно несложных бухгалтерских

расчетов. Но гораздо чаще жизнь сводит нас с ситуациями, в которых и целей

больше, и связи более опосредованны —одним словом, ставит нас в положение,

когда найти приемлемое коллективное решение уже нельзя без специального

научного анализа, без специально разработанной теории.

Глава. Политические (и классовые) конфликты

7. П.Ансар. [О конфликтах на классовой почве]

[Проблемы классовых конфликтов в социологии П.Бурдье]

Проблема социальных конфликтов и их природы приводит нас к важней-

шим положениям социологии Бурдье, которые связаны с вопросом о «социаль-

ном пространстве» и его распределением по общественным классам. Ответ на не-

го позволяет более подробно охарактеризовать «генетический структурализм»,

значение которого в полной мере обнаруживается в «генетической» концепции

классов и поведения, связанного с классовой принадлежностью.

Понимая ограниченность механистического структурализма, Бурдье все же

признает за ним известную эффективность: «реализм структуры» позволяет по-

кончить со «спонтанной» (стихийной, наивной) социологией и заставляет занять-

ся конструированием «объективных отношений» между группами.

В такой «объективистской» перспективе опросы и их интерпретации исхо-

дят из общей гипотезы о распределении агентов по социальным классам. Гипоте-

за о структурированности социального пространства по классам является исход-

ным пунктом анализа и предполагает, что это распределение находит свое выра-

жение во всех практических сферах. <…>

Генетический структурализм ставит перед собой задачу выяснить, каким

образом агенты разных классов и классовых фракций, имеющие в своем распоря-

жении различные виды капитала и собственности, действуют, объективируют

свой классовый габитус в системе классовых отношений с целью поддержания

или расширения своих позиций и собственности.

В этой перспективе изучение конфликтов присутствует в любой «точке»

анализа Бурдье. Поскольку социальное пространство конституировано социаль-

ными агентами, занимающими иерархизированные позиции и добивающимися

тех или иных редких благ (капитал, легитимация), конфликты присущи самым

разным полям деятельности. Эти конфликты разворачиваются на основе позиций

и видов собственности согласно модальностям восприятия и действия различных

габитусов. Наиболее подходящий термин для обозначения этих конфликтов —

«классовая борьба», поскольку агенты различных классов конкурируют за редкие

блага. Однако речь здесь идет не только о борьбе, противопоставляющий два

класса в процессе распределения прибавочной стоимости (как в модели Маркса),

но о разных формах борьбы за все блага — экономические, социальные, связан-

ные с легитимацией и т.д. Это предполагает выявление всех форм классовой

борьбы, всякой цели, которая может стать объектом борьбы.

Уточним, что у Бурдье речь идет не об изучении борьбы между классами,

«мобилизованными» [, р. ] и объединившимися для защиты или изменения

структуры объективированных форм собственности, но о формах борьбы между

«объективными» классами, понимаемыми как совокупность агентов, помещенных

в однородные условия существования.

Опросы, проведенные Бурдье и его коллегами (здесь следует особо отме-

тить La Reproduction, Un art moyen и La Distinction), обнаруживают формы клас-

совой борьбы прежде всего в «культурной» сфере, идет ли речь о системе образо-

вания, практике досуга или стратегиях развлечения.

Все социальное пространство пронизано разнообразными отношениями

господства, осуществляемого в различных социальных полях доминирующими

классами через разные типы символической власти. Господство в символическом

поле тем более важно (и требует тем большего внимания), что оно обеспечивает

«мягкое» его осуществление. Однако наличие осуществляется и в символическом

поле.

Идеи, развиваемые в La Reproduction [9] (касающиеся системы образова-

ния), обращают внимание на то, что господство осуществляется и в этой системе,

обеспечивая легитимацию культурного произвола, чинимого господствующими

классами. Система образования уполномочена навязывать культурный произвол,

и в этом качестве она осуществляет право на символическое насилие.

Здесь важно уяснить, что классовая борьба осуществляется не только не-

посредственно между агентами социальных классов, но и через систему образо-

вания. Образовательные учреждения обновляют структуру распределения куль-

турного капитала, легитимируют неравное распределение и лишение этого капи-

тала и, таким образом, участвуют в воспроизводстве социального порядка через

осуществление символического насилия и через его сокрытие. Это можно наблю-

дать, в частности, когда образовательное учреждение оправдывает отлучение от

образования с тем, чтобы заставить лишенных культуры признать легитимность

такого отлучения.

Но и за рамками системы образования отношения господства являются

объектом постоянной борьбы, которая, в частности, обнаруживается в практиках

«различения», с чьей помощью агенты всеми силами пытаются отличить себя от

низших классов. <…>

<…> В работе, озаглавленной La Distinction, Бурдье расширяет поле ис-

следования и вводит в него социальные практики различения, разделения между

разными социальными классами, практики, которые непрерывно возобновляются

и разворачиваются в иерархизированное социальное пространство.

Этот анализ приводит к новой интерпретации социальных конфликтов как

с точки зрения их причин, так и с точки зрения форм их развития.

Цель опросов заключалась не в том, чтобы продолжать изучение конфлик-

тов, связанных с производственной сферой, но в том, чтобы переформулировать

конфликты в сфере потребления, особенно в том, что касается вкусов (искусство,

одежда, еда...), которые, на первый взгляд, кажутся столь индивидуальными и раз-

нообразными. Как отмечает Бурдье в начале своей книги, суждения о вкусах —

это суждения, от которых требуется быть в высшей степени персональными, и

социология вторгается здесь в область, имеющую притязания на приватность:

«Социология вступает здесь на территорию, par exellence, отрицания реального»

[, р. 9].

Тем не менее опросы выявляют, насколько способы культурного потреб-

ления варьируются в соответствии с принадлежностью к тому или иному соци-

альному классу, насколько они изменяются в зависимости от уровня образования

и размеров экономического и культурного капитала. Опрос о посещении музеев

показывает, например, что музеи, несмотря на легкодоступность, в первую оче-

редь посещаются обладателями значительного культурного капитала.

Констатация этого факта, однако, носит лишь предварительный характер.

В действительности проблема заключается не в том, чтобы по-новому описать

разные способы отношения к объектам культуры, но в том, чтобы показать, как та

или иная классификация этих объектов, тот или иной их выбор участвуют в стра-

тегиях различения, в стратегиях легитимации и обесценения, в том, чтобы пока-

зать, что эта борьба является классовой борьбой в культурном пространстве. Та-

ким образом выявляется иная форма социального насилия, насилия без видимого

столкновения, «мягкого» насилия.

Конечно, в этой классовой борьбе ничего не провозглашается, и социаль-

ные классы не выступают здесь как объединенные и мобилизованные силы. На

первый взгляд, речь идет лишь о личном выборе и приватных предпочтениях. Но

стратегии, осуществляемые частными индивидами, отчетливо характеризуются

тем, что их ориентации и результаты поддаются спонтанной координации. Инди-

видуальные стратегии развиваются отдельно друг от друга, объединяясь лишь

статистически, но при этом активно участвуют в возобновлении социальных раз-

личий.

Классификация культурных благ (например, театр авангарда или бульвар-

ный театр...) [, р. 59—6] является одновременно классификацией и для аген-

тов (культурного) производства, и для критиков, и для публики. Пространство

производства (театр «благородного» и «легкого» жанра) и пространство социаль-

ных агентов («интеллектуальная» и «буржуазная» публика) связаны отношением

подобия. Таким образом, культурные блага не только иерархически классифици-

рованы, но выступают также и как «классификаторы» в том смысле, что социаль-

ные агенты противопоставляются в тот самый момент, когда демонстрируют свой

вкус. В результате культурное поле функционирует как система классификации,

предоставляя социальным агентам стратегии различения по отношению к членам

других классов.

Эти стратегии основательно вписаны в поведение, нацеленное на кон-

фликт. Они постоянно модифицируются в зависимости от изменения ситуации, и

феномен вкуса здесь в высшей степени значим.

Решающая ставка в такой борьбе — завоевать легитимность, а в пределе —

легитимность доминации. Несмотря на кажущуюся удаленность от социальных

целей, эта символическая борьба является составной частью поддержания классо-

вого превосходства, отличения и отторжения, обеспечивающих возобновление

доминации.

Несколько примеров вкусовых предпочтений разных социальных классов

могут проиллюстрировать механизм воспроизводства доминации.

Согласно целому ряду показателей, низшие классы воспроизводят габитус,

в значительной мере отмеченный чувством необходимости и адаптацией к этой

необходимости («выдавать нужды за добродетель...»). Так, подчинение необхо-

димости склоняет вкусовые предпочтения этих классов к отрицанию безоснова-

тельных эстетических запросов и пустого искусства ради искусства [, р. 8]. Ра-

бочие, например, чаще других классов говорят о предпочтении «опрятных и чис-

тых» интерьеров, которые можно «легко содержать в порядке». Они высказыва-

ются за «простую» одежду, недорогую и прочную, пригодную к «наиболее дли-

тельному использованию» при наименьшей цене [, р. 0].

Другая характерная черта, позволяющая понять практики отличения гос-

подствующих классов, связана с тем, что простой народ ценит физическую силу

как признак мужественности. Набор показателей, таких как склонность к сытной

еде и физическим упражнениям, демонстрируют этот признак, имеющий также

известное отношение к той ситуации, в которую поставлен рабочий класс, выну-

жденный продавать свою рабочую силу.

В этих характеристиках проявляется определенная форма признания гос-

подствующих ценностей [, р. 8]. Отсутствие предметов роскоши, покупка то-

варов-субститутов, время, уделяемое просмотру массовых спортивных зрелищ,

— все эти характеристики указывают на принятие господствующих ценностей и

на воспроизводство разделения «замысла» и «исполнения». Экономическая экс-

проприация удваивается экспроприацией культурной.

Представители среднего класса, напротив, выражают систематическое

почтение в отношении культуры [, III, ch. 6]. В многообразных формах, соответ-

ствующих той или иной фракции мелкой буржуазии, они демонстрируют призна-

ние легитимной культуры и желание ее обрести. Таким образом, «подымающаяся

мелкая буржуазия» охотно затрачивает свою энергию на освоение второстепен-

ных форм культурного производства, приобщаясь к культуре кино и джаза, а так-

же к чтению популярных научных и исторических журналов. Характерный для

этих «средних» практик-самоучка непрерывно пытается восполнить элементы

знания, в которых ему было отказано в рамках существующей образовательной

системы, навязывающей легитимное, «иерархизированное и неиерархизирующее»

[, р. 78] знание.

Занимаясь самообразованием, представители мелкой буржуазии постоянно

отделяют себя от низших классов, поскольку стремятся подняться по социальной

лестнице. Сходящая со сцены мелкая буржуазия (ремесленники и мелкие торгов-

цы старшего поколения) отличаются от низших классов лишь более строгими и

традиционными предпочтениями. Что же касается новой мелкой буржуазии, то

она, напротив, весьма озабочена подчеркиванием своего отличия с помощью ин-

тенсивного потребления всего, что демонстрирует ее современность, и отказа от

простонародных манер, которые она считает вульгарными.

