Медленные инфекции

Губкообразная энцефалопатия КРС.

Губкообразная энцефалопатия (ГЭ) – медленно развивающаяся болезнь ЦНС взрослого КРС, сходная со скрецпи овец, трансмессивной энцефалопатией норок, медленными инфекциями человека.

Клиническая картина и патологоанатомические изменения. Термин ГЭ примени­тельно к КРС впервые ввели Уэлл и др. для обозначения симптомокомплекса болезни, при которой нейроны и серое вещество мозга напоминали губку, будучи пронизанными ва­куолями. Эта картина была сходна с таковой в группе медленных инфекций у животных других видов (скрепи овец, трансмиссивная энцефалопатия норок, хроническое изнурение чернохвостых оленей) и человека (куру, БКЯ). Инфекционный характер болезни подтвер­жден экспериментально у мышей, зараженных суспензией мозга от больных животных, у которых клинические проявлялась ГЭ.

Предполагают, что инкубационный период может составлять от 2,5 до 8 лёт. Клиниче­ская картина складывается из следующего комплекса: состояния страха, расстройства локомоции, гиперстезия, потеря массы.

Подозрения фермеров возникали из-за незначительных изменений, похожих на гипомагнезию или кетоз. Первоначально агрессивность животного рассматривалась в качестве основного симптома; в настоящее же время считают, что основной признак - боязливость, а агрессивность является лишь следствием нервного состояния животных. Отмечали, что большинство животных были послушны и возбуждались только в том случае, когда к ним приближались или загоняли в угол. У больных животных отмечали скрежет зубов, дрожа­ние нижнего отдела шеи и плечевой области, а иногда боковых сторон туловища, редко дрожание всего тела. Больные животные сопротивлялись попыткам их осмотра, особенно в области головы. Локомоторные нарушения на ранней стадии проявлялись в слабой атаксии задних конечностей, причем заметнее при резких поворотах животного, когда происходило заплетание конечностей, спотыкание и даже падение. Атаксии передних конечностей обыч­но не наблюдали. Если животное падало, то часто поднималось на передних конечностях, демонстрируя при этом резко выраженную слабость задней части тела. Отдельные случаи патологии впервые выявлены при неудаче животного преодолеть обычные препятствия: подставки, применяемые при доении, ступеньки или скользкий спуск, отмечали также вне­запную боязнь проходить в дверь. Если же такое животное заставить сделать пробежку, то можно наблюдать полную картину болезни.

Часто наблюдали также опускание таза, утрату нормальной походки и характерные ры­систые движения. Передние и задние конечности животного на одной стороне двигались со­вместно, оно при этом покачивалось. Отмечена гиперстезия, проявлялся неадекватный ответ (испуг и падение) на звук, внезапный шум или прикосновение. Симптомы проявлялись по­степенно спустя 6-8 нед с начала заболевания, с последующим нарастанием (до 4-х мес). Но обычно животных убивали раньше в связи с потерей ими продуктивности. Несмотря на нормальный аппетит, у них снижалась лактация. Прогноз в целом безнадежный. Несмотря на отдельные случаи ремиссии, болезнь, однажды проявившись, неизбежно имеет тенден­цию к прогрессированию.

При вскрытии обнаруживают двусторонние симметричные дегенеративные изменения в сером веществе стволовой части мозга, в нейроглии - вакуоли яйцевидной или округлой формы, реже менее правильной формы с неотчетливыми отверстиями по краям. Выявлен также перикарион нейронов и неврит некоторых стволовых ядер (особенно дорсальных ядер блуждающего нерва), сетчатость; вестибулярные ядра и красное ядро содержали крупные, отчетливо различимые единичные или множественные внутрицитоплазматические вакуоли.

