35. Эстетические принципы э. Золя. Анализ одного из романов писателя

«Тереза Ракен» писалась непосредственно после выхода в свет сборников «Что мне ненавистно» и «Мой Салон». Работая над ней, Золя готовил к печати «Эдуарда Мане». Роман создавался в атмосфере литературной борьбы Золя-теоретика за новое направление в литературе и живописи. Это был момент громадного интеллектуального напряжения в творческой жизни молодого литератора. Мы видели, что, окончательно отказавшись от романтической традиции, он пытается найти в это время новые художественные формулы, которые должны доказать возможность объединения «подлинного реализма» с личным своеобразием таланта. Этим требованиям, в его представлении, отвечают и Шекспир (переписка), и Бальзак («Что мне ненавистно»), и, конечно, Гонкуры. А кроме того, Флобер. Золя писал о нем в «хронике» для «Эвенман» (25.УШ 1866): «Это самый мощный дух нашей эпохи». Он нашел «подлинное искусство века». «Придя после Бальзака, Флобер занял на вершинах литературы особое место». «Каждое его произведение — событие, которое потрясает». «Титул Флобера — гений свободный и личный»

Восхищение Гонкурами и Флобером отвечало также третьему элементу своеобразной эстетической формулы Золя: правда, оригинальность, научность. В середине 60-х годов Золя охвачен глубоким интересом к естествознанию и точным наукам. Тождество между методологией ученого и методологией писателя представляется ему аксиомой. Он пишет в той же хронике: Флобер — «это поэт-химик, поэт-механик, который удовлетворяется анализом фактов моральных и физических, объясняя их темпераментом и средой». «Его гений аналитика и художника помог Флоберу проникнуть в самую глубь человеческой натуры и показать нам ее скрытый механизм».

Золя-искатель всегда доводит идеи, которые считает эффективными, до крайности, до абсолюта. Определение «нового романа» в его трактовке 1866 года звучит следующим образом: романист-аналитик — «прежде всего ученый, ученый, исследующий моральные явления. Он производит секцию человека, изучает игру страстей, исследует каждое волокно, подвергает анализу весь организм. Зондируя человеческие раны, он не ощущает подобно хирургу ни стыда, ни отвращения. Для него важна только истина... Современные науки снабдили его орудием анализа и экспериментального метода... Писатель поступает как наши химики и математики: разлагает действие на первоэлементы, определяет их причины, выясняет результаты... факты приводят его к исследованию влияния среды на отдельную личность. Он вполне заслуживает названия доктора моральных наук.

Изменился также характер романа. Теперь не нужно больше придумывать сложных историй, полных драматического неправдоподобия, чтобы поразить читателя; речь идет исключительно о регистрации человеческих документов, обнажении механизма тела и души. Фабула упрощается; героем может быть первый встречный... Сколько людей, столько тем, потому что под воздействием одного и того же возбудителя каждый организм ведет себя иначе. Достаточно собрать вместе несколько человеческих существ, противопоставить их одно другому и изучать потрясения, которые в них наступят. ...Таким образом, воображением художника руководит истина...».

В феврале 1877 года вышел в свет седьмой том серии «Ругон-Маккаров». Книга имела сногсшибательный успех. За короткое время она выдержала более тридцати изданий. Шумная популярность «Западни» не была случайностью. Она объясняется тем, что Эмиль Золя впервые в истории французской литературы так обнаженно-правдиво показал нетерпимое положение социальных низов. Писатель опроверг расхожее мнение о том, что жизнь простонародья не может быть объектом художественного творчества, что она антиэстетична.

«Западня» — это суровая повесть о парижских окраинах, мощная и искренняя. Жизнь простонародья была хорошо знакома Золя, он наблюдал ее собственными глазами, когда, гонимый и бесприютный, поселился в рабочем квартале на улице Перниньер. В черновом наброске автор в следующих словах сформулировал свою задачу: «Показать народную среду и объяснить каким образом пьянство, развал семьи, драки, всякое унижение и бедность проистекают из условий существования рабочих». Рассказать о рабочих правду, голую правду, «не льстить им и не очернять, их».

Трагическая доля прачки Жервезы и кровельщика Куш вызывает ненависть к эгоистическому обществу, низводящему людей труда до такой степени нищеты, невежества и одичания, что человек, беззащитный перед жизненными невзгодами, доведенный до отчаяния- нуждой и эксплуатацией, полуголодный, ищет забвения в вине; что неустроенность жилищ, теснота н скученность, вынуждающие целые семьи спать вповалку, порождают половую распущенность. Золя создал групповой портрет жертв угнетения и социального бесправия, безразличных ко всему, в том числе и к жизни. Невозможно забыть их потухшие от усталости глаза, впалые, изрытые страданиями щеки, их одежду со следами блевотины, пропахшую потом и кабаком. Угрюмая, темами красками, живопись Золя, о которой говорил М. Горький, особенно характерна для «Западни», где господствует грязно-серый цвет, цвет нищеты, невежества, горя.

После «Западни» Эмиль Золя задумал написать книгу совершенно иного плана — «нежную, трогательную, простую». Темой своего романа «Страница любви» писатель избрал историю зарождения, развития и гибели любви в чутком и взволнованном сердце Элеп Гранжан. Окружив хрупкое чувство своей героини поэзией и подлинной красотой, Золя сделал очевидным неизбежность его гибели в среде своекорыстных и черствых буржуа. «Это страница, вырванная из книги целой жизни, страница не только любви, но также и страница страдания — страница глубокого психологического анализа в духе Стендаля»,—писал критик Луи Депре.

По это книга не только о безрадостной и обманутой любви, это также песнь о Париже. Эмиль Золя воспел величавую красоту Парижа, показав его при свете дня и в часы заката, в сказочном зимнем наряде и в расцвете ярких красок весны.

Успех последних романов, и прежде всего «Западни», позволил Золя осуществить давнюю мечту — в 1877 году он купил скромный домик в сельской местности неподалеку от Парижа. И с тех пор писатель проводил в своей меданской усадьбе значительную часть года, бывая в Париже не более двух-трех месяцев. Судя по воспоминаниям Ги де Мопассан, который часто гостил в Медане, Золя работал в просторной комнате. Ее широкие окна глядели на необъятную равнину, перерезанную длинной полоской Сены, па далекие, покрытые лесом холмы, где виднелись крестьянские дома. Он старался неукоснительно следовать годами сложившемуся распорядку. Писатель рано вставал, совершал прогулку, часто па лодке, а затем садился за стол,- Работал он с девяти утра до часа дня без единого перерыва. За это время успевал написать три-четыре страницы.