Протокол допроса обвиняемого Радуева с. Б.

Город Москва 28 марта 2000 года

Допрос начат в 10 часов 20 минут.

Допрос окончен в 14 часов 40 минут.

Вопрос: Покажите, каким образом готовилась операция по захвату города Кизляра в январе 1996 года?

Ответ: Как я уже показывал в ходе прошлого допроса, примерно 22 или 23 декабря 1995 года Джохар Дудаев вызвал меня в свою резиденцию, которая располагалась в населенном пункте Гехи Чу. Там в присутствии военного прокурора Ичкерии Магомеда Джаниева он сообщил мне, что, по его данным, 8‑10 января 1996 года на военный аэродром города Кизляра должны прибыть 8 вертолетов с боеприпасами, среди которых должны находиться ракеты HУрс. Откуда он получил эту информацию, я не знаю, так как в разговоре Джохар эту тему не затрагивал. В связи с этим он приказал мне подготовить и провести войсковую операцию по захвату этой базы вместе с вертолетами, четыре из которых необходимо уничтожить, а остальные переправить в Чечню. В то время мои подразделения были измотаны боями с федеральными силами в Гудермесе. Было очень много раненых, поэтому я высказал сомнение, что смогу в столь короткое время провести эту операцию своими силами. Тогда Джохар Дудаев приказал провести ее совместно с подразделениями Исрапилова Хункерпаши, который в то время являлся командующим Юго‑Восточным фронтом «вооруженных сил Ичкерии». Он дал мне указание связаться с Исрапиловым и вместе с ним явиться к нему.

Моя ставка в то время находилась в селении Гордали. Ставка командующего Юго‑Восточным фронтом, то есть Исрапилова, располагалась в населенном пункте Аллерой. Я прибыл в Гордали, по рации связался с Хункаром и попросил о встрече в условленном месте недалеко от селения Шуани. Встретились мы с ним на следующий день после моего общения с Джохаром Дудаевым. Я рассказал Исрапилову о сути поставленной перед нами задачи, и мы сразу же поехали в Гехи Чу. Добирались мы всю ночь, так как нужно было объезжать посты российских войск.

Наутро мы прибыли в резиденцию Дудаева, и примерно в 11 часов он нас принял. В разговоре участвовали четверо: Дудаев, Джаниев, Исрапилов и я. (Прежде разговор был только о двух посвященных в план атаки на Кизляр. – Авт. ) Дудаев уже при Исрапилове повторил о необходимости захвата вертолетов на аэродроме города Кизляр и спросил о наших предложениях по этому поводу. В ходе этого разговора мы остановились на трех вариантах проведения операции.

Первый заключался в захвате территории аэродрома вместе с находящимися на нем вертолетами, уничтожении части из них, переброски остальных с боеприпасами на территорию Чечни и отходе без захвата заложников.

Второй вариант, который предложил я, заключался не только в захвате войсковых частей, дислоцированных на территории Кизляра, но и всего города. То есть после захвата войсковых частей наши бойцы должны были окружить город по периметру, низложить российскую власть, а вместо нее создать военную комендатуру, ввести комендантский час, то есть организовать временную военную администрацию города. По устному приказу Дудаева военным комендантом города назначался «майор вооруженных сил Ичкерии» Нунаев Лом‑Али – один из полевых командиров, подразделение которого подчинялось Исрапилову.

Третий вариант состоял в том, чтобы в случае неудачного нападения на войсковые части захватить заложников и под их прикрытием выйти на территорию Ичкерии по сценарию, как это осуществил ранее отряд Шамиля Басаева.

Из этих трех вариантов предпочтительнее всего был второй, так как в случае его выполнения не только решался военный аспект поставленной задачи, но и сама операция получала бы большой политический резонанс. Именно в этой связи Дудаев возложил на Исрапилова военное руководство операцией, а на меня политическое. То есть я должен был, по нашему замыслу, помимо военного руководства совместно с Исрапиловым, после захвата Кизляра вести переговоры с представителями российских властей, а также через средства массовой информации пропагандировать идеи национально‑освободительного движения чеченского народа в борьбе против России.

