Evtushenko_V_I_Dissertatsia_Ekologicheskaya_migratsia_v_Rossiyskoy_Federatsii_konstitutsionno-pravozaschitnaya_teoria

251

союза1. Тем более, рассматривая современную практику привлечения к уголовной ответственности за экологические преступления, нельзя не отметить крайне низ-

кую эффективность применения этой, по-настоящему, действенной меры воздей-

ствия на нарушителей экологического законодательства и, соответственно, права личности на благоприятную окружающую среду. Рассмотрение практики возбуж-

дения уголовных дел показывают отсутствие действенной заинтересованности правоохранительных органов в организации обеспечения защиты окружающей среды, а также наличие большой коррупционной составляющей2.

Основная причина подобного положения дел видится в том, что, как отме-

чают работники природоохранных прокуратур, структур, призванных в первую очередь следить за соблюдением законодательства в системе защиты конституци-

онного права личности на благоприятную окружающую среду, что многие недо-

статки в их работе обусловлены, прежде всего, несовершенством существующего законодательства. Как неоднократно отмечалось, наиболее оптимальным решени-

ем было бы ужесточения ответственности за данный вид экологических преступ-

лений. Кроме того, есть проблема организационно-технического и экономическо-

го обеспечения деятельности соответствующих подразделений3.

Схожие проблемы по возмещению нанесѐнного чрезвычайной ситуацией природного и техногенного характера материального и морального вреда прису-

щи не только законодательству Российской Федерации. Так, например, вместо за-

прашиваемых правительством Индии 3 миллиардов долларов компенсации для ликвидации последствий техногенной аварии в Бхопале корпорацией «Юнион Карбайд» было выплачено 470 миллионов долларов4. Аналогичное положение сложилось и после крупнейшей в XXI веке природно-техногенной катастрофы на АЭС «Фукусима – 1» в Японии в 2011 году, после которой правительство Японии

1См.: Виноградова Е. Юридические лица должны нести ответственность за экологические преступления // Российская юстиция. 2001. № 8. С. 67-70.

2См.: Воробьев С. Д. Прокурорский надзор в системе защиты конституционного права граждан на благоприятную окружающую среду. Монография. / Под редакцией д.ю.н. П. А. Астафичева. Орел: Издательство ОРАГС, 2009. 124 с.

3Васильева М. И. Концептуальные вопросы совершенствования экологической политики и законодательства об охране окружающей среды // Экологическое право. 2007. №2. С.12.

4Митюнин А. Ю. Хиросима химической индустрии // Гражданская защита. 2005. №2-3. С. 44-46.

252

национализировало компанию Tokyo Electric Power (TEPCO) – оператора аварий-

ной атомной электростанции «Фукусима-1», получив 75% голосующих привиле-

гированных акций энергокомпании, чтобы хотя бы частично возместить затраты государства на возмещение нанесенного экологической катастрофой ущерба1.

Только финансовая мощь транснациональной нефтегазовой корпорации ВР поз-

волили ей путем продажи части своих активов выплатить почти 70 млрд. долла-

ров пострадавшим в результате аварии на нефтяной платформе «Deepwater Horizon» и на восстановление естественной природной среды Мексиканского за-

лива, пострадавшего в результате крупнейшего в истории разлива более 5 милли-

онов баррелей нефти2.

Согласно общему правилу, государство в лице федеральных и региональных властей не отвечает по долгам (обязательствам) своих сограждан, находящихся на еѐ территории предприятий и других юридических лиц. В тоже время, в послед-

ние годы, осознавая проблему невозможности при крупной техногенной аварии возмещения в полном объеме причиненного физическим и юридическим лицам, а

также окружающей природной среде вреда, в законодательстве большинства стран мира, в том числе, в Российской Федерации «…наблюдается … тенденция

… отказа от принципа его полного возмещения причинителями в сторону уста-

новления максимальных пределов имущественной ответственности»3.

Соответственно, в случаях крупных катастроф государство вынуждено ока-

зывать помощь потерпевшим. Помимо упомянутого решения Конституционного суда Российской Федерации, аналогичным образом трактуют подобные ситуации и другие нормативные акты Российской Федерации. Например, в соответствии с Федеральным законом Российской Федерации «Об использовании атомной энер-

гии» определены границы материальной ответственности юридического лица, в

деятельности которых используются установки, в процессе функционирования

1 Правительство Японии национализировало Tepco, оператора АЭС «Фукусима-1»

<http://info.vedomosti.ru/companies/news/2335151/pravitelstvo_yaponii_nacionalizirovalo_tepco_ope ratora_aes> (Дата обращения 27 августа 2020 года).

