Проблемы историко-философской науки. М., «Мысль», 1969. - Ойзерман Т. И

«метафизики». Сравнение философии с «интеллектуаль­ ным полицейским», функция которого заключается лишь в том, чтобы не допускать запрещенное, довольно удачно характеризует действительную функцию (не только эвристическую, но и в ряде отношений также социально-политическую) философии лингвистического анализа*. Само собой разумеется, что вопреки своим утверждениям философия лингвистического анализа является не только методом, но и вполне определенной, идеалистически-агностической теорией.

7. Философия есть наука, во всяком случае она мо­ жет и должна быть таковой. Это положение, строго го­ воря, нельзя считать одной из дефиниций философии, так как оно содержится во многих дефинициях филосо­ фии (как науки о бытии, науки о познании и т. д.). Но его следует выделить, так как противоположное воззре­ ние считает специфическим признаком философии именно то, что она не наука. Считать философию нау­ кой — значит рассматривать ее как систему взаимосвя­ занных, обоснованных понятий, логически упорядочен­ ных согласно определенным принципам. Такое опреде­ ление философии возникает уже в Древней Греции, где философия является синонимом науки. Аристотель по­ лагал, что наука вообще имеет место лишь постольку, поскольку мы познаем причину известной вещи, по­ знаем, что именно эта причина есть причина этой вещи.

цируют (проверяют)» (166, 8). Не трудно увидеть, что это определение (и понимание) философии представляет собой одну из крайних форм, употребляя выражение Б. Быховского «распред­ мечивания философии», в котором наглядно выявляет себя кризис буржуазной философской мысли.

* Это сравнение принадлежит А. Айеру, который в статье «Венский кружок» утверждает, что наука дает нам знание о мире и философия не может состязаться с нею на этом поприще. «Но что же в этом случае делать философу? Он может, конечно, за­ ниматься лишь одним делом — действовать как своего рода интел­ лектуальный полицейский, следящий за тем, чтобы никто не перешел границу, не вступил в сферу метафизики» (162, 78—79). Английский позитивист Э. Геллнер, выступающий, так же как и Б. Рассел, против философии лингвистического анализа, справед­ ливо замечает по поводу претензий представителей этого учения на окончательное преодоление метафизики: «Широкая публика часто полагает, что лингвистическая философия — это нападение на м е т а ф и з и к у . Но метафизика служит здесь только для отвлечения внимания. На самом же деле это нападение на м ы ш ­ л е н и е » (29, 257).

159

«Предмет науки и наука отличаются от предполагае­ мого и от мнения, ибо наука есть общее и <основывает­ ся н а > необходимых < п о л о ж е н и я х > ; необходимо же то, что не может быть иначе» (8, 245).

«Аналитики» Аристотеля — не только логический трактат, но и развернутая концепция науки, которая понимается как определенная структура знания, и при­ том не всякого знания, а относящегося к необходимому ряду явлений. Отличие науки от мнения Аристотель удачно иллюстрирует таким примером: «Нелепо, ко­ нечно, сказать, например, что мнение, будто диаметр соизмерим < с о стороною>, истинно» (8, 247).

Р. Декарт, с именем которого связано не только на­ чало философии нового времени, но и фундаменталь­

ные открытия в естествознании, полагал, что	наукой
в первую очередь является именно философия:	«Ведь

эта наука должна содержать в себе первые начала че­ ловеческого разума и простирать свои задачи на извле­ чение истин относительно любой вещи» (35, 91).

Т. Гоббс, который, как и большинство философов эпохи ранних буржуазных революций, отрицательно от­ носился к учению Аристотеля, разъясняет понятие фи­

лософии как науки в духе	Аристотеля:	«Философия
есть познание, достигаемое	посредством	правильного

рассуждения (recta ratiocinatio) и объясняющее дей­ ствия, или явления, из известных нам причин, или про­ изводящих оснований, и, наоборот, возможные произ­

водящие основания — из известных		нам действий» (32,
1, 52).
Хотя философия трактовалась как наука и в сред­
ние	века (Альберт Больштедский	называл ее, напри­
мер,	scientia universalis), понятие науки, зародившееся

вдревности, получает систематическое развитие лишь

вновое время в связи с выдающимися достижениями математики и теоретической механики, формирующими идеал научного знания, который вдохновляет всех вы­ дающихся философов этого времени — как материали­ стов, так и идеалистов. Даже противопоставление фи­ лософии другим наукам как некоей науки наук, как правило, исходит из требований строгой научности, которые, по мнению философов, не могут быть адек­ ватно реализованы в частных науках. Не удивительно поэтому, что наряду с этим противопоставлением, исто-

160

рическим оправданием которого является неразвитость теоретического естествознания, в прогрессивных фило­ софских учениях нового времени постоянно наличе­ ствует сознание того, что философия не стала еще под­ линной наукой, так же как и убеждение в том, что она может и должна быть таковой. Поэтому вопрос, что же необходимо для того, чтобы философия стала подлин­ ной наукой, постоянно обсуждается прогрессивными философами.