Представители господствующего класса не составляют, как и представите-

ли мелкой буржуазии, единства в своих стратегиях. Неравное распределение как

экономического, так и культурного капитала лежит в основе различий в эстетиче-

ских предпочтениях и в выборе стиля жизни. Тем не менее они вместе, хотя и

различными способами, утверждают легитимность посредством присвоения куль-

турных благ. Обладатели экономического капитала демонстрируют свою обеспе-

ченность освоением таких легитимных культурных признаков, как путешествия,

произведения искусства и престижные машины. Обладатели культурного капита-

ла отличают себя чтением, склонностью к классической музыке или к авангарди-

стскому театру [, р. ]. Таким образом, разные формы практик обнаруживают-

ся в самом господствующем классе: одни отличают себя посредством обладания

культурными благами, другие — посредством своего отношения к легитимной

культуре и особой компетенцией. Однако через все эти столкновения и оппозиции

и те. и другие отличают себя от низших классов.

Резюмируя подход Пьера Бурдье к теории социальных конфликтов, можно

обозначить несколько важных моментов.

В своих исследованиях Бурдье выделяет два основания и две формы кон-

фликтов:

борьба классов и конкуренция в рамках того или иного поля.

Термин «борьба классов» не должен пониматься здесь в узком марксист-

ском смысле как соотношение сил между двумя противоборствующими классами.

Множественность классов и их фракций, изощренность символических конфлик-

тов не укладываются в традиционную схему. Но, тем не менее, социальное про-

странство четко структурировано в соответствии с неравным распределением

экономических или культурных благ, и эта структура, пронизанная силовыми и

смысловыми отношениями, представляет узловые точки социальной борьбы. Она

порождает основные конфликты, характеризующие социальное пространство.

Вместе с тем, на «горизонтальном» уровне Бурдье исследует формы кон-

куренции, которые обеспечивают функционирование того или иного поля. Если

взять, например, поле производства символических ценностей [II], образованное

различными — господствующими и подчиненными — позициями, то можно за-

метить, как оно непрерывно изменяется под воздействием конкурентной борьбы

за их производство. Так, в сфере искусства кандидат на вхождение в это поле

должен всякий раз опровергать уже достигнутые там позиции и добиваться при-

знания себя как мастера, создавая произведения искусства, которые будут при-

знаны в качестве таковых уже признанными мастерами. Это означает, что «кан-

дидат в мастера искусства» должен создать произведение, отличное от произве-

дений предшественников и конкурирующее с ними' Диалектика отличения вос-

производится, таким образом, внутри данного поля: художник творит не только

для публики, но и для коллег, выступающих также в качестве конкурентов. Завое-

вание собственного авторитета, попытки подорвать авторитет других, стратегии

отличения обеспечивают функционирование поля и его жизнеспособность.

Нельзя утверждать, однако, что «конфликты» составляют особый конст-

рукт социальной теории. Конфликтные и конкурентные отношения могут быть

осмыслены лишь в связи с теми структурами и полями, которыми они заданы.

Поэтому, прежде чем рассматривать наиболее очевидные проявления конфлик-

тов, надо проанализировать структуры, с которыми связаны эти конфликты и ко-

торые придают им смысл. Иными словами, надо прежде всего выявить «социаль-

ную логику», обнаружить системы и поля [, р. 7—], а затем в их контексте

исследовать развитие конфликтов.

Кроме того, можно утверждать, что конфликты, являясь единственным

фактором становления, соответствуют намерениям и представлениям агентов еще

меньше, чем процесс их развития и их результаты. Наоборот, в самых разнооб-

разных ситуациях обнаруживается, что конфликты вызывают нежелаемые и не-

предвиденные изменения, которые ведут к реорганизации структуры, в результате

чего агенты должны изменить свое поведение и привести его в соответствие с но-

выми требованиями. Так, например, во Франции 960—970-х годов социальное

напряжение и борьба за самоотличение повлекли за собой расширение высшего

образования и, как следствие, девальвацию дипломов, к чему агенты этой борьбы

вовсе не стремились. И тогда большинство выпускников высших учебных заведе-

ний было вынуждено модифицировать свой выбор и вырабатывать стратегии

конверсии дипломов.

Итак, социальные классы постоянно находятся в конфликтных отношени-

ях, отношения конкуренции постоянно пронизывают социальные поля, но смеще-

ния и модификации этих отношений происходят лишь по мере структурных пре-

образований.

Динамическая социология, озабоченная в первую очередь социальными

сдвигами, концентрирует свое внимание на том, что является фактором этих

сдвигов и, следовательно, на конфликтах, в какой бы форме они ни выступали.

Как отмечает Жорж Баландье, динамическая социология примыкает здесь,

к давней традиции, ярко выраженной в XVIII и в XIX веках, в рамках которой, от

Гоббса до Руссо и от Маркса до Жоржа Сореля рассматривались развитие кон-

фликтов и их последствия [, р. 0}. При этом, однако, существенное значение

придавалось военным, этническим или национальным конфликтам, тогда как ди-

намическая; социология и антропология занимаются анализом многообразных

конфликтов; пронизывающих все социальное пространство.

Действительно, главная тема динамической антропологии сводится к тому,

что так называемые "традиционные общества", которые могут казаться "холод-

ными" тому, кто не знает их истории, пронизаны конфликтами и противостоя-

ниями не в меньшей степени, чем современные, но эти конфликты и столкнове-

ния происходят там в других формах, которые надо уметь расшифровать. <…>

<…> Исследования Алена Т'урена в области социальных конфликтов, их

динамики и значения, не противоречат идеям Жоржа Баландье и могут рассмат-

риваться как другая сторона динамической социологии. В то время как Жорж Ба-

ландье изучает антропологическую сущность конфликтов и предлагает обратить-

ся к их истокам. Алея Турен концентрирует внимание на современных формах

конфликтов. При этом антропологический подход учитывается [, р. 9], но ис-

пользуется лишь для сравнения в общих чертах индустриального и постиндустри-

ального обществ с обществом аграрным [, р..-6].

В работах Алена Турена посвященных конфликтам, центральное звено -

интерпретация Системы Исторического Действия, которую он предлагает в своей

книге "Производство общества". С помощью динамической концепции социаль-

ной системы Турен обращает внимание на историческое изменение социальных

организаций и на пронизывающие их оппозиции. Таким образом, понятие кон-

фликта выступает существенным моментом концепции и образует необходимое

измерение анализа социальных отношений. Система Исторического Действия яв-

ляется по существу "сетью оппозиций" [,:p.ll-et passim.].

С самого начала Турен рассматривает такое признание конфликтов как

свидетельство социологичности понимания [, р. 7].

Так досоциологическая мысль, доверяющая несоциальным принципам по-

знания, таким как "промысел", "естественные потребности" или "прогресс", про-

тивопоставляется социологической мысли, признающей социальное действие и

конфликты.

Предлагаемое здесь направление исследования диалектически ведет от

анализа локальных и частных конфликтов (скажем, во Франции или Латинской

Америке) к общим выводам о конфликтах современном обществе.

В этой теоретической перспективе отношения доминации имеют более

важное значение, нежели отношения-присвоения материальных благ, традицион-

но выделяемые в общепринятом толковании марксизма. Конфликтные отношения

по поводу собственности не отрицаются и должны быть рассмотрены в частных

исследованиях, но они уже не играют той центральной роли, какую играли в XIX

веке.

Отношения доминации объединяют и разделяют два класса, которые мож-

но определить как господствующие и подчиненные [, р. &-9 et passim.]. В

этой концепции, которая представляет общество как систему действия и реше-

ний, социальная целокупность пронизана отношениями комплиментарности и

конфликтности между господствующими и подчиненными социальными группа-

ми.

Господствующий класс отличают три типа действия: управление процес-

сом накопления, присвоение; сознания и навязывание культурной" модели. В ка-

честве управляющего господствующий класс задает направление экономических,

технологических и научных инвестиций, следовательно, направление обществен-

ного развития. Таким образом, он определяет способность социума воздейство-

вать на самое себя посредством инвестирования накопленных ресурсов-[, р.

]. С другой стороны господствующий класс является "поверенным" оснований

сознания (научного, социального, юридического и т.д.), участвующего в функ-

ционировании общества и его программирования. В этом качестве он осуществ-

ляет контроль над производством, распространением и использованием практиче-

ских знаний. И, наконец, господствующий класс навязывает свою "культурную

модель", т.е. свое представление о социальном творчестве и исторической ориен-

тации.

Согласно предполагаемой здесь концепции, в центре конфликта находится

не захват частной собственности, но историчность. Ален Турен предлагает с по-

мощью этой концепции обозначить действие, производимое обществом на самое

себя, на свои социальные и культурные практики. Таким образом, историчность

становится ставкой в классовых отношениях: господствующий класс присваивает

социальную ориентацию, он идентифицирует себя с историчностью (на "самом

деле" идентифицирует историчность со своими интересами).

Итак, классовый конфликт появляется с момента возникновения производ-

ства, накопления и их ориентации: "Всякое общество, часть продукта которого

удерживается от потребления и накапливается, подчинено классовому конфлик-

ту" [, р. 57].

Однако этот конфликт не может сводиться к противостоянию двух эконо-

мических классов, определяемых борьбой за присвоение капитала. Классовые от-

ношения определяются не только их местом в способе производства:

"Классовые отношения связаны не только с производительными силами, с

видом экономической действительности и технического разделения труда; они

выражают, в терминах социальных акторов, само историческое действие, спо-

собность общества воздействовать на самое себя через процесс инвестирова-

ния..." [, р. ].

Это означает; что понятие "классовой борьбы" не должно быть отодвинуто

на задний план, но должно стать объектом основательного переосмысления, за-

трагивающего само понятие класса, который не может более рассматриваться ни

как неподвижная совокупность мест в системе производства, ни как область ка-

кой-то особой культуры. И еще менее правомерно растворять понятие класса в

понятии социальной стратификации.

Как только мы начинаем рассматривать не социальную структуру, но со-

циальную динамику, как только общество становится историческим движением,

историчностью, классы должны пониматься как социальные акторы. Надо изу-

чать не классы сами по себе; но их отношения. Эти отношения не являются ни

отношениями конкуренция, ни простыми "напластованиями" внутри социального

порядка, ни противоречиями, но отношениями конфликта между господствую-

щим классом, который служит историчности и использует ее, и подчиненным

классом, который сопротивляется этому господству и оспаривает присвоение

первым социальной динамики.

Так в центре системы исторического действия образуется "двойная диа-

лектика общественных классов" [, р. 6-5]. Господствующий класс всегда

имеет две характеристики, противоположные и' комплиментарные. С одной сто-

роны, он выступает социальным агентом реализации культурной коллективной

модели; управляет инвестициями и направляет их. С другой стороны, осуществ-

ляет принуждение в обществе и использует социальную динамику для утвержде-

ния своей власти.

