Восприятие как процесс конституирования вещи сознанием

Рассмотренное в феноменологической установке восприятие предстает именно как процесс, действие, длящееся во времени. Феноменолог заключает мир в скобки (в качестве существующего), чтобы посмотреть, как мир становится в качестве мира для меня (для воспринимающего субъекта). И поскольку вещи в качестве предшествующих актам моего восприятия заключены в скобки, становится заметно, что процесс восприятия есть активность (а не пассивное усвоение информации). Сознание, по мере опыта (по мере восприятия вещи), как бы творит ее. Вещь постепенно выступает из мрака непознанности на свет сознания. И этот мрак действительно подобен мраку небытия. Сознание же оказывается чем-то вроде творца или конструктора мира⁶.

Термин, которым в данном случае пользуется Гуссерль, – «конституирование» (от слова «учреждать»). Он говорит о процессе восприятия как о процессе постепенного конституирования вещи сознанием.

Заметьте, Гуссерль говорит о «сознании». И в это понятие «сознание» входит и «восприятие», и «рассудок», и «разум» (точнее, он не разделяет их). Дело обстоит не так, что человек сначала просто усваивает информацию, а потом его рассудок и разум обрабатывают ее. Если мы рассмотрим реальный процесс восприятия (на примерах, как это делает Гуссерль в своих работах), то мы заметим, что восприятие вещи с первого момента уже есть ее осмысление (понимание, интерпретирующая сила включены уже с самого начала, с момента «первичной импрессии»). Поэтому Гуссерль говорит о сознании, как о едином процессе восприятия-мышления.

Отличие феноменологии Гуссерля от кантовской философии: исключение абсолютной точки зрения.

Но до сих пор сказанное - в общих чертах аналогично тому, что мы можем найти у Канта. А вот, где начинаются явные различия.

Как вы помните, Кант говорит о вещах в двух отношениях: о вещах, как они есть сами по себе и о вещах как явлениях. Кантовская «вещь в себе» - это вещь, как ее видит Бог, вещь, как она могла бы быть увидена с точки зрения Субъекта, который видит все, как оно есть на самом деле. В то время как вещь во втором смысле – это вещь, увиденная со стороны, с какой-то частной точки зрения.

Гуссерлева феноменология «вещи в себе» не предполагает. Смысл феноменологической редукции и состоит в принципиальном исключении («заключении в скобки») такой точки зрения (с которой было бы видно все). Существуют (точнее могут нами мыслиться⁷) только конкретные конечные человеческие точки зрения.

Значение гуссерлевой феноменологии для философии (и для гуманитарного знания вообще) можно сопоставить со значением теории относительности для естествознания. Суть открытия Эйнштейна можно сформулировать так: не существует какой-либо (привилегированной) системы отсчета, относительно которой другие системы отсчета были бы относительными. Гуссерль же говорит об исключении привилегированной точки зрения на вещи.

Гуссерль усматривает внутреннее противоречие в кантовском понятии «вещь в себе»⁸. Если «вещь в себе» – это вещь, увиденная с некой абсолютной точки зрения, с точки зрения Бога (и с этой точки зрения Он видит ее всю, как она есть на самом деле). То это означало бы, что для Бога вещи были бы не вещами, а были бы просто содержанием его сознания (чистыми «видностями», картинкой перед глазами; идеями, а не вещами). Взгляд Бога развоплощал бы вещь. А мы говорим о «вещи в себе»…