При микроскопии обнаружена картина, сходная с таковой при скрейпи овец (как в све­товом, так и электронном микроскопах). В экстрактах головного мозга больных животных выявлены ассоциированные со скрепи фибриллы. Отсутствуют доказательства передачи болезни непо­средственно от КРС к КРС, а также между овцами и КРС. Хотя, несомненно, у ГЭ генетиче­ский компонент и просматривается, но это не просто наследственная болезнь. В небольшой части случаев ГЭ обнаружена семейная связь между пораженными животными внутри стада и между стадами. Однако внезапное появление болезни у животных в национальном мас­штабе, поражение некоторых пород и кроссбредов, отсутствие общего предка или неболь­шой родоначальной группы еще убедительнее подкрепляет мысль о факторах, связанных с окружающей средой.

Анализ данных о закупках животных и изучение родословной быков-производителей, особенно в изолированных хозяйствах, привели к заключению, что ГЭ была занесена в Ве­ликобританию с импортированным КРС или распространена со спермой. Распределение случаев по месяцам и годам свидетельствовало об обширном общем источнике возбудителя. Считается, что фактором передачи являлось воздействия на КРС скрепиподобного агента, находящегося в корме, содержащим белок жвачных. Такое явление отмечалось в 1981-1982 гг., продолжалось до июля 1988 г., когда было запрещено включать в рацион КРС белок, полученный от жвачных в форме мясо-костной муки, а большинство животных было инфицировано в раннем возрасте. По-видимому, нет оснований говорить о мутации приона-скрепи. Полагают, что видовой барьер преодолен в связи с возросшим воздействием био­агента.

ХАРАКТЕРИСТИКА ВОЗБУДИТЕЛЯ

Инфекционная природа ГЭ КРС подтверждена результатами экспериментального зара­жения и воспроизведения заболевания у КРС, мышей и ряда других животных. Восприим­чивыми в эксперименте оказались свиньи, овцы, козы, норки (в том числе при оральном за­ражении) и обезьяны - мармозетки.

ЭПИЗООТОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Распространение болезни в Великобритании обусловил ряд факторов: значительный рост поголовья овец в 1980-е г., что, возможно, способствовало увеличению инцидентности скрепи; широкая переработка овечьих голов (экстрагирование жира и белка); применение новых химических технологий их обработки (ранее использовали автоклавирование), кото­рые менее эффективно инактивировали агент скрепи. Гипотезу заноса болезни с кормом подтверждала более высокая заболеваемость животных в молочных хозяйствах, чем в от­кормочных, где дают меньше кормовых концентратов (особенно телятам) (4,25,26).

Болезни больше подвержены животные молочных стад (по сравнению с мясными), за­болевали; в основном, коровы, редко - быки. Наибольшее число случаев выявили среди жи­вотных голштинофризской породы, лучшей и самой продуктивной в Англии. Связь между стадией стельности, сезоном и началом болезни не установили. В 15% пораженных стад КРС не завозили, в 20% животные не контактировали с овцами. Доказательства вертикаль­ной и горизонтальной передачи болезни в естественных условиях между КРС (или между КРС и мелким рогатым скотом) пока отсутствуют. В зоопарках страны признаки ГЭ обна­ружили у 5 видов антилоп (канна, сернобык и др.), 2 видов оленей, изолированных и неконтактировавших с крупным и мелким рогатым скотом. Этих животных кормили то же мясо-костной мукой. Обращает на себя внимание значительное уменьшение инкубационного периода у ньялы (3 мес) и сернобыка (15 мес). Особую тревогу вызвала болезнь домашних кошек (4 случая), у них при вскрытии обнаружили признаки ГЭ (животных кормили кон­сервами). Считают, что распространение болезни связано не с внезапной мутацией возбуди­теля, а с попаданием в организм КРС большого количества агента скрепи и преодолением им видового барьера; так, энцефалопатия норок возникла при скармливании им мяса боль­ных скрепи овец. Имеет место как горизонтальная, так и вертикальная передача возбу­дителя. В пользу этого говорят и эпизоотологические данные о возникновении заболевания в стадах Франции, Швейцарии, Португалии и Ирландии, а также у зоопарковых жвачных и представителей семейства кошачьих.

