Протокол допроса обвиняемого

Город Москва 09 октября 2000 года

Следователь следственной группы Генеральной прокуратуры Российской Федерации капитан юстиции Юсуфов A. M., в служебном кабинете Следственного управления ФСБ России № 326, с соблюдением требований ст. ст. 17, 46, 150–152 Уголовно‑процессуального кодекса РСФСР, с участием адвоката юридической консультации «ВЕРДИКТ» г. Москвы Нечепуренко Павла Яковлевича, допросил в качестве обвиняемого Радуева Салмана Бетыровича .

Русским языком владею в совершенстве, как устной, так и письменной речью. В услугах переводчика не нуждаюсь. Желаю давать показания на русском языке.

(Радуев С. Б.)

Допрос начат в 10 часов 08 минут.

Вопрос: Расскажите об обстоятельствах вашей поездки 14 декабря 1996 года на съезд чеченцев‑аккинцев в Республике Дагестан?

Ответ: В начале декабря 1996 года я получил приглашение от организаторов съезда чеченцев‑аккинцев, проживающих в Республике Дагестан, для присутствия в качестве почетного гостя на съезде, который должен был пройти в городе Хасавюрте 14 декабря 1996 года. На мое имя пришло официальное письменное приглашение, кто конкретно привез – не помню. Меня никто не уполномочивал ехать на съезд, меня пригласил оргкомитет съезда для участия в работе съезда. Начальник штаба Северо‑Восточного направления Ваха Джафаров согласовал мою поездку с администрацией президента Чечни Яндарбиевым, после получения согласия было решено выехать на съезд. Джафаров подготовил все необходимые организационные меры. В первую очередь, стояла проблема об обеспечении моей личной безопасности, так как на границе между Чеченской Республикой и Республикой Дагестан стояли российские войска. Джафаров мне доложил, что все организационные вопросы отработаны, войска препятствовать моему проезду в Дагестан не будут, беспрепятственно пропустят на съезд. Чтобы не было недоразумений на границе, мы решили взять милицейское сопровождение. По плану, мы должны были доехать до дагестано‑чеченской границы, где нас должны были встретить представители Дагестана и провести до Хасавюрта.

Вопрос: Согласовывался ли вопрос о вашем участии в работе указанного съезда с руководством Республики Дагестан и военным командованием? Если да, то с кем именно и в какой форме был согласован этот вопрос?

Ответ: Всеми вопросами о моем участии в работе съезда занимался начальник штаба Северо‑Восточного направления Ваха Джафаров. С кем он именно согласовывал этот вопрос – мне не известно, но я уверен, что он согласовал этот вопрос на высоком уровне, договорившись как с представителями Республики Дагестан, так и с военными.

Вопрос: Кто входил в группу вооруженных лиц, сопровождавших вас на съезд? Каким оружием и боеприпасами были вооружены?

Ответ: Я не знаю, кто входил в группу вооруженных лиц, сопровождавших меня, так как состав эскорта постоянно менялся, в колонне было около 10 машин, вместе с милицейским сопровождением. Вооружены они были стрелковым оружием, автоматами, пистолетами, на указанное оружие имелось официальное разрешение, выданное министром внутренних дел Чеченской Республики. Лично у меня оружия не было. Я не мог появиться на съезде с оружием. Я был одет в парадную генеральскую форму и собирался выступить с речью на съезде.

Вопрос: При каких обстоятельствах 14 декабря 1996 года были разоружены и захвачены в заложники сотрудники милиции, находившиеся на службе на блокпосту «Герзельский мост»? Какова роль каждого из участников нападения?

