Фредерик Джексон Тернер - Фронтир в американской истории
.pdf212 Фронтир в американской истории
договорных обязательств, уходили во внутренние районы, чтобы обзавестись там земельным участком и заняться фермерством в качестве первых поселенцев. «Война регуляторов», разразившаяся буквально накануне Американской революции, показывает непреклонное упорство, с которым велась борьба между классами внутренних районов и побережья. Декларация жалоб, которую в это время составили жители отдаленных графств обеих Каролин против аристократии, доминировавшей в политике этих колоний, демонстрирует борьбу между демократией фронтира и утвердившимися у власти классами, которые распределяли места в легислатуре таким образом, чтобы сохранить за собой эффективный контроль над правительством. И действительно, в канун Американской революции можно выявить четко определяемый пояс демократической территории, простиравшийся от внутренних районов Новой Англии и далее через западную часть штата Нью-Йорк, Пенсильванию и Юг2.
В каждой из колоний этот регион находился в конфликте с господствующими классами побережья. До Революции он составлял квазиреволюционное пространство и являлся фундаментом, на котором позднее была образована Демократическая партия. Таким образом, именно на Западе в период до провозглашения Декларации независимости впервые проявилась открытая борьба за демократическое развитие, и именно в этом регионе уже появились основополагающие идеи американской демократии. Такое противостояние можно отметить и во времена Революции и Конфедерации. В районах фронтира Новой Англии вдоль западных рубежей Пенсильвании, Виргинии и обеих Каролин, а также в общинах за Аллеганскими горами поселенцы требовали организовать независимые штаты, основанные на демократических положениях. В своих неудержимо энергичных петициях они добивались самоуправления в соответствии с теорией, согласно которой каждый народ имеет право создавать собственные политические институты на отвоеванной у дикой природы территории. Эти революционные принципы, основанные на естественных правах, за которые выступали прибрежные колонии, были восприняты с энергией фронтира при попытке применить их к районам Запада. Читая петиции жителей пограничья, в которых они осуждают власть, осуществляемую богатыми владельцами крупных земельных имений побережья, ссылаются на свои заслуги по завоеванию диких местностей и требуют права владения теми землями, за которые они воевали с индейцами и которые с помощью топоров привели в цивилизованное состояние, невозможно не увидеть в этих общинах фронтира колыбель воинственной демократии Запада. «Глупец может иногда сам лучше надеть на себя свое пальто, чем мудрый человек мог бы
Глава IX. Вклад Запада в американскую демократию |
213 |
это сделать для него», — такова философия этих петиционеров. В этот же период происходили выступления во внутренней сельскохозяйственной части Новой Англии против торговцев и крупных землевладельцев побережья, из которых восстание Даниела Шейса наиболее известный, хотя и не единичный случай.
Ко времени Конституционного конвента эта борьба за демократию привела к достаточно очевидно выраженному разделению на партии. Хотя на первых порах эти партии не осознавали связи между собой
вразличных штатах, имелись схожие проблемы, по которым происходил раскол почти во всех штатах. Требования эмиссии бумажных денег, отсрочки исполнения судебных приговоров в отношении должников, освобождения от чрезмерного налогообложения выдвигались во внутренних аграрных районах каждой колонии. Подъем этого важного движения вызвал опасения богачей, и в ходе дебатов в Конституционном конвенте в 1787 г. об основах избирательного права для проведения выборов в палату представителей лидеры консерваторов без колебаний потребовали сохранения имущественного ценза, что дало бы побережью превосходство над внутренними районами. В результате этих споров вопрос о праве на участие в выборах конгрессменов был оставлен на усмотрение штатов. Тем самым фактически во всей стране
вцелом вводился имущественный ценз, и только по мере развития внутренних районов эти ограничения постепенно были заменены прямым избирательным правом для мужчин.
