9) Анализ языка тела

Исследования в этой сфере⁶²в поисках ключа к личности через невербальную коммуникацию неоднократно констатировали неоднозначность интерпретации языка тела и взаимосвязи между формами выражения и значением.

Эти проблемы подвигли к различению в коммуникативном поведении 1) интерактивно релевантного поведения и 2) информативного поведения (которое опосредует ключ толкования для

⁶² M. Zuckerman.M.S. Lipets.J.A. Hall.R. Rosenthal, «Encoding and decoding nonverbal cues of emotion», Journal of Personality and Social Psychology, 1975, N32, 1068-1076.

H.G. Wallbott, «Nohverbale Kommunikation», in R. Asanger & G. Wenninger, Handworterbuch der Psychologie (Weinheim: Beltz, 1988): 488-493.

234

воспринимающей личности, но может быть фальсифицировано). Было предложено различать невербальную коммуникацию в собственном смысле и невербальное поведение. Важное отличие в «кодировании» невербального поведения в противовес вербальному заключается в том, что вербальное поведение всегда ориентировано вовне, дискретно и инвариантно, а в случае выразительного поведения можно исходить из ориентированного вовнутрь, непрерывного и вероятного кодирования. Особенно важен момент вероятного кодирования: существует лишь вероятность соотнесения знака и значения. Т. е. сигналы языка тела неоднозначны и варьируются в зависимости от контекста.

Предыстория исследований невербальной коммуникации связана с этологией и этнологией, клиническими наблюдениями, психологией экспрессии, исследованиями семиотической коммуникации.

Современные исследования и лабораторные эксперименты с невербальной коммуникацией подтвердили следующие положения:⁶³

1. невербальное поведение играет центральную роль в сфере выражения эмоций; удалось доказать универсалии мимического выражения и дифференцировать мимические образцы реакций;

2. невербальное поведение — важнейший индикатор межличностных установок; ориентирование тела и его положения отражают относительно однозначные индикаторы отношений статуса и симпатий между интерагентами;

3. утверждается, что могут быть обнаружены связи между качествами личности и ее экспрессивным поведением;

4. невербальное поведение играет решающую роль в управлении разговором и интеракцией.

Гендерные измерения языка тела.

Половая идентичность, воспринимаемая как естественно данная и закрепленная, прочитывается по знакам тела (одежде, прическе, проксемике (пространственном положении) и т. д.), которые интерпретируются в рамках общего культурно заданного образно-

⁶³ H. G. Wallbot, «Analyse der Korpersprache», in U. Flick, ed., et al.,Handbuch Qualitative Sozialforschung (Weinheim: Beltz Psychologie Verlags Union, 1995): 232-236, S. 235.

235

го восприятия. Важно здесь то, что процедуры восприятия, приписывания значений и различения во взгляде на социальный пол совпадают. Как пишет Б. Тернер, «тело — наиболее универсальная, естественная, кроме того, осознаваемая человеком метафора, неисчерпаемый источник аллегорий порядка и неупорядоченности».⁶⁴ Но идея границ тела как метафора социальной системы закамуфлирована восприятием тела в первую очередь именно в его половой определенности. Концепция «doinggender» как бы разоблачает естественность такого восприятия, поскольку с ее помощью реконструируются на основе анализа микропрактик пола процессы инкорпорирования, «записей» социальных значений на теле индивидов, а также телесные репрезентации в социальной жизни. Речь о теле в нарративном интервью идет в различных форматах коммуникации и выходит далеко за рамки интенционально управляемых интересов изображения (событий) и их толкования рассказчиком. В процессе рассказа «ядром» истории или событийной фигурой, которая находится в центре внимания рассказчика и, соответственно, слушателя, косвенно всегда обозначается какой-то фон или пространство, которые содержат указания на рамки или сцену действия, на телесно-пространственное оформление и телесно-аффективные компоненты действия участвующих субъектов. Они не являются бессознательными, так как могут быть в любой момент вынесены в качестве когнитивной фигуры на авансцену. И все же, пока они остаются в «тени» и лишь условно подлежат рефлексивному управлению, знаки телесности и эмоциональности сообщают больше, чем сам рассказчик/ца в момент рассказа держит в фокусе внимания. В таком особом роде нарративного вовлечения прошлого в настоящее⁶⁵(его осовременивание) лежит методический ключ к реконструкции эмоциональных и телесных аспектов биографического действия и переживания.