2 Взрыв нефтяной платформы Deepwater Horizon <https://ru.wikipedia.org/wiki_ Deepwater_Horizon> (Дата обращения 10 августа 2020 года).

3 Нарышева Н.Г. Указ. соч. С.62.

253

которых радиационное воздействие может нанести ущерб окружающей природ-

ной среде. В то же время статьей 57 указанного закона устанавливаются начала участия государства в возмещении вреда, причиненного радиационным излучени-

ем.

Государство обязано компенсировать нанесенный радиационным излучени-

ем ущерб в части, превышающей размер ответственности организаций – владель-

цев соответствующих радиационных установок1.

Аналогичным образом Федеральный закон Российской Федерации «О защи-

те населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера» предусматривает необходимость оплаты спасательных операций и ме-

роприятий по очистке и ликвидации последствий при экологических катастрофах.

Платежи производятся из соответствующих бюджетных средств в зависимости от вида ситуации – местного, регионального или федерального. При этом возможно использование собственных средств хозяйствующих субъектов всех форм соб-

ственности. Недостаток собственных средств на проведение соответствующих спасательных и ликвидационных мероприятий при крупных экологических ката-

строфах компенсируется из резервных фондов, контролируемых напрямую Пра-

вительством Российской Федерации (ст. 25 указанного закона).

Необходимо признать, что подобные проблемы присущи не только Россий-

ской Федерации и российскому законодательству, но и внутригосударственным законодательствам других стран и международному праву. Например, после крупнейшего экологического бедствия ХХI века – землетрясения , цунами и по-

следовавшей за этим аварии на АЭС «Фукусима-1», вызвавшей радиационное за-

ражение территории возле АЭС и прибрежных вод в марте 2011года в Японии,

премьер-министром Японии были созданы два новых министерства. Это мини-

стерство по восстановлению по восстановлению районов, пострадавших после

1 См.: Васильева Л. Ф. Особенности гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный радиационным воздействием при использовании атомной энергии в мирных целях // Российская юстиция. 2008. № 5. С. 13-16.

254

землетрясения и цунами 11 марта 2011 года и министерство по проблемам аварий на АЭС; были назначены два новых министра1.

Не преуменьшая размеров нанесенного Японии данной экологической ката-

строфой ущерба, многочисленность человеческих жертв, сложность и многогран-

ность задач по восстановлению пострадавших районов, нельзя не отметить, что названные вопросы должны решаться в рамках разработанной законодательной ба-

зы. Должны быть разработаны проверенные практикой на меньших чрезвычайных ситуациях программы совместных действий представительной и исполнительной власти, а не предприниматься сиюминутные популистские действия, рассчитанные во многом на пропагандистский эффект в преддверии наступающих выборов.

Сказанное выше относится и к компенсационным выплатам лицам, эвакуи-

рованным и бежавшим из районов экологического бедствия вокруг АЭС «Фуку-

сима-1», которым компания «Tepco», оператор АЭС, в соответствии с распоряже-

нием министерства торговли Японии осуществило выплаты семьям, проживав-

шим в пределах 30-километровой зоны эвакуации вокруг аварийной АЭС, в раз-

мере 12 тысяч долларов США. Одиноким гражданам выплата осуществлена в размере 9 тысяч долларов2.

Данные выплаты назначались в преддверии очередных парламентских вы-

боров в Японии и создается впечатление, что при их назначении лишь в малой степени принимались во внимание реальные потребности и нужды экологических мигрантов. Правительство Японии полностью закрыло для посещений 20-

километровую зону вокруг АЭС «Фукусима-1» (всего же зона отселения состав-

ляет 30 км.)3.

Обобщая рассмотрение конституционного права личности на благоприят-

ную окружающую среду и сопутствующих ему конституционных прав в экологи-

1 В Японии появились два новых министерских поста

<http://rus.ruvr.ru/tag_47312111/page_11.html>. (Дата обращения 29 ноября 2020 года).

