Брестский мир

До зимы 1918 г. большевики связывали выход России из войны с мировой революцией. Их "внешнеполитическую" доктрину, отрицавшую возможность заключения сепаратного мира, определяли два ленинских лозунга: 1. Предложение всем воюющим государствам демократического мира на условии освобождения колоний и угнетенных народов. 2. В случае отказа - развертывание революционной войны.

После того как Антанта отвергла первое из этих предложений (содержавшееся в декрете о мире и в последующих обращениях Советского правительства), 4 декабря 1917 года большевики заключили перемирие с немцами, которое укрепило их внутриполитические позиции. Но начавшиеся 9 декабря переговоры о мире большевики всемерно затягивали, используя их главным образом в пропагандистских целях (для возбуждения антивоенных и революционных настроений на Западе). Уступки немцев, согласившихся признать формулу всеобщего демократического мира без аннексий и контрибуций в случае признания ее Антантой, расценивались как признак того, что Германия не в состоянии наступать.

Однако воспользовавшись тем, что Антанта очередной раз проигнорировала предложение о мире, австро-германская делегация внесла свой проект мирного договора. В нем со ссылкой на провозглашенный большевиками принцип самоопределения наций и соответствующее стремление народов Польши, Литвы, Латвии предусматривалось отторжение от России этих территорий и переход их фактически под покровительство Германии.

Попытки затянуть переговоры не удались. 5 января 1918 г. делегация Германии и Австро-Венгрии в ультимативной форме потребовала заключения сепаратного мира на еще более тяжелых условиях. Но против заключения сепаратного мира выступили не только все основные российские партии, но и основная масса большевиков.

В этих условиях В.И.Ленин впервые приходит к мысли о жизненной необходимости заключения сепаратного мира. Л.Д.Троцкий, будучи согласен с В.И.Лениным в том, что воевать Россия не может, тем не менее выступал против. Он надеялся на то, что Германия вряд ли сможет наступать, а если и сможет, то тогда мир можно будет подписать, но уже под открытым военным нажимом, спасая моральную чистоту революционного знамени (верность провозглашенному принципу всеобщего демократического мира) и избегая обвинений Антанты в нарушении союзнического долга. Против заключения сепаратного мира резко выступили т.н. "левые коммунисты" (Н.И.Бухарин, Н.Осинский, Е.А.Преображенский, А.М.Коллонтай и др.), которых поддерживало не только большинство руководителей большевиков, но и крупнейшие парторганизации. Считая, что спасти российскую революцию может только революция мировая, и что даже в случае заключения мира Антанта все равно не даст длительной передышки Советской России, они призывали к революционной войне против Германии (можно вести с помощью небольших отрядов, партизанскими методами) с тем, чтобы подтолкнуть мировую революцию и не бросать "под германский сапог" украинских и прибалтийских рабочих.

Л.Д.Троцкий, возглавлявший советскую делегацию, официально заявил на переговорах об отказе подписать мир, но в то же время о прекращении войны. 14 февраля 1918 г. ВЦИК одобрил это решение (являвшееся как бы промежуточной позицией между взглядами левых коммунистов и В.И.Ленина). Лишь после начала немецкого наступления 18 февраля, драматических дискуссий и ультиматума В.И.Ленина о выходе его из ЦК и СНК 3 марта 1918 г. был заключен мир. Согласно откровенно граби-тельскому мирному договору от России отходили Польша, Прибалтика, часть Белоруссии, Ардаган, Кapс и Батум. Украина (по соглашению с Центральной Радой фактически оккупированная немцами) и Финляндия признавались независимыми. Общие потери составляли 780 тыс. кв. км., 56 млн. населения, до 40% промышленного пролетариата страны. Советская Россия обязывалась демобилизовать армию и флот и выплатить огромную (6 млрд. марок) контрибуцию.

Брестский мир, заставивший В.И.Ленина и большевиков отказаться на время от рассмотрения Октябрьской революции в качестве непосред-ственного толчка мировой революции, знаменовал собой первое крупное тактическое отступление правящей партии с тем, чтобы выиграть время и дождаться запаздывавшей европейской революции. Этот поворот едва не взорвал партию большевиков, значительная часть которой не смогла примириться с отходом (как выяснилось весьма неглубоким и недолгим) от "кавалерийской атаки на капитал", от самого духа безудержного революционного штурма.