Другой корпус информации благодаря нарративному интервью касается речи «с и через тело»,⁶⁶ В интеракцииface-to-face(лицом к лицу) в процессе интервью сказанное оборачивается не только материальным продуктом — текстом, транскрипцией диктофонной записи, но и содержит элементы социально-

⁶⁴ Тернер Б. Современные направления развития теории тела \\ THESIS «Женщина, мужчина, семья». Вып. 6. 1994: 137-167, С. 154.

⁶⁵ P. Allheit, «Reading Body Stories», in P. Alheit, ed., u.a., Biographie und Leib (Giessen: Psychosozial Verlag, 1999): 223-246.

236

го действия (речь со всеми ее паралингвистическими, невербальными и социо-коммуникативными аспектами). Говорящее тело или телесный язык отражают в ситуации интервью и определенные социо-структурные аспекты, встроенные в порядок (иногда и иерархию) интеракции в качестве сопутствующего до-рефлексивного элемента, как, например, правила биполярной конструкции полов, хабитус или вкус. Относительно последнего П. Бур-дье отмечал: «Вкус, или ставшая прирожденной культура класса, т. е. культура инкорпорированная, способствует формированию телесных характеристик класса. Этот инкорпорированный принцип классификации управляет всеми формами инкорпорирования, выбирает и модифицирует все, что тело любит, не любит и физиологически или психологически ассимилирует. Отсюда вытекает, что тело следует безоговорочно признать материализацией классового вкуса».⁶⁷Как видим, анализ форм репрезентации тела в социальном пространстве может обогатить стратификационные теории в социологии. Что касается «следов» телесности в нарративном тексте,⁶⁸их заметность зависит от выбранного формата коммуникации, причем в сценическом рассказе тело еще «живее», чем в описании (например, особенностей тела) или теоретической аргументации (например, значимость идеала стройности для собственной биографии).

Язык тела может быть представлен как сумма двух гендер-лектов (по аналогии с диалектами), мужского и женского. Здесь участвует концепт аттрактивности в поляризации гендерлектов,⁶⁹ индентифицируемых либо с автономией, самосознанием и властью (подчеркнутая мужественность), либо подчинением, самовниманием (подчеркнутая женственность).

Кодирование женского и мужского тела осуществляется по одежде, прическе, дисциплине тела, мимике, жестикуляции, голо-

⁶⁶ В. Dausien, «Geschlechtskonstruktionen und Korpergeschichten. Uberlegungen zur Rekonstruktion leiblicher Aspekte des «doing gender» in biographischen Erzaehlungen», in P.Alheit, ed., u.a., Biographie und Leib (Giessen: Psychosozial Verlag, 1999): 177-200.

⁶⁷ P. Bourdieu, Distinction: A Social Critique of the Judgement of Taste (London: Routledge & Kegan Paul, 1984), p. 190.

⁶⁸ W. Fischer-Rosenthal, «Biographie und Leiblichkeit. Zur biographischen Arbeit und Artikulation des Korpers», in P. Alheit, ed., u.a., Biographie und Leib (Giessen: Psychosozial Verlag, 1999): 15-43.

237

су, социально-проксемическому поведению.⁷⁰Ритуалы доминирования и подчинения, прочитываемые по гендерлектам, отражают топологию власти в пространственном измерении. Право на физический контакт, ритуализация и иерархия прав на прикосновение отражают не только социальную стратификацию, они строятся в зависимости от гендерной практики социализации и системы полового диморфизма в целом.