Ответ: Мы подъехали 14 декабря 1996 года к контрольно‑пропускному пункту «Герзельский мост». В колонне у нас было приблизительно до 10 машин. Я сам ехал на автомашине марки «ГАЗ‑3102» черного цвета, номеров автомашины я не помню. В машине со мной ехали водитель и трое сопровождавших меня из личной охраны. Имен их я не помню, так как они постоянно менялись. Подъехали мы к контрольно‑пропускному пункту «Герзельский мост» днем. Машина, на которой я ехал, находилась в центре колонны. Глядя из окна машины, я увидел, что на посту находилось большое количество сотрудников милиции и российских военнослужащих. Подробностей я не знаю, так как я вообще не выходил из машины. Все вопросы проезда через пропускной пункт решал Джафаров. О чем он говорил с военнослужащими, мне не известно, так как я все время находился в машине. При нас были портативные рации, но мы ими не пользовались, так как российские военные могли прослушать наш разговор. Спустя час после того как мы подъехали к пропускному пункту, к моей машине подошел Ваха Джафаров и сообщил мне о том, что он перехватил разговор, происходивший между блокпостом и их руководством. Суть заключалась в том, чтобы блокпост как можно дольше продержал Радуева с людьми, затем пропустил бы его с минимальной охраной на территорию Дагестана. К тому времени на территории Дагестана шла подготовка к операции по моему уничтожению или захвату. Выслушав Джафарова, я принял решение вернуться назад на своей автомашине. Водитель развернул автомашину, и мы уехали назад. Что происходило на посту в дальнейшем, я не видел и подробностей не знаю. Слышал только, что несколько часов там еще шли переговоры, после чего начальник штаба Ваха Джафаров был вынужден, чтобы не допустить кровопролития, арестовать личный состав блокпоста с их оружием. Мне не известна роль каждого из участников нападения, но я могу сказать, что оно было спровоцировано российской стороной. Жертв при этом не было. Подробности мне не известны, как я уже показал, к тому времени я вернулся на территорию Чеченской Республики.

Вопрос: Давали ли вы указания на разоружение и захват сотрудников милиции, если да, то кому конкретно и в какой форме?

Ответ: Никаких указаний на разоружение и захват сотрудников милиции я не давал. Как я ранее показал, за несколько часов до разоружения личного состава блокпоста в целях личной безопасности я был вывезен с места, где происходили указанные события. И разоружение личного состава происходило без моего присутствия. Все решения принимал на месте начальник моего штаба – Ваха Джафаров.

Вопрос: Каким образом захваченные в качестве заложников работники милиции были доставлены на территорию Чеченской Республики; где, в какой период и в каких условиях они удерживались вами?

Ответ: Каким образом захваченные заложники были доставлены на территорию Чеченской Республики, мне не известно. Со слов Джафарова, они содержались в одном из сел Нажаюртовского района Чечни, где конкретно, я не помню. Удерживались они несколько дней. Удерживались они не мной, руководил их задержанием Джафаров, он проинформировал меня, что содержатся заложники в нормальных условиях. Со слов Джафарова, в плен были захвачены пензенские милиционеры в количестве 22 сотрудников.

Вопрос: С кем конкретно из российской стороны велись переговоры об их освобождении?

Ответ: Через посредничество первого чеченского вице‑премьера Бейбулатова Хусейна мы вели переговоры с российскими военными, фамилии которых я сейчас не помню. Переговоры шли два‑три дня через представителей, напрямую со мной они не встречались. Президент Ичкерии Яндарбиев официально уполномочил Хусейна Бейбулатова для урегулирования вопросов по освобождению пензенских милиционеров и передаче их российской стороне в лице заместителя секретаря Совета Безопасности России Бориса Березовского. В день освобождения военнослужащих я встретился с Березовским в селении Гордали, его сопровождали Бейбулатов и несколько военных руководителей. Состоялась пресс‑конференция, в присутствии журналистов мы объявили об освобождении военнослужащих, без каких‑либо условий. Было подписано соглашение об освобождении военнопленных между мной и заместителем секретаря Совета Безопасности Борисом Березовским. Данная пресс‑конференция проходила в присутствии журналистов, секретаря Совета Безопасности Республики Дагестан Толбоева, муфтия Чечни Кадырова. После пресс‑конференции пензенские милиционеры были вывезены на границу с Дагестаном, и вблизи селения Герзель их передали представителям военного командования. При передаче присутствовали Бейбулатов, Березовский, Толбоев, Кадыров, Джафаров. Фамилий, имен милиционеров я не знаю, при их передаче российским военным я видел их впервые. Передача милиционеров состоялась приблизительно 17 декабря 1996 года.

Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах сотрудники Пензенского СОМ МВД были освобождены и переданы российской стороне, почему при этом не было возвращено изъятое у них оружие и спецсредства; какова их дальнейшая судьба и где они находятся в настоящее время?

Ответ: Я уже показал, как происходил процесс освобождения и передачи пензенских милиционеров. Что касается захваченного у них оружия и спецсредств, мне ничего не известно. Почему при передаче они не затронули вопрос о том, что им не вернули оружие и спецсредства? Мне не известно, какое оружие у них было захвачено, вернули оружие им или нет, где находится на данное время захваченное оружие. Всеми этими вопросами занимался Джафаров.