Томас Джефферсон в период президентства Дж. Вашингтона объединил все эти разрозненные демократические тенденции в созданной Демократической республиканской партии. Джефферсон был первым пророком американской демократии, и когда мы анализируем основополагающие особенности его доктрины, становится ясно, что доминирующим элементом было влияние Запада. Он родился в середине XVIII в. на виргинском фронтире у подножия Голубого хребта. Его отец был первым поселенцем. Джефферсоновские «Заметки о штате Виргинии» со всей ясностью раскрывают концепцию автора о том, что демократия должна иметь сельскохозяйственный базис и что развитие промышленности и городская жизнь опасны для чистоты политического организма. Простота и экономия в управлении, право на революцию, свобода индивидуума, вера в то, что те, кто завоевывает свободные земли, имеют право формировать собственное правительство по своему усмотрению, — все это части платформы политических принципов Джефферсона, и все они являются элементами, весьма характерными для демократии Запада, в условиях которой он родился.
Впериод Революции Джефферсон осуществил серию мер, направленных на то, чтобы отдать власть в Виргинии в руки поселенцев вну-
214 Фронтир в американской истории
тренних районов, а не аристократии побережья. Отмена законов о майоратном наследовании и праве первородства разрушила бы огромные поместья, на которых основывала свою мощь плантаторская аристократия. Отмена положений о государственной церкви еще более сократила бы влияние партии побережья, усилив тем самым диссидентские секты внутренних районов. Джефферсоновская программа всеобщего государственного образования отражала ту же тенденцию, а требование запрещения рабства было характерно для представителя Запада, а не для старой приморской аристократии. Полное согласие Т. Джефферсона с экспансией на Запад достигло кульминации в покупке Луизианы. Короче говоря, тенденциями джефферсоновского законодательства являлись замена господства плантаторской аристократии доминированием тех сил внутренних районов, которые безрезультатно пытались добиться своих свобод в период восстания Натаниела Бэкона.
Тем не менее Джефферсон был Иоанном Крестителем демократии, а не ее Моисеем. Лишь по мере медленного распространения поселений все дальше в глубь территории демократическое влияние приобрело достаточную силу для того, чтобы реально подчинить себе правительство. Период с 1800 по 1820 г. был временем постоянного усиления этих тенденций. Богатые и влиятельные классы Новой Англии и Юга начали испытывать тревогу. Возможно, лучше всего проиллюстрировать дурные предчувствия старого консерватора-федера- листа могут приведенные ниже высказывания Тимоти Дуайта, президента Йельского колледжа, содержащиеся в опубликованной им в тот период книге о дорожных впечатлениях:
Класс пионеров не может жить в регламентированном обществе. Они слишком праздные, слишком говорливые, слишком необузданные, слишком расточительные и слишком ленивые, чтобы обзавестись либо собственностью, либо характером. Они терпеть не могут ограничений, налагаемых законом, религией и моралью, и ропщут из-за налогов, при помощи которых содержатся Правители, Священники и Школьные учителя. <…> После того как они изобличат несправедливость, учиненную общиной, не направившей персон столь высоких достоинств на государственные посты, после произнесения бессчетных красноречивых речей на кухнях у очага, во всех кузницах и на всех уличных углах, увидев, что все их усилия безрезультатны, они в конце концов разочаровываются и под гнетом нищеты, страха попасть в тюрьму, понимая, что народ их презирает, покидают место, где родились, и отправляются в дикие местности.
Глава IX. Вклад Запада в американскую демократию |
215 |
Таковы были впечатления консерватора о том движении пионеров Новой Англии, которые в тот период, о котором он писал, по долине р. Коннектикут прошли в Нью-Гэмпшир, Вермонт и западную часть Нью-Йорка, а затем завладели и Северо-Западом. Федерализм Новой Англии с содроганием воспринимал демократические идеи тех, кто отказывался признавать установленный порядок. Но тогда в Союз вошло братство штатов фронтира — Огайо, Индиана, Иллинойс, Миссури, — где положения об избирательном праве привели к полной демократии.