Подчиненный класс в этом конфликте также имеет два измерения. Он со-

противляется господству и защищает условия своего труда и жизни и, одновре-

менно, выступает, во имя культурной модели, против частного присвоения, жерт-

вой которого является; В той мере, в какой он является подчиненным, он занима-

ет оборонительную позицию и определяет себя через наемный труд и подчинение

императивам прибыли. Но он должен также определяться профессионально: уча-

ствуя в историчности посредством своей" профессиональной деятельности, он

может оспаривать существующее положение вещей. Было бы неправомерно де-

лать из рабочего класса класс, определяемый исключительно доминацией; равно

как и класс партнеру работающий-с работодателем на одном общем предприятии.

Мы не можем пойти дальше этих рассуждении, не приступив к рассмотре-

нию исторической перспективы, так как нельзя заранее исходить из идентичности

классов на протяжении различных сменяющих друг друга социальные конфигу-

раций.

Ален Турен отмечает здесь существенные различия между индустриаль-

ным и постиндустриальным обществом.

Именно в индустриальном обществе классовые отношения являются наи-

более зримыми и определяющими, как это ярко показано в работах Маркса. В са-

мом деле, в аграрном обществе культурная модель и система исторического дей-

ствия были тесно связаны с социальной организацией в общем стремлении к вос-

производству.

Индустриальное общество, напротив, создает культурную модель на уров-

не экономического устройства и перестает жить, опираясь на религию и полити-

ку. С этого времени, как подчеркивает Маркс, общество помещает в центр своей

деятельности производственные отношения и социальный механизм эксплуата-

ции. Здесь речь идет об организации производства, и противостоящие классы

предлагают различные версии его создания. Промышленная буржуазия представ-

ляет в качестве созидающего начала "предпринимательский дух", конкуренцию и

законы рынка; рабочий класс противопоставляет этой модели ассоциацию, проти-

востоящую анархической конкуренции.

В данной ситуации происходит "расхождение между экономическими от-

ношениями классов и культурной моделью" [, р. 8]. Противостояние интере-

сов возникает в самой сфере производства, но, в то же время, ставкой в классовой

борьбе является общая организация общества и производства.

Более того, расхождения пронизывают сам рабочий класс и рабочее -

движение:

"...рабочее движение постоянно разделено на два главных направления: с

одной стороны, прудонистская тенденция, привилегирующая трудовой опыт и

оппозицию труда и собственности; с другой стороны, тенденция, выраженная

Люксембургской комиссией и Луи Бланом и настаивающая на государственном

интервенционизме и на организации системы производства" [, р. 8].

В рамках индустриальной социальной организации воздействие общества

на самое себя мыслимо лишь в форме резкой смены социального порядка с по-

мощью одного из классов. Для одних вырвать общество из его воспроизводст-

венных границ должен класс предпринимателей. Для других, например, для Мар-

кса и Прудона, только рабочий класс способен к социальному действию и может

сокрушить механизм воспроизводства, запущенный буржуазией. Конфликтные

отношения классов здесь основополагающи.

Постиндустриальное общество порождает совершенно иную социальную

конфигурацию.

Известно, что накопление, играющее здесь главную роль, выступает как

накопление самой творческой силы, креативности, в форме производительности

научного знания. С позиций либеральной или неолиберальной версии в этом но-

вом обществе классовые отношения должны исчезнуть. Постиндустриальное об-

щество все более становится совокупностью организаций, постоянно адаптирую-

щихся к внешним изменениям и заботящихся о поддержании и укреплении своих

преимуществ: "прагматичное, либеральное, конкурентоспособное общество" [,

р. 88], целиком ориентированное на изменение и адаптацию, где классовый кон-

фликт "будет заменен сложной системой политических процессов и групп влия-

ния" [, р. 88]. Согласно неолиберальной концепции, общество в целом может

рассматриваться как рынок, навязывание культурной модели исчезнет, уступив

место повседневной практике конкуренции и изменения.

Тезис выдвигаемый Аденом Туреном, решительно противопоставлен

этой неолиберальной. концепции. Если мы признаем, что процесс накопления

принимает в постиндустриальном обществе исключительно широкий размах,

что "крупные учреждения, принятия решений" расширяют свой контроль, мы

вынуждены согласиться с тем, что общество также является системой историче-

ского действия, пронизанной различными оппозициями. Господствующий класс

имеет целью укреплять крупные организации, которые позволяют соединить

технологические возможности, с одной стороны, и создание или удовлетворе-

ние потребностей, с другой. Что касается подчиненного класса, то его цель -

демократический контроль над социальными организациями с тем, чтобы по-

ставить знание на службу благосостоянию. "...Этот тип общества управляется

более полно, чем все остальные, своей историчностью, способностью транс-

формироваться через систему исторического действия, "заряженную" оппози-

циями, и через классовые отношения, которые все более полно управляют соци-

альными практиками по мере того, как способность воздействия общества на

самое себя становится совершенной" [, р. 89].

В таком обществе принуждение и манипуляции становятся более разнооб-

разными и диффузными, они "дотягиваются" до индивида, до его частной, и даже

биологической жизни. Господствующий класс опирается уже не на метасоциаль-

ных гарантов, но на "непосредственное утверждение своей способности манипу-

лировать: "Он (господствующий класс) впервые порождает глобальное, культур-

ное, а не только экономическое или политическое сопротивление, которое не яв-

ляется защитой групп или особых социальных интересов, но протестом всех

управляемых против технократической доминации" [, р. 89].

Конфликтные отношения классов приобретают здесь явный характер про-

тивостояния между акторами по поводу социального и политического контроля

над историчностью.

В такой перспективе изучение "социальные движений" должно быть вы-

двинуто на первый план. Предложенная Аденом Туреном концепция социального

движения представляет его как конфликт, ведущий не только к защите подавляе-

мой группы или какой-то особой социальной категории, но к контролю над куль-

турными ориентациями: "...социальное движение является особым типом борь-

бы..., это конфликтное коллективное действие, посредством которого агенты про-

тивоположных классов противостоят друг другу в борьбе за социальный кон-

троль над культурными ориентациями их сообщества... Социальное движение

имеет, следовательно, два измерения: конфликт с противником и проект социо-

культурной ориентации" [].

Один из возникающих вопросов сводится к тому, была ли социальная

борьба на Западе 960-970-х годов (студенческая, региональная, антиядерная,

феминистская) социальными движениями в собственном смысле слова, и высту-

пают ли эти движения характеристикой нового типа общества. Социологические

исследования и интервенции выявляют их сложность и неоднозначность.

Можно считать, что в постиндустриальном обществе имеет место значительное

смещение конфликтов. В индустриальном обществе промышленная организация

была основным местом отношений классов и их столкновений. Однако крупная

современная организация, мощь которой связана с использованием постоянно

обновляемой техники и в которой осуществляется гораздо более эффективная ин-

теграция, не является больше таким местом. Зато она входит в конфликт с соци-

альными потребностями, которые стремится контролировать в соответствии со

своими интересами.

С этого момента- нарастает новый протест, который уже не протест одних

только производственных рабочих, но протест всех подчиненных классов против

механизма доминации. Протест, который прежде исходил от производителя, ста-

новится протестом потребителей, молодежи, пенсионеров, всех тех, кто является

объектом управления: "...протестом самого бытия с его автономией опыта и са-

мовыражения и способностью управлять или: контролировать изменения, кото-

рые его затрагивают" [,р.9].

Культура становится главной ставкой в классовых отношениях.

Основная работа Дарендорфа «Класс и классовый конфликт в индустри-

альном обществе» была опубликована в 957 г. — через лет после окончания

второй мировой войны. Автор этой книги родился в довоенное время, ужасы

войны он пережил в детстве и в подростковом возрасте. Несомненно, что глав-

ным вопросом для него стал, как и для многих обществоведов его поколения, во-

прос об интерпретации мира.

В готовом виде Дарендорф еще в студенческие годы застает две домини-

рующие интерпретации. Одна — предложенная американской социологией и во-

площенная в теории социального действия Т. Парсонса. Другая — марксистская

интерпретация действительности, положенная в основу тех политических систем,

которые утвердились в Восточной Европе и в Советском Союзе после разгрома

фашистской Германии. Ни та, ни другая интерпретация не удовлетворяют социо-

лога. Он видит их «идеологизм», стремление оправдать соответствующие, хотя и

противостоящие друг другу, системы власти.

В своем критическом анализе сложившихся интерпретаций мира Дарен-

дорф стремится к максимальному объективизму. Он постоянно опирается на пер-

воисточники, прибегая к обильному цитированию соответствующих авторов и

прежде всего К. Маркса и Т. Парсонса. Вся первая часть его работы «Класс и

классовый конфликт в индустриальном обществе» полностью посвящена разбору

основных положений марксистской социологии. Дарендорф не без оснований ис-

ходит из того обстоятельства, что наиболее важная часть марксистской концеп-

ции — теория класса и прежде всего теория осознания классом своих собствен-

ных интересов. Именно в классовом противостоянии — основной источник кон-

фликта в капиталистическом обществе XIX в. Маркс не придумывает социологи-

ческие понятия. Его теория классового конфликта представляет собой осмысле-

ние двух наиболее важных процессов европейской истории XVII—XIX в. — Ве-

ликой Французской революции 789—79 гг. и промышленной революции, раз-

вернувшейся в Англии и других европейских странах. Ни тот, ни другой процесс

на мог быть понят вне ' категорий классов и классовой борьбы.

Главный конфликт европейской истории XIX в. — это конфликт между

предпринимателем и рабочим. Он развертывается в промышленной сфере, кото-

рая была на протяжении прошлого столетия доминирующей сферой общества. В

этом пункте и именно в данных исторических границах Дарендорф полностью

солидаризируется с Марксом.

Большое место Дарендорф уделяет механизмам развертывания классового

конфликта. Для понимания этих механизмов особое значение имеет теория пре-

вращения «класса-в-себе» в «класс-для-себя», сформулированная К. Марксом. До

тех пор, пока интересы класса остаются неосознанными, невысказанными и не

сформулированными, класс не выступает на политическом поприще в качестве

самостоятельной общественной силы, он остается «квазигруппой». У него име-

ются потенциальные предпосылки к объединению, но само объединение еще не

происходит. Класс становится действительной общественной силой лишь тогда,

когда он — благодаря своим идеологам и политическим представителям — обре-

тает голос. Этот процесс завершает становление класса, превращает его в реаль-

ную политическую силу и «заинтересованную группу» в обществе. Наиболее

важный признак становления класса в качестве самостоятельного субъекта исто-

рического действия заключается, по Дарендорфу, в возникновении ассоциации —

организации, претендующей на «выражение» классовых интересов или интересов

некоторой иной «квазигруппы». Ассоциация приобретает политический и юри-

дический статус. Политическая партия — один из видов ассоциации. Ее фор-

мальным признаком является сознательное членство.

