2. Вашу руку, Иван Иванович!

На многих профессорских должностях сидят люди, не имеющие ни степеней, ни званий. Чему они могут научить молодежь? (Об этом говорят написать автору).

В пединституте зав. кафедрой русского языка не доцент, не профессор, не доктор и даже не кандидат наук – просто Иван Иванович Назаров. Но авторская задумка «лопнула» (написания материала о том, что преподают непрофессионалы). Его любят студенты, преподы, он всем интересуется; любит музыку, выращивает цветы. Но все же нет ни степени, ни звания. Энтузиаст, влюбленный науку (опубликовал письма, случайно найденные им в старинной библиотеке обсерватории). Знает 6 языков. Председатель зонального объединения кафедр русского языка. Опубликовано около 40 научных работ и статей. Не хочет кандидатской степени. Говорит, не в деньгах счастье.

Ему могли дать звание доцента и без диссертации (институт подал заявление в комиссию. Через 10 месяцев комиссия отказала почти без объяснений).

Старый коммунист, участник трех войн, ученый-педагог «просто Назаров».

3. Сержанты индустрии

Исчезают техники. Самое бытие их эфемерно, мнимо. Автор выехал на люберецкий завод сельскохозяйственных машин имени Ухтомского: 7 тысяч рабочих, более 600 инженеров и…63 техника. Армия без сержантов. Статистика: в черной металлургии на 1 инженера – 0,4 техника, в нефтедобывающей пром-ти – 0,3, в нефтеперерабатывающей – 0,2. на «Трехгорке» - одна пятая, на Чистопольском часовом заводе – 1/13, на Московском мясокомбинате – 0,07. не сержанты индустрии, а сплошные дроби.

Должна ли в условиях бурного технического прогресса остаться старая трехступенчатая система образования: инженер – техник – рабочий?

Происходит стирание граней между физическим и умственным трудом. Техник стирается.Стоит аккурат на грани. Один из них – Валентин Фатеев. В армии был сержантом-танкистом. Его дело – обеспечить производство. Занимает по сути инженерную должность.

Убрать техников – то же, что составить клинику из одних профессоров. Техники - люди большого опыта и солидных знаний. Их роль не стерлась – стерлось их наименование. Они исчезли всего лишь в штатных расписаниях. Закорюка в списках командует судьбами людей.

Цех ковкого чугуна. Шмаринов, техник, по списку – старший инженер-технолог, но и.о. (для комиссий). Его постоянно то смещали, то снова назначали (когда новички шли на повышение и освобождали его бывшую должность).

Хотя и на деле, оказывается, заявки на техников сокращаются.

4. Хозяева

Трудно литератору, когда он не первый: о бригаде Злобина уже писали. Но можно быть пристальным.

Город Зеленоград. «Бригадный подряд», им отдали дом (сэкономите – половина ваша, перерасходуете – из вашего кармана отдадите). Бригаду Злобина сравнивают с бригадой Кузнецова, работающей по-старому. 14-этажку первый построил за 150 дней, второй – за 225. Материальная ответственность дисциплинирует.

Суть не в количестве дензнаков, а в их соответствии мере труда. Заработная плата становится заработанной(слово обрело свой первичный, здравый смысл). Забота не только о своем, но и об общем. Но им создали хорошие рабочие условия (все подвозили по графику, в срок).

Бригадный подряд в Зеленограде – всего лишь опыт, интересный, удачный. Все управление «Зеленоградстрой» намерено перейти на новую форму хозрасчета. Тогда и придет время для первых серьезных выводов.

Корень вопроса в том, чтобы улучшить систему материально-технического снабжения. Шире – систему планирования. Дальнейшее совершенствование всей системы управления экономикой (задача поставлена партийным съездом).

Говорит о стирании граней между людьми думающими и людьми исполняющими (пример бригады Злобина: они еще и нашли лишние перегородки и вернули поставщику, а в других городах никто не обращал на это внимания).

Грибачев Н.М. Снова в Нью-Йорке («По ту сторону»)

Нью-Йорк два года спустя после нашего первого визита выглядит также, как два года назад…

Между тем, каждый жил в городе тем, что ему положено: два негра в бумазейных рубашках обсуждали вспышку расизма в южный штатах; нищий…выпрашивал центы; тощий мужчина в фанерном киоске на Бродвее продавал комиксы… а мистер Кэбот Лодж, постоянный представитель США в ООН, готовил тезисы и марионеток к очередному заседанию. «Венгерский вопрос», ради которого 11 сессию растянули во времени…

Первые дни работы сессии не принесли результатов.

Пятый день недели… выдался для участников сессии очень длинным… Прения начались выступлением делегата Уругвая господина Фабрагата. Он заявил, что считает «венгерский вопрос» одной из важнейших проблем современности; предложил отвлечься от политики и экономики и рассматривать этот вопрос с точки зрения прав человека.

Скажем откровенно, мы, как и миллионы людей в разных частях земного шара, связываем с ООН высокие надежды… И все же одно дело – надежды, другое дело – их осуществление. В этот день нам не показалось, что все делегаты, каждый в меру своих сил, трудятся над возведением здания мира.

Особенно отличаются в этом отношении делегаты американского блока. Главный из них, Генри Кэбот Лодж, … произносит свои речи с высоко отрепетированным пафосом… ему приходится увертываться от фактов, как тореадору от быка: Советский союз действовал в интересах венгерского народа, помогая подавлять контрреволюционный мятеж, а не в интересах США.

С тщательно составленными декламациями о любви к ближнему своему выступили английский и французский представители… Мед и елей капали с уст их... Когда советский представитель Соболев указал на несоответствие их слов и дел, французский представитель черной молнией пронесся на трибуну и заявил о том, что выступит со справкой в конце заседания. Справка оказалась за уши притянутой липой.

…Но самые сокровенные замыслы организаторов и инспираторов шумихи вокруг «венгерского вопроса» выдал представитель Филиппин. Он намекнул, что Венгрию не худо было бы исключить из ООН.

…На заседании выступали и представители социалистических стран, включая представителя Венгра Питера Мода… они боролись в труднейших условиях… Стену капиталистического сговора пробьет только время.

Грибачев Н.М. Звезды австралийские.

Перелет «Москва-Ташкент-Бирма-Сингапур-Мельбурн». Летят спортсмены и журналисты (вместе с ними автор). Во время перелета - размышления о самолетах, о развитии науки и техники, наблюдения из иллюминатора.

Приземление в Индии, каждый второй – вооружен фотоаппаратом. Наблюдают: Трудно, конечно, составить полное представление о характере людей во время короткой прогулки. Разглядывают храмы, автор дает справку о буддизме и его роли в жизни жителей страны. Экскурсия в зоопарк. Утром улетели из Бирмы.

В Сингапуре – около 2 часов. Из разговора в аэропорту: американцы опасаются за судьбу своего олимпийского первенства.

В самолете скучно. Н.Н.Романов (Председатель Комитета по делам физической культуры и спорта) предлагает организовать самодеятельность: поют у микрофона.

Приземление в Австралии. …наша первая встреча с Австралией оказалась довольно будничной: земля как земля. Далее – подробности: где жили, мимо чего проезжали, как Лев Яшин тренировался по утрам, каких местных жителей видели и т.д.

Работники местного общества дружбы «Австралия-СССР» организовали для спортсменов и журналистов экскурсию по Мельбурну.

День накануне открытия игр был полон напряжения и суматохи, армию корреспондентов трепала лихорадка нетерпения. Далее – описание жизни олимпийской деревни (что если, где спила, куда ходили и т.д.). церемония открытия. Затем автор пишет фрагмент об истории Олимпийских игр. Далее – об огромном значении австралийский прессы и прессы вообще (размышления). Начались игры – описание состязаний; бесед с местными жителями на разные темы, в т.ч. о социализме и капитализме и т.д.

Поездка в Сидней: для встречи с писателями, по приглашение Френка Харди, широко известного советским читателям. Визиты, беседы, дискуссии.

Последняя неделя Олимпийский игр: страницы местной прессы – как сводки с поля боя.

Наш спорт вышел на первое место.

Овечкин. Районные будни.

(Цикл рассказов о колхозной работе Мартынова)

Борзов и Мартынов.

Второй секретарь райкома Петр Илларионович Мартынов.

Председатель самого передового, самого богатого колхоза «Власть Советов» Демьян Васильевич Опенкин.

Мартынов позвал Опенкина чтобы спросить его, как опытного руководителя, что делать на поле – много не убрано, а дождь льет третий день подряд. Опенкин жалуется на соседние области – их колхозы задолжали много Опенкину – и говорят «при коммунизме – сочтемся»,а Опенкин говорит «по-моему, коммунизма не будет до тех пор, пока это иждивенчество проклятое не ликвидируем! чтобы все строили коммунизм! а не так: одни строят, трудятся, а другие хотят на чудом горбу в царство небесное въехать!» Мартынов говорит, что колхозам, у которых по объективным обстоятельствам не выполняется план – (град например) – надо помогать, а лентяям – нет. Опенкин говорит, что у него богатый колхоз, потому что люди дружно работают, самое тяжелое наказание для человека, когда отстраняют его от работы на три дня. Опенкин говорит, что он всегда вместе с народом – не выделяет себя – если народ есть черный хлеб (во время войны) – то и он черный. Опенкина зовут «душевный коммунист».