2Оператор «Фукусимы» выплатит компенсации эвакуированным семьям <http://e- belovo.ru/newsworld/66561>. (Дата обращения 29 октября 2020 года).

3В Японии намерены штрафовать «сталкеров» <http://fukushima- news.ru/news/v_japonii_namereny_shtrafovat_stalkerov/2011-04-21-438>. (Дата обращения 29 ок-

тября 2020 года).

255

ческой сфере – «…права человека на достоверную информацию о состоянии окружающей среды…» и «…права на возмещение ущерба, причиненного здоро-

вью или имуществу экологическим правонарушением» – с точки зрения консти-

туционно-правозащитной теории показывает, что особая вариативность реализа-

ции конституционного права личности на благоприятную окружающую среду вы-

ражается в его структуре и содержании, разнообразии видов субъектов экологи-

ческой миграции и их правовых статусов.

Установленные статьей 42 Конституции Российской Федерации структура и содержание данного права включают определение качества:

–окружающей среды – «благоприятная»;

–информации о состоянии окружающей среды – «достоверная»;

–защиты от экологического правонарушения – «возмещение ущерба», им причиненного;

–защищаемого объекта – «здоровье» и «имущество».

Помимо трех основных, закрепленных в главе 42 Конституции Российской Федерации, и сопутствующим им конституционных прав в современном россий-

ском законодательстве и международном праве выделяют еще ряд прав человека,

касающихся сферы взаимодействия «человек – окружающая среда». Это, напри-

мер, право человека и гражданина на участие как лично, так в составе обществен-

ных организаций и политических партий, в инициировании процедуры проведе-

ния экологической экспертизы различных хозяйственных проектов, обсуждения и принятия решений по всем вопросам состояния окружающей природной среды,

по всем проблемам и проектам, затрагивающим подобные вопросы. Данной ас-

пект правового регулирования прав личности рассматривается в Федеративном законе Российской Федерации «Об охране окружающей среды».

Проведенные Всемирной организацией здравоохранения исследования поз-

волили сделать вывод о том, что самочувствие человека и состояние его здоровья во многом (до 80 %) обусловливается «благоприятностью окружающей среды на месте его жительства1. Соответственно, полноценное воплощение в жизнь права

1 Бринчук М. М. Экологическое право: учебник // Подготовлен для системы КонсультантПлюс. 2008.

256

личности на благоприятную окружающую среду формирует соответствующую базу для реализации многих прав и свобод человека.

Рассмотрение конституционно-правозащитной конвергенции отечественного отраслевого законодательства и норм международного права в сфере правового ре-

гулирования экологической миграции, позволяет прийти к следующим выводам:

1. Все конституционные права человека тем или иным образом взаимодей-

ствуют между собой, расширяя область действие друг друга. Например, в Консти-

туции Российской Федерации ряд прав и свобод личности по своей сути являются дополняющими к праву личности на благоприятную окружающую среду и другим правам личности в экологической сфере и являются весьма важными.

1. Достоверная экологическая информация при чрезвычайной ситуации природного и техногенного характера или еѐ отсутствие, доверие к ней либо еѐ неприятие, может вызвать либо массовое паническое бегство жителей из района чрезвычайной ситуации природного и техногенного характера даже при отсут-

ствии нарушения конституционного права на благоприятную окружающую среду,

либо организованную принудительную и добровольную экологическую мигра-

цию при наличии соответствующих оснований соответственно.

2.Положение, обоснованное диссертантом, о том, что развитие правово-

го института компенсации причиненного в результате природного стихийного бедствия или техногенной аварии вреда жизни и здоровью или имущественного ущерба независимо от наличия или отсутствия виновности в данном событии и, в

том числе, экологическим мигрантам, может быть осуществлено только при соот-

ветствующем изменении нормы статьи 42 Конституции Российской Федерации,

устанавливающей необходимость «…возмещения ущерба, причиненного здоро-

вью или имуществу экологическим правонарушением…».

В соответствии с общепризнанным определением понятия «правонарушение»,

среди его основополагающих признаков – виновность деяния и его противоправ-

ность. Соответственно, норма статьи 42 Конституции Российской Федерации не распространяется на лиц, пострадавших в зоне чрезвычайной ситуации природного и техногенного характера или районе экологического бедствия, если причина их

257

возникновения не связана с правонарушениями отдельных физических или юриди-

ческих лиц.