Эта тенденция проявилась даже во вновь организованных штатах Юго-Запада. Ветер демократии задувал столь сильно с Запада, что даже в более старых штатах, таких как Нью-Йорк, Массачусетс, Коннектикут и Виргиния, были созваны конвенты, либерализировавшие их конституции за счет усиления демократической основы штатов. В то же время рабочие в городах начали показывать свою силу и настаивать на получении доступа к управлению. Эта демократия фронтира, которая теперь овладела страной, персонифицировалась в Эндрю Джексоне. Он родился в глухих местностях обеих Каролин, где тогда бурлила демократия, предвосхитившая Революцию, и вырос на фронтире штата Теннесси. В глубинах этого региона, с непрестанной межличностной враждой и идеалами, как их понимали в пограничье, он быстро выдвинулся на позиции лидера. Появление этого жителя фронтира в стенах Конгресса США стало весьма значительным предзнаменованием. В Филадельфии он оказался в последние дни деятельности администрации Дж. Вашингтона, проскакав верхом почти 800 миль. Сам человек Запада, А. Галлатин так описывает появление Джексона в залах Конгресса: «Высокий, худой, неотесанный тип,
слицом, обрамленным длинными локонами и с косичкой, перевязанной на спине полоской кожи угря; странно одетый; с повадками грубого выходца из диких лесов». А вот свидетельство Т. Джефферсона: «Когда я был президентом сената, он был сенатором и никогда не мог выступать из-за своей чрезмерной возбудимости. Я видел, как он раз за разом пытался это сделать и каждый раз задыхался от ярости». Наконец-то фронтир нашел себе место во власти в лице своего типичного представителя. Этот выходец из глуши, шести футов ростом,
сголубыми глазами, которые при случае могли загораться огнем, этот холерический, порывистый, своенравный вождь народа — потомок шотландцев из Ольстера, непревзойденный дуэлянт, всегда готовый к бою, олицетворение упорного, неистового, индивидуалистского Запада — он вошел в политику, чтобы остаться в ней. Демократия американского фронтира того времени обладала инстинктами шотландского горца эпохи войны на пограничных рубежах Шотландии. Сколь
216 Фронтир в американской истории
бы яростной и цепкой ни была демократия, как бы рьяно ни бился каждый местный житель со своим соседом за добычу в этой новой стране, открывшейся перед ними, — все эти люди испытывали уважение к человеку, в котором нашли свое самое яркое воплощение их устремления и идеи. Каждое сообщество имеет своего героя. В годы Войны 1812 г. и последовавших за ней войнах с индейцами Джексон заслужил преданность народа не только Теннесси, но и всего Запада — и даже всей страны. Он нес в себе основные черты фронтира Кентукки и Теннесси, находившегося под влиянием европейских идей и институтов. Люди «западного мира» отвернулись от Атлантического океана и, полагаясь только на самих себя, с суровой энергией начали строить общество, свободное от господства старинных форм.
Человек Запада, он сам защищал себя, и его возмущали правительственные ограничения. Дуэли и кровная месть нашли для себя благодатную почву в Кентукки и Теннесси. Идея правосубъективности закона часто преобладала над организованным механизмом осуществления правосудия. Хорош был тот метод, который оказывался самым непосредственным и эффективным. Житель глубинки терпеть не мог людей, споривших о мелочах или проявлявших нерешительность при выборе способа достижения справедливости. Одним словом, беспрепятственное развитие индивидуума явилось существенно важным результатом этой демократии фронтира. Она стремилась выразить себя скорее путем выбора человека из народа, чем формируя замысловатые правительственные институты.