Пришла к Мартынову Марья Сергеевна Борзова, жена Борзова – первого секретаря райкома, директор «сортсемовощ» с докладной, что арбузы и дыни не вызревают в колхозах, потому что семена привозят с Крыма и Кубани – а там лето на 1,5 месяца длиннее. Разговаривает с Мартыновым о том, что ее муж – первый секретарь и Мартынов –второй секретарь - постоянно ссорятся – и предлагает им разъехаться по разным колхозам. Мартынов против.

Борзов ездил лечиться и отдыхать, но вернулся заранее, потому что в «Правде» писали что их область отстает. Он вернулся срочно. Он сразу приехав, не заходя домой, взялся за дела, помогать Мартынову. Борзов предложил богатым колхозам поднять планку нормы зерна. Стране нужен хлеб – пусть еще потрудятся. Мартынов говорит, что из-за разгильдяйства в других колхозах страдают ответственные колхозы. Борзов говорит «главная помеха хлебопоставкам в районе на сегодняшний день – это ты, товарищ Мартынов. Сам демобилизовался и других расхолаживаешь, разлагаешь партийную организацию» (это он говорит не правомерно, Мартынов думает о людях в первую очередь а не о плане). Борзов позвал секретаря и продиктовал ему письмо всем колхозам, чтобы все включали всю технику и выходили в поле (а это практически невозможно из-за трехдневного дождя). Мартынов же предлагает (не тупить) и сделать навесы для хлеба от дождя «машину не уговоришь по грязи работать – человека можно уговорить». Они спорят. Борзов говорит – просись в другой район –не можем мы вместе работать. Мартынов говорит, что не хочет в другой район, даже с повышением по должности, он здесь людей и поля знает, и он «не Молчалин, чтобы не сметь свои суждения иметь».

Прошло бюро (обсуждение). Кто за идеи Мартынова, кто за Борзова. Но решили повременить – дождаться погоды.

Руденко говорит что Борзов по приезду сразу хочет больше хлеба поставить, чтобы сравнили сколько давал Мартынов без Борзова, и сколько как приехал Борзов. Руденко говорит сам с собой «не всегда стало быть, та первая голова и есть, которая первая по чину…».

Утром Мартынов поехал в самый крупный отстающий колхоз – воодушевлял народ на работу. Все вышли в поле и работали. Дождь прекратился. Все стало идти как надо. Вышло что в первую пятидневку при Борзове таки и сдали больше хлеба (но не из-за руководства, а потому что дожди кончились).

Жена Борзова звала Мартынова вечером к ним в гости, тот не спешил. Борзов уехал по делам – он настойчиво позвала Мартынова.

Борзов спросил у Марии за что у нее орден Ленина? Она сказала что в девичестве была трактористкой и за хорошую работу получила. Теперь никто не помнит ее девической фамилии и не помнит как о ней писали в газетах. Мартынов стал рассказывать про себя – он неудавшийся писатель. Был спецкором.

Борзова жалуется что не хотела с комбайна уходить, да муж ревновал к бригадиру, да и надо было семейный уют налаживать. Здесь она попросила должность – послали директором. А она в этом ничего не понимала.

Марья начала расспрашивать что у них с Борзовым все не идет работа совместная?

Мартынов говорит что Борзов думает только о плане и не видит за ним жизни людей – тоесть выходит думает о себе, о репутации.

А почему район средний – потому что есть богатые и отстающие колхозы. Но отстающим не помогают, а от богатых больше берут. Это «головопятство». «У лучших колхозников опускаются руки – что ж мы обязаны век трудиться за лодырей?».

Мартынов говорит что надо председателей выбирать из своего же колхоза. «Любое живое дело можно загубить, если делать его равнодушными руками, с холодной душой». Рассуждает, что надо людей посылать в председатели не только с дипломом, но и умеющих руководить.

Очерку нет пока продолжения так как он пишется почти с натуры. Автор видел много таких вот споров в разных колхозах.

На переднем крае.

(Продолжается рассказ про Мартынова)

Он стал первым секретарем.

Он приезжает в поле, там последний пашет один трактор – все уехали, а он работает. Мартынов сначала с теплым чувством к ним подъехал. Потом оказалось что они неправильно пашут – под свеклу надо глубже пахать. Тракторист Ершов начал оправдываться, Мартынов ему доказывает, что это его поля, что он здесь хозяин и надо добросовестно подходить к делу. Оказывается, что трактористу невыгодно по трудодням делать больше хлеба. И комбайнеру тоже – за большее количество вспаханного поля получают больше. А большое количество поля при небогатом урожае. Мартынов в шоке «куда ж мы идем, что за организацию труда, при которой трактористу невыгодно выращивать высокие урожаи?».

Передний край – это машинно-тракторные станции (МТС) – тут делается урожай.

Мартынов идет по полю и рассуждает – что делать… «сельское хозяйство требует гибкости ума, смелости, находчивости, год на год не похож, заранее из кабинета всего не предусмотришь». «Самый страшный враг у нас сегодня – формализм».

Едет вместе с директором МТС Глотовым. Завел разговор о том, как бы сделать чтобы МТС за урожай тоже билось а не за сделанные гектары?

Они ехали в большой снег – еле доехали до села. Там остановились в общежитии для трактористов. Мартынов разговаривает с трактористами. Тракторист дет Ступаков говорит, что хотят люди к совхоз, потому что там зарплата фиксированная. А в колхозе –что посеешь то и пожнешь. Говорит что много где побывал по России, поработал. Говорит, были бы такие руководители как Опенкин –он бы работал – а то все разгильдяи, а что на них работать. Мартынов сказал – будете выбирать председателя – все и скажете.

Мартынов спрашивает «почему работаете как подрядчики, а не как хозяева, которым каждый лишний колосок дорог?»,почему халтурите? Трактористы на перебой начали рассказывать, а Мартынов посмотрел на директора МТС спящего и подумал «какие люди, какие мысли, а он дрыхнет!», он его разбудил. В споре оказывается, что надо не новые тракторы, а мастерские строить.

Уже перед уходом Мартынова его спрашивают почему сняли Борзова? Он рассказывает что однажды на собрании с кем то поцапался, и позвонил потом в милицию и спросил «нет ли у вас какого- нибудь хиленького дела на него? если нет – заведите» вот за это и сняли. А трактористы говорят – даже и сняли то не за то. За то что плохо руководил не сняли, а как совсем оборзел так сняли. Работники говорят, что им важно чтобы начальство ездило к ним. Потому что все общее – дело общее.

Потом Мартынов у себя в кабинете осуждает Глотова, назвавшего бездейственность «политической пассивностью». Посреди их разговора заходит Марья Борзова, выглядит плохо. Мартынов рассказывает Глотову, что Марья в девичестве была известной трактористкой. А сейчас занимает не свою должность. И тут же предлагает Марии идти к Глотову замполитом. Оказывается что Борзов уехал в другой поселок учителем истории.

Глотов ушел. Марья Сергеевна была растревожена. Она говорит что не хочет ехать с Борзовым в другое село. Осталась бы лучше здесь и пошла в МТС. Говорит, что не может с ним жить. Не верит ни одному слову. Сокрушается, почему не ушла раньше. Говорит что он эгоист.

Настало время бюро. Пришли люди. Они хотели обсуждать как модернизировать МТС – но Мартынов предлагает разъехаться по колхозам, лично поговорить с народом – и понять что и как надо сделать.

В том же районе

Утром Марья звонит Мартынову и говорит что едет к мужу – посмотреть как он устроился. Через неделю к нему пришел сам Борзов. Борзов вспоминает как был первым секретарем. Говорит, что «умел держать район в страхе». Стал оправдываться за свой поступка за который его сняли с должности. Мартынов сказал что Борзов не понял из-за чего его сняли – из-за того что район отстал при нем. Но высказывать не стал - без толку.

Город кстати Троицк назывался.

Мартынов встречается случайно с Марьей Борзовой. Она говорит, что остается здесь. Пойдет в МТС. Оказалось что у Борзова в Борисовке старая привязанность есть, моложе Марьи. И раньше об этом говорили, но она не верила. Марья приехала навестить мужа в село, а остановилась в гостинице, потому что эта женщина уже живет у него!

А Борзов еще и осуждает жену – подозревая что у них что-то с Мартыновым. Рассказали ему тогда что Мартынов заходил к Марье пока дома мужа не было.

Они гуляли. Мартынов познакомил Марью со своей женой. Мартынов рассказывает Марье о своей былой жизни – как был собкором, как объездили пол России с женой.

К Мартынову приходят посетители:

Приходит к Мартынову бабушка и жалуется на начальство в своем селе – пьянствуют уже несколько дней. Рассказывает что-то про попов (ну понятно что о них все плохо). Потому что народ от нечего делать пьет водку – а повод – каждый православный праздник (это почти каждый день). Бабушка Суконцева предлагает придумать советские праздники. (((типа по советским праздникам можно водку глушить…..ваще)))). Бабушка говорит, что на советские праздники куда меньше беспорядку. Мартынова эта идея заинтересовала.