В связи с анализом проблемы превращения «класса-в-себе» в «класс-для-

себя» Дарендорф обращается к дискуссии о природе интересов. Он показывает,

что вопрос об объективности или субъективности интересов постоянно возникает

в истории социологической мысли. По его мнению, интересы не есть объективно

заданные силы, они объективно-субъективны. В их структуре можно выделить

латентный компонент, связанный с требованиями, вытекающими из ролевых по-

зиций субъекта, и явный компонент или явные интересы, которые представляют

собой психологические реальности. Благодаря этим явным или осмысленным ин-

тересам чувства, воля и желания субъекта, в том числе и личности, направляются

к некоторой цели. В марксистской традиции это понятие сближается с категорией

классового сознания.

Особое место в дифференциации и поляризации интересов играет, по Да-

рендорфу, отношение к власти или авторитету. Вслед за Вебером он определяет

власть как способность осуществить свою волю, невзирая на сопротивление и не-

зависимо от оснований, на которых основывается сама эта способность. Автори-

тет в большей мере связан с легитимным признанием отношений господства (до-

минирования) и подчинения. Эти отношения пронизывают все структуры обще-

ственной жизни, так как ни одно совместное действие не может осуществиться

без разделения уровней ответственности, т.е. без авторитета и власти. Отношения

авторитета существуют при всех исторических условиях и в любых социальных

образованиях. Свойства этих отношений заключаются в следующем:

. Они всегда субординированны.

. Вышестоящие инстанции осуществляют управление нижестоящими и

это соответствует ожиданиям. Средствами управления являются распоряжения и

команды, предупреждения и запреты по отношению к конкретным действиям

нижестоящих инстанций.

. Ожидания, обосновывающие правомочность управления, относятся не к

лицам, а к социальным позициям.

. В силу этого обстоятельства отношения авторитета касаются лишь огра-

ниченной сферы. В этом отличие авторитета от власти, которая стремится к

обобщенному, а не специфическому управлению.

5. Поддержание авторитета — одна из функций правовой системы.

Отношения авторитета обязательно включают в себя ситуацию конфликта,

так как та группа, которая обладает авторитетом, заинтересована в сохранении

соответствующих структур, а группы, которые лишены доступа к власти, заинте-

ресованы в изменении тех условий, которые лишают их причастности к авторите-

ту—власти..-'' XX в. означает вступление в постиндустриальное общество, в ко-

тором снижается значение классового конфликта. Этот век внес, по мнению Да-

рендорфа, решающие изменения в социальную структуру общества. Прежде все-

го, развитые общественные системы перестали быть индустриальными об-

ществами в строгом смысле слова. Промышленность и вместе с нею промышлен-

ное предприятие перестали играть доминирующую роль в организации общест-

венных связей и отношений. Маркс и его последователи не смогли уловить этого

перехода к постиндустриальной цивилизации. Промышленное предприятие пере-

стало быть главным институтом, основной клетбчкой этого постиндустриально-

го общества, а вместе с этим изменением потерял свое значение и классовый

конфликт между предпринимателем и рабочим. Этот Конфликт перестал влиять

на все стороны общественной жизни, перестал играть роль основного противоре-

чия и главного конфликта. Он оказался локализован в рамках предприятий или

отраслей промышленного производства.

Не менее важным обстоятельством, меняющим картину общественных от-

ношений, стал факт институционализации этого конфликта. Рабочие и предпри-

ниматели западных стран выработали формы регулирования конфликта по пово-

ду распределения прибыли и заработной платы. Отраслевые профсоюзы, законо-

дательство, посреднические фирмы, государственная политика регулирования

конфликтов — все это оказалось новой реальностью, благодаря которой была

устранена крайняя напряженность классовой борьбы, пронизывающая ткань [об-

щественных отношений в XIX в.

Все это не означает устранение конфликта из жизни общества в принципе.

Наоборот, конфликты становятся более многообразными, так как увеличивается

многообразие линий дифференциации интересов и, соответственно, линий рас-

пределения авторитета. Вместо общества, которое было резко поляризовано - ди-

хотомизировано, возникает плюралистическое общество, с пересекающимися ин-

тересами.

Изменение характера конфликтов в обществе влечет за собой и изменение

типов структурных изменений. Дарендорф выделяет три основных варианта

структурных преобразований.

Первый состоит в том, что в ходе преобразований полностью меняется со-

став правящего слоя, занимающего доминирующие позиции в ассоциации или

обществе. Это преобразование революционного типа и в качестве примера Да-

рендорф приводит здесь русскую революцию.

Второй вариант предполагает частичную замену правящего слоя. Это ско-

рее эволюционное, чем революционное, изменение, в большей мере соответст-

вующее практике структурных изменений в европейских странах. Так, в Велико-

британии при смене кабинета министров в результате выборов новой правящей

партии сохраняется прежний состав администрации, что обеспечивает преемст-

венность государственной деятельности и большую стабильность государствен-

ных интересов.

Третий тип изменений вообще не предполагает изменения состава персо-

нала. Изменяется политика, проводимая существующей властью. Правящая пар-

тия имеет возможность включить в свою программу требования оппозиции и

корректирует свою собственную политическую линию сообразно с этими требо-

ваниями. Такой вариант изменений наиболее медленный, но вместе с тем он во

многих случаях оказывается наименее болезненным. Хорошо регулируемый кон-

фликт ближе всего именно к этому третьему варианту структурных изменений.

Посткапиталистическое общество XX в. характеризуется прежде всего из-

менениями в самом типе структурных преобразований. В этом обществе выраба-

тываются нормы регулирования конфликтов, что связано, с одной стороны, с ин-

дустриальной демократией, а с другой стороны, с политической демократией.

Дарендорф считает, что индустриальная демократия и политическая демо-

кратия — главные системы институтов, характерные для европейских государств

после второй мировой войны и главные условия обеспечения социального мира и

благоденствия. Что касается индустриальной демократии, то она представляет

собой новый тип взаимоотношений между рабочим и предпринимателем в про-

мышленности, который характеризуется следующими моментами. Прежде всего,

ей свойствен высокий уровень организованности противостоящих сторон: инте-

ресы предпринимателей защищаются самой организацией производства, фи-

нансовой мощью и законодательством. Но и интересы труда представлены доста-

точно мощными профсоюзными организациями, которые опираются на силу за-

кона. Каждая из сторон имеет выработанные формы представительства не только

на общенациональном уровне, но и в пределах каждого предприятия. Благодаря

этому обеспечивается участие рабочих в управлении промышленностью.

Как индустриальная демократия, так и политическая возникли отнюдь не

сразу. Западные страны вынуждены были придти к ним, чтобы сохранить ста-

бильность или чтобы найти пути выхода из кризиса в тридцатые годы. Это новые

формы общественных отношений, противостоящие тоталитарным обществам и

тоталитарным структурам. Вместе с тем демократия в сфере индустриальных от-

ношений, как и в сфере политики, не устраняет конфликта, ибо конфликт — по

Дарендорфу — исходная клеточка социальной жизни. В этом пункте Дарендорф

вступает в полемику, но уже не с Марксом, а с Т. Парсонсом.

Конфликт — неизбежный результат всякой системы управления, любой

иерархически организованной системы. Идеал полного социального равенства —

несомненная утопия, вредное заблуждение, которое приводит лишь к разруше-

нию эффективности всякой совместной деятельности.

В западном посткапиталистическом обществе возникают большие воз-

можности регулирования классового конфликта, который не устраняется, а лока-

лизируется в отраслевых рамках или рамках предприятия. Дарендорф считает,

что применение термина «регулирование» применительно к конфликту гораздо

точнее, чем термина «разрешение». Понятие разрешение конфликта вводит в за-

блуждение, оно «отражает социологически ошибочную идеологию, согласно ко-

торой полное устранение конфликта возможно и желательно»…

Для успешного регулирования конфликта, считает Р. Дарендорф, важны

три обстоятельства.

Во-первых, наличие ценностных предпосылок. Каждая из сторон конфлик-

та должна признавать наличие конфликтной ситуации, и в этом смысле ее исход-

ная позиция состоит в том, что за оппонентом признается само право на сущест-

вование. Это не означает, разумеется, признания справедливости содержательных

интересов оппонента. Иными словами, регулирование конфликта невозмож-

но, если одна из сторон заявляет, что противоположная сторона не имеет права на

существование или что позиция противоположной стороны не имеет под собой

никаких оснований.

Конфликт невозможно регулировать и в том случае, когда стороны или

сторона заявляет об общности интересов. Это также своеобразная форма отрица-

ния наличия самого конфликта. Решающим моментом в регулировании конфлик-

та является признание различий и противостояния.

Во-вторых, чрезвычайно важным моментом в регулировании конфликта

является уровень организации сторон. Чем более организованными являются обе

стороны, тем легче достичь договоренности и исполнения условий договора. И

наоборот, диффузный и расплывчатый характер интересов, их рассеянность дела-

ет невозможным регулирование конфликтов.

В-третьих, конфликтующие стороны должны согласиться относительно

определенных правил игры, при соблюдении которых возможно сохранение или

поддержание отношений между сторонами. Эти правила должны предоставлять

равенство возможностей для каждой из сторон конфликта. Они должны обеспе-

чивать некоторый баланс в их взаимоотношениях.

Регулирование конфликтов обеспечивается специальными институтами

парламентского типа, которые должны:

а) обладать правомочиями на ведение переговоров и достижение согласия.

Предполагается, что эти институты должны быть в достаточной степени авто-

номными; б) эти институты должны обладать монополией на представительство

интересов своей стороны; в) решения, принятые этими институтами, должны

быть обязательными; г) они должны действовать демократически.

Процедурные аспекты регулирования конфликтов состоят в примирении,

посредничестве и арбитраже. Включение этих процедур в жизнь общества сужает

возможности насильственного развития классового конфликта. Важны, следова-

тельно, не революция, устраняющая классы, а эволюционные изменения, где

классовые интересы поддаются постоянному регулированию в постоянно ме-

няющемся мире.

Эволюционный характер структурных преобразований обеспечивается

также и всей совокупностью институтов, составляющих современную политиче-

скую демократию. Одно из главных свойств политической демократии состоит в

том, что общественные группы, не участвующие во власти непосредственно, об-

ладают собственными организациями. Это обеспечивается свободой объединений

и развитыми системами коммуникаций. Благодаря этому все конфликтующие

стороны и их интересы признаются институционально. Парламентские органы

обеспечивают систему регулярного примирения между партиями. Особое значе-

ние при этом имеют правила игры, основанные на конституции государства и на

совокупности утвержденных процедур и регламентов, способствующих выработ-

ке решений. Суть этих правил состоит в ограничении монополии на власть со

стороны правящей партии. Они обеспечивают всем сторонам политического

конфликта законные ожидания того, что в будущем они могут получить власть.

