Игра со смертью

Этот фрагмент психотерапии Роки показывает реинтеграцию в игре связи-разрыва репрезентаций в психическом аппарате, пораженного сектора, удержанного вне работы по обработке, и функционирующего до того согласно модальностям травматического невроза.

Ударные инструменты оказались само успокаивающим процессом, позволившим установить грубую связь, размещенную на перцептивно-моторном полюсе травматической перцепции. Каждый удар палочкой Роки по барабану был повторением удара и грохота аварии. То есть это было повторением травматизма, через жест «представляющий» аварию, не давая, однако, при этом действительно символической репрезентации. Позже, когда осуществилось развертывание символизирующей деятельности мысли, смерть поменяла свой статус. От действия инстинкта смерти на психику до игры с идеей смерти, которая, наконец, установилась, а прошедший путь является траекторией смешения влечений, сопутствующей реорганизации отрочества.

Бесчисленные удары палочкой повторяют как будто гребки одинокого гребца. Каждый из них реализует связь и разрыв, смешение и распутывание. Эта работа осуществляется в теле в перцептивном и моторном регистре, как субститут деятельности связи и разрыва связи репрезентаций, в психическом аппарате отсутствующих. Тело управляет смешением и распутыванием именно потому, что эта игра с влечениями не происходит в психике. Тело превращается в машину, которая мыслит машинально, в оператуарную машину, у которой двойная функция по изгнанию возврата к травматической перцепции и по ее укрощению. В случае с Роки само успокоительный процесс принимает другое измерение, когда травматическое возбуждение находит связи на ментальном уровне, что проявляется через применение садистских картинок.

Впоследствии ментализация становится более очевидной. Удар палочками приобретет более символическое значение. Он будет обозначать и конденсировать вместе с травмирующим возбуждением, произошедшим от автомобильной аварии, другие травмирующие события, но уже связанные с психическими репрезентациями. Шум ударных инструментов загрузится другими сценами, как то ссора родителей после аварии, как и возможно, сцена их примирения, материализованного в маленькой, замещающей сестре. Это также шум, который будет также бить тревогу по поводу угрозы кастрации. Все данные темы будут репрезентированы психически, что позволит иметь другие возможности для возврата к спокойствию. Можно считать, что такая эволюция показывает, что система противо-возбуждения становится способной преобразить внешнее возбуждение в сексуальное возбуждение.

Само успокоительные приемы, заменяющие аутоэротизм

(само успокоительные приемы и отрочество)

Каков эффект пубертата и изменений в отрочестве, оказанный на само успокоительные приемы?

Чтобы ответить на данный вопрос, следует несколько уточнить ситуацию само успокоительного приема по отношению к аутоэротизму.

Не все аутоэротизмы являются само успокоительными приемами.

Фрейд, в работе «Три эссе», делает из аутоэротизма существенное измерение сексуальности, в теории ансамбля, где вначале различаются сексуальные влечения от влечений самосохранения.

Введение влечения смерти в работе «По ту сторону принципа удовольствия» придает Эросу характер силы связи, объединения, силы жизни. Аутоэротизм является силой жизни, но которая тянется к удовольствию, удовлетворению, к нулевому уровню возбуждения. Аутоэротизм имеет двойную природу. Он настолько же является удовлетворением, насколько и возбуждением.

Аутоэротизмы являются продолжением материнских забот, вписываясь, как работа над внутренними и внешними границами, над дифференциацией я и объекта. Они трудятся над установлением чувства непрерывности, несмотря на прерывность материнских забот при их присутствии и в их отсутствии. Таким образом, они представляют собой систему противо- возбуждений, позволяющую осуществить контр- инвестицию.

Лишь компульсивный аутоэротизм бывает успокаивающим, так как он приносит разрядку, но не удовлетворение. Само успокаивающие приемы не дают удовлетворения. Они, по мнению Мишеля Фэна, «поражают ментальную жизнь, точно так же как они блокируют постоянные эффекты событий» (1992). Применение успокаивающих приемов происходит от необходимости избежать нового проявления события, имевшего вначале травмирующие эффекты. Эти приемы, следовательно, надо понимать как остановку в повторении и через повторение.