Пришел к Мартынову комсомолец шофер Терехов. Придумал как два счета ликвидировать повсеместно взяточничество. Рассказал что везде берут взятки – натурой. Он придумал что надо чтобы тому кто дает взятку ничего не было за это, тогда бы они смогли стучать на тех кто берет. Тогда те кто берет взятки побоялись бы за свое место.

Пришел старый чемпион Европы по борьбе – предложил заниматься в школах с детьми – преподавать искусство борьбы.

Мартынов делает наставление Марье, отправляющейся на работу политруком «партийный работники – инженеры человеческих душ».

Приехали по совету Марьи к Дорохову – бывшему председателю колхоза. Его исключили из партии за «дуэль». Он по дороге с войны домой познакомился с офицером. Привел в свою деревню. Тот стал рассказывать что советская власть обокрала людей, что вот свое поместье хорошо. Начал показывать разные золотые вещи свои – часы, портсигар. Короче Дорохов выстрелил в этого офицера но не попал. Его судили, но он все описал подробно как было и его помиловали.

Мартынов предложил стать ему председателем колхоза. Он с радостью согласился.

Он посоветовал в бригадира МТС свою давнюю знакомую тетю Полю.

Марья Борзова едет к тете Поле и уговаривает ее стать бригадиром.

Марья придумала собрать женскую бригаду трактористок.

Глотов на собрании произнес пламенную речь «Да как вы могли бросить такую почетную специальность? Неужели в горшки заглядывать интереснее, чем заглядывать на тысячи гектаров? Тракторист – самая главная должность на селе»

Глотов говорит в разговоре с Мартыновым «В деревне такому человеку, что ничего не понимает в сельском хозяйстве и понимать не хочет, дать такому человеку власть – все равное что сумасшедшему в руки оружие вложить»

На партбюро все читали по бумажке свои отчеты. Мартынову это надоело и он сказал что не надо читать то что от вас хотят – надо излагать свои мысли –если их нет – не выходить. Изза этого он поцапался с инструктором (типа мужик который наблюдает чтобы собрание шло по регламенту). Тот настучал и Мартынова вызвали в обком партии. Но в обкоме секретарь был полностью согласен с мнением Мартынова о вреде пустословия на собраниях.

Своими руками.

Решение сентябрьского съезда ЦК гласило привлекать в колхозы проверенные и лучше кадры. Вот Мартынов и решил так сделать.

Мартынов поехал в самый отстающий колхоз. Там оказались в начальстве пьяницы и жулики. Пьянство и взятки.

Мартынов вернувшись домой предложил членам райкома идти самим в председатели колхозов – для установления порядка.

Руденко, председатель райисполкома соглашается идти председателем в колхоз. Только боится – согласится ли жена. Вечером пришли Мартынов и Руденко к жене – разыграли сцену – типа нужны толковые люди в колхозах – пол часа ломали комедию – а она и говорит – я знаю что ты в колхоз собрался – каждую ночь во сне об этом говоришь – нечего было передо мной тут цирк устраивать. Я и сама хочу в колхоз.

Собрали партактив. Мартынов выдвинул кандидатуры «управленцев», которые он бы хотел отправить в колхозы. Долго шли разговоры. Почти все согласились.

Все разъехались в колхозы. Те, кто не хотел – исключили из партии. Звонит Мартынову секретарь обкома – спрашивает как же Мартынов будет работать без своих руководителей районных? Мартынов сказал что хочет просить у обкома специалистов. Секретарь обкома порадовался, сказал что так сразу и понял. Сказал, что даст работников. Похвалил Мартынова, задал написать об этом статью в газету как бывшему газетчику. Позвал Мартынова в обком работать, но Мартынов не пошел, сказал «полюбился мне этот городишко, район. Надо поработать здесь. Так поработать, чтобы и потом добрым словом поминали нас».

Песков В.М. «Шаги по росе»

Это сборник очерков, репортажей, лирических миниатюр и фотоновелл.

«Лаборатория на Пироговской»

В эту маленькую лабораторию на Большой Пироговской в Москве совершается настоящее паломничество. Вот уже несколько лет лаборатория стала своеобразной хирургической Меккой. С какого бы конца земли ни приехал врач, он непременно хочет увидеть коллегу Демихова. Гости хотят убедиться в чудесах, которые делает Демихов, пожать руку смелому экспериментатору.

…на теле одной собаки жили…две головы. Жили вполне нормально. Вторую голову «пришили» искусные руки хирурга. А вот еще одна собака. Двадцать дней назад ей сделали операцию. Теперь у собаки два сердца…

…Сотни больших и малых проблем приходится решать настойчивому человеку, в каждой новой операции учитывать все предыдущие удачи и горький опыт неудач. Но трудный путь ведет к заманчивой цели. Человеку можно будет восстановить утраченные органы. Еще вчера об этом можно было прочесть разве что у фантаста. Теперь мечта становится былью.

Опыты ведутся на собаках. Вполне понятно, что никакой собаке не нужны две головы и два сердца. Изучается взаимоприживаемость тканей, оттачиваются техника и методы операций, прощупываются открытые и еще не открытые законы жизнедеятельности организмов. Очень большая и кропотливая работа, очень умелых рук и пытливого разума требует она.

Песков. Дорога в пустыню

Захватывающая дух жара, взбитая ветром пыль, полинявшее небо, верблюд с равнодушной мордой. На минуту показалось, что нет на земле ни больших городов, ни лесов, ни облаков на небе, только этот вот горячий ветер и барханы, барханы…

Таковы впечатления первого дня. Но, пожив в Каракумах неделю, делаешь открытие: пустыня не так уж безжизненна. Как ни странно, открытие это делаешь ночью. Прохладная ночь пустыни полна звуков. Легкий топот – это стадо джейранов, спугнутое волком. А это шакалы не поладили возле павшего верблюда. Как сверчок за печкой, стрекочет в ночи какой-то родственник кузнечика, пискнула птица…

…Многие думают: Каракумы – это только бесплодные пески. Я тоже так думал – и ошибался. В пустыне много плодородной земли. Дай только воду, и, как скажет туркен, «расцветет посох». В Каракумах вызревает самый сладкий виноград, самый лучший хлопок, самые пахучие и вкусные дыни – гуляби. Такие дыни туркменские купцы упаковывали в свинцовые оболочки, возили в подарок индийским раджам как редкое лакомство… Чудеса делает вода в пустыне!

…- Берегите ноги! Кобра! – услышал я за спиной испуганный голос. Но страшная змея не думала нападать. Нож бульдозера разрушил её прохладное убежище, и она напугана была не меньше нашего. Опомнившись, мы решили сфотографировать ядовитую тварь. Увы, бедняга не смогла «позировать»…

- Испеклась… - сказал Леонид, поднимая темную плеть змеи.

Как же человек терпит такую жару? Терпит, да еще и работает! И хорошо работает!

- Леонид, откуда ты приехал? – спросил я инженера Дьяконова.

- Я таежник, из Бодайбо.

Как на чудо глядел я на Леонида, прикидывая разницу в градусах: -60 и +50. И еще больше удивился, узнав, что на стройке у Леонида не меньше четырех десятков земляков из Иркутска, Ангарска. Приехали после окончания строительных школ, техникумов, институтов, по собственному выбору приехали.

- Не жалеют?

- Да нет, конечно, хоть и говорят, что в Каракумах надо привыкнуть к тысяче и одной трудности.

Не знаю, точно ли столько трудностей на стройке. Но если вести счет на тысячу, первая трудность – жара, тысяча первая – скорпионы, москиты, змеи… В промежутке – все остальное.

…Разве перечислишь все тяготы пустыни! Да и надо ли перечислять? Сами строители о них почти не вспоминают. То ли потому, что привыкает человек, то ли потому, что «мусор» тут не держится. Кто остался – живет, работает. И от этого с каждым днем пустыня становится все менее пустынной.

…- Казалось бы, что здесь хорошего? – задумчиво вминает он папиросу в пепельницу. – Много зарабатываю, но я не жадный… В прошлом году заладила жена: уедем да уедем отсюда – по-людски поживем хоть. Уехали. Дом в Ашхабаде купили с виноградником во дворе. Работа хорошая подвернулась. Приду домой – воды хоть залейся. Веранда, холодок… А вот бросил все, опять сюда. Сам черт не разберет. Лягу, бывало, спать, думаю: «А как там сейчас, сколько проползли по пескам?» Худеть начал… Так вот и приехал. Брата еще сманил. Теперь вместе «пашем» песок…

Мы так и не уснули. Сергей, чтобы убить бессонницу, принялся чертить какой-то план на завтра; я же, разглядывая его вихрастую тень на стене, думал: «Часто так бывает – тянет человека в самое пекло, в самое трудное, а почему – и сам объяснить не может…»

Песков. Целинный каравай

Мне несколько раз пришлось быть на целине. Много волнующих впечатлений оставил день первой борозды. Обветренные лица трактористов, земля, перемешанная с ковылем, косой полет спугнутых орлов. Но самые яркие воспоминания о целине связаны с первым урожаем. Все было окрашено только в две краски. Голубое небо и желтая пшеница. Пуды, вагоны, составы хлеба качались под степным ветром.