В «Критике чистого разума» Кант, как известно, ставит вопрос, который является ключевым для всей его системы: возможна ли метафизика как наука, при каких условиях эта возможность может быть реализо­ вана, т. е. в каком смысле философия может быть нау­ кой? Говоря о несостоятельности всех прежних попы­ ток создания научной философии, Кант замечает: «В этом смысле философия есть только идея возмож­ ной науки, которая нигде не дана in concreto, но к ко­ торой мы пытаемся приблизиться различными путями» (49, 3, 684)*.

Кант полагал, что созданием «критической филосо­ фии» он решил задачу превращения философии в стро­ гую науку. Фихте видел решение этой задачи в разра­ ботанном им «Наукоучении», Гегель — в «Науке логики», в энциклопедии философских наук. В буржу­ азной философии второй половины XIX — первой по­ ловины XX в. идея научной философии идеалистически интерпретировалась неокантианцами, пытавшимися создать «научный идеализм», позитивизмом, феноме­ нологией Э. Гуссерля, которая представлялась ее осно­ воположнику «строгой наукой». Все это и дает нам основание рассматривать определение философии как науки в качестве одной из важнейших ее дефиниций.

8. Философия не есть, не может быть и не должна быть наукой. Это определение (и понимание) философии

* «Пока этого не случится, — продолжает Кант, — нельзя обу­ чать философии; в самом деле, где она, кто обладает ею и по какому признаку можно ее узнать? [Теперь] можно обучать только философствованию, т. е. упражнять талант разума на некоторых имеющихся примерах в следовании общим принципам его, однако всегда сохраняя право разума исследовать самые источники этих принципов и подтвердить эти принципы или отвергнуть их» (49, 3, 684).

6 Т . И . О й з е р м а н

161

впервые было высказано античным скептицизмом, ко­ торый, однако, не стремился к ниспровержению идеала научного знания, но просто утверждал, что этот идеал, во всяком случае для философии, неосуществим. Это скептическое отношение к идее научной философии впоследствии выражалось и другими философскими учениями, в настоящее же время оно представлено, с одной стороны, неопозитивизмом, а с другой — ирра­ ционалистическими учениями.

Неопозитивизм рассматривает «философские пред­ ложения» как «метафизические», или лишенные науч­ ного смысла, так как они якобы принципиально неве­ рифицируемы и логически недоказуемы. Когда К. Поп­ пер доказал, что важнейшие теоретические положения естествознания также принципиально неверифицируе­ мы (конечно, в неопозитивистском смысле этого слова) и противопоставил верифицируемости фальсифицируемость (опровергаемость) как атрибутивный признак любой научной теории, имеющей дело с фактами, это не привело к пересмотру неопозитивистского определе­ ния философии как принципиальной ненауки. Так, А. Айер в статье «Философия и наука» утверждает, что философию едва ли можно считать наукой, поскольку ее положения принципиально не поддаются научной проверке. «У философов, — говорит А. Айер, — есть свои теории, но эти теории не дают им возможности де­ лать предсказания; они не могут быть доказаны и не могут быть опровергнуты на опыте, как это имеет ме­ сто в научных теориях» (4, 96)*.

* Убедительное опровержение этой точки зрения с характер­ ным для нее узким пониманием научности и принципиальной проверяемости дают в своем ответе А. Айеру И. В. Кузнецов (в том же номере журнала) и Б. М. Кедров в статье «Философия — общая наука» («Вопросы философии», 1962, № 5, 6). Оба автора при этом, конечно, разъясняют, что не всякая философия научна, а философия марксизма представляет собой специфическую науку, отличную от всякой другой науки тем, что ее предмет не особая сфера действительности, существующая наряду с другими, также вычлененными исследованием классами явлений, а наиболее об­ щее, го вместе с тем существенное во всех сферах действительно­ сти. В этом смысле Б. М. Кедров определяет философию (научную

