326 Заключение

Таким образам, в общем итоге недизъюнктивна я, континуально-генетическая природа мышления в целом означает: (1) высший уровень непрерывности², дина­мичности, взаимопревращений всех стадий и компонен­тов живого, реального психического процесса; (2) стро­го определенную, постепенно и скачкообразно формиру­ющуюся направленность всего процесса, образующуюся на основе мысленного прогнозирования искомого и исключающую дизъюнктивную ситуацию выбора аль­тернатив; (3) необратимость мыслительной деятельно­сти в целом (не отрицающую, а, наоборот, предполага­ющую обратимость некоторых из компонентов этой де­ятельности — входящих в ее состав умственных опера­ций).

В такой трактовке сущности мышления наиболее дискуссионным и потому главным является второй пункт — о направленности, о самопрогнозируемости мыслительного процесса, исключающей ситуацию дизъ­юнктивного выбора. Вот почему именно данному воп­росу мы уделили так много внимания в ходе анализа наших экспериментов, выявивших основной «механизм» такой самопрогнозируемой направленности мышления. Теперь обобщим полученный вывод относительно дизъюнктивного характера процесса выбора и недизъюнктивности мышления в целом.

С нашей точки зрения, ситуация дизъюнктивного выбора из альтернатив закономерно обобщается как закон исключенного третьего (четвертого и так далее не до бесконечности). Этот закон гласит: А есть либо В, либо С, а третьего (четвертого и т. д.) не дано. На­помним, в качестве примера, как некоторые авторы ставят проблему материального — идеального с пози­ций этого закона: (психическое или материально, или нематериально (т. е. идеально), а третьего не дано.

327

На самом же деле эта проблема не может решаться в плане столь дизъюнктивной альтернативности, потому что идеальное характеризует лишь один из аспектов психического (психическое как продукт, но не как про­цесс), а понятие «материальное» вообще применяется в существенно ином контексте (см. главу I настоящей книги). На этом простом примере легко раскрыть дизъ­юнктивную сущность закона исключенного третьего¹, т. е. его плодотворность в плане формальной логики и неадекватность в более общем контексте диалектиче­ской логики.

Если А есть либо В, либо С, то имеется в виду, что В есть не-С и только не-С, т. е. А=В+С, и эта сумма изначально (по определению) конечна. Например, ма­териальное есть не идеальное, и наоборот; биологиче­ское есть не социальное, и наоборот; субъективное есть не объективное, и наоборот, и т. д. Здесь В и С являются взаимными отрицаниями друг друга; отсюда и начинается проблема Обратимости отрицающих друг друга операций (в формально-логическом смысле, но не в смысле диалектического отрицания ). Такая взаимоотрицаемость, взаимоисключаемость, об­ратимость между В и С возможны лишь потому, что они являются конечными слагаемыми конечной суммы А. В этой конечности более всего обнаруживается из­начальная заданность альтернатив В и С: они заранее уже готовы, даны и, следовательно, сразу же выступа­ют как объекты выбора, отбора, перебора и т. д.

На самом же деле в реальном процессе мышления непрерывно преодолевается любая заданность, конеч­ность, ограниченность подобных предпосылок. Пока­жем это на простом примере.

Известный специалист в области радиоэлектроники В. И. Сифоров отмечает: в течение ряда последних лет «получило широкое распространение утверждение о том, что в мире нет ничего, кроме вещества, энергии и информации»². Таков еще один яркий случай конеч­ного набора данных альтернатив, полностью исчерпы­вающих все многообразие Вселенной. В. И. Сифоров

328

совершенно справедливо критикует ограниченность та­кой постановки проблемы, принципиально отрицающей возможность и необходимость бесконечно многих дру­гих свойств, возникающих в процессе бесконечного раз­вития бытия и познаваемых человеком в ходе беско­нечного прогресса науки. К этому можно и нужно до­бавить, что уже сам факт существования психического опровергает истинность вышеуказанной «трехчленной» формулы. Kaк известно, психика неразрывно связана и с веществом, и с энергией, и с информацией, но она отнюдь не сводится к любому из этих трех компонен­тов или к любому их сочетанию. Следовательно, рас­сматриваемая формула — вопреки мнению ее авто­ров — не может быть полной и исчерпывающей даже с точки зрения современной (а не только будущей) на­уки.