Дарендорф всесторонне анализирует вопрос: кому же принадлежит власть

в демократическом государстве? Он не согласен с той весьма распространенной

точкой зрения, что за политическими институтами и учреждениями имеются не-

которые «реальные» скрытые силы, которые определяют деятельность этих ин-

ститутов. Он полагает, что правящий класс — не какая-то тайная пружина в об-

щественном организме. Это совокупность тех лиц, которые занимают реально

значимые политические должности и позиции. В этой связи он вводит понятие

ситуационного класса. Премьер-министр, президент, спикер парламента, предсе-

датель Верховного Суда обладают реальной властью. В своей деятельности они

опираются на парламент и на администрацию. Правящий класс в буквальном

смысле слова состоит из бюрократии и правительства. Парламент же частично

входит в правящий класс, а частично представляет собой оппозицию. Что касает-

ся бюрократии, то она, согласно Дарендорфу, не может быть самостоятельным

классом. Ее латентные интересы всегда направлены на сохранение того, что су-

ществует. Но то, что существует, определяется не самой бюрократией. Осущест-

вление власти в современном обществе невозможно без бюрократии, но и власть

самой бюрократии невозможна, так как она не представляет собой единого клас-

са. Ее власть, по Дарендорфу, не самостоятельна, она как бы делегирована ей для

осуществления исполнительских функций подлинными носителями власти. Кро-

ме того, бюрократия оказывается постоянной составляющей политического кон-

фликта. Она сопровождает и поддерживает любую группу, которая находится у

власти, причем только до тех пор, пока эта группа обладает властными полномо-

чиями. Это слой, обслуживающий реальную власть, который проводит в жизнь

директивы правящего слоя с обязательным условием лояльности по отношению к

этому слою.

Одно из наиболее важных свойств демократического общества состоит в

том, что оно строится на признании допустимости конфликта и многообразия не-

совпадающих интересов. Властные структуры призваны регулировать соответст-

вующие конфликты, не позволяя им обостряться до насильственных форм. В об-

ществе тоталитарного типа конфликт не признается. Он изгоняется из области

регулирования общественных отношений и заменяется единообразием и полным

согласием с существующей системой власти. Однако и демократическое, и тота-

литарное общества Дарендорф рассматривает не столько как реально сущест-

вующие политические структуры, но как определенные идеальные типы. В ре-

альной политической жизни наблюдается наличие тоталитарных элементов в де-

мократии и наличие демократических тенденций в рамках тоталитарного полити-

ческого устройства. Поэтому, по мнению Дарендорфа, борьба между демократи-

ей и тоталитаризмом не является главным политическим конфликтом послевоен-

ной истории. В каждом реально существующем обществе идет внутренняя борьба

между силами тоталитаризма и силами демократии, и центральное место в этой

борьбе занимает вопрос о допустимости конфликта и о методах его регулирова-

ния.

9. А.Рапопорт. Конфликт – консенсус как поле для «рефлексивной»

политики

Оценивая современную ситуацию, можно констатировать, что после рас-

пада Советского Союза Российская Федерация осталась существенным крупным

государственным образованием с поликультурным составом населения, не менее

пестрым, чем в СССР. По сути, те же проблемы, что привели к распаду Союза,

встали теперь перед Россией. И потому раскрытие темы, как ее формулирует в

заглавии своей монографии Лариса Рубан, оказывается закономерным образом

сопряжено с анализом ряда конкретных проблем именно такого рода, весьма на-

стоятельных с точки зрения необходимости сохранения государственной целост-

ности Российской Федерации и предотвращения ее распада, а также с поиском

оптимальных путей их разрешения.

В основе концепции данного научного исследования — диалектическая

оппозиция "конфликта" и "консенсуса", причем не в качестве взаимоисключаю-

щих состояний вообще, а в качестве фаз процесса взаимодействия, т.е., соответ-

ственно, фазы нарушения равновесия и фазы его восстановления. Такое видение

предмета соответствует системному подходу.

Главное достоинство монографии Л.С.Рубан заключается в основательно-

сти подхода автора к изучаемой проблеме: ею освоен колоссальный фонд науч-

ной литературы по затронутой теме, при этом поражает своей широтой и глуби-

ной демонстрируемое знание опыта, накопленного и североамериканской, и за-

падноевропейской, и российской социологией и политологией.

Отличительной чертой, в частности, североамериканской социологической

и социально-политической науки является ее преимущественно эмпирическая

направленность, и автором использованы все основные достижения американ-

ской социологической школы на данном направлении. Большую роль в обеспече-

нии научного качества и конкретно-социологической фундированности работы

сыграли авторские мониторинговые социологические исследования, которые ве-

лись на протяжении десяти лет — с 988 по 998 г., причем это были масштаб-

ные лонгитюдные (т.е. выясняющие в данных точках социального пространства

состояние одних и тех же параметров неоднократно) опросы, проводившиеся в

течение трех периодов: в 99-99, в 995 и в 996-998 гг., — что позволяет

проследить динамику конфликта как процесса и выделить его основные тенден-

ции и направления.

В работе сочетаются наблюдение над системой в целом (т.е. над всем фраг-

ментом социума как системой) и отслеживание динамики развития индивида в

процессе социализации (и ресоциализации); таким образом строится социологи-

ческая перспектива, но одновременно строится и перспектива психологическая

— и прослеживается соотношение между ними. Социализация выступает при

этом не только как следствие, результат развития конфликта или консенсуса, но и

как механизм формирования конфликтных или консенсусных отношений в обще-

стве. Этот социологический (социологическо-психологический) синтез — самая

сильная сторона данного научного исследования, средоточие его теоретической и

прикладной значимости.

Охарактеризованная методология непосредственно применена к исследо-

ванию как конфликтной, так и консенсусной (стабильной) модели социума. (Ста-

бильная модель исследуется на примере развития конфликта-консенсуса в ме-

жэтнических отношениях в Астраханской области.) Мы же здесь чуть подробнее

остановимся лишь на первой из двух конструируемых в монографии моделей —

конфликтной.

Характеристика конфликтной модели развития, содержащаяся в специаль-

ной, самой объемистой главе монографии, развертывается на примере процесса,

включающего в себя чеченский кризис 990-х годов (вместе с попытками его

разрешения военными средствами), — процесса, рассматриваемого весьма об-

стоятельно и при этом трактуемого как "триада политической девиации": речь

идет о "криминализации" (а) политического режима, (б) массового политического

сознания и (в) самого конфликта. Стремясь осмыслить весь этот проблемный

комплекс в научном плане с позиций философии, социологии, психологии, права

и истории, автор шаг за шагом воссоздает историю конфликта (восходя и к его

истокам), вдумывается в его психологическое и политическое содержание и на-

правленность, оценивает в правовом аспекте, прослеживает сам процесс его воз-

никновения и урегулирования. Столь впечатляюще предметное исследование

конфликтной модели развития довершается детальным прогнозом всевозможных

вариантов будущего течения событий и тщательным анализом таких вариантов.

(Здесь еще следует отметить богатейшую историографию, позволяющую гово-

рить о тщательной историографической проработке данной проблематики.)

Нелишне отметить, наконец, и то, что подробный анализ происходящих

процессов и связанных с ними проблем включает характеристику геополитиче-

ской и военно-стратегической ситуации, на основании которой (характеристики)

автор формулирует — отнюдь не прибегая к категорично-безоговорочному тону

— рекомендации практически-политического свойства.

Как всякий распад системы управления, поддерживающей существование

организационного единства, внезапный распад Советского Союза сопровождался

кризисами. Достаточно напомнить хотя бы о резких переменах в экономике с их

неизбежными последствиями (такими, как массовая безработица, катастрофиче-

ское падение жизненного уровня), о практически одномоментном роспуске суще-

ствовавших органов безопасности, резком росте преступности, вспышках кон-

фликтов, сопровождающихся насилием...

Кризисное развитие с особенной остротой и резкостью проявилось на Кав-

казе — в полиэтничном регионе с перенасыщенной насилием историей, на про-

тяжении девятнадцатого столетия полностью присоединенном Российской импе-

рией и в двадцатом столетии унаследованном сначала Советским Союзом, а за-

тем — в большей своей части — Российской Федерацией. (Независимые государ-

ства — Республики Грузия, Армения и Азербайджан — также весьма сильно во-

влечены в рассматриваемую турбулентную кризисную ситуацию.) В своей моно-

графии Л.С.Рубан стремится раскрыть основные динамические детерминанты

кризиса в регионе и значение всего связанного с ним проблемного узла для Рос-

сийской Федерации.

Роспуск централизованной власти где бы то ни было — и это представля-

ется неизбежным — немедленно воспринимается как вакуум власти и стимули-

рует амбиции соседних государств, в особенности, относительно расширения ими

своей "сферы влияния". По отношению к Кавказу эти соседи "самоидентифици-

ровались" как исламские государства, граничащие с республиками бывшего Со-

ветского Союза. Наиболее откровенной в своих амбициях была Турция. Автор

напоминает (см. с. 9) о заявлении президента Демиреля о том, что Турция (этот

главный соперник России времен Империи) готова взять на себя политическую

ответственность за положение дел на всем обширном пространстве от Адриатики

до китайской границы.

Соответственно, первым аспектом ситуации, которую автор пытается ана-

лизировать, становится аспект геополитический, воспринимаемый прежде всего с

точки зрения Российской Федерации, однако не только: здесь также весьма ярко

— и, насколько я могу судить, справедливо и верно — представлены ценности и

чаяния народов Кавказа. В свете всестороннего и непредвзятого анализа предста-

ет вполне убедительным утверждение, что сохранение прочных связей всей "жи-

вой мозаики Кавказа" с Российской Федерацией отвечает жизненным интересам

как России, так и народов Кавказа.

Что касается самих народов Кавказа, то они, как показывается в книге,

подвержены воздействию как центробежных, так и центростремительных сил.

Действительно, с одной стороны, например, интеграцию в регионе поощряет,

способствует ей пережившая не одну эпоху идея освобождения от "российской

зависимости" (зависимости сначала от Российской империи, затем — от системы,

созданной большевиками). С другой стороны, после исчезновения централизо-

ванного управления усиливаются межэтническая вражда и конфликты по поводу

перераспределения ресурсов. Те изменения границ внутри региона, которые не-

однократно производила советская власть, маневрируя в интересах бюрократиче-

ского контроля, оборачиваются ныне одним из препятствий для мирной интегра-

ции. Другое серьезное препятствие — неудовлетворительность системы транс-

портных коммуникаций в одном из самых гористых районов мира, являющемся

естественной границей между Европой и Азией.

Следующая тема, которая, по сути, является главной в монографии, обо-

значена термином "криминализация", и ее раскрытие в соответствующей главе

реализуется в виде описания и анализа процесса, состоящего (о чем уже упоми-

налось выше) из трех компонентов — криминализации режима, массового созна-

ния и самого развертывающегося конфликта; Чечня, являвшаяся (вкупе с Ингу-

шетией) автономной республикой в составе бывшей РСФСР, предстает теперь

как центральная точка кавказского кризиса, одностороннее же провозглашение ее

независимости президентом Дудаевым и военный ответ федеральных властей —

как акты, ускорившие кризисное развитие событий.