философию	к а к	о б щ у ю	н а у к у .
В первом томе «Классификации наук» Б. М. Кедров конкре­
тизирует эту	постановку вопроса: «Философия			по	своему внутрен­
нему содержанию		есть общая	наука, поскольку	в	той своей части,

162

Если неопозитивизм, несмотря на свойственный ему субъективизм и агностицизм, рассматривает науку как наиболее эффективную форму познания явлений и в со­ ответствии со своей концепцией науки критикует фило­ софию как специфическую форму ненаучного убежде­ ния, то современный философский иррационализм, со­ глашаясь с неопозитивистской формулой «философия — не наука», истолковывает эту формулу как выражение превосходства философии над наукой, которая якобы принципиально не способна расшифровать иррацио­ нальную действительность и постоянно удаляется от нее именно благодаря своим достижениям, представ­ ляющим собой тщетные попытки рационализировать иррациональное, выразить в понятиях невыразимое, представить внутренне хаотическую реальность как упорядоченное царство закономерностей. Эта тенден­ ция вполне выявилась уже в иррационалистической философии XIX в. Ее, например, совершенно недвусмыс­ ленно выразил Э. Бутру, который утверждал: «Фило­ софия, понимаемая как синтез наук, или становится исключительно научной, и тогда не может быть назы­ ваема философией, или же остается философской, и то­ гда она противонаучна» (20, 33).

Иррационализм религиозного толка упрекает науку в иррелигиозности, в безразличии к «таинству» миро­ здания и человеческой души. Философия с этой точки зрения возвышается над наукой своей близостью к трансцендентному, религиозностью умонастроения. «Философия, — утверждал, например, Н. Бердяев, — есть один из путей объективирования мистики; высшей же и полной формой такого объективирования может быть лишь положительная религия» (16, 21).

Католический экзистенциалист Г. Марсель утвер­ ждает, что идея научной философии противоречит при­ роде философии, которая никогда не владеет истиной, но всегда ищет ее, сознавая, что даже открытая истина в сущности невыразима. Выразимы лишь «партикуляр-

которая представляется диалектикой, она изучает наиболее общие законы всякого движения, и вместе с тем она также специальная наука, поскольку в той своей части, которая представлена логи­ кой, она изучает специфические общие законы мышления» (52, 375—376).

*

163

ные истины» науки, так как они безличны: их цен­ ность и их безличность неотделимы друг от друга. В этой партикулярности, безличности, интерсубъектив­ ности научных истин «корень сайентизма, понимае­ мого как деградация истинной науки» (149, 16). С этой точки зрения можно, конечно, утверждать, что только философия является истинной наукой, и тем самым со­ глашаться с дефиницией философии как особого рода науки. Однако совершенно очевидно, что в таком случае «истинная наука», никем еще не созданная, является отрицанием реальной науки со всеми ее действитель­ ными достижениями.

Истина и бытие, с точки зрения Г. Марселя, тожде­ ственны и принципиально непостижимы: ни то, ни другое не может принадлежать человеку. Философия есть «метафизическое беспокойство», поиск человече­ ской личностью своего собственного центра. Поэтому «единственная метафизическая проблема — это про­ блема «что есть я?»» (149, 21).

Определение философии к а к науки, так же как и отрицание того, что философия есть или, может, дол­ жна быть наукой, имеет громадное значение для пони­ мания объективного, исторически складывающегося отношения между философией и наукой, которое в не­ малой степени определяет значение философии. В этом смысле между логическими дефинициями и историче­ ской, объективной обусловленностью философии обна­ руживается реальная связь, которая заслуживает спе­ циального исследования, так как, возможно, оно про­ льет свет на эволюцию философских дефиниций.

9. Философия есть мировоззрение, обладающее спе­ цифическими особенностями, отличающими его от дру­ гих типов мировоззрений. Эта дефиниция, так же как и две предыдущие, является частичной, т. е. входит в со­ став более развернутых определений понятия филосо­ фии, но значение ее от этого не уменьшается. Иными словами, спор о том, является ли, может ли философия быть мировоззрением, играл и продолжает играть гро­ мадную роль в развитии философии, несмотря на то что понятие мировоззрения по-разному интерпретируется философами. Одни признают возможность научного мировоззрения, другие отрицают ее. Существуют рацио­ налистические, иррационалистические, волюнтарист-

164

ские, субъективистские, «сайентистские» и т. п. опреде­ ления понятия мировоззрения.