Для исправления данной ситуации диссертантом предлагается инициировать запрос в Конституционный суд Российской Федерации о возможном распростра-

нении действия нормы статьи 42 Конституции Российской Федерации на возме-

щение нанесенного здоровью или имуществу ущерба пострадавшим, в том числе,

от чрезвычайной ситуации природного или техногенного характера или по при-

чине любого иного снижения качества природной окружающей среды.

3.В рамках нового института конституционного права –

конституционно-правовой ответственности государства (восстановительно-

компенсационный) возмещению вреда, причиненного физическим и юридическим лицам в результате техногенно-экологических катастроф экологических мигран-

тов в рамках возмещения нанесенного вреда должна оказываться помощь в обу-

стройстве и адаптации на новом месте временного или постоянного жительства.

4. Особая вариативность реализации конституционного права личности на благоприятную окружающую среду выражается в его структуре и содержании,

разнообразии видов субъектов экологической миграции и их правовых статусов.

Установленные статьей 42 Конституции Российской Федерации структура и содержание данного права включают определение качества:

–окружающей среды – «благоприятная»;

–информации о состоянии окружающей среды – «достоверная»;

–защиты от экологического правонарушения – «возмещение ущерба», им причиненного;

–защищаемого объекта – «здоровье» и «имущество».

2. Конституционно-правозащитная институционализация экологической миграции

Совершенствование системы права происходит постоянно по мере развития общества, причем доминанта конституционно-правозащитного ресурса в данном направлении модернизации права является преобладающей. В последние годы данный процесс значительно ускорился, расширяется сфера деятельности челове-

258

ка и, соответственно, увеличивается поле правового регулирования, появляются новые правовые структуры. В тоже время «…выделение новой структуры в си-

стеме права…, хотя такое выделение происходит субъективно, должно быть обу-

словлено объективными процессами, а не только ходом научного исследования»1.

Подобный процесс должен находится в рамках основных тенденций развития российского государства и права на современном этапе2.

Развитие общественных отношений, совершенствование науки, техники, в

том числе, в сфере производства, приводит к тому, что в системе права появляют-

ся новые структурные образования, регулирующие различные, вновь создаваемые социальные сферы человеческой жизнедеятельности и новые правовые нормы,

регулирующие такие отношения. Так, например, в ХХ веке развитие промышлен-

ности; хищническое растрачивание природных ресурсов; проблемы, возникаю-

щие с все более усиливающимся загрязнением окружающей среды, необходи-

мость создания механизма правового регулирования деятельности по еѐ охране и защите права личности на благоприятную окружающую среду; усиливающиеся конституционно-правозащитные тенденции в системе государственного и норма-

тивно-правового регулирования привели к тому, что получила право на существо-

вание такая отрасль права как экологическое право3; социальные преобразования

внашей стране привели к необходимости создания налогового права, надобность

вкотором практически отсутствовала в СССР; в стадии признания находятся ин-

формационное право4, космическое право5, энергетическое право6 и др.

1Хабриева Т. Я. Миграционное право России: теория и практика. М.: Юридическая фирма «КОНТАКТ», 2008. С. 2.

2См.: Марченко М.Н. Основные тенденции развития российского государства и права на современном этапе // Lex russica. 2018. № 5 (138). С. 19-32.

3См.: Бринчук М. М. Соотношение экологического права с другими отраслями права // Государство и право. 2009. № 7. С. 25-37.

4См.: Головина Ю. А. Информационное право: отрасль права или отрасль законодательства? // Lex Russica. 2007. №6. С. 1189-1192; Бачило И. Л. Информационное право – новая отрасль права Российской Федерации (методология, теория, практика) // Государство и право. 2008. № 3. С. 85-92.

5См.: Мельникова Т. В. Право в космической модели мира // Социальная политика и социология. 2009. № 3. С. 237-248; Юзбашян М. Р. К вопросу о формировании международного космического частного права // Московский журнал международного права. 2008. № 2. С. 139-152.

6См.: Лахно П. Г., Шемшученко Ю.С. Энергетическое право России и Украины: сравнительноправовой аспект // Предпринимательское право. 2006. №3. С. 2-10.