На ссыпном пункте девушка, проверявшая влажность зерна, казалась смелой альпинисткой, покорившей желтую гору. Не хватало людей, машин, поездов, чтобы взять у земли щедрую плату за первую трудную весну, за ночлеги под звездами, за кровавые мозоли на руках, за все лишения первого года…

Снабжавшая нас пекарня неожиданно стала. Сказали, что хлеба не будет неделю. До города триста верста – разве погонишь машину, если каждый час на учете? Добыли мешок муки. Но что с ней делать? В лагере все молодые и почти все горожане – хлеб ели из магазина и, конечно, не знали, как его пекут. Попробовали делать лепешки. Но они напоминали подошву. Приуныли ребята – за обедом хлеб всему голова…

На четвертый день утром, когда собрались завтракать, на столе неожиданно появился большой каравай теплого хлеба. Румяная хрустящая корочка и запах!.. Все признались, что никогда не пробовали хлеба вкуснее. Тут же всем был представлен пекарь. Это был Митроша. Оказывается, с самого вечера он возился на кухне. Каким-то чудом заквасил тесто, прямо в земле соорудил подобие печки с глиняной духовкой. За два дня Митроша научил печь хлеб и повариху и двух других девушек…

…Помню и разговор с Митрошей.

- Домой, на Орловщину, не тянет?

- Да скучаю маленько… У меня ведь там… - Митроша выразительно прислонил ладонь к сердцу. – Пишет – приеду. А раз так, зачем же уезжать? Простор для жизни какой!..

Разглядывая фотографию, я живо вспоминаю веселого парня. Именно вот такие ребята, умеющие обедать на ходу, чинить машину в степи, умеющие хлеб испечь и рану перевязать, стали хозяевами большой целины.

Богат «Коллекция»

Перед нами обвиняемые Кириллов П.Б, 48 лет, имеющий высшее историческое образование, но работает руководителем отдела в торгово-техническом объединении. Туманов Л.С 26 лет, инженер-радиоэлектрик, изучает нейрогенетику, работал вместе с Киролловым. Рогожин Б.П, 34 года, физик, увлекается экспериментальной медициной и театром (играет роли в произведениях про убийства), коллекционирует иконы.

Теперь потерпевшие: Кириллов Б.Д, 72 года, скрипач, коллекционирует фарфор, картины, серебро, мебель. Гарина, 54года, вторая жена Кириллова, училка.

Произведение составлено таким образом: идет повествование, которое прерывается перечислением предметов из коллекции Кириллова (типа зачитывается опись имущества), с каждым последним упомянутым предметом начинается новый виток сюжета. Сюжет – почти суд, про убийство упоминается на допросе.

Суть: Когда Кириллов- младший был маленький, в его семье была жесткая экономия на всем, кроме вещей для коллекции. Его в цирк смотреть на тигров не повели, апельсинки они с друзьями ели в тихушку от отца (мать тайком покупала). В доме царил культ вещей: «Казалось, что люди старели и только вещи оставались вечно молодыми». Отец ничего не жалел для своей коллекции.

«…люстра золоченной бронзы с хрусталем и фиолетовым стеклом». Ее появления отец ждал 10 лет, для нее он интриговал, соблазняли, умолял. В итоге, он ее получил и очень радовался этому.

«тарелки с изображением арфисток, фарфор». Одна у него была, очень нужна была вторая (таких в мире всего две существует). Он нашел бедную тетку, у которой была тарелка и начал выпрашивать ее, но тетка сказала, что это память ей от мужа, она ей очень дорога. Тогда Он уговорил тетку дать ему тарелку на вечер, чтобы сравнить со своей. На следующий день тетке сказал, что случайно разбил ее. Тетка очень расстроилась, развелась и ушла.

Такой культ вещей задолбал Кириллова младшего, и он нанял Рогожина, чтобы тот убил отца и его жену, чтобы вся коллекция досталась ему. История очень темная, т.к в ней много совпадений. Кириллов познакомился на работе с Тумановым перед убийством. Потом Туманов случайно наткнулся в кафе на незнакомого ему Рогожина. До этого Кириллов предложил Туманову убить своего отца за пять тысяч, Туманов же перпредложил это сделать Рогожину. Вот они и договорились. План убийства: Кириллов говорит отцу, что у Рогожина дома офигенная коллекция икон, тот с женой еде к нему смотреть, там Рогожин и убивает их. Туманову не хотелось убивать, он предложил Рогожину обмануть Кириллова, заманить родителей к нему и задержать на сутки, чтобы Кириллов деньги им отдал и после этого они бы выпустили родителей. Рогожин согласился, но в итоге все равно зачем-то убил родителей (голый с дубиной в руках).

Здесь еще описывается как каждый из них дает показания. Туманов напоминает тип Раскольникова, отвечает четко, без лукавства. Рогожин сначала во всем сознался, все показал на следственном эксперименте, потом начал отказываться от своих показаний. Он почти не теряет самообладания, только тогда, когда ему дают послушать его предыдущие показания. Кириллов похож на старика отца.

Упоминаются о взаимоотношениях героев с женами, но я думаю, это не принципиально.

В итоге, всех осудили Кириллов и Рогожин высшая мера наказания, а Туманов 15 лет. Конец – перечисляются последние предметы. В зале у всех сидели родные, только у Кириллова никого не осталось, жена от него отвернулась.

Поляновский «Урок»

Когда-то мне казалось, что так будет всю жизнь. Всю жизнь я буду бегать на переменах по партам, влюбляться и один раз в месяц выпускать школьную стенгазету.

Я тайно мечтал, как понесу Наташкин портфель до самого ее дома. Но предлагать свои услуги боялся, а поскольку жизнь казалась бесконечной, все откладывал, откладывал…

На выпускном вечере.И вдруг записка мне «От Наташи С.» Боже правый, от нее. «Дорогой, я люблю тебя. Ну, полюби же и ты меня сильней, чем Отелло - Джульетту…

Смотрю счастливый на нее, а она не видит меня, и не смотрит на меня, беседует с кем-то спокойно, будто ничего и не произошло. И вдруг вижу в дальнем углу – дружок Миша Барабанов, искоса, хитро наблюдает за мной, и с трудом сдерживает смех.

Только тут дошла до меня гнусность этой проделки.

- Дурак ты!

Мы с Мишкой Барабановым уходим с нашего последнего выпускного вечера.

Утром я проснулся и сразу понял, что мне некуда идти, нечего делать, и портфель в углу больше не нужен. Стал медленно побрел в школу. Н каменных ступенях сидел Мишка. Дверь в наш класс была заперта.

То время никогда ни с чем не сравниться. Вместе с Мишкой нас выгоняли из школы, потом выносили благодарность за хорошую учебу. Теперь Мишка – Михаил Дмитриевич, толстый и серьезный. Работает инженером на одном из крупных заводов в Новгороде.

Сейчас мне кажется, что у нас был замечательный класс. У нас не было ни одного подхалима, ябедника, сплетника.

Иногда мне трудно: я чувствую тоску по школе, по нашему классу. Еще не все потеряно, можно вернуть что-то, я знаю, что мне для этого нужно. Мне нужно посидеть на уроке у одной учительницы…

У нас было много учителей. Которых мы любили и недолюбливали, которых уважали и просто были равнодушны. Зинаиду Ивановну Чернову мы всегда называли по имени отчеству. (Герой на переменах открывал дневники круглых отличниц и ставил им «2» и «1» и расписывался, как Зинаида Ивановна. Потом не было не выяснений, ни объяснений, ни слез. И только однажды девочка подошла к учительнице и сказала, что у нее в дневнике «2»). На это Зинаида сказала: «Мне очень жаль, да мне очень жаль, что есть в нашем классе один бесчестный человек». Я сознался и двоек больше не ставил.

(Урок:Однажды учительница вызвала к доске девочку, она отвечала плохо, тянула время, так как должен скоро был прозвенеть звонок. Учительница поставила ей 3. Прозвенел звонок, и кто-то с последней парты сказал: «А мне бы за такой ответ 2 поставили бы». Неизвестно, слышали ли она этот упрек, но следующий день пришла и сказала: « Да, виновата я перед вами. И вы меня простите. Зачеркиваю я эту тройку».)

Я уверен, многому хорошему мы обязаны этому человеку. Ученики останутся благодарны ей за то, что она верила в них. Сейчас она осталась в памяти символом всей школы. Вот почему, чтобы «пережить» школу заново мне надо побывать на ее уроке.

Когда наступали времена тоски по школе, я все надеялся, что это не самые тяжелые времена, не вершина «болезни», и откладывал поездку про запас, как самое дорогое лекарство, которое может помочь только 1 раз.

Герой приехал в свой родной город и обошел все любимые места. Герой стоял на берегу реки, когда кто-то окликнул его. Это была Зинаида Ивановна.

- Зинаида Ивановна, чувствую, как стучит сердце. Зинаида Ивановна, можно я приду к вам завтра на урок?

-А знаешь, у меня нет завтра уроков.

- Ну, тогда послезавтра?