И потому что Эндрю Джексон воплощал в себе эти фундаментальные черты Запада, став президентом, он превратился в идола и глашатая воли народа. Критикуя Банк* как орудие аристократии, осуждая нуллификацию, он прямо приступал к делу с безжалостной энергией жителя пограничья. К формальному закону и тонкостям государственного суверенитета Джексон испытывал презрение выходца из диких мест. Имеет значение и то, что этот типичный представитель новой демократии всегда будет ассоциироваться с триумфом системы «дележа добычи» в общенациональной политике. Для новой демократии Запада государственная должность предоставляла человеку возможность осуществлять свои естественные права как равноправного гражданина общества. Ротация на таких должностях не только позволяла добившемуся успеха человеку наказывать своих врагов и вознаграждать друзей, но она также обучала реальному руководству политическими делами, а это каждый американец считал своим неотъемлемым правом. Такая система могла су-
* Речь идет о Втором банке США (1816–1836).
Глава IX. Вклад Запада в американскую демократию |
217 |
ществовать, не приводя к разрушению государства, лишь в примитивной демократии того типа, который был в США в 1830 г. Федеральное правительство в тот период не было сложной и превосходно отлаженной машиной, и было далеко до того, чтобы пороки системы стали полностью очевидными.
Триумф Эндрю Джексона обозначил конец старой эры президентов, подготовленных к этой должности государственных деятелей. С него началась эпоха народных героев. Даже Мартин Ван Бюрен, о котором мы думаем в связи с Востоком, родился в бревенчатой хижине в условиях, очень похожих на те, которые существовали в ряде более старых частях Запада. У.Г. Гаррисон был героем Северо-Запада так же, как Э. Джексон — Юго-Запада. Джеймс Полк являлся типичным жителем Теннесси, страстно стремившимся к расширению территории страны, а Даниел Уэбстер называл Закари Тейлора «полковником фронтира». В период, последовавший после эпохи Джексона, власть от региона Кентукки и Теннесси перешла на границу р. Миссисипи. Однако естественные демократические тенденции, которые ранее проявились в штатах Мексиканского залива, были уничтожены распространением хлопка и развитием в этом регионе крупных плантаций. То, что было типично для демократии фронтира во времена Революции и Эндрю Джексона, теперь можно было увидеть в штатах между реками Огайо и Миссисипи. И так же как Джексон является типичным демократом региона Кентукки и Теннесси, так и Авраам Линкольн является самым полным воплощением периода первых поселенцев на Старом СевероЗападе. Он — истинное олицетворение демократии Запада. О нем можно говорить только словами великой «Оды, прочитанной на годовом акте в Гарварде» (1865)* Дж.Р. Лоуэлла:
Штампы Старого Света отшвырнув, Для него она выбрала глину чистейшую Из груди богатейшего Запада Из лучшего материала Она вылепила героя
Мудрого, стойкого, Богом вдохновенного, честного.
………………………………………….
Его ум не высился, как Одинокий пик гор Над редкими полосками облаков,
То видно его из морей, то пропадет он из вида.
* Ode Recited at Harvard Commemoration, July 21, 1865.
218 Фронтир в американской истории
Нет, это как прерии, радушные, ровные, Плодородные и дружбу несущие всему человечеству,
Но близкие к нему и любимые самыми далекими звездами — Ничего общего с Европой,
Или с Европой, которая смотрит на восток, Прежде чем имена рабов и лордов Оказались стерты
Замыслом природы о равенстве. Это новое порождение нашей новой земли — Первый американец.