Если бы события развивались по третьему варианту, то после захвата заложников именно на меня была возложена обязанность вести переговоры с военным руководством и властями Дагестана, а также выступать перед российскими и зарубежными журналистами.

В тот же день я с Исрапиловым определились о количественном составе участников операции. Это также происходило в резиденции Дудаева, но без его участия. Мы решили, что для выполнения поставленной задачи будет достаточно 250–300 человек. В этот сводный отряд мы решили включить подчиненные мне подразделения Абалаева Айдамира и Атгириева Турпалали, а также находящийся в подчинении Исрапилова «Наурский батальон» под командованием Чараева Мусы. Кроме того, планировалось использовать сводные отряды Северо‑ и Юго‑Восточных фронтов под руководством соответственно моего брата – Сулеймана Радуева и родного брата Исрапилова… Об этом мы в тот же день доложили Дудаеву. Он согласился с нашими предложениями и дал указание подготовить подробный план операции. При этом он обещал помочь с дополнительным получением боеприпасов и обеспечением бесперебойной связи.

Последующие дни мы с Исрапиловым занимались подготовкой к проведению операции. Была проведена разведка города Кизляра и его окрестностей. Это было поручено Долгуеву Хасану из подразделения Абалаева Айдомира и упоминавшемуся мною ранее Нунаеву Лом‑Али. Всем лицам, которых планировалось использовать при проведении операции, было сообщено, что они пойдут захватывать один из российских городов, какой конкретно не говорилось. Причем каждый из них мог бы при желании от этого отказаться, то есть фактически все участники операции были добровольцами.

Нами был разработан маршрут выдвижения к Кизляру: поселок Новогрозненский, селение Азамат‑Юрт, переправа через реку Терек, станицы Шелковская, Гребенская, Каргадинская и Бороздиновская. Передвигаться по этому маршруту предполагалось на автомашинах, а переправиться через Терек – на лодках. В районе станицы Бороздиновской отряд должен был спешиться и добраться до Кизляра пешком.

За обеспечение группы автотранспортом до реки Терек отвечал Нунаев Лом‑Али, а после Терека – Долгуев Хасан. Они же отвечали и за обеспечение переправы. Дополнительные боеприпасы я по письменному указанию Дудаева получил у Масхадова, из резерва главнокомандующего. Средства связи, а именно: рации и спутниковый телефон, я в первых числах января 1996 года получил в управлении связи «вооруженных сил ЧРИ». По спутниковому телефону я должен был связываться только лично с Джохаром Дудаевым и докладывать о ходе операции. Время проведения операции было определено: 9 января 1996 года, в 4‑00. К этому моменту весь отряд должен был находиться на исходных позициях в городе Кизляре.

Что касается самого плана захвата Кизляра, то он заключался в следующем. В зависимости от очагов возможного сопротивления весь город был условно разделен на четыре сектора. Ответственным за сектор в районе войсковой части был назначен командир «Наурского батальона» Чараев Муса, за сектор в районе вертолетной базы отвечал Абалаев Айдомир, ответственность за сектор в районе железнодорожного вокзала возлагалась на подразделения моего брата – Радуева Сулеймана. За центр города, включая больницу, отвечал Нунаев Лом‑Али – «комендант» Кизляра. Группу управления операцией, которую возглавляли Исрапилов и я, планировалось разместить в здании РОВД.

С момента начала операции было решено собрать всех жителей Кизляра в трех местах: вокруг здания администрации, дома культуры и здания больницы. При этом мы должны были им объявить, что власть в городе переходит в руки военной администрации «вооруженных сил Ичкерии» и объявить комендантский час. После этого мы планировали расположить свои подразделения по периметру города, занять оборону и подготовиться к возможному нападению со стороны федеральных войск России.