- Ты знаешь, а у меня и послезавтра-то уроков не будет…Я ведь теперь, брат, на пенсии.

Что-то оборвалось внутри. Все потерял. Опоздал.

-Давно?

- С завтрашнего дня! Завтра я первый раз не пойду в школу.

Дурак я, дурак. Опоздал не 1 школьный день. Даже нет - на один урок.

Если она помнит тот свой урок (интересно, помнит ли ?), то мы могли бы вместе перенестись в тот добрый мир. Я хотел спросить ее об этом, но поймал ее выцветший близорукий взгляд и понял – не помнит.

Когда ехал обратно успокаивал себя: а почему она должна помнить,. Это мы должны помнить. Это для нас урок, нам урок.

А если не помнят одноклассники, тогда зачем у нас в классе была Зинаида Ивановна.

Но жизнь подлинная. Сложная. Нашим бывшим одноклассникам еще расти. Начальники цехов станут директорами, доценты – профессорами.

Помнят ли они тот урок?!

Сахаров А.Д. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе.

В начале 1968 года я начал работу над книгой, которую назвал "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе". В ней я хотел отразить свои мысли о самых важных вопросах, стоящих перед человечеством, - о войне и мире, о диктатуре, о запретной теме сталинского террора и свободе мысли, о демографических проблемах и загрязнении среды обитания, о той роли, которую может сыграть наука и научно-технический прогресс. На общем настроении работы сказалось время ее написания -разгар "пражской весны".

Два тезиса, которые разделяются очень многими людьми во всем мире:

1. Разобщенность человечества угрожает ему гибелью

2. Человеческому обществу необходима интеллектуальная свобода - свобода получения и распространения информации, свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свобода от давления авторитета и предрассудков.

Эту брошюру мы разделили на две части. Первую озаглавим "Опасности", вторую "Основа надежды".

Опасности.

1). Угроза термоядерной войны. Чтобы избежать - Международная политика должна быть всецело пропитана научной методологией и демократическим духом, со стремлением к бесстрашному учету всех фактов, взглядов и теорий, с максимальной гласностью точно сформулированных главных и промежуточных целей, с принципиальной последовательностью.

2). Угроза голода. …в политике правительства, в законодательстве о семье и браке, в пропаганде нельзя поощрять увеличение рождаемости в развитых странах и одновременно требовать ее ограничения в странах менее развитых, получающих помощь. Ничего, кроме озлобления и национализма, такая двойная игра не вызовет.

3). Проблема геогигиены. Проблемы геогигиены очень сложны и многообразны, очень тесно переплетаются с экономическими и социальными проблемами. Их полное решение в национальном и тем более местном масштабе поэтому невозможно.

4). Угроза расизма, национализма, милитаризма и диктаторских режимов. В первую очередь это - режим Сталина, Гитлера и Мао Цзэдуна, а также ряд крайне реакционных режимов в меньших странах (Испания, Португалия, ЮАР, Греция, Албания, Гаити и ряд латиноамериканских стран).

5). Угроза интеллектуальной свободе. На сегодня ключ к прогрессивной перестройке государственной системы в интересах человечества лежит в интеллектуальной свободе.

Основа надежды.

Сейчас перспективы социализма связаны с тем, удастся ли сделать социализм привлекательным…

По-видимому, единственно обоснованной будет следующая осторожная формулировка:

1) Доказана жизнеспособность социалистического пути…

2) Нет оснований утверждать, что капиталистический способ производства… является несомненно худшим...

Итак, наши надежды основываются:

а) на наличии общемировой заинтересованности в преодолении разобщенности,

б) разнообразных явлений поисков и модификаций в советских и капиталистических странах, которые в ряде случаев носят характер уменьшения противоречий и различий,

в) на общемировой заинтересованности интеллигенции, рабочего класса и других прогрессивных сил в научно-демократическом подходе к политике, экономике и культуре,

г) на отсутствии непреодолимых препятствий в развитии производительных сил в обеих мировых экономических системах, которые могли бы в противном случае привести с неизбежностью к обстановке тупика, отчаяния и авантюризма.

«Новый мир», 1991 г.

А.Солженицын «Бодался теленок с дубом»

ПИСЬМО 1V-му ВСЕСОЮЗНОМУ СЪЕЗДУ СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

(вместо выступления)

В президиум съезда и делегатам

Членам ССП

Редакциям литературных газет и журналов

Не имея доступа к съездовской трибуне, я прошу Съезд об­судить:

Не предусмотренная конституцией и потому незаконная, нигде публично не называемая, цензура под затуманенным именем «Глав-лита» тяготеет над нашей художественной литературой и осуществ­ляет произвол литературно неграмотных людей над писателями. За нашими писателями не предполагается, не признаётся права вы­сказывать опережающие суждения о нравственной жизни человека и общества, по-своему изъяснять социальные проблемы или истори­ческий опыт, так глубоко выстраданный в нашей стране. Произведе­ния, которые могли бы выразить назревшую народную мысль, свое­временно и целительно повлиять в области духовной или на разви­тие общественного сознания,— запрещаются либо уродуются цензу­рой по соображениям мелочным, эгоистическим, а для народной жиз­ни недальновидным.

А между тем сами цензурные ярлыки («идеологически-вредный», «порочный» и т. д.) недолговечны, текучи, меняются на наших глазах. Даже Достоевского, гордость мировой литературы, у нас одно время не печатали (не полностью печатают и сейчас), исключали из школь­ных программ, делали недоступным для чтения, поносили. Сколько лет считался «контрреволюционным» Есенин (и за книги его даже да­вались тюремные сроки)? Не был ли и Маяковский «анархиствующим политическим хулиганом»? Десятилетиями считались «антисоветски­ми» неувядаемые стихи Ахматовой. Первое робкое напечатание осле­пительной Цветаевой десять лет назад было объявлено «грубой поли­тической ошибкой». Лишь с опозданием в 20 и 30 лет нам возвратили Бунина, Булгакова, Платонова, неотвратимо стоят в череду Мандель­штам, Волошин, Гумилёв, Клюев, не избежать когда-то «признать» и Замятина, и Ремизова. Тут есть разрешающий момент — смерть не­угодного писателя, после которой, вскоре или невскоре, его возвра­щают нам, сопровождая «объяснением ошибок». Давно ли имя Пастер­нака нельзя было и вслух произнести, но вот он умер — и книги его издаются, и стихи его цитируются даже на церемониях.

Воистину сбываются пушкинские слова:

Они любить умеют только мёртвых!

Я предлагаю Съезду принять требование и добиться упразднения — явной или скрытой — цензуры над художественными произ-освободить издательства от повинности получать разрешение на каждый печатный лист.

Многие авторы при жизни подвергались в печати и с трибун ос­корблениям и клевете, ответить на которые не получали физической возможности, более того — личным стеснениям и преследованиям (Булгаков, Ахматова, Цветаева, Пастернак, Зощенко, Андрей Плато­нов, Александр Грин, Василий Гроссман). Союз же писателей не толь­ко не предоставил им для ответа и оправдания страниц своих печат­ных изданий, не только не выступил сам в их защиту,— но руковод­ство Союза неизменно проявляло себя первым среди гонителей. Име­на, которые составят украшение нашей поэзии XXвека, оказались в списке исключённых из Союза либо даже не принятых в него!

Я предлагаю чётко сформулировать в пункте 22-м устава ССП все те гарантии защиты, которые предоставляет Союз членам своим, под­вергшимся клевете и несправедливым преследованиям,— с тем, чтобы невозможно стало повторение беззаконий.

Если Съезд не пройдёт равнодушно мимо сказанного, я прошу его обратить внимание на запреты и преследования, испытываемые лич­но мною:

1. Мой роман «В круге первом» (35 авт. листов) скоро два года, как отнят у меня государственной безопасностью, и этим задержива­ется его редакционное движение.

Напротив, ещё при моей жизни, во­преки моей воле и даже без моего ведома.этот роман «издан» проти­воестественным «закрытым» изданием для чтения в избранном нена-зываемом кругу. Добиться публичного чтения, открытого обсуждения романа, отвратить злоупотребления и плагиат я не в силах. Мой ро­ман показывают литературным чиновникам, от большинства же пи­сателей прячут.

2. Вместе с романом у меня отобран мой литературный архив 20-и 15-летней давности, вещи, не предназначавшиеся к. печати. Закрыто «изданы» и в том же кругу распространяются тенденциозные извле­чения из этого архива. Пьеса «Пир победителей», написанная мною в стихах наизусть в лагере, когда я ходил под четырьмя номерами (ког­да, обречённые на смерть измором, мы были забыты обществом и вне лагерей никто не выступил против репрессий), давно покинутая, эта пьеса теперь приписывается мне как самоновейшая моя работа.

3. Уже три года ведётся против меня, всю войну провоевавшего командира батареи, награждённого боевыми орденами, безответствен­ная клевета: что я отбывал срок как уголовник или сдался в плен (я никогда там не был), «изменил Родине», «служил у немцев». Так ис­толковываются 11 лет моих лагерей и ссылки, куда я попал за критику Сталина. Эта клевета ведётся на закрытых инструктажах и собраниях

людьми, занимающими официальные посты. Тщетно я пытался остано­вить клевету обращением в Правление ССП РСФСР и в печать: Прав­ление даже не откликнулось, ни одна газета не напечатала моего от­вета клеветникам. Напротив, в последний год клевета с трибун против меня усилилась, ожесточилась, использует искажённые материалы конфискованного архива,— я же лишён возможности на неё ответить.