ДИАГНОСТИКА

Этиологический агент ГЭ пока не изолирован, но как и при скрейпи он уникален: чрез­вычайно устойчив к действию физико-химических факторов. Даже длительное автоклавирование не дает 100%-ной стерилизации материала. Диагноз на ГЭ ставят на основе патологоанатомических, клинических и эпизоотологических данных. Прижизненная лабораторная диагностика не разработана. Из-за отсутствия у животных иммунного ответа AT при ГЭ не вырабатываются, поэтому серологические реакции не используют. Специфические тесты ис­следования крови (или других жидкостей организма) не созданы. Окончательно диагноз можно поставить лишь посмертно, при изучении гистосрезов тканей головного мозга - при наличии в цитоплазме стволовых нейронов крупных сферических и яйцевидных вакуолей (губкообразное изменение). Как дополнительный диагностический прием для обнаружения в экстрактах мозга больных особей специфических фибрилл используют ЭМ. Ученые уг­лубленно, на молекулярно-генетическом уровне исследуют возбудителя и самих животных для определения устойчивых пород, поскольку при скрепи обнаружен определенный ген, влияющий на чувствительность овец к агенту. Если подобную связь установят при ГЭ КРС, этот феномен будут применять в селекционной работе. При диагностировании необходимо отличать ГЭ от сходных патологий. В ранней стадии развития клинических признаков её прежде всего дифференцируют от листериоза (наблюдали их смешанное тече­ние), бешенства, болезни Ауески, нервных форм ацетонемии и гипомагнезимии.

Параллельно с широкими исследованиями эпизоотологии и клинического течения бо­лезни в Великобритании, США и странах ЕЭС развернуты фундаментальные исследования прионов человека и животных. Расшифрована аминокислотная последовательность прионного белка скрепи овец, ГЭ коров и приона мышей. Синтезированы специфические пепти­ды, получены рекомбинантные белки прионов животных в E.coli и клеточной культуре с ис­пользованием ретровирусного вектора. Разработана методика тирования штаммов энце­фалопатии животных, основанная на сравнительном изучении патологии у генетически стандартной группы линейных мышей. Эти опыты показали, что источник инфекции ГЭ у коров в Англии, Швейцарии, Франции и Португалии, видимо, один и тот же: гепард, пума,

оцелот и домашние кошки поражены штаммом, циркулирующим в популяции коров, и он отличается от всех известных штаммов скрепи, выделенных от овец. Однако нельзя полно­стью исключить, что штамм ГЭ коров происходит от какого-то штамма скрепи овец, но он существенно изменился и стабилизировался в процессе адаптации к организму КРС.

Сравнительно недавно в цереброспинальной жидкости (ЦСЖ) пациентов, страдающих БКЯ были обнаружены два белка, отсутствующие в ЦСЖ здоровых. Эти белки происходят из нервных тканей и затем появляются в ЦСЖ, как результат патологии при этих заболева­нии. Ранее была установлена неполная аминокислотная последовательность этих белков, как представителей класса белков 14-3-3. Иммунологический анализ на основе использования белка 14-3-3 с высокой степенью достоверности применялся при диагностике БКЯ. Белки 14-3-3 оказались весьма стабильными. Иммунологический анализ с их использованием воз­можен для диагностики скрейпи и других энцефалопатии. При исследовании на присутствие белка 14-3-3 в ЦСЖ быков, пораженных губкообразной энцефалопатией. Проводили ЭФ подготовленных проб ЦСЖ в 12%-ном ПААГ с последующим перенесением их на мембра­ны миллипор. Для определения у-изоформ белка 14-3-3 использовали коммерческие специ­фические поликлональные AT к данному белку. Результаты показали, что белок 14-3-3 да­вал иммунореактивную полосу у всех 10 исследованных больных быков, тогда как она име­лась лишь у одного из 6 контрольных животных (вероятно из-за технических погрешно­стей).