Образ жизни первых поселенцев, который вел Линкольн, в своих важных аспектах отличался от демократии фронтира, олицетворением которой был Эндрю Джексон. Джексоновская демократия была индивидуалистичной, пронизанной спорами и стремилась к идеалу местного самоуправления и экспансии. Авраам Линкольн представляет скорее слои пионеров, которые вступили в леса великого СевероЗапада, чтобы построить себе дом и обеспечить себе лучшую долю в обстановке неуклонно развивающейся индустрии. В демократии Юго-Запада промышленное развитие и городская жизнь были незначительными факторами, но для демократии Северо-Запада они составляли саму суть ее жизни. Расширить район лесной вырубки, бороться с другими поселенцами за овладение промышленными ресурсами богатых провинций, дать своим детям возможность получения образования, улучшения своего экономического положения, такого улучшения жизни, которого сам пионер был лишен из-за тяжелейших условий своего существования, — таковы были некоторые идеалы региона, куда переехал Линкольн. Местные жители строили сообщество и индустрию. В то время как боец был типом героя Юго-Запада, на Северо-Западе им являлся промышленник. Именно в окружении этих «простых людей», как Линкольн любил их называть, он вырос и возмужал. По словам Р.У. Эмерсона: «Он — истинная история американского народа его времени». Юность Линкольна совпала со временем, когда демократия Северо-Запада завязала борьбу с институтом рабства, которое угрожало стать непреодолимым препятствием для распространения демократического образа жизни пионеров на Западе. В своем очерке «Пять вкладов Америки в цивилизацию» пре-
Глава IX. Вклад Запада в американскую демократию |
219 |
зидент [Гарвардского университета] Ч.У. Элиот выделяет как одно из величайших испытаний, выдержанных американской демократией, ее позицию относительно рабства. Но если она сделала мудрый выбор и эффективно действовала для того, чтобы найти решение этой проблемы, то мы должны помнить, что инициативу проявила демократия Запада. Дровосек сам стал президентом страны в момент этой жестокой борьбы, и армии, в которых служили лесные жители и фермерыпионеры, рекрутированные на Старом Северо-Западе, освободили «отца всех вод», маршем прошли по Джорджии и помогли довести борьбу до победного завершения в Аппоматоксе*. Свободная демократия первых поселенцев разбила рабовладельческую аристократию, наступавшую на Запад.
Последняя глава в развитии демократии Запада знаменуется завоеванием обширных пространств нового Запада. На каждой новой стадии развития региона народу приходилось осваивать все более обширные территории, иметь дело со все более крупными союзами. Ветераны маленькой колонии Массачусетс, поселившиеся в Мариетте, получили земельное пожалование, равное по площади всему штату Род-Айленд. Отряд пионеров Коннектикута, который пошел с Моузесом Кливлендом в Западный резервный район Коннектикута, занял регион, равный по размеру материнскому штату. Область, заселенная потомками уроженцев Новой Англии в прериях северного Иллинойса, превысила площадь Массачусетса, Коннектикута и Род-Айленда, вместе взятых. Люди, привыкшие к узким долинам и маленьким городкам Востока, вдруг оказались на безграничных просторах Запада. Здесь они имели дело с земельными участками таких размеров, по сравнению с которыми все, что они видели раньше, казалось крохотным. Великие озера, прерии, Великие равнины, Скалистые горы, реки Миссисипи и Миссури создали новые стандарты измерения достижений этой промышленной демократии. Индивидуализм начал уступать место сотрудничеству и деятельности государства. Обращенные к правительству требования поддержки в осуществлении внутренних улучшений раздавались даже в более ранние времена демократического завоевания диких местностей, но этот новый Запад продемонстрировал растущую тенденцию взывать к помощи мощной руки федеральных властей. После Гражданской войны огромные площади государственных земель были розданы индивидуальным фермерам, штатам — на цели образования и железным дорогам — для строительства путей сообщения.
* 9 апреля 1865 г. в здании суда г. Аппоматокс (Виргиния) командующий армией Конфедерации генерал Р.Э. Ли сдался главнокомандующему армией Союза У.С. Гранту.
220 Фронтир в американской истории
Более того, в последние 15 лет с приходом демократии на Великие равнины новые природные условия ускорили развитие социальной тенденции демократии Запада. Пионер-фермер во времена Авраама Линкольна мог посадить свою семью в лодку-плоскодонку, забраться в глубь лесов, расчистить участок и с небольшим количеством денег или совсем без капитала заняться достижением экономической независимости. Даже в прериях Запада владельцу гомстеда было вполне возможно добиться для себя такой же независимости, хотя фактор транспортных перевозок уже создавал все более серьезные препятствия к свободной реализации им своего индивидуального успеха. Но когда поселенцы достигли засушливых земель и месторождений полезных ископаемых Дальнего Запада, то уже их завоевание старыми методами пионеров-одиночек оказалось невозможным. Здесь должны были быть построены дорогостоящие ирригационные сооружения, для использования источников воды следовало действовать совместно и требовались капиталы в размерах, недоступных мелкому фермеру. Одним словом, физико-географиче- ские условия местности этих районов сами по себе диктовали, чтобы судьбы этого нового фронтира были общественными, а не индивидуальными.