В данной связи возникают "законные", на взгляд рецензента, вопросы, на

которые он не находит в книге ответов — ибо автор, по-видимому, такими во-

просами не задается.

Как могла бы быть определена "криминализация"? (Автор, по всей вероят-

ности, не видит нужды в подобном — специальном — определении, считая

смысл термина и его адекватность реальности самоочевидными и не нуждающи-

мися в раскрытии и обосновании.) Безусловно, криминальным актом, вообще го-

воря, можно назвать акт, совершаемый вопреки закону. Но — какому именно? В

результате, например, революции могут быть аннулированы прежние законы и

приняты новые. Значит ли это, что некоторые действия, "преступные" согласно

старому закону, могут быть квалифицированы новым законом как легитимные? А

сама революция? Она всегда незаконна по определению? Если так, то, выходит,

любые действия, признававшиеся законными при свергнутом режиме, должны

будут расцениваться как законные всегда, в то время как те, что были признаны

легитимными лишь при новом режиме, останутся по определению криминальны-

ми?

Автор благоразумно обходит подобные квазиметафизические вопросы.

Криминализация режима, установленного Дудаевым, определяется в книге как

создание жестокой репрессивной диктатуры, неограниченно прибегающей по

собственному произволу к принуждению и репрессиям независимо от того, что

могло бы быть разумно расценено как "закон". Из такой — пусть и отвлекающей-

ся от поставленных выше вопросов — трактовки автором своего же собственного

термина и обозначаемых этим термином реалий (как можно было бы заметить по

данному поводу) логически следует, что и большевистский режим был, собствен-

но говоря, "криминализирован" с самого начала, когда его отличительными при-

знаками стали массовые репрессии, пытки, высылки и т.д.

Но такое заключение, понятно, не вытекает из анализа работы Л.С.Рубан,

оно вообще с конкретной проблематикой монографии непосредственно не связа-

но, и в этом смысле нет никакой необходимости так уж настойчиво привлекать к

нему внимание. Только все же, думается, ситуация в Чечне могла бы получить

более полное освещение, если бы были упомянуты источники идеологического

становления Дудаева, которое, по-видимому, восходит (во-первых) к некоторым

традициям горских народов, по-своему возвеличивающим насилие (вспомним

"идеологическое" высказывание Дудаева: "Мужчина без оружия — это мужчина

без чести"), но также (во-вторых) и к привычкам, сформировавшимся за три по-

коления большевистской диктатуры, возвеличивающим нескончаемую борьбу,

возвещаемую хотя бы, например, в девизе "кто — кого"...

Как бы то ни было, трактовка значения термина "Криминализация" в при-

менении к режиму, как мы попытались показать, страдает некоторой двусмыс-

ленностью вследствие неполноты проработки и обоснования.

Подобной двусмысленности уже нет в трактовке значения того же термина

применительно к массовому сознанию. Тут не возникает вопроса о легитимности.

Когда население становится практически сплошь милитаризованным и в меру

этой милитаризованности более ожесточенным, вопрос о легитимности или неле-

гитимности уже неадекватен ситуации.

Наиболее тяжким и разрушительным для социума последствием этой

"сплошной милитаризации" становится появление целого поколения молодых

людей, чьей единственной профессией и единственной приверженностью являет-

ся приобретение навыков разрушения и насилия. И что еще хуже, "совершенст-

вование" в этой профессии оказывается единственным источником сознания соб-

ственного достоинства. Что же будет с таким поколением?..

В трактовке значения термина "Криминализация" применительно к "само-

му конфликту" двусмысленность является вновь. Остается без ответа, хотя бы

имплицитного, вопрос: если какие-то формы вооруженного конфликта могут

быть расценены как "криминальные", то, стало быть, какие-то иные его формы

могут быть расценены и как "легитимные"? Каков критерий? Мы уже столкну-

лись с аналогичными проблемами при попытках строгого определения "легитим-

ных" и "нелегитимных" режимов. Те же проблемы возникают и при попытках

выделить различия между "легитимными" и "нелегитимными" вооруженными

силами, "легитимным" и "нелегитимным" убийством и т.д. По мнению рецензен-

та, было бы более убедительным идентифицировать "криминализацию" полити-

ческого конфликта с "милитаризацией" (как следствием распада закона) или же с

какими-то (или даже всеми) формами социального конфликта, когда предпосыл-

кой и/или назревающим последствием конфликта является ситуация аномии. По-

видимому, это и имело место в Чечне и, подобно "инфекции", распространилось

по всему Кавказу — в результате одностороннего провозглашения независимости

Чечни режимом Дудаева и военного ответа федеральных властей.

Значительная часть монографии посвящена геополитической и военно-

стратегической ситуации на Кавказе: анализируются экономические интересы го-

сударств, граничащих с регионом, приводятся данные о вооруженных силах этих

государств в сравнении с Российской Федерацией, существенное внимание уде-

лено их геополитическим ориентациям, а также интересам западных держав,

НАТО и т.д.

Этот материал не будет здесь рецензирован — по двум причинам: первая

— недостаток у рецензента компетентности; вторая — отсутствие необходимого

интереса.

Недостаток компетентности не требует никакого объяснения. Недостаток

же интереса — если бы попытка рецензирования все же была предпринята — за-

тушевывал бы, затемнял ту точку зрения, те позиции, с которых здесь ведется из-

ложение.

Я не верю в то, что геополитический анализ, и особенно оценка военных

потенциалов государств, вовлеченных в блоки, вносит позитивный вклад в фор-

мулирование политики, связанной с кризисом на Кавказе. Эра "классических"

межнациональных войн уже закончилась. Если бы разразилась крупная война, в

которую были бы вовлечены Россия и ее противники — традиционные ли, потен-

циальные или предполагаемые, — такая война вряд ли развертывалась бы по

схеме войн двадцатого столетия — подобно тому, как войны столетия девятна-

дцатого были далеки от схем, по которым велись войны в донаполеоновской Ев-

ропе, с их городами-крепостями и парадными сражениями. Устаревание военной

науки восемнадцатого столетия с убийственным сарказмом изобразил Толстой в

"Войне и мире", где выведена фигура немецкого генерала Пфуля, который с

безупречной — и никому не нужной — математической строгостью демонстри-

ровал совершенство некоторых маневров пехоты в сражении. Как "мастерство"

генерала Пфуля относится к военному искусству девятнадцатого столетия, точно

так же знания и навыки военных профессионалов столетия двадцатого, вместе с

их гражданским окружением, относятся к военным доктринам и военной "науке"

ядерного века.

В первой части последней главы (глава называется "Влияние чеченского

кризиса на соседние регионы") автор обращается к вопросам, имеющим в наш

век важнейшее социальное значение. Здесь рассматриваются, например, послед-

ствия массовой миграции с Северного Кавказа и из Закавказья в южные края и

области России; оцениваются социально-экономические условия юга России в

свете анализа массового социального сознания, прослеживается развитие кон-

фликтных ситуаций в отношениях между мигрантами и местным населением. Все

выводы и оценки подтверждены тщательно отобранными и компетентно проана-

лизированными данными, в значительной своей части полученными — что имело

чрезвычайно важное значение для монографии в целом — в результате исследо-

вания массового сознания через опросы общественного мнения.

Монографию завершают рекомендации, адресованные местному руково-

дству, а также центральному руководству Российской Федерации. Здесь автор

уделяет особое внимание двум главным аспектам существующего положения: (а)

последствиям массовой миграции в южные края и области России и (б) ситуа-

ции, какую создали одностороннее провозглашение суверенитета Чеченской Рес-

публикой и ускоренная этим актом разрушительная двухлетняя война (которая и

теперь еще формально не окончена, но находится в стадии прекращения огня и

ожидания переговоров, которые должны состояться).

Те из упомянутых рекомендаций, что связаны с демографической ситуаци-

ей, достаточно конкретны, чтобы их могли выполнить существующие власти. Ре-

комендации эти подчеркнуто сосредоточены на императиве разрешения текущих

конфликтов и создания социальной среды, способствующей смягчению межэтни-

ческих предубеждений и вражды. Ввиду отсутствия прецедентов затруднительно

оценить их потенциальную эффективность; во всяком случае, они представляют-

ся чрезвычайно разумными.

Рекомендации, связанные с политической ситуацией вокруг Чечни, менее

определенны. Ясно, конечно, что попытки сокрушить борьбу за независимость —

хотя бы она и квалифицировалась как неконституционная и представлялась не-

разумной — военными средствами (что все-таки было бы во многом равносильно

тому, как если бы США попытались переиграть свою военную кампанию во

Вьетнаме, или СССР — в Афганистане) были бы, несомненно, достойны осужде-

ния как по прагматическим, так и по этическим соображениям. Еще менее опре-

деленны позитивные рекомендации. Одно автор утверждает с полной определен-

ностью: в существующей ситуации ни переговоры, лишь формально ориентиро-

ванные на соглашение, ни угрозы, основываемые на очевидном дисбалансе сил,

не вели бы к разрешению проблем.

Можно, без сомнения, согласиться с автором в том, что необходим перевод

конфликта из сферы прямой конфронтации в иную плоскость, а для этого требу-

ется исправление не отдельных людей, а всего общества. Излагая вслед за авто-

ром точку зрения профессора А.Г.Здравомыслова (см. с.), можно сказать:

нужна новая, рефлексивная политика, основанная не столько на концепции ра-

ционального человека и рационального поведения, сколько на понимании значе-

ния глубоких национальных чувств, а равно и на осознании угрозы массовых

психологических заражений бациллами национализма.

Подчеркну в заключение: эту книгу необходимо прочитать каждому, кого

волнует судьба России, — россиянину или иностранцу, — особенно же тем, кто

имеет доступ к рычагам власти.

0. К. Шмитт. [Группировка людей по принципу «друг/враг» как

субстанциональный признак политической сферы]

Определить понятие политического можно, лишь обнаружив и установив

специфически политические категории. Ведь политическое имеет свои собствен-

ные критерии, начинающие своеобразно действовать в противоположность раз-

личным, относительно самостоятельным предметным областям человеческого

мышления и действования, в особенности в противоположность моральному, эс-

тетическому, экономическому. Поэтому политическое должно заключаться в соб-

ственных последних различениях, к которым может быть сведено все в специфи-

ческом смысле политическое действование. Примем, что в области морального

последние различения суть "доброе" и "злое"; в эстетическом — "прекрасное" и

"безобразное"; в экономическом — "полезное" и "вредное" или, например, "рен-

табельное" и "нерентабельное". Вопрос тогда в том, имеется ли также особое,

иным различениям, правда, не однородное и не аналогичное, но от них все-таки

независимое, самостоятельное и как таковое уже очевидное различение как про-

стой критерий политического и в чем это различение состоит.