Этот план операции в письменной форме мы из соображений конспирации не составляли, а доложили о готовности Дудаеву на словах. Это было в первых числах января 1996 года, более точно дату в настоящее время вспомнить затрудняюсь. Джохар одобрил план и выдал мне карту г. Кизляра, в верхней части которой он собственноручно написал «Утверждаю» и расписался. На этой карте не было никаких обозначений, внесенных от руки, то есть на ней не указывался план захвата города и т. д. Она служила в случае необходимости доказательством, что в этом городе была проведена боевая операция именно по приказу Дудаева, а не потому, что мне так захотелось. Эту карту я потерял в реке Терек во время прорыва через кольцо федеральных сил в районе селения Первомайское. (Концы в полном смысле в воду. – Авт. )

В ходе сегодняшнего допроса я дал правдивые показания, поэтому прошу их считать истинными, а в предыдущие внести необходимые изменения и уточнения.

Протокол допроса мной прочитан лично. С моих слов записано правильно. Дополнений и поправок не имею.

(Радуев С. Б.)

Защитник: (Нечепуренко П. Я.)

Допросил и протокол составил:

Следователь по особо важным делам

Следственного управления ФСБ России подполковник юстиции Л. В. Баранов

Комментарий. Прием с внесением поправок в свои предыдущие показания – не новый. Его Радуев применял часто на следствии и суде. Но эти «поправки» не изменяли преступных планов и действий террориста. В судебном заседании Радуев настойчиво подчеркивал, что нападением на город руководили два командира. Ему отводилось «политическое руководство», и поэтому он не может нести ответственность за силовую составляющую террористической акции. Но его доводы только о «политической части», о том, что он «миротворец», а все жертвы террористической операции на совести «ястреба» – Х. Исрапилова – не подтвердились. Они опровергались прежде всего непосредственно самими участниками банды.

Участник нападения на Кизляр Дзуев, к которому впоследствии была применена амнистия, показал следующее:

«…входил в Бачиюртовскую группу, которая, как и Наурский батальон, подчинялись Исрапилову. А Исрапилову приказы отдавал Радуев.

Именно Радуев разбил боевиков на группы, перед которыми поставил задачи: напасть на аэродром и уничтожить вертолеты; атаковать место дислокации воинской части; захватить больницу; удерживать заложников; обеспечить боевиков продовольствием, боеприпасами и т. д.»

Из показаний Атгириева следовало, что руководил бандой Радуев. Сам же Атгириев непосредственно подчинялся Радуеву, который поставил ему задачу доставить в Кизляр оружие. А на его прямой вопрос: «Мы едем воевать?» Салман ответил: «Только воевать!» И эту фразу повторял неоднократно боевик – полевой командир и террорист № 2.

И это были слова далеко не «миротворца». Из этого я сделал вывод и утверждал, что руководителем бандитской группы, напавшей в январе 1996 года на Кизляр, был именно подсудимый Радуев. Его роль проявилась и в подборе участников террористической акции. Об этом свидетельствовали показания бывших членов банды. Так, впоследствии амнистированный Абдулхаджиев сообщил: 4–5 января 1996 года по их селу прошел слух, что собирают добровольцев. Они с односельчанином Исмаиловым поехали в «Водорайон» Гудермесского района. Туда стянулись уже более 200 боевиков… Салман Радуев собрал их и сказал, что «они едут в Россию». С того дня он стал членом банды. Всю группировку возглавлял, понятно, сам Радуев.

Другой факт. Свидетель Такалашев узнал, что Радуев набирает добровольцев в свой отряд еще в декабре 1995 года. Вместе с несколькими жителями села он приехал в Новогрозненское. Радуев распорядился, чтобы вновь прибывшие жили в помещении школы. Здесь же были и другие боевики. Всего около трехсот человек из разных сел Чечни. 6 января 1996 года Радуев объявил им, что они едут воевать в глубь России. (Эти факты подтвердили в своих показаниях бывшие участники бандитской группировки Алибеков, Хидиров, Горев, Свешников и Гаврилюк.) Но для полноты картины и абсолютной объективности (иные попытаются бросить тень и заявят: «Амнистированным нет веры. Они могут сказать что угодно во имя личной свободы») приведем еще одну запись допроса Салмана Радуева на предварительном следствии.