В. Дильтей в созданной им типологии мировоззре­ ний проводит различие между религиозным, поэтиче­ ским и «метафизическим» мировоззрением: все эти типы мировоззрений имеют своим источником не зна­ ние, а волю к познанию, жизненную позицию, исто­ рическую ситуацию, которые противопоставляются теоретическому, научному знанию как якобы не выра­ жающему сущности духовной жизни человека. Миро­ воззрение, таким образом, характеризуется как специ­ фически человеческое знание—как будто бы существует какое-либо иное, нечеловеческое знание! Смысл такого рода истолкования мировоззрения заключается в отри­ цании существенности объективного содержания миро­ воззрения, в подчеркивании личностных, будто бы неза­ висимых от знания характеристик всякого мировоззре­ ния. Дальнейшим развитием идей В. Дильтея является психология мировоззрений К. Ясперса, которая еще более усиливает иррационалистическую окраску этого понятия*.

В противоположность идеализму материализм все­ гда связывал понятие мировоззрения с отрицанием или критикой идеализма, концептуальным синтезом науч­ ных воззрений на природу, общество и познание, теоре­ тическим обоснованием гуманизма.

10. Философия не есть мировоззрение, то ли по­ тому, что она является наукой, а мировоззрение не но­ сит научного характера, то ли потому, что мировоззре­ ние суммирует научные данные, а философия питается из собственного источника и не видит в науке масштаба для себя. Отрицание философии как мировоззрения обосновывается, таким образом, самыми различными аргументами: оно имеет место как у тех, кто прини­ мает идею научной философии, так и у тех, кто ее от­ вергает.

Если учесть, что слово «мировоззрение» возникло

всущности лишь в новое время, а стало широко при-

*«Когда мы, — пишет К. Ясперс, — говорим о мировоззре­ ниях, то мы мыслим силы и идеи, во всяком случае последнее и тотальное, относящееся к человеку, как субъективное, вроде пере­ живания и силы убеждения, т а к и объективное, вроде предметно оформленного мира» (145, 1).

165

меняться в философии лишь со второй половины XIX в., то станет понятным, что в большинстве философских

учений прошлого вопрос об	отношении философии
к мировоззрению не ставился	в сознательной форме.

К этому надо прибавить, что и в некоторых современ­ ных европейских языках фактически нет слова «миро­ воззрение», вследствие чего в философских работах, написанных по-французски или по-английски, нередко употребляется немецкое слово «Weltanschauung»*. Однако отрицание мировоззренческого характера фило­ софии, конечно, не может быть объяснено этими фило­ логическими фактами. У одних это отрицание имеет своим основанием признание мировоззренческой преро­ гативы одной лишь религии, у других оно оправды­ вается предельным сужением задач философии и прин­ ципиальным отрицанием возможности мировоззрения в качестве научно-теоретического синтеза. Эволюция неопозитивизма своеобразно сочетает обе эти тенден­ ции. В своем первом программном коллективном вы­ ступлении члены Венского кружка объявили о том, что они заняты созданием научного мировоззрения**. В дальнейшем же они отказались от этой задачи, объ­ явили мировоззрение делом веры, вдохновляемой эмо­

циональными мотивами,	а задачу философии	свели
к разработке логического	синтаксиса науки и т.	п.

Таким образом, дефиниции, согласно которым фи­ лософия есть особого типа мировоззрение, так же как и противоположные им дефиниции, имеют существенное значение, поскольку они делают предметом теоретиче­ ского анализа отношение философия — мировоззрение, которое не менее существенно, чем отношение филосо­ фия — наука.

*На французский язык слово «мировоззрение» обычно пере­

водится как conception du monde, на английский — world view, итальянский — concezione del mondo. Эти переводы односторонне передают смысл слова «мировоззрение». Не удивительно поэтому, что в американском философском словаре Д. Д. Ренса мы не на­ ходим слова world view, но зато находим вместо него немецкое Weltanschauung. В фундаментальном французском «Vocabulaire cri­

tique et technique de la philosophie»,			изданном А. Лаландом	(Па­
риж,	1 9 5 6 ,	издание седьмое), нет слова	conception du monde,	впро­
чем,	как н	немецкого Weltanschauung.

** Wissenschaftliche Weltanschauung . Der Wiener Kreis . V e r ö f - f e n t l i c h u n g e n d e s V e r e i n s E r n s t M a c h , 1 9 2 9 .