Специфически политическое различение, к которому можно свести поли-

тические действия и мотивы, — это различение друга и врага. Оно дает определе-

ние понятия, определяя критерий, а не через исчерпывающую дефиницию или со-

общение его содержания. Поскольку оно невыводимо из иных критериев, оно для

политического аналогично относительно самостоятельным критериям других

противоположностей: доброму и злому в моральном; прекрасному и безобразно-

му в эстетическом и т.д. Во всяком случае, оно самостоятельно, не в том смысле,

что тут собственная новая предметная область, но в том, что оно не может ни

быть обосновано на одной из иных указанных противоположностей или же на ря-

де их, ни быть к ним сведено. Если противоположность доброго и злого просто,

без дальнейших оговорок, не тождественна противоположности прекрасного и

безобразного или полезного и вредного и ее непозволительно непосредственно

редуцировать к таковым, то тем более непозволительно спутывать или смешивать

с одной из этих противоположностей противоположность друга и врага. Смысл

различения друга и врага состоит в том, чтобы обозначить высшую степень ин-

тенсивности соединения или разделения, ассоциации или диссоциации; это раз-

личение может существовать теоретически и практически, независимо от того,

используются ли одновременно все эти моральные, эстетические, экономические

или иные различения. Не нужно, чтобы политический враг был Морально зол, не

нужно, чтобы он был эстетически безобразен, не должен он непременно оказаться

хозяйственным конкурентом, а может быть, даже окажется и выгодно вести с ним

дела. Он есть именно иной, чужой, и для существа его довольно и того, что он в

особенно интенсивном смысле есть нечто иное и чуждое, так что в экстремальном

случае возможны конфликты с ним, которые не могут быть разрешены ни пред-

принятым заранее установлением всеобщих норм, ни приговором "непричастно-

го" и потому "беспристрастного" третьего.

Возможность правильного познания и понимания, а тем самым и полномоч-

ное участие в обсуждении и произнесении суждения даются здесь именно только

лишь экзистенциальным участием и причастностью. Экстремальный конфликт-

ный случай могут уладить лишь сами участники между собой; а именно, лишь

самостоятельно может каждый из них решить, означает ли в данном конкретном

случае инобытие чужого отрицание его собственного рода существования, и по-

тому оно < инобытие чужого> отражается или побеждается, дабы сохранен был

свой собственный, бытийственный род жизни. В психологической реальности

легко напрашивается трактовка врага как злого и безобразного, ибо всякое разли-

чение и разделение на группы и более всего, конечно, политическое как самое

сильное и самое интенсивное, привлекает для поддержки все пригодные для этого

различения. Это ничего не меняет в самостоятельности таких противоположно-

стей. А отсюда и наоборот: морально злое, эстетически безобразное или экономи-

чески вредное от этого еще не оказывается врагом; морально доброе, эстетически

прекрасное и экономически полезное еще не становится другом в специфическом,

т.е. политическом смысле слова. Бытийственная предметность и самостоятель-

ность политического проявляется уже в этой возможности отделить такого рода

специфическую противоположность, как "друг-враг", от других различении и, по-

нимать ее как нечто самостоятельное.

Понятия "друг" и "враг" следует брать в их конкретном, экзистенциальном

смысле, не как метафоры или символы; к ним не должны подмешиваться или ос-

лаблять их экономические, моральные и иные представления, и менее всего сле-

дует их брать психологически, в частно-индивидуалистическом смысле, как вы-

ражение приватных чувств и тенденций. "Друг" и "враг" — противоположности

не нормативные и не "чисто духовные". Либерализм в типичной для него дилемме

"дух/экономика" (…) попытался растворить врага, со стороны торгово-деловой,

— в конкуренте, а со стороны духовной — в дискутирующем оппоненте. Конеч-

но, в сфере экономического врагов нет, а есть лишь конкуренты; в мире, полно-

стью морализованном и этизированном, быть может, остались еще только диску-

тирующие оппоненты. Но,— считают ли это предосудительным или нет, или же в

том, что народы реально разделяются на группы друзей и врагов, усматривают

атавистический остаток варварских времен, или же надеются на то, что однажды

это различение исчезнет с лица земли, а также хорошо ли и правильно ли, по со-

ображениям воспитательным, выдумывать, будто врагов вообще больше нет, —

все это здесь во внимание не принимается. Здесь речь идет не о фикциях и норма-

тивной значимости, но о бытийственной действительности и реальной возможно-

сти этого различения. Можно разделять или не разделять эти надежды и воспита-

тельные устремления; то, что народы группируются по противоположности

"друг/враг", что эта противоположность и сегодня действительна и дана как ре-

альная возможность каждому политически существующему народу, — это разум-

ным образом отрицать невозможно.

Итак, враг — не конкурент и не противник в общем смысле. Враг — также

и не частный < private > противник, ненавидимый в силу чувства антипатии. Враг

есть только, по меньшей мере, эвентуально, то есть по реальной возможности,

борющаяся совокупность людей, противостоящая точно такой же совокупности.

Враг есть только публичный враг, ибо все, что соотнесено с такой совокупностью

людей, в особенности, с целым народом, становится поэтому публичным. Враг —

это hostis, не inimicus в более широком смысле,… Немецкий, как и другие языки,

не различает между частным < private > и политическим "врагом", так что здесь

возможны многие недоразумения и подтасовки. <…>. Также и в тысячелетней

борьбе между христианством и исламом ни одному христианину никогда и в го-

лову не приходило, что надо не защищать Европу, а, из любви к сарацинам или

туркам, сдать ее исламу. Врага в политическом смысле не требуется лично нена-

видеть, и лишь в сфере приватного имеет смысл любить "врага своего", т.е. своего

противника. К политической противоположности это место в Библии имеет еще

меньше отношения, чем, скажем, к снятию противоположностей "доброе/злое"

или "прекрасное/безобразное". И прежде всего, тут не говорится, что надо любить

врагов своего народа и поддерживать их против своего собственного народа.

Политическая противоположность — это противоположность самая интен-

сивная, самая крайняя, и всякая конкретная противоположность есть противопо-

ложность политическая тем более, чем больше она приближается к крайней точ-

ке, разделению на группы "друг/враг". Внутри государства как организованного

политического единства, которое как целое принимает для себя решение о друге

и враге, а кроме того, наряду с первичными политическими решениями, и под,

защитой принятого решения, возникают многочисленные вторичные понятия о

"политическом". Сначала это происходит при помощи рассмотренного в разделе

отождествления политического с государственным. Результатом такого отожде-

ствления оказывается, например, противопоставление "государственно-

политической" позиции — партийно-политической, или же возможность гово-

рить о политике в сфере религии, о школьной политике, коммунальной политике,

социальной Политике и т.д. самого государства. Но и здесь для понятия полити-

ческого конститутивны противоположность и антагонизм внутри государства

(разумеется, релятивированные существованием государства как охватывающего

все противоположности политического единства). Наконец, развиваются еще бо-

лее ослабленные, извращенные до паразитарности и карикатурности виды "по-

литики", в которых от изначального разделения на группы "друг/враг" остается

еще лишь какой-то антагонистический момент, находящий свое выражение во

всякого рода тактике и практике, конкуренции и интригах и характеризующий

как "политику" самые диковинные гешефты и манипуляции. Но вот что отсылка

к конкретной противоположности содержит в себе существо политических отно-

шений, — это выражено в обиходном словоупотреблении даже там, где уже пол-

ностью потеряно сознание "серьезного оборота дел".

Повседневным образом это позволяют видеть два легко фиксируемых фе-

номена. Во-первых, все политические понятия, представления и слова имеют по-

лемический смысл; они предполагают конкретную противоположность, привяза-

ны к конкретной ситуации, последнее следствие которой есть (находящее выра-

жение в войне или революции) разделение на группы "друг/враг", и они становят-

ся пустой и призрачной абстракцией, если эта ситуация исчезает. Такие слова как

"государство", "республика", "общество", "суверенитет", "правовое государство',

"абсолютизм" "диктатура", ' "план", "нейтральное государство" или "тотальное

государство" и т.д. непонятны, если неизвестно кто in concretо должен быть по-

ражен побежден подвергнут отрицанию и опровергнут посредством именно тако-

го слова. Преимущественно полемический характер имеет и употребление в речи

самого слова "политический", все равно, выставляют ли противника в качестве

"неполитического" (то есть того, кто оторван от жизни, упускает конкретное),

или же, напротив, стремятся дисквалифицировать его, донести на него как на "по-

литического", чтобы возвыситься над ним в своей "неполитичности" ("неполити-

ческое" тут имеет смысл чисто делового, чисто научного, чисто морального, чис-

то юридического, чисто эстетического, чисто экономического или сходных осно-

ваний полемической чистоты). Во-вторых, способ выражения, бытующий в акту-

альной внутригосударственной полемике, часто отождествляет ныне "политиче-

ское" с "партийно-политическим"; неизбежная "необъективность" всех полити-

ческих решений, являющаяся лишь отражением имманентного всякому политиче-

скому поведению различения "друг/враг", находит затем выражение в том, как

убоги формы, как узки горизонты партийной политики, когда речь идет о заме-

щении должностей, о прибыльных местечках; вырастающее отсюда требование

"деполитизации" означает лишь преодоление партийно-политического и т.д.

Уравнение: "политическое = партийно-политическое" возможно, если теряет силу

идея охватывающего, релятивирующего все внутриполитические партии и их

противоположности политического единства ("государства") и, вследствие этого,

внутригосударственные противоположности обретают большую интенсивность,

чем общая внешнеполитическая противоположность другому государству. Если

партийно-политические противоположности внутри государства без остатка ис-

черпывают собой противоположности политические, то тем самым достигается

высший предел "внутриполитического" ряда, то есть внутригосударственное, а не

всегосударственное разделение на группы "друг/враг" имеет решающее значение

для вооруженного противостояния. Реальная возможность борьбы, которая долж-

на всегда наличествовать, дабы речь могла вестись о политике, при такого рода

"примате внутренней политики" относится, следовательно, уже не к войне между

организованными единствами народов (государствами или империями), но к вой-

не гражданской.

Ибо понятие врага предполагает лежащую в области реального эвентуаль-

ность борьбы. Тут надо отрешиться от всех случайных, подверженных. истори-

ческому развитию изменений в технике ведения войны и изготовления оружия.

Война есть вооруженная борьба между организованными политическими един-

ствами, гражданская война — вооруженная борьба внутри некоторого становя-

щегося, однако, в силу этого проблематическим) организованного единства. Су-

щественно в понятии оружия то, что речь идет о средстве физического убийства

людей. Так же, как и слово "враг", слово "борьба" <Kampf> следует здесь пони-

мать в смысле бытийственной изначальности. Оно означает не конкуренцию, не

"чисто духовную" борьбу-дискуссию, не символическое "борение" <"Ringen">,

некоторым образом всегда совершаемое каждым человеком, ибо ведь и челове-

ческая-то жизнь вся есть "борьба" < "Kampf" > и всякий человек — борец. Поня-

тия "друг", "враг" и "борьба" свой реальный смысл получают благодаря тому, что

они в особенности соотнесены и сохраняют свою особенную связь с реальной

возможностью физического убийства. Война следует из вражды, ибо эта послед-

няя есть бытийственное отрицание чужого бытия. Война есть только крайняя

реализация вражды. Ей не нужно быть чем-то повседневным, чем-то нормаль-

ным, но ее и не надо воспринимать как нечто идеальное или желательное, а, ско-

рее, она должна оставаться в наличии как реальная возможность, покуда смысл

имеет понятие врага.