Результаты, полученные на основе иммунологического анализа белка 14-3-3 согласовы­ваются с гипотезой о том, что этот белок спиномозговой жидкости позволяет подтвердить диагноз при наличии клинических признаков ГЭ КРС. Изучение более ранней стадии бо­лезни и её диагностика при помощи обнаружения белка 14-3-3 является наиболее перспек­тивным направлением: Данный тест оказался высокочувствительным (10/10). Необходимы дальнейшие исследования животных с другими неврологическими расстройствами для оценки специфичности 14-3-3 маркера и использования его для дифференциальной прижиз­ненной, ранней диагностики.

МЕРЫ ПРОФИЛАКТИКИ И БОРЬБЫ

ГЭ официально регистрируют в Великобритании с 21 июня 1988 г., и закон обязывает сообщать обо всех случаях подозрения на эту болезнь. Больных животных убивают и унич­тожают, владельцам выплачивают компенсацию. Период от регистрации болезни до убоя в среднем равен 8 сут. Чтобы не допустить дальнейшего распространения ГЭ, правительстве утвердило рекомендации экспертной комиссии Министерства сельского хозяйства. Они (кроме обязательного оповещения о появлении болезни) запрещают скармливание кормов, содержащих белок жвачных; с сентября 1990 г. запрет распространен на животных всех ви­дов, включая свиней, домашних и декоративных птиц. С 13 ноября 1989 г. запрещено ис­пользование человеком в пищу головного и спинного мозга, тимуса, селезенки, миндалин, кишечника от здорового КРС, убитого в возрасте старше 6 мес, тогда как мясо используют на общих основаниях.

В последние годы проведены многочисленные дискуссии специалистов Великобритании и других стран ЕЭС, ведущих ученых по медленным инфекциям, на которых обсуждалась возможная опасность данной патологии для людей. Когда болезнь только была диагности­рована, страны Западной Европы, США, Канада, Австралия отказались от импорта из Ве­ликобритании живого скота и говядины. Но в результате дискуссий английских ученых и практиков, экспертов ЕЭС о ситуации со скрепи овец и анализа данных по ГЭ пришли к вы­воду, что произведенная в Великобритании говядина не опасна для здоровья людей. Участ­ники дискуссий утверждают, что учитывались даже отдаленные последствия и теоретиче­ский, и гипотетический риск. Считают, что принятые правительством страны меры исклю­чают возможность попадания зараженных продуктов в пищу человека. Достаточность этих мер заключается в следующем. Во-первых, убивают и уничтожают животных с клиниче­скими признаками болезни. При убое здоровых особей старше 6 мес головной и спинной мозг, тимус, селезенку, кишечник и другие органы, богатые лимфоидной тканью, в пищу не используют. Полагают, что этих мер для защиты здоровья людей достаточно. Во-вторых, другие страны сохраняют запрет на импорт живого скота из Великобритании, Германия ввозит только вырезку без лимфоузлов (при наличии дополнительного сертификата о благо­получии стада).

По нашему мнению, мясо от здоровых животных из неблагополучных по ГЭ районов безопасно и может быть использовано в пищу людям, ведь его подвергают тепловой обра­ботке, что значительно инактивирует агент, даже если он присутствовал в продукте. К тому же выше отмечали, что для алиментарного заражения животных требуются огромные дозы возбудителя (в 100 тыс. раз выше, чем при инокуляции через мозг). Даже если предполо­жить, что в пишу человека попадает мясо животного, находящегося в инкубационном пе­риоде, риск заражения будет маловероятен, поскольку органы, богатые лимфоидной тканью, и нервную ткань, где в это время присутствует возбудитель, не употребляют.