Само успокоительные приемы являются поведениями, которые также следует понимать как средства воздействия на отношение с объектом, когда ментализированные психические средства не срабатывают.

Подменяя аутоэротизмы, они реализуют форму привязанности к внешнему объекту, так как внутренний объект бывает не в состоянии быть репрезентированным. Следовательно, они поддерживают перцепцию внешнего объекта вместо репрезентации. Вся игра относительно внутренней и внешней границ, насчет дифференциации Я и объекта, заменяется застывшей игрой, на расстоянии от внешнего объекта, приближенного и отдаленного неопределенно. Процедура является необходимым субститутом и указывает на сильную зависимость от внешнего объекта.

Пубертат обостряет игру дистанции к объекту. Так как становится физически возможным осуществить инцестуозные желания, существует неотложная необходимость найти средства управления отношениями на определенной дистанции. Если он выходит из детства, не имея в своем распоряжении возможностей смешения эротического либидо и влечения к смерти, если он зависим от присутствия объекта в реальности, подросток оказывается в еще более сложной ситуации.

Откуда и риск усиления само успокоительных приемов, используемых как субституты эрогенного мазохизма.

Откуда также и поиск идентификационных поддержек защиты в окружении, позволяющих дистанцирование в отношении с объектами, перегруженными инвестициями и слишком близкими.

У Роки они были найдены в трансференциальном отношении психотерапии, с одной стороны, и в группе хард-рокеров, с другой стороны. Группа подростков, исповедующая садомазохистские поведения, придерживается социальной подпорки, которая может составить полезный этап перехода к лучшим способностям внутренней репрезентации и связи. Такая социальная подпорка позволяет установить социализированный Сверх-Я, за неимением наследственного Сверх-Я эдипова комплекса.

Когда отсутствие интериоризации данного объекта, который остается слишком реальным, является таковым, что различные средства его удержания на расстояние терпят крах, может быть использовано поведение само-саботирования для того, чтобы попытаться все-таки держать это на каком-то расстоянии. Тогда речь идет о таких поведениях, как анорексия, булимия или токсикомания. Филипп Жаммэ подчеркивает ту опасность, что эти поведения могут усиливать друг друга, и, что по поводу них способно воссоздаваться то же самое отношение зависимости, от которого ребенок уклонялся со своими родителями. «В противоположность объектным отношениям, говорит он, они не обеспечивают никакого нарциссического заряжения и (…) польза от чувства самообладания, которое они придают, имеет выход лишь в постоянном усилении поведения, в то время как растет внутренняя пустота и необходимость в объектах» (1990, стр.70).

Другими словами, эти поведения, чтобы дистанцировать объект, пытаются уничтожить связи с ним, стать действиями, лишенными либидо, все более и более механическими, не имея скрытой фантазматической деятельности.

Мастурбация может, в некоторых случаях, соответствовать поведению такого типа. Все зависит от фантазматической деятельности, сознательной или бессознательной, которая ей сопутствует. Когда речь идет об оператуарном поведении, заменяющем аутоэротизм, то мы вновь оказываемся в регистре само успокаивающих приемов. Это регистр применения внешней реальности и перцепции для того, чтобы временно исправить недостатки ментализированной репрезентации.

Невозможность найти удовлетворение в эротическом удовольствии из-за отсутствия развития аутоэротизмов идет рука об руку с поиском острых ощущений для того, чтобы иметь проявления жизни. Это изыскание передает невозможность использования галлюцинаторного удовлетворения желания в пользу единственного поиска телесных ощущений при программированной механической деятельности. Именно эти ощущения должны заменить отсутствующие ментальные репрезентации и аффекты. Мышечные и перцептивные ощущения само успокоительных приемов являются отличными от тех, что изыскиваются при анорексии, булимии или токсикомании, но для них общей становится эта функция замены репрезентаций и аффектов.