Итак, дело отнюдь не обстоит таким образом, словно бы политическое бы-

тие <Dasein> — это не что иное, как кровавая война, а всякое политическое дей-

ствие — это действие военно-боевое < militдrische Kampfhandlung>, словно бы

всякий народ непрерывно и постоянно был относительно всякого иного народа

поставлен перед альтернативой: "друг или враг", а политически правильное не

могло бы состоять именно в избежании войны. Даваемая здесь дефиниция поли-

тического не является ни беллицистской или милитаристской, ни империалисти-

ческой, ни пацифистской. Она не является также попыткой выставить в качестве

"социального идеала" победоносную войну или удачную революцию, ибо ни вой-

на, ни революция не суть ни нечто "социальное", ни нечто "идеальное". Военная

борьба, рассматриваемая сама по себе, не есть "продолжение политики иными

средствами", как чаще всего — неправильно — цитируют знаменитые слова

Клаузевица, но, как война, она имеет свои собственные, стратегические, тактиче-

ские и иные правила и точки зрения, которые в совокупности, однако, предпола-

гают уже наличествующее политическое решение о том, кто есть враг. В войне

противники по большей части открыто противостоят как таковые, выделяясь

обычно даже униформой, так что различение друга и врага тут уже не является

политической проблемой, которую надо решать сражающемуся солдату. Вот по-

чему правильны слова одного английского дипломата: Политик лучше вышколен

для борьбы, чем солдат, ибо политик сражается всю жизнь, а солдат — лишь в

виде исключения. Война — это вообще не цель и даже не содержание политики,

но, скорее, как реальная возможность она есть всегда наличествующая предпо-

сылка, которая уникальным образом определяет человеческое мышление и дейст-

вование и тем самым вызывает специфически политическое поведение.

Поэтому "друг/враг" как критерий различения тоже отнюдь не означает,

что определенный народ вечно должен быть другом или врагом определенного

другого народа или что нейтральность невозможна или не могла бы иметь по-

литического смысла. Только понятие нейтральности, как и всякое политическое

понятие, тоже в конечном счете предполагает реальную возможность разделе-

ния на группы "друг/враг", а если бы на земле оставался только нейтралитет, то

тем самым конец пришел бы не только войне, но и нейтралитету как таковому,

равно как и всякой политике, в том числе и политике по избежанию войны, ко-

торая кончается, как только реальная возможность борьбы отпадает. Главное

значение здесь имеет лишь возможность этого решающего случая, действитель-

ной борьбы, и решение о том, имеет ли место этот случай или нет.

Исключительность этого случая не отрицает его определяющего характера,

но лишь она обосновывает его. Если войны сегодня больше не столь многочис-

ленны и повседневны, как прежде, то они все-таки настолько же или, быть может,

еще сильнее прибавили в одолевающей мощи, насколько убавили в частоте и

обыденности. Случай войны и сегодня — "серьезный оборот дел". Можно сказать

что здесь, как и в других случаях, исключение имеет особое значение, играет ре-

шающую роль и открывает сердцевину вещей. Ибо лишь в действительной борьбе

сказываются крайние последствия политического разделения на группы друзей и

врагов. От этой чрезвычайной возможности жизнь людей получает свое специфи-

чески политическое напряжение.

Мир, в котором была бы полностью устранена и исчезла бы возможность

такой борьбы, окончательно умиротворенный < pazifizierte > Земной шар, был бы

миром без различения друга и врага и вследствие этого — миром без политики. В

нем, быть может, имелось бы множество весьма интересных противоположностей

и контрастов, всякого рода конкуренции и интриги, но не имела бы смысла ника-

кая противоположность, на основании которой от людей могло бы требоваться

самопожертвование и давались бы полномочия людям проливать кровь и убивать

других людей. И тут для определения понятия политического тоже не важно, же-

лателен ли такого рода мир без политики как идеальное состояние. Феномен по-

литического можно понять лишь через отнесение к реальной возможности разде-

ления на группы друзей и врагов, все равно, что отсюда следует для религиозной,

моральной, эстетической, экономической оценки политического.

Война как самое крайнее политическое средство вскрывает лежащую в ос-

нове всякого политического представления возможность этого различения друга и

врага и потому имеет смысл лишь до тех пор, пока это представление реально на-

личествует или, по меньшей мере, реально возможно в человечестве. Напротив,

война, ведомая по "чисто" религиозным, "чисто" моральным, "чисто" юридиче-

ским или "чисто" экономическим мотивам, была бы противна смыслу. Из специ-

фических противоположностей этих областей человеческой жизни вывести разде-

ление по группам друзей и врагов, а потому и какую-либо войну тоже, невозмож-

но. Войне не нужно быть ни чем-то благоспасительным, ни чем-то морально доб-

рым, ни чем-то рентабельным; ныне она, вероятно, ничем из этого не является.

Этот простой вывод по большей части запутывается тем, что религиозные, мо-

ральные и другие противоположности усиливаются до степени политических и

могут вызывать решающее образование боевых групп друзей или врагов. Но если

дело доходит до разделения на такие боевые группы, то главная противополож-

ность больше уже не является чисто религиозной, моральной или экономической,

она есть противоположность политическая. Вопрос затем состоит всегда только в

том, наличествует ли такое разделение на группы друзей и врагов как реальная

возможность или как действительность или же нет, все равно, какие человеческие

мотивы оказались столь сильны, чтобы ее вызвать.

Ничто не может избежать этой настойчивой последовательности <Konse-

quenz> политического. Если бы вражда пацифистов против войны стала столь

сильна, что смогла бы увлечь их в войну против не-пацифистов, в некую "войну

против войны", то тем самым было бы доказано, что она имеет действительно по-

литическую силу, ибо крепка настолько, чтобы группировать людей как друзей и

врагов. Если воля воспрепятствовать войне столь сильна, что она не пугается

больше самой войны, то она, значит, стала именно политическим мотивом, т.е.

она утверждает, пусть даже лишь как крайнюю возможность < Eventualitat >, вой-

ну — и даже: смысл войны. В настоящее время это кажется самым перспектив-

ным способом оправдания войны. Война тогда разыгрывается в форме "последней

окончательной войны человечества". Такие войны — это войны, по необходимо-

сти, особенно интенсивные и бесчеловечные, ибо они, выходя за пределы полити-

ческого, должны одновременно умалять врага в категориях моральных и иных и

делать его бесчеловечным чудовищем, которое должно быть не только отогнано,

но окончательно уничтожено, то есть не является более только подлежащим

водворению обратно в свои пределы врагом. Но в возможности таких войн осо-

бенно явственно сказывается то, что война как реальная возможность еще наличе-

ствует сегодня, о чем только и идет речь при различении друга и врага и познании

политического.

Всякая религиозная, моральная, экономическая, этническая или иная про-

тивоположность превращается в противоположность политическую, если она

достаточно сильна для того, чтобы эффективно разделять людей на группы дру-

зей и врагов. Политическое заключено не в самой борьбе, которая опять-таки

имеет свои собственные технические, психологические и военные законы, но, как

сказано, — в определяемом этой реальной возможностью поведении, в ясном по-

знании определяемой ею собственной ситуации и в задаче правильно различать

друга и врага. Религиозное сообщество, которое как таковое ведет войны, будь то

против членов другого религиозного сообщества, будь то войны иные, есть, —

помимо того, что оно является сообществом религиозным, — некоторое полити-

ческое единство. Оно является политической величиной даже тогда, когда лишь в

негативном смысле имеет возможность влиять на этот решающий процесс, когда

оно в состоянии препятствовать войнам путем запрета для своих членов, то есть

решающим образом отрицать качество врага за противником. То же самое отно-

сится к покоящемуся на экономической основе объединению людей, например,

промышленному концерну или профсоюзу. Также и "класс" в марксистском

смысле слова перестает быть чем-то чисто экономическим и становится величи-

ной политической, если достигает этой критической точки, то есть принимает

всерьез классовую "борьбу", рассматривает классового противника как действи-

тельного врага и борется против него, будь то как государство против государст-

ва, будь то внутри государства в гражданской войне. Тогда действительная борьба

необходимым образом разыгрывается уже не по экономическим законам, но —

наряду с методами борьбы в узком техническом смысле — имеет свою политиче-

скую необходимость и ориентацию, коалиции, компромиссы и т.д. Если внутри

некоторого государства пролетариат добивается для себя политической власти, то

возникает именно пролетарское государство, которое является политическим об-

разованием не в меньшей мере, чем национальное государство, государство свя-

щенников, торговцев или солдат, государство чиновников или какая-либо иная

категория политического единства. Если по противоположности пролетариев и

буржуа удается разделить на группы друзей и врагов все человечество в государ-

ствах пролетариев и государствах капиталистов, а все иные разделения на группы

друзей и врагов тут исчезнут, то явит себя вся та реальность политического, ка-

кую обретают все эти первоначально, якобы, "чисто" экономические понятия. Ес-

ли политической мощи класса или иной группы внутри некоторого народа хвата-

ет лишь на то, чтобы воспрепятствовать всякой войне, какую следовало бы вести

вовне, но нет способности или воли самим взять государственную власть, само-

стоятельно различать друга и врага и в случае необходимости вести войну, — то-

гда политическое единство разрушено.

Политическое может извлекать свою силу из различных сфер челове-

ческой жизни, из религиозных, экономических, моральных и иных противо-

положностей; политическое неозначает никакой собственной предметной об-

ласти, но только степень интенсивности ассоциации или диссоциации людей,

мотивы которых могут быть религиозными, национальными (в этническом

или в культурном смысле), хозяйственными или же мотивами иного рода и в

разные периоды они влекут за собой разные соединения и разъединения. Ре-

альное разделение на группы друзей и врагов бытийственно столь сильно и

имеет столь определяющее значение, что неполитическая противоположность

в тот самый момент, когда она. вызывает такое группирование, отставляет на

задний план свои предшествующие критерии и мотивы: "чисто" религиозные,

"чисто" хозяйственные, "чисто" культурные и оказывается в подчинении у со-

вершенно новых, своеобразных и, с точки зрения этого исходного пункта, т.е.

"чисто" религиозного, "чисто" хозяйственного или иного, — часто весьма не-

последовательных и "иррациональных" условий и выводов отныне уже поли-

тической ситуации. Во всяком случае, группирование, ориентирующееся на

серьезный, военный оборот дел <Emstfall> является политическим всегда. И

потому оно всегда есть главенствующее разделение людей на группы, а поли-

тическое единство, вследствие этого, если оно вообще наличествует, есть гла-

венствующее и "суверенное" единство, в том смысле, что по самому понятию

именно ему всегда необходимо должно принадлежать решение относительно

главенствующего случая, даже если это — случай исключительный. <…>