Масштабность социальных достижений — вот девиз демократии за время, прошедшее после Гражданской войны. Крохотные поселки, поставленные в болотистых местностях, выросли в города, огромность и промышленная мощь которых стали чудом нашего времени. Были созданы идеальные условия для появления капитанов индустрии. Традиционное демократическое восхищение людьми, которые всеми своими успехами обязаны сами себе, столь же традиционное уважение к правам конкурентного индивидуального развития, соединенные с колоссальными природными ресурсами, открывшимися для завоевания самыми проницательными и сильными людьми, создали такие условия мобильности, которые дали возможность роста больших корпоративных промышленных предприятий, что в нынешнее десятилетие стало характерно для Запада.
Таким образом, я вкратце обрисовал основные фазы развития демократии Запада в различных районах, которые она завоевывала. Происходило постоянное развитие промышленного идеала и постепенное усиление общественной тенденции в этом движении демократии Запада последнего времени. В то время как индивидуализм фронтира, столь очевидный на ранних этапах наступления на Запад, был сохранен в качестве идеала, все большее число этих индивидуумов, которые боролись друг с другом, осваивая все более и более обширные территории и сталкиваясь со все возрастающими трудными
Глава IX. Вклад Запада в американскую демократию |
221 |
проблемами, сочли необходимым объединяться под руководством сильнейших. Этим объясняется появление выдающихся капитанов индустрии, гений которых сконцентрировал капитал для контроля фундаментальных ресурсов страны. Если теперь, суммируя вышеизложенное, мы попытаемся выделить из влияний, которые способствовали созданию демократии Запада, факторы, составляющие итог этого движения, то должны будем упомянуть, по крайней мере, следующее:
Наиболее важным было то, что пространства свободных земель постоянно находились на западной границе заселенных районов Соединенных Штатов. Когда бы социальные условия ни приобретали на Востоке тенденцию к кристаллизации, когда бы капитал ни приобретал тенденцию к тому, чтобы оказывать давление на рабочих или добиваться политических ограничений, чтобы сдерживать свободу масс, — во всех этих случаях можно было убежать на вольный фронтир. Эти свободные земли способствовали развитию индивидуализма, экономического равенства, свободы для улучшения своего места в жизни, демократии. Люди могли не соглашаться с низкими зарплатами и постоянным положением социальной подчиненности, когда эта земля обетованная свободы и равноправия была вполне доступна. Кто продолжал бы мириться с положениями угнетающего законодательства, когда ценой небольших усилий можно было перебраться в другие края
истать там участником создания свободных городов и свободных штатов в соответствии со своими идеалами? Одним словом, свободные земли означали свободные возможности. Их существование стало отличием американской демократии от тех демократий, которые ей предшествовали, потому что в то время как на Востоке она приняла форму высоко специализированного и сложноустроенного промышленного общества, на Западе демократия соприкасалась с примитивными условиями; действие и противодействие этих двух сил сформировало нашу историю.
Далее, эти свободные земли и эта сокровищница промышленных ресурсов были рассредоточены на столь огромных пространствах, что они потребовали от демократии увеличения всеохватности целей
иполномочий для их осуществления. Контраст между демократией Запада и демократией всех других времен состоит в величии задач, выполнением которых она занялась, и в ее громадных достижениях в деле контроля над природой и политикой. Было бы трудно переоценить важность этого опыта для демократии. Еще никогда во всемирной истории демократия не существовала на столь громадных пространствах и не вела дело в целом с таким успехом, с такой всеохватностью планов и с таким мастерством владения средствами их