Однако организация систематического эпидемиологического и эпизоотологического надзора ТГЭ совершенно очевидна. В его рамках особое место имеет следущее. Во-первых, безопасность для групп риска, такили иначе соприкасающихся с зараженным материалом или больными ТГЭ (ветеринарные и медицинские хирурги, паталогоанатомы, ветсанэкспер-ты, работники мясоперерабатывающей промышленности, лабораторные работники и др.) прион ГЭ КРС квалифицирован как патоген 2-й степени опасности по мерам предосторожности для персонала. Фиксация формалином не инактивирует прион - воспроизведено забо­левание мышей формалин-фиксировданым мозгом от больного ГЭ КРС. Кроме того, исследования показывают, что 9% виниловых и 6% латексных перчаток проницаемы для мелких вирусов. Во-вторых, это пищевая цепь. Никакая технология переработки и приготовления пищи (термическая - кулинарные приемы, пастеризация, стерилизация, замора­живание, лиофилизация; химическая - квашение, засолка, ферментация, облучение) a priori нееффективна в отношении инфекционного приона.

ПОЧЕСУХА ОВЕЦ (CNESMUS OVIUM)

Почесуха — медленно развивающаяся болезнь, предположи­тельно вирусной природы, в основе которой лежат дегенеративные изменения в клетках центральной нервной системы. Болезнь ха- : рактеризуется длительным инкубационным периодом, хроническим течением, явлениями возбуждения, сильного зуда, атаксии, пара­лича, истощения, высокой, почти 100%-ной смертностью.

Возбудитель. В последнее время многие авторы придержива­ются теории о вирусном происхождении почесухи. Доказана трансмиссивность болезни. По данным Стампа с сотр. (Stamp, 1959), воз­будитель задерживается градоколовой мембраной с диаметром пор 27 ммк. Хантер (Hunter, 1969) сообщает, что тонко разделенные частицы суспензии мозга, содержащие инфекционное начало, могут проходить через фильтры с размером пор 20—35 ммк.

В опытах Паттисона (Pattison, 1967) установлено, что величина возбудителя около 7 ммк, а молекулярный вес не превосходит 2-Ю5, т.е. меньше, чем у всех известных вирусов. Возбудитель экстрагируется из тканей больных животных методом, применяе­мым для экстракции протеина (Паттисон, Джонс, 1967). При элект­родиализе он иногда проходит через поры размером 2,4 ммк и ми­грирует к катоду. После того как жидкость катодной камеры с со­держащимся в ней возбудителем смешивали in vitro с жидкостью анодной камеры, патогенность последнего понижалась.

Кларк и Хейг (Clarke, Haig, 1970), выращивая трипсинизиро-ванные клетки мозга мыши, больной почесухой, на искусственной среде, отмечали повышение титра биологической активности возбудителя в инкубированных культурах. Это дало авторам основа­ние утверждать, что возбудитель размножается в культуре ткани.

Окончательно вопрос о природе возбудителя не решен. Три классических метода, применяемые для идентификации вирусов, — метод тканевой культуры, серологический и электронно-микроско­пический— не дали возможности обнаружить возбудителя. Чувст­вительность возбудителя, содержащегося в гомогенатах тканей, к мочевине, фенолу, а также к протеолитическому ферменту застав­ляет предполагать, что это протеин, однако устойчивость его при длительном кипячении ставит под сомнение такой вывод. Значи­тельное понижение активности возбудителя в результате воздейст­вия перйодатом указывает на родство с полисахаридом. Высказы­вается предположение, что возбудитель — это патологический фрагмент клеточной мембраны, который способен внедряться в стенку новой клетки и саморепродуцироваться.

Устойчивость. По данным Паттисона (1967), инфекционность патологического материала не утрачивалась после выдержки его в 20%-ном растворе формалина в течение 18 часов при 37°, а в 10%-ном — от 6 до 28 месяцев. Попеременное быстрое замора­живание суспензии инфицированного мозга при минус 70° и оттаи­вание при 37° (34 раза на протяжении 66 часов) не оказывало инактивирующего действия. Возбудитель, выделенный из мозга мышей, сохранял активность после 4-месячного хранения патологи­ческого материала при комнатной температуре.