1 6 6

Прежде чем перейти к анализу приведенных выше дефиниций философии, мы хотим подчеркнуть, что все эти дефиниции, если бы даже количество их было зна­ чительно умножено, не дают полного представления

опрактически необозримом многообразии исключаю­ щих друг друга понятий философии. Можно, конечно, создать словарь дефиниций философии, но и он, оче­ видно, не даст полного представления о многообразии дефиниций, поскольку, как мы уже показали, имеется множество различных интерпретаций одних и тех же дефиниций, допускающих самые разные представления

осущности, предмете, задачах философии. Рационалист Гегель и иррационалист Шопенгауэр понимали фило­ софию как учение о духовной сущности мира, но миро­

вой разум в гегелевской философии и мировая воля в философии Шопенгауэра выражают взаимоисключаю­ щие направления развития идеалистической филосо­ фии. Разумеется, эти различия выявляются, коль скоро дефиниции становятся предметом философского ана­ лиза, но все же тот факт, что несовместимые друг с дру­ гом философские учения могут в одних и тех же тер­ минах определять понятие философии, в известной мере затушевывает различия между этими философскими учениями.

Хотя мы и не исчерпали всех имеющихся дефини­ ций философии, те, которые уже приведены нами, до­ статочно ясно указывают, что синтезировать все эти определения принципиально невозможно. Но это не означает, что все они во всех отношениях исключают друг друга*. Определения, которые мы обозначили не-

* В. Дильтей, восстанавливая точку зрения Гегеля, но истол­ ковывая ее в духе исторического релятивизма, полагает, что все определения понятия философии в сущности равноценны, так как каждое из них выражает определенную историческую ступень ее существования и самосознания: «Каждое из определений являлось лишь одним из моментов понятия ее сущности. Каждое из них было лишь выражением той точки зрения, которую философия за­ нимала в определенный момент своего р а з в и т и я . . . Каждое из определений очерчивает особый круг явлений для философии и исключает из него другие явления, обозначаемые названием «фи­ лософия». Великие противоположности воззрений, каждое из ко­ торых с одинаковой силой противодействует другому, получают свое выражение в определениях философии. Каждое из них от­ стаивает себя. И спор мог бы быть улажен лишь тогда, когда уда­ лось бы найти какую-нибудь точку зрения, возвышающуюся над

167

четными цифрами, нередко дополняют друг друга и поэтому могут быть в известной мере согласованы. Имеются же, например, философы, которые определяют философию как научную теорию, особого рода науку, науку о бытии или даже о всем существующем.

Дефиниции, обозначенные четными цифрами, так­ же в какой-то мере могут быть сведены воедино. Ведь те, кто отрицает философию как учение о бытии или существующем вообще, сводят философию к гносеоло­ гическому анализу, специфическому способу анализа формы знания, естественно, склонны ее рассматривать не как предметное знание, а значит, и не как науку, мировоззрение, теорию, располагающую своим соб­ ственным кругом вопросов. Можно сказать даже боль­ ше: значительная часть противостоящих друг другу определений (обозначенных нами четными и нечет­ ными цифрами) нередко сочетались друг с другом. Кроме философов, которые утверждали, что филосо­ фия — учение о бытии, и их противников, доказывав­ ших, что философия возможна лишь как теория по­ знания, немало было и таких философов, которые от­ вергали обе противоположные дефиниции и считали, что философия — учение о бытии и познании. Гегель исхо­ дил из признания единства, тождества бытия и позна­ ния (мышления). Фейербах, материалистически перево­ рачивая гегелевское положение, доказывал единство познания и бытия, несводимого к познанию. Поэтому, конечно, ошибался К. Фишер, когда он утверждал, что коренной поворот, произведенный Кантом в философии, заключался в том, что он сделал предметом философ-

всеми партиями» (132, 363). В действительности дело обстоит, ко­ нечно, не так. Различные определения понятия философии пред­ ставляют не только исторические ступени ее развития, но и раз­ личие, в том числе и противоположность между одновременно существующими философскими учениями. Эти дефиниции нельзя признать равноправными, так же как и представляемые ими уче­ ния, поскольку философия развивается и тем самым преодолевает определенные системы взглядов и соответствующие им дефиниции философии. И безусловно, невозможно создать такую дефиницию философии, которая бы возвышалась «над всеми партиями». Надо отказаться от видимости, будто существует множество философ­ ских партий, не смешивать основные партии, главные направле­ ния в философии и их модификации, фракции, имеющие значение лишь в границах представляемого ими главного направления.

168