4. Моя повесть «Раковый корпус» (25 авт. листов), одобренная к печати (1-я часть) секцией прозы московской писательской организа­ции, не может быть издана ни отдельными главами (отвергнуты в пяти журналах), ни тем более целиком (отвергнута «Новым миром», «Про­стором» и «Звездой»).

5. Пьеса «Олень и шалашовка», принятая театром «Современник» в 1962 году, до сих пор не разрешена к постановке.

6. Киносценарий «Знают истину танки», пьеса «Свет, который в тебе», мелкие рассказы («Правая кисть», «Как жаль», серия крохот­ных) не могут найти себе ни постановщика, ни издателя.

7. Мои рассказы, печатавшиеся в журнале «Новый мир», не пере­изданы отдельною книгою ни разу, отвергаются всюду («Советский писатель», Гослитиздат, «Библиотека «Огонька») и таким образом не­доступны для широкого читателя.

8. При этом мне запрещаются и всякие другие контакты с читате­лями: публичное чтение отрывков (в ноябре 1966 г. из таких уже дого­воренных 11 выступлений было в последний момент запрещено 9) или чтение по радио. Да просто дать рукопись «прочесть и переписать» у нас теперь под уголовным запретом (древнерусским писцам пять сто­летий назад это разрешалось!).

Так моя работа окончательно заглушена, замкнута и оболгана.

При таком грубом нарушении моих авторских и «других» прав — возьмётся или не возьмётся IVВсесоюзный съезд защитить меня? Мне кажется, этот выбор немаловажен и для литературного будущего кое-кого из делегатов

Выжутович В.В. «Катехизис Буриева»

Начало:

«Главного инженера Наманганского асфальтобетонного завода И.Буриева, бывшего ранее первым секретарем Заравшанского горкома партии, арестовали утром 17 мая 1982 года».

На квартиру с обыском пришли в половине восьмого. Все перерыли, но ничего криминального не нашли.

Через полчаса обыск производился в служебном кабинете. В присутствии понятых велели отпереть сейф. Оттуда было извлечено полотенце. Из него выпали два целлофановых пакетика (гашиш).

За целый ряд преступлений суд приговорил гр.Буриева И.К. к шести годам лишения свободы в колонии общего режима и к трем годам высылки. С конфискацией имущества.

Прошло три года и семь месяцев. Судебная фамилия Буриева переместилась из судебного протокола в протокол пленума Навоийского обкома КП Узбекистана. Когда вчерашний заключенный, не отбывший полный срок, был назван с трибуны в числе только что избранных членов бюро обкома, зал поднялся и долго-долго, пока председательствующий не попросил тишины, аплодировал…

В этом искреннем гуле аплодисментов Буриев услышал оправдательный приговор себе, который стоит судебного, даже дороже его.

Буриев заступил на пост председателя облисполкома. Он занял кабинет, бывший хозяин которого исключен из партии и арестован. Теперь каждый из них на своем месте.

Катехизис гражданина Буриева – свод правил поведения, выработанных самостоятельно и оплаченных дорогой ценой.

Первое правило: Не делай того, чего не советуешь делать другим. И не требуй ни от кого поступков, на которые не способен сам.

24 апреля 1986 г. – заседание Совета министров Республики. Буриев докладывает, как идет в области сев хлопка.

«О хлопке, о хлопке, о чем же еще толковать государственным мужам Узбекистана! Монокультура, чья безраздельная вотчина – 3 миллиона гектаров, строго оберегаемых от вторжения зерновых, кормовых. Овощных и прочих «побочных» культур, включая культуру земледелия и человеческих отношений (5 миллиардов рублей государственной дотации – такова ежегодная плата за хлопковую скособоченность узбекской экономики). Властительница судеб, а их сотни, взрослых и детских, изломаны. Принесены в жертву «белому зототу», из которого избранные чеканили себе звезды на грудь и которое, налившись всемогущей и бесконтрольной силой, чудесным образом переплавилось в бронзовый бюст на родине главного из «героев»… О хлопке, о хлопке, только о нем. Тем более теперь непосвященных нет, все посвящены в тайну славы и гордости республики. Громкие судебные процессы открыли эту тайну, выплеснули на страницы газет , тех самых. Что еще несколько лет назад салютовали бодрыми заголовками: «Есь 6 миллионов тонн «белого золота!» От том, что есть от силы 5 знали не только те, кто втирал очки, но и те, кому втирали. Сотни тысяч неучтенных гектаров, «мертвые души» в ведомостях на зарплату, школьники, с сентября по декабрь вдыхавшие отраву на плантациях, эпидемии гепатита… Сев, полив, дефолиация, уборка – по единому графику, директивному для всех районов, плевать, раскрылись ли коробочки, дождь ли, снег или великая сушь пали на землю. Какая разница, если отчет не по волокну, а сырцу: грязь, вода, шелуха – все в одну кучу. Правит ведь вал? Ну так вали, не стесняйся. Приобретенные за деньги накладные о сдаче несуществующей продукции, когда не урожаем, а взятками хозяйство вгоняло в сводку. А чем еще, ведь план нереален, но если вам надо. Мы за ценой не постоим и купим рекордную цифру. И покупали, и продавали показатели, но метод планирования от достигнутого жестоко мстил: липа шла в зачет, от нее плясали в следующем году, поднимая планку все выше и выше. Плати и приписывай!

Эти приписки от «достигнутого» сегодня аукнулись и тем, кто их творил, и тем, кто вдохновлял на обман. Получили срок все члены коллегии Министерства хлопкоочистительной промышленности, а сам министр приговорен к высшей мере. Сотни хозяйственников отданы под суд, сотни находятся в ожидании суда, и по великому множеству дел еще ведется расследование».

- НЕ ТРЕБУЙ ЧЕСТНОСТИ ОТ СЛУГИ, ЕСЛИ НЕТ ЕЕ У ХОЗЯИНА! (ЗАПОВЕДЬ).

САМАЯ БЕСКРОВНАЯ И САМАЯ МУЧИТЕЛЬНАЯ ИЗ ОПЕРАЦИЙ НА СЕРДЦЕ – ИЗЖИВАТЬ В СЕБЕ СТРАХ.

В Заравшане, куда Буриева в 1976 году направили первым секретарем горкома партии, ему досталось богатое наследство: взятки, поборы, спекуляция. Причем это было обычным делом. Тогда Буриев написал Министру в главк, в ЦК профсоюза: ваши работники спекулируют, примите меры! Но ответа не последовало. После ему стало известно, что письма его переправлялись тогдашнему первому секретарю Бухарского обкома партии А.Каримову. Это был самовластный хозяин. Теперь известно, что люди, подобранные на руководящие посты, оплачивали «кредит доверия» дорогими подарками.

«На областной партийной конференции произошло чрезвычайное событие. Каримов был публично подвергнут критике. Это Буриев отважился на невозможное. Каримов поставил его место так: «Партийные работники Заравшана проявляют непомерную амбицию, нетерпимость к критике. В этой связи хочется со всей строгостью и принципиальностью предупредить товарищей…» После молчания на письма, это было второе предупреждение, уже открытое и громогласное».

- Чего вы добиваетесь? – прямо спросил Каримов, вызвав Буриева в обком. – Вы что, Умнее всех?

О поведении Каримова Буриев доложил лично Рашидову. Рассказал, как, в присутствии десятка человек Каримов унизил председателя горисполкома и второго секретаря горкома, назвал их крохоборами. Те провели актив. Присутствовал Каримов.

- Вы, мне кажется, преувеличиваете, - мягко оценил рассказанное первый секретарь ЦК КП Узбекистана. – Быть того не может. – Но, угадав непреклонную решимость собеседника идти выше и дальше, отступил: - Ладно, изложите все письменно.

Это письменное заявление через несколько дней легло на стол Каримова. С резолюцией: «Для принятия мер».

Меры были приняты незамедлительно.

НЕ ИЩ ПРАВДЫ, ТАМ, ГДЕ ЕЕ НЕТ. Не ЖАЛУЙСЯ НА БЕЗЗАКОНИЕ ТОМУ, ОТ КОГО ОНО ИСХОДИТ.

Шквал нелепых обвинений свалился на голову Буриева. Главным образом, обвиняли, что бывает в домах у рабочих. Но Буриев не успокоился. Он пишет в Ташкент: рекордные урожаи хлопа в Бухаре – чистейшая липа. Засевают больше, чем значится в сводках. Все письма скапливаются в сейфе Каримова.

Буриева вызвали в обком.

- Уходите, - сказал Каримов. – Уходите по собственному, это в ваших интересах.

- Отчего же, - возразил Буриев. – Вовсе нет, мои интересы не в этом.