Стамп с сотр. доказал, что этот агент выдерживает кипячение (99,5°) до восьми часов. В высушенном патологическом материале при температуре от 0 до 4° он сохраняется длительное время, а в свежезамороженных тканях при минус 40° не погибает на про­тяжении нескольких лет.

Суспензия мозга больных почесухой коз, обработанная рибонуклеазой и дезоксирибонуклеазой, после 2-часовой инкубации и хра­нения при минус 18° в течение 27 дней оставалась инфекционной.

Возбудитель устойчив к действию ионизирующей радиации и ультрафиолетовых лучей с длиной волны, при которой они спе­цифически адсорбируются нуклеиновой кислотой.

Вирулицидный препарат ацетилэтиленимин не инактивирует его при увеличенном в 1,5 раза сроке экспозиции против требующе­гося для полной инактивации наиболее устойчивых вирусов.

Однако, как сообщает Моулд (Mould, 1969), 90%-ный водный раствор фенола и 8 М. раствор мочевины инактивируют возбуди­теля, а воздействие на него 0,01 М раствором перйодата или креп­кими растворами солей приводит к существенной потере актив­ности.

На основании опытов по заражению здоровых овец путем выпасания их на пастбище, где перед тем содержались овцы, больные почесухой, Грейг пришел к заключению, что возбудитель может известное время сохраняться на почве.

В суспензиях инфицированного материала при разведениях 10~5—10~9 вирус почесухи практически неинфекционен.

Эпизоотология болезни. В естественных условиях почесухой почти исключительно болеют овцы. Описано лишь два случая забо­левания коз. Однако при экспериментальном заражении удавалось заразить 100% коз и только от 5 до 30% овец, заражаются также крысы, мыши 100% и хомяки. Другие животные и человек невосприимчивы.

В стадах заболевает 5—9% овец. Преимущественно болеют жи­вотные в возрасте 2—4 лет, реже болеют молодые и совсем редко старые. Пол животных не имеет значения.

Особенно восприимчивы чистопородные овцы. Поэтому почесу­ха является проблемой в первую очередь для племенных стад срок содержания животных в таких стадах дольше, чем в пользовательных, и возможность укоренения инфекции более высокая. Восприимчивость зависит от породы овец. В Англии особенно силь­но почесуха распространена среди овец породы суффольк, и в не­которых местностях этой страны гибель овец при данном заболе­вании достигает 20—35% в каждом поколении.

Экспериментально доказано, что пути передачи возбудителя различны. Наблюдения Бротерстон и соавт. (Brotherston, 1968) подтвердили контактный путь передачи: подопытные козлята и яг­нята, содержавшиеся вместе с естественно больными почесухой овцами, заболевали через 2—4 года. Дикинсон с соавт. (Dickin­son, 1966) наблюдали контактное заражение у мышей.

Имеется достаточно доказательств, что почесуха может пере­даваться по наследству, но не ясно, является механизм передачи чисто наследственным или же частично наследственным и частично конгенитальным. Некоторые авторы (Parry, 1966) признают только наследственный путь передачи, связывая это с наличием у животных рецессивного гена почесухи. Большинство же исследователей считают, что в данном случае наследственность только кажущаяся в действительности имеется наследуемая восприимчивость (генети­чески передаваемый рецессивный признак чувствительности к воз­будителю) и клиническая картина болезни развивается в результа­те встречи восприимчивого организма со специфическим агентом — возбудителем.

Родители, являющиеся носителями инфекции, могут внешне выглядеть здоровыми и вообще никогда не проявлять типичных признаков болезни или проявить их через несколько лет. У потом­ства эти признаки могут также обнаружиться через различные сро­ки— от 18 месяцев до трех лет.