259

«В то же время, любые отрасли права, как формирующиеся, так и давно устоявшиеся, как, например, уголовное или гражданское законодательство (как внешняя сторона права), должны динамично развиваться, чтобы иметь возмож-

ность адекватно отражать общественные отношения, в том числе, и вновь возни-

кающие. И, несмотря на то, что закрепление за новыми правовыми образованиями,

регулирующими общественные отношения в той или иной сфере, статуса самосто-

ятельной отрасли, подотрасли или правового института не всегда представляется возможным1, по мнению, все более получающему признание в правовой среде, од-

ной из формирующихся в настоящее время отраслей законодательства является миграционное право2, как самостоятельное структурное образование, регулирую-

щее, в том числе, права человека и гражданина на свободу перемещения, мигра-

ции, выбор места пребывания и жительства.

Точка зрения на то, что представляет собой миграционное право России в настоящее время у различных авторов, рассматривающих данный вопрос, неоди-

накова и, зачастую, даже противоречива.

Так, часть правоведов3 считает миграционное право Российской Федерации на настоящий момент сформировавшимся в качестве самостоятельной отрасли права»4.

А, например, Чеботарев Г. Н. и Мишунина А. А. вообще отказывают мигра-

ционному праву в самостоятельности, считая его формирующимся институтом,

находящимся в стадии становления, который еще не приобрел всех свойств само-

стоятельного структурного подразделения5.

1Эбзеев Б. С. Миграция населения – в теоретико-правовом аспекте (рецензия на монографию Т. Я. Хабриевой «Миграционное право России: теория и практика» // Журнал российского права. 2008. №6. С. 161-165.

2См.: Миграционное законодательство Российской Федерации, и проблемы прав человека в России: Круглый стол: проблемы, дискуссии, предложения // Межд. прав. ассамбл. М., 2002. С. 46-70.

3См.: Вокуев М. Р. Миграционное право современной России: теоретико-правовой анализ. Дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2006; Брик А. Д. Миграционное право: проблемы становления как отрасли российского права // Юрист-Правоведъ. 2008. № 2. С. 110-114; Федосеева Н. Н., Филимонова Е. В. Становление и основные проблемы миграционного права в Российской Федерации // Миграционное право. 2010. № 2. С. 24-28; Телешина Н. Н. Понятие и место миграционного права в системе права Российской Федерации // Российская юстиция. 2012. № 1. С. 10-

4Евтушенко В. И. Экологическая миграция: понятие, виды, место в отечественной правовой системе // Миграционное право. 2010. №2. С. 14.

5См.: Чеботарев Г. Н., Мишунина А. А. Основные направления развития комплексного межотрасле-

260

Сандугей А. Н. рассматривая миграционное право не как полноценную от-

расль, а беря во главу угла взаимоотношения «мигрант – государство», комплекс административно-правовых институтов, их регулирующих, считает миграционное право одной из подотраслей административного права1.

По мнению Хабриевой Т. Я., которое автору диссертационного исследования представляется наиболее обоснованным и аргументированным, миграционное право Российской Федерации в настоящий момент представляет собой

«…комплексный межотраслевой институт, регулирующий миграционные отноше-

ния, возникающие в связи с осуществлением контроля и надзора над перемещени-

ем мигрантов через государственную границу Российской Федерации или в преде-

лах ее территории, а также статус мигранта, отношения, связанные с представле-

нием государственных услуг в сфере миграции, иные взаимоотношения между ми-

грантами и государственными органами».

Хабриева Т. Я. считает, что, на настоящий момент миграционное право Рос-

сийской Федерации является комплексным правовым образованием, в составе ко-

торого переплелись «…нормы конституционного, административного, админи-

стративно-деликтного, финансового, уголовного права, права социального обеспе-

чения, … международного права».

В тоже время Хабриева Т. Я. считает»2, что дальнейшее развитие системы правового регулирования миграционных процессов в дальнейшем приведет к формированию новой отрасли права – миграционного права3.

Вопрос об отраслевом делении отечественной правовой системы, критериях определения самих отраслей является крайне непроработанным и одним из самых спорных для российской юриспруденции.

вого института миграционного права // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 14. С. 7- 10.

1См.: Сандугей А. Н. Некоторые теоретические вопросы миграционного права России в отечественной правовой системе // Российский следователь. 2008. № 23. С. 37-39.

2Евтушенко В. И. Указ. соч. С. 15

3Хабриева Т. Я. Миграционное право России: теория и практика. М.: Юридическая фирма «КОНТАКТ», 2008. С. 3-14.