Вопрос: Принимали ли вы участие в нападении 30 декабря 1994 года на пост ГАИ и палаточный городок внутренних войск РФ, расположенных в районе Гребенского моста, на границе между Республикой Дагестан и Чеченской Республикой?

Ответ: Я понятия не имею о нападении 30 декабря 1994 года на пост ГАИ и палаточный городок внутренних войск РФ. Я об этом нападении ничего даже не слышал, поэтому ничего показать не могу.

Вопрос: С какой целью и по чьему приказанию было совершено это нападение? Кто входил в состав руководимой вами вооруженной группы и какова роль каждого из участников нападения?

Ответ: Как я уже показал, я об этом нападении ничего показать не могу, так как ничего о нем не слышал.

Допрос окончен в 13 часов 10 минут.

Протокол допроса мной прочитан. Записан верно. Замечаний, дополнений не имею.

(Радуев С. Б.)

Защитник: (Нечепуренко П. Я.)

Допросил и протокол составил:

Следователь по особо важным делам

Следственного управления ФСБ России капитан юстиции А. М. Юсуфов

Особая статья – обвинение Радуева в угрозе совершения террористических актов в российских городах. Это обвинение основывается на показаниях самого Радуева. Он не отрицал, что в средствах массовой информации неоднократно делал заявления о своей причастности к взрывам в российских городах. Угрожал он совершить и другие акты терроризма. Все эти заявления им были сделаны якобы для привлечения внимания общественности к ситуации в Чечне и к собственной персоне. Правда, он считал эти заявления едва ли не баловством и полагал, что реально его угрозы никто не воспринимал. Так ли это? Нет, далеко не так. Корреспондент газеты «Сельская жизнь» Ефремов расценил подобные заявления как акты психологического терроризма.

Понятно, что Ефремов, как любой человек, в своем восприятии фактов субъективен. Но после заявлений Радуева были отмечены страх и тревога в Воронеже. Люди по‑настоящему восприняли угрозу. В подъездах и квартирах устанавливали железные двери, вводили дежурства. Месяц горожане жили в напряжении, в состоянии страха…

Другой свидетель – сотрудник телекомпании «Совершенно секретно» М. Ю. Маркелов заявил, что в интервью телекомпании в середине февраля 1997 года Радуев не скрывал своих планов и признал, что он и его боевики взорвут в Воронеже железнодорожный вокзал, который является военно‑стратегическим объектом. Мотив террористических актов – месть за войну и погибших чеченцев. Продолжение войны с Россией выгодно Чечне. Исламские партии и страны будут финансировать и поставлять оружие боевикам.

В ходе следствия изъяты и приобщены к уголовному делу две кассеты с интервью Радуева. Просмотр их производился в зале судебного заседания. На одной пленке зафиксировано выступление Радуева на фоне флага так называемой Чеченской Республики Ичкерия. Он одет в военную форму. Говорит. И вот что именно: «Мы начали широкомасштабную войну против России. Взрыв в Воронеже не состоялся. Я беру на себя ответственность. Это была моя команда. То, что взрыв не состоялся, это говорит о том, что Аллах еще раз пожалел этот железнодорожный вокзал. Пусть нас не объявляют террористами. Железнодорожные вокзалы России – это военные объекты. Да, военные объекты потому, что через них продвигаются военные эшелоны. Я предлагаю отказаться от услуг железнодорожных вокзалов. Мы будем наносить удары по всем железнодорожным вокзалам России».

На другой пленке не менее грозная речь: «Надо по‑рыцарски вести себя… Поэтому я предупреждаю: я буду наносить удары, как я подготовлюсь. Я буду взрывать российские железнодорожные вокзалы, потому что это военные объекты. Я предупреждаю население, что в любое время может взорваться воронежский железнодорожный вокзал. Я не несу ответственности за человеческие жертвы».

Документальным подтверждением виновности Радуева в террористических угрозах служит приобщенная к делу копия статьи «Мне не стыдно за терроризм» в журнале «Тыден» (Чехия) № 13 от 24 марта 1997 года. В ней содержится угроза Радуева захватить три российских города, в частности Воронеж и Моздок.

А вот что говорил Радуев на допросе у следователя. У него был уже иной тон, звучала иная аргументация.