Через две недели к Буриеву прибыл из обкома заведующий отделом административных органов Б.Султанов с очень важным известием: Каримов награжден орденом, надо поздравить. Заведующий советует Буриеву не скупиться, так как он находится не в самом благоприятном положении.

ОБЛАСКАННЫЙ ВЛАДЫКОЙ ДОРОГО ПЛАТИТ ЗА МИЛОСТЬ. ЛИШЕННЫЙ МИЛОСТИ, ПЛАТИТ ВДВОЕ ДОРОЖЕ, ЧТОБЫ ЕЕ ВЕРНУТЬ.

Буриев выставил сборщика подати из кабинета. С этой минуты судьба Ибрагима Камаловича круто пошла под откос. Вскоре ему позвонил Рашидов и посоветовал уволиться

О Буриеве:

Оби деда пали в борьбе с басмачами. Отец погиб в 44 году под Белградом. Социальная родословная. Воспитывался в детском доме (в Бухарском детдоме, где работала его мать, Б. рос и воспитывался всю войну)

Жена его, Валентина Ивановна. Учились в одном институте. Потом Буриев у нее преподавал. Экзамен по сопромату. Подружки попросили. Чтобы она мужа уговорила разложить билеты по порядку. Тот сначала согласился, а потом все перемешал. Студентке Буриевой поставил «неуд».

Он верил в справедливость. Каримов и другие формировали обстоятельства так, чтобы убить в нем эту веру.

В Москву Буриев звонить не стал. Лететь в Москву собралась Валентина Ивановна,купила билет, но в тот же день кто-то позвонил ей на работу: «Если вы полетите, с вами может случиться несчастье».

НЕЛЕТНАЯ ПОГОДА КУДА ЧАЩЕ СОЗДАЕТСЯ ЛЮДБМИ, НЕЖЛИ МТОУСЛОВИЯМИ. А МЫ ВСЕ ГРЕШИМ НА НЕБЕСА!

Так появилось заявление: «Прошу освободить меня от обязанностей первого секретаря Зарафшанского горкома партии по состоянию здоровья».

Буриев переехал с семьей в Наманган. Буриев пошел работать главным инженером на асфальтобетонный завод. Там он снова взял круто: навел порядок в машинном хоз-ве, внедрил вои предложения. Один человек особенно наблюдал за Буриевым. А.Одилов, генеральный директор Папского агропромышленного объеднения, известный человек в республике (вскоре стало известно о преступной деятельности Одилова). Пойдет всего лишь два с лишним года, и тот, чьи порывы целомудренны, «коммунист высокой и зрелой души, член ЦК Компартии Узбекистана, депутат Верховного Совета СССР, герой Социалистического Труда, отец шестерых детей, будет арестован по обвинению в тягчайших преступлениях.

«О том, чем еще промышлял Одилов, кроме неоприходованных помидоров, платков из козьего пуха и прочих продуктов агропрома многие долго не знали. А между тем, шла торговля должностями. Имея своих людей в Наманганском обкоме, Одилов получал достоверную информацию о готовящихся назначениях. Многие, прежде чем вступить в должность, прошли у него собеседование. Напутствуя идущего на повышение, Одилов брал с него за содействие, в завис.от того, сколь значительный пост ожидал избранника. Внушалось: помни, чей ты человек и кому отныне обязан.

Однажды Буриев был в городе Папе по заводским делам. Одилов предложил Буриеву пойти к ним работать. Обещал, что все у него будет, но Буриев отказался. Всю дорогу за Буриевым следила машина.

В след раз, когда Буриев снова приехал в Пап, Одилов дал ему взятку: 3 тыс.р.

Буриев вылетел в Москву. Его принял ответственный работник Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Заявление отчаянного Наманганца Москва направила в Прокуратуру Узбекской ССР. Своим заявлением Буриев опасно удлинил цепь подозрений, роившихся вокруг Одилова. Недавно одиловские сборщики дани убили молодого чабана.

- Одилов? Нет, тут какое-то недоразумение – твердо обронил первый секретарь республиканского ЦК. Его веское слово стало последним. Дело надлежало немедленно прекратить.

Буриева попросили, по хорошему, отказаться т показаний. Но тот отказался. Буриева посадили.

ЧЕМ ДОРОЖЕ ВЫКУП ЗА ВОЛЮ, ТЕМ ДЕШЕВЛЕ ВОЛЯ.

Злоупотребление служебным положением – легло в судебный протокол первым пунктом (использовал в личных целях машину автобазы).

Рационализаторская деятельность Буриева тоже явилась в особом свете. В приговоре сказано, что справка об экономическом эффекте поданных и внедренных Буриевым предложений - фиктивная, что автор вознагражден не по заслугам.

Хранение наркотиков (подбросили)

Он вернулся домой через три с лишним года.

Буриев писал родным и в Прокуратуру.

«Уголовное дело в отношении вас было фальсифицировано по инициативе бывшего ген.директора Папского агропромышленного объединения Одилова с помощью бывшего следователя по особо важным делам Алибавева, - ответила прокуратура СССР».

Каримов арестован. Остальные, кто причастен, тоже. Отменен указ о увековечивании памяти Рашидова.

Залыгин «Зачем нам отреченья?»

Автор размышляет на тему, зачем переименовывают города и улицы в Советские названия. Название очень важно, оно помогает нам узнать о предмете больше, когда разрушаются названия, то разрушаются и связи с предметом. Если бы всему поменяли бы названия, то в миры была бы путаница, так зачем же менять названия городам? Это плохая идея.

Например, была Тверь из покон веков, теперь Калинин, разговариваешь с калиненцем, а он говорит я – тверской.

Например, Ленинград не ощущается нами как искусственный, но это редко очень. Ленинград мы приняли, а вот улица там 25-о октября всегда будет восприниматься как Невский.

Почему в Пушкине улочка называется Комсомольской. Типа Пушкин и т.п учились на улице Комсомольской. Смешно…Еще в одном городе есть Большая и Малая Мосетская…Что это значит?.

Человек уснул в Ижевске, а проснулся в Устинове… Устинов, конечно, молодец, но, вряд ли бы он таких перемен захотел. Так же дело обстоит и с Рыбинском-Щербаковым - Рыбинском-Андроповым и т.п.

Почему, например, Станислав стал Ивано-Франковском, а тогда Свердловск д.б Яково-Свердловском.

«Улица Сантьяго-де-Куба» кто правильно напишет?

Дальше пишет, что совсем не прикольно переименовывать улицы. Сначала хотела власть утвердиться, а теперь по инерции…

Было предложено много версий решения проблемы: «задать сочинение школьникам на тему «Как и почему я бы назвал 16 Железнодорожных улиц нашего города».

«В Новосибирске я жил на улице, которая в разное время назвалась Бийской, Вегмана, Байдукова, Совнархозовской, Депутатской…» В Челябинске пять Бийских.

Бывает и так, что мы не знаем, где живем. Село Ладыжкино было переименовано в ПосГЭС, тогда же отменили названия улиц, до сих пор не все придумали.

Чтобы назвать улицу руки не доходят, а чтобы исторически все покалечить, доходят!. Был в Москве район Черемушкинский. Оно стало нарицательным название. Его переняли многие, а его взяли и переименовали в Брежневский…. Но иногда хорошо давать названия библиотекам и т.п. Например, Шукшин никому не помешал.

Теперь многие возвращаются к прежним названиям: Оренбург Чкалов – Оренбург. В слове Оренбург виден весь город, а Чкалове нет, поэтому его память надо увековечивать в другом.

Не нужно ни отречения от имен собственных, ни выдумки противоестественных имен. Надо охранять культуру во всем, и в именах тоже.

«Знамя», июль 1988 г.

Навстречу IXВсесоюзной партконференции Условия нашего роста

Отто Лацис,

доктор экономических наук

УГРОЗА ПЕРЕСТРОЙКЕ

Лацис говорит о том, что мысли, которые обосновал Селюнин (предыдущая статья), сначала были изложены в газетной статье «Социалистической индустрии». Эта статья наделала много шуму. Ее читали везде. Такой интерес – показатель блестящего успеха перестройки.

Лацис согласен с идеями Селюнина. Но многое в его анализе нуждается в уточнении.

«Прежде всего я бы отметил, что он на­прасно считает себя оппонентом академика Аганбегяна — на самом деле они оба смотрят на наше экономическое развитие в общем одинаково. Ускорение, о ко­тором говорит А. Г. Аганбегян, нам, несомненно, необходимо, и его демонстра­ционный расчет, приведенный В. И. Селюниным, бесспорно верен. Другое дело, что есть ошибочные истолкования этого расчета, что привычное бюрократическое приложение идеи ускорения приводит к неверным плановым решениям — но в этом уж виноват не Аганбегян, а те, кто так планирует»

Все дело в том, что показатели, пригодные для макроэкономического ана­лиза, не могут служить исходной позицией текущего планирования, особенно на уровне предприятий. Изучив эти показатели, можно понять пороки старой стра­тегии и выработать новую, но правильную стратегию нельзя реализовать напря­мую через планирование «хороших» показателей. В конце концов расчет В. Селю-нина носит такой же демонстрационный характер, как и расчет А. Аганбегяна. Он отражает нездоровье, но даже не дает диагноза болезни, а тем более не ука­зывает лечение. Ведь настоящая беда не просто в том, что выпускается слишком много средств производства и слишком мало предметов потребления. Беда в том, что изготавливается множество ненужных средств производства, ненужных пред­метов потребления, а нужных не хватает — и тех, и других.

