17.​ Поэзия и литературная критика п.А. Вяземского. В поэзии Вяземского можно различить три направления.

Первое сложилось под силь­ным воздействием французской так называемой легкой поэзии XVIII в. и усовершенство­валось под влиянием творчества Батюш­кова и Пушкина. Песни, мадригалы, эле­гии, стихи в альбомы, послания, эпиграм­мы характерны особенно для первых деся­тилетий творчества поэта, хотя он писал их и позднее. Он воспевает эпикурейские идеалы, использует мифологические образы, имена и атрибуты, создает условные образы автора-певца, его друзей и возлюб­ленной, окружающей его «толпы» и при­роды. Но в этот выработанный легкой поэзией стиль он вносит сплошь и рядом реалистические, бытовые детали, народ­ные обороты и выражения, а главное — острую мысль, облеченную и в острую словесную форму. Лучшими образцами этого направления можно назвать «Про­щание с халатом» (1817), написанное перед отъездом в Варшаву и высоко оцененное при чтении в «Арзамасе», и «Первый снег» (1819). В пятой главе «Онегина» Пушкин упомянул о поэте, который «роскошным слогом»

Живописал нам первый снег

И все оттенки зимних нег.

«Описательная» поэзия особенно богато представлена в литературном наследии второй половины жизни Вяземского.

Значительный вклад в историю русской поэзии внесли стихи поэта, выразившие его активный интерес к современной общест­венно-политической и литературной жиз­ни. Эпоха его близости с декабристами и подъема освободительных идей нашла отражение в стихотворениях «Петербург» (1818) и «Негодование» (1820). Если в первом он, еще веря в либеральные намерения царя, обращался к нему с призывом освободить крестьян, уничтожить цензуру, ограни­чить «самовластье» и, введя конституцию, из подданных «образовать граждан», то во втором он гневно обличал в стиле оды XVIII в. насилие и ложь, которые прони­зывают весь строй России и призывал сво­его кумира — свободу — отомстить за стра­дания народа, казня его угнетателей. По силе выраженного в нем протеста и обли­чения «Негодование» можно поставить в ряд с одами Радищева и Пушкина о вольности. Большую политическую роль играли также сатирические произведения Вяземского «Язвительный поэт, остряк замысло­ватый» (Пушкин о Вяземском), «Асмодей» (про­звище Вяземского в «Арзамасе») неутомимо разил в сатирических песнях, посланиях, бас­нях и особенно эпиграммах и бюрократи­ческую верхушку, и спесивых аристокра­тов, и крепостников-помещиков, и тупых цензоров, и литературных староверов общества «Беседа», врагов Карамзина, Жу­ковского и Пушкина

«Сравнение Петер­бурга с Москвой» (1810),

«Сибирякову» (1819),

«Послание к Каченовскому» (1820),

«Поздравление В. Л. Пушкину на Новый Год» (1820),

«Зимние карикатуры» (1828) и многое другое.

Его сатира «Русский бог» (1828) была впервые напечатана Герценом в Лондоне в 1854 и была переведена на немецкий язык для Маркса. Борьбу Вяземского в эпиграммах против Булгарина несколько раз сочувственно отмечал в статьях Белинский. Во вторую половину жизни сатирическое жало Вяземского было направлено против представителей революционной демократии и передовой журналистики, которая высмеивала его как явный анахронизм. Преследовал Вяземский и славянофилов и Каткова, в особенности в связи с внешнеполитическими события­ми 1860 —70-х гг.

Третье направление поэзии Петра Андреевича сказа­лось в ряде его интимных лирических стихотворений, отразивших его песси­мистический взгляд на свой жизненный путь, сознание своего одиночества и по­стоянную неудовлетворенность собой. В го­ды старости и болезни интимная лирика Вяземского, запечатлевшая его скорбные пережи­вания этого времени, достигла высокого совершенства.

Критическая деятельность Петра Андреевича Вяземского началась в эпоху «Арзамаса» и была направлена против архаической «Беседы», в защиту школы Карамзина. Он выступал защит­ником драматургии Озерова и поэм моло­дого Пушкина, как борец против клас­сицистических традиций и пропагандист романтизма.

В 1825—27 он сотрудничал в журнале Полевого «Московский телеграф» и поместил в нем статьи о Пушкине, Мицке­виче, Жуковском, Козлове, а также об отдельных деятелях французской литера­туры, которую прекрасно знал.

Порвав в конце 1820-х гг. с Полевым, в 1830-х гг. Вяземский стал сотрудником «Литературной газе­ты» Дельвига и «Современника» Пушки­на. Критические суждения его в основе своей исходят из субъективных оценок. Содержащие отдельные интересные мыс­ли, статьи В. много теряют от тяжелого, устарелого языка.

С ранней молодости для Вяземского был харак­терен интерес к истории русской литера­туры и русского общества. Он собирал сведения о писателях и выдающихся лю­дях XVIII в., записывал рассказы о них, разыскивал и хранил архивные материа­лы.

Он занялся изучением жизни и твор­чества Фонвизина, написав ценную моно­графию, не потерявшую значения до на­ших дней. Она является первым русским историко-литературным исследованием творчества, поставленного в связь с жиз­ненным путем писателя, его окружением, эпохой и современным состоянием литера­туры. Интерес к людям и общественной жизни прошлого нашел выражение в соз­дании Вяземского многочисленных очерков исторического характера, написанных на осно­вании личных воспоминаний и рассказов представителей старших поколений

«До­потопная или допожарная Москва» (1865),

«Иван Иванович Дмитриев» (1866),

«Грибоедовская Москва» (1878),

«Московское семейство старого быта» (1877) и другие.

Богатый материал для этих поздних очерков давали Вяземскому его записные книжки, которые он начал заполнять в 1813 своими наблюдениями, размышле­ниями, услышанными рассказами, заме­чаниями и отдельными удачными выраже­ниями и словами. В них он вносил и особо поразившие его отрывки из прочитанно­го, а иногда и наброски своих стихотворе­ний и статей.

В его архиве сохранилось более 30 таких книжек, небольшие вы­держки из которых он начал печатать уже в 1820-х гг., а в 1870-х гг. в издательстве П. И. Бартенева «Русский архив» и «Де­вятнадцатый век» он ежегодно помещал подборки этих записей анонимно, под общим названием «Старая записная книж­ка. Начата в 1813 г. в Москве. Заметки биографические, характеристические, ли­тературные и житейские».

Записные книжки Вяземского, написанные свое­образным, колоритным, острым языком, в полной мере отразили богатство его ин­тересов, энциклопедическую образован­ность, живую отзывчивость мысли и чувств как на современные, так и на исто­рические события. Они до сих пор представляют увлекательное чтение, а для исследователей истории европейской куль­туры в них обилие свидетельств и мате­риалов из области политики, социологии, быта и литературы. С ними может срав­ниться по блеску изложения и содержа­тельности только эпистолярное наследие Вяземского П.А., написавшего за свою восьмидесятилет­нюю жизнь тысячи писем к сотням кор­респондентов.