Дикинсон и соавт. (1968) установили следующую закономерность: если оба родителя невосприимчивы, потомство также устой­чиво; когда восприимчив один из родителей, процент восприимчи­вого потомства составлял 44, а если восприимчивы оба родителя, он достигал 70. Многолетние эпизоотологические наблюдения в США и Канаде показывают, что почесуха передается как путем прямого контакта больных со здоровыми, так и непрямым контак­том— через зараженные помещения и территорию. Помимо этого, ей свойственна вертикальная передача — потомству от родителей пораженных линий, причем подмечена следующая зависимость: если оба родителя больны, потомство почти всегда заболевает; если больна только мать, заболевает около 67% потомства; если болен только баран-производитель, заболевает около 35% потом­ства (A new turn etc, 1965).

Гордон (1966) полагает, что в отношении устойчивости к поче­сухе существуют три категории овец: гетерозиготные резистентные, гомозиготные резистентные и гомозиготные восприимчивые. Воз­можно, возбудитель способен переживать в организме первых, и они будут длительное время носителями инфекции. Между тем из организма вторых возбудитель может быть быстро выведен; а третьи, заразившись, погибают. Он склонен считать, что овцы пер­вой категории представляют наибольшую угрозу в смысле распро­странения болезни, сами, однако, не проявляя выраженной клини­ки болезни. Именно среди этих овец можно встретить таких, кото­рые, проявив симптомы почесухи, затем выздоравливают. Вообще отдельные случаи выздоровления при этой болезни некоторые ис­следователи отмечали.

Удобной экспериментальной моделью для воспроизведения по­чесухи оказались козы и мыши. Заболевание у коз чаще вызывают путем внутримозговой инокуляции суспензии тканей (гипофиза, надпочеченика, селезенки, поджелудочной железы, печени) от боль­ных коз. У мышей это с успехом осуществляется инокуляцией ин­фицированного материала в головной и спинной мозг, внутрибрюшинно, подкожно.

Патогенез. У естественно заболевших овец, а также у экспе­риментально зараженных почесухой коз и мышей в процесс вовле­каются лимфатическая и центральная нервная системы (Eklund, Hadlow, 1969). Проникнув в организм в результате заражения пу­тем контакта или через рот, возбудитель размножается сначала в регионарном узле. Обнаружить его здесь можно не ранее чем че­рез месяц после инокуляции у мышей и через несколько месяцев у коз. При естественном заражении мышей через рот возбудитель, проникнув в слюнные железы и желудочно-кишечный тракт, по­является в лимфатических узлах и селезенке на первом месяце, в тимусе—на втором, в спинном мозге—на третьем, в головном мозге — на четвертом. Клинические признаки болезни развиваются на шестом месяце, и спустя еще 6 недель наступает смерть живот­ного.

В организме овцы и мыши возбудитель распространяется во всех отделах лимфатической системы и сохраняется там до гибели животного. В организме козы возбудитель первоначально размно­жается преимущественно в лимфатических узлах, где его обнару­живали в период 12—34 месяцев после инокуляции.

У названных трех видов животных патоморфологические изме­нения наблюдаются в центральной нервной системе. Первыми из­менениями, которые наиболее ярко выражены у мышей, являются гипертрофия и пролиферация астроцитов. По-видимому, реплика­ция вируса осуществляется в этих клетках, нарушая, в частности, их функцию обеспечения гомеостаза нейронов. Это сопровождается дегенеративными изменениями и вакуолизацией последних. Указан­ные морфологические изменения вызывают глубокую дисфункцию нервных клеток, что обусловливает такие клинические признаки (у овец и коз), как чрезмерная возбудимость, явление зуда, мы­шечная дрожь, позиционный нистагм и расстройство координации произвольных движений.

Микровакуолизация основного вещества нервной ткани у мы­шей развивается к 60-му дню после инокуляции. К этому времени или несколько раньше отмечается разрастание астроглии, которая к тому же становится легче окрашиваемой, чем в норме (Field, Peat, 1969).

Полагают, что описанная активизация астроглии — наиболее раннее структурное изменение при почесухе.