На уровне анализа сводных показателей можно доказать, к примеру, что у нас не хватает зерноуборочных комбайнов, поскольку уборка длится чрезмерно долго и от этого велики потери хлеба. Между тем мы собираем зерна в 1,4 раза меньше, чем США, комбайнов же производим в 16 раз больше. Неисправных комбайнов у нас в хозяйствах столько, что американской промышленности приее нынешних мощностях по комбайнам удалось бы произвести такое количество лишь за 70 лет. Выходит, с одной стороны — чудовищное перепроизводство ком­байнов, которое могло продолжаться лишь потому, что совхозы при отсутствии хозрасчета получали технику за счет государственного бюджета, а колхозы — за счет периодически списываемого государственного кредита. Такую технику, ка­кую предлагают многие наши заводы, колхозы и совхозы соглашались брать только задаром и очень часто — на запчасти. Как только с началом реформычуть-чуть проявил свою силу хозрасчет, хозяйства сократили свои заявки на сельхозтехнику на треть, а производитель особо плохих комбайнов — Краснояр­ский завод — оказался перед угрозой остановки из-за отсутствия сбыта. И этопри продолжающейся нехватке запчастей, при сохраняющемся монопольном по­ложении плохого отечественного комбайна на нашем рынке и при государственной дотации, делающей новейший и лучший из советских комбайнов — «Дон» — полубесплатным даже при полном хозрасчете хозяйств. За полную цену и его бы не брали. И наряду с перепроизводством — огромная нужда в комбайне та­кого, скажем, качества, как производимые в ГДР: высокопроизводительные, лег­кие, надежные, с малыми потерями зерна.

Выходит, вопрос о том, сколько комбайнов нам нужно, неотделим от вопроса о том, какие это будут комбайны, как их будут снабжать запчастями, ремонтиро­вать, хранить. Следовательно, мы не можем определить, что и как планировать, пока не решим, кто планирует. Колхоз на свои кровные закажет одно, мини­стерство на государственные, то есть «ничьи»,— совсем другое.

Нет никаких сомнений, что нам нужен, и очень нужен, рывок в развитии машиностроения. Вполне логичным представляется решение дать в связи с этим повышенные капиталовложения для отрасли. Но в сочетании со старым меха­низмом планирования этот пункт плана становится самоцелью. Для определен­ных звеньев государственного аппарата, наделенных немалой властью, задача сводится к этому: затратить такие-то суммы. И тратят.

Потрясающий факт сооб­щил в «Огоньке» генеральный директор знаменитого Ивановского станкострои­тельного объединения В. Кабаидзе: ему для расширения производства не нужны дополнительные площади, а министерство навязывает сто миллионов рублей и велит строить новый корпус. Гораздо меньшие по объему целесообразные затра­ты, прежде всего на новое оборудование, директор осуществить не может, а ог­ромные бросовые — пожалуйста.

Еще замечательнее эффект строек Минводхоза. Они уже стали притчей во языцех из-за огромного ущерба, наносимого природе и памятникам культуры, но еще не оценены по достоинству с точки зрения экономической. Принятый у нас нормативный срок окупаемости капиталовложений, отнюдь не жесткий, а скорее вольготный, составляет восемь лет. Фактический срок окупаемости капи­таловложений Минводхоза в прошлой пятилетке, по оценкам самого ведомства, превысил двадцать пять лет — этого уже вполне достаточно, чтобы немедленно отказаться от подобных работ. Но, по оценкам независимых от ведомства ученых, реальный срок окупаемости его затрат составил сто лет — величина, можно ска­зать, иррациональная, по сути равнозначная признанию, что эти затраты не оку­пятся никогда. А многие объекты орошения имеют отрицательную «рентабель­ность»: это затраты ради «производства» убытков. От такого орошения плодоро­дие земель не возрастает, а уменьшается либо уничтожается полностью. Это все­народное бедствие — но не стихийное, а плановое бедствие — может существо­вать лишь по одной причине: оплата объектов орошения идет за счет государства. Будь оно за счет колхозов и совхозов, за счет их хозрасчетного дохода — ни ко­пейки не получил бы Минводхоз на большинство своих проектов

«Таким образом, если мы вполне правильную мысль В. Селюнина об уско­ренном увеличении производства предметов потребления попытаемся реализовать через существующий механизм планирования (выделить на эти цели столько-то миллиардов рублей ассигнований, разверстать по соответствующим министер­ствам, затем по предприятиям), у нас не выйдет ничего, кроме новых бросовых затрат, только в других отраслях. Прошло время, когда нехозрасчетный механизм планирования действовал неэффективно. Сейчас он вообще не действует, то есть не ведет к поставленной цели».

Срочного и придирчивого пересмотра требуют прежде всего крупнейшие про­екты, перешедшие в наши планы из времен застоя. Пока из их числа отменена лишь пресловутая переброска части стока северных рек — отменена благодаря протестам общественности против ее экологических последствий. Экономическая же катастрофа, которой грозит нам масса проектов такого рода, еще недостаточ­но осознана. В этом отношении, скажем, строительство крупнейшего тракторо­строительного комплекса в Елабуге вызывает не меньше сомнений, чем проект переброски. 3,8 миллиарда рублей предстоит отдать на сооружение тракторного суперзавода, потом еще сотни миллионов ежегодно на его работу — и все это дополнительные рубли, которые будут предъявлены в магазинах без всякого по­крытия, потому что завод в Елабуге не будет производить товаров для населения. Более того — и с помощью выпускаемой им продукции тоже не будет получена прибавка в выпуске товаров для населения, потому что для уже действующих тракторных заводов не хватает рынка сбыта, для уже имеющихся в хозяйствах тракторов не хватает трактористов, не хватает и работы. Такой комплекс, кото­рый запланирован в Елабуге, способен только расширять брешь на товарном рынке.

А ведь это стройка, сопоставимая по масштабам с ВАЗом или КамАЗом. По­ка еще не поздно перепрофилировать ее: можно поставить вместо тракторного, например, завод для массового производства микролитражки «Ока», которую сей­час негде делать в экономически эффективных масштабах. Такой завод смог бы ежегодно уменьшать на несколько миллиардов рублей брешь на рынке товаров народного потребления. Уменьшать, а не увеличивать. Подобным же образом можно пересмотреть целесообразность некоторых других строек, да и действую­щих производств.

А главное — нужно быстрее двигать вперед экономическую реформу. Распро­странять ее не только на предприятия, но и на сферу отраслевого и народнохозяй­ственного планирования, финансов и кредита, оптовой торговли, менять все эко­номические отношения так, чтобы не осталось ни одного уголка, где рубль народ­ный можно транжирить как ничей.

В. Селюнин – экономист.

Доперестроечные работы Василия Илларионовича наглядно показывают, как в глухие для аналитической мысли годы честные и порядочные российские экономисты прорывались в печать, донося до читателя реальную информацию о нашей жизни, помогая в ней разобраться. И награду за эти "доносы" получали царскую: ругань в прессе, увольнение с работы - словом, популярность у населения.

Главная идея «Глубокая реформа или реванш бюрократии».

Экономист В. Селюнин, обсуждая пути будущей приватизации государственной собственности, приводит яркий пример уже идущей с большим размахом "прихватизации" (как это прозвали в народе) госсобственности большим и малым начальством: "Начальники шести крупнейших предприятий ВПК принесли в некую компанию (акционерное общество "Коло") в качестве, так сказать, приданого на сотни миллионов рублей государственного имущества. К примеру, три с лишним гектара производственных площадей машиностроительного объединения имени Серго, вкупе со всем оборудованием, зачтены в уставной фонд по цене двухкомнатной квартиры. Космический радиолокационный комплекс учредители прихватили по  цене трех "мерседесов". Правда, для почина основатели оформили передачу добра в аренду -- дальше уже нетрудно было приватизировать его.

А личных-то средств они сколько внесли? Как же, как же! Только не деньгами, а в виде интеллектуальной собственности. И здесь уже в оценках не стеснялись. Мозги и связи бывшего заведующего оборонным отделом ЦК КПСС Белякова зачтены в уставной капитал за 10 миллионов рублей, интеллект бывшего завсектором того же отдела Студеникина -- за 5 миллионов, бывшего председателя Гостелерадио -- за 10 миллионов. Головы этих трех деятелей оказывается стоят дороже, чем аэродром "Внуково-3", также включенный в капитал общества. 18 чиновников-учредителей, не внеся и щербатой копейки, пожизненно получали бы ногомиллионные дивиденды. По чистой случайности "панама" не прошла -- правительство отменило регистрацию общества. Однако не надо иллюзий -- не вышло в этот раз, удастся в другой. Партийно-государственная номенклатура хлопотливо конвертирует былую власть, личные связи в нечто материальное. Идет схватка за собственность и на этом фронте бывшие хозяева жизни будут стоять насмерть, теряя в борьбе, по слову Шукшина, последние золотые зубы".