Таким образом, критика этой якобы всеобъемлющей формулы, основанной на законе исключенного третье­го (в данном случае — четвертого), отчетливо раскры­вает определенную ограниченность столь дизъюнктив­ного закона, плодотворного в плане формальной, но не диалектической лошки. Бго дизъюнктивность означа­ет прежде всего взаимоисключаемость¹ (взаимоотри­цаемость) и конечность тех альтернатив, на которые он распространяется.

Существенно иначе решается та же проблема в от­ношении другого и тоже принципиально важного ло­гического закона — закона противоречия. Он гласит: неверно, что А есть В и не-В одно и то же время. Пред­положим, что не-В есть, например, С. Тогда А есть В и потому не есть С (ибо, по определению, В и С исклю­чают друг друга). Главное при этом состоит в следу­ющем. То, что А есть В и не есть С, не означает, что А не может быть чем-то еще, кроме В и всех осталь­ных подобных альтернатив. Вот это «Л есть еще что-то» отвергается законом исключенного третьего и скрыто допускается законом противоречия. Здесь и возникает переход от дизъюнктивных к недизъюнктивным, диа­лектическим закономерностям мышления.

Напомним упоминавшуюся выше основную и исход­ную предпосылку недизъюнктивного, континуально-ге-

329

нетического метола мышления: одна и та же вещь есть и она сама, и нечто другое, поскольку она высту­пает в разных системах связей и отношений². Эта «не­что другое» («что-то еще») и есть новое качество по­знаваемого объекта, которое не находится в отноше­ниях дизъюнктивности с качествами В и С. Более то­го, она образует взаимопереходы, опосредствующие звенья между В, С и всеми остальными подобными, Езаимодизъюнктивиыми альтернативами.

Дизъюнктивные отношения между В и С обобщают­ся и закрепляются, как таковые, и в законе исключен­ного третьего, и в законе противоречия. В этом состо­ит существенная общность этих законов. Но между ни­ми есть и не менее существенное различие: закон про­тиворечия как бы допускает еще и другие возможные шаг за шагом выявляемые определения объекта (по­мимо В, С и т. д.), не дизъюнктивные по отношению к альтернативам В, С и т. д.

Таким образом, в законе исключенного третьего все сводится к дизъюнктивности, конечности заранее за­данных альтернатив, наперед исчерпывающих все ак­туальные и потенциальные свойства познаваемого объ­екта. Тем самым здесь целиком и полностью предопре­делен, «запрограммирован» в качестве единственно воз­можного лишь дизъюнктивный тип отношений между любыми признаками объекта. В отличие от этого за­кон противоречия менее категоричен и более «осторо­жен». Он по существу утверждает: если и когда свой­ства познаваемого объекта выступают в виде альтер­натив, то они исключают друг друга, т. е. являются взаммодизъюнктивными; но у объекта могут быть и бывают также и другие, более сложные свойства, и тогда отношения между ними не сводятся к дизъюнк­тивным. При этом закон противоречия как бы апелли­рует к бесконечности объекта, не ограничивая разви­тие познания жестокими, предзаданными критерия­ми и масштабами, раз и навсегда сформировавшимися в ходе исследования заведомо конечных свойств. Стало быть, этот закон во всяком случае предусматривает хо­тя бы возможность развития мышления, а всякое раз­витие, как отмечал К. Маркс, всегда осуществляется без­относительно к любому заранее установленному мас-

330

штабу и, следовательно, является бесконечным в под­линном смысле слова.

При таком сопоставлении логических законов мыш­ления — закона исключенного третьего и закона про­тиворечия¹ — становится ясным, что первый из них характеризует формально-логический, дизъюнктивный аспект мыслительной деятельности, а второй отчасти характеризует, кроме того, еще и недизъюнктивный, диалектический ее аапект, как бы намечая один из воз­можных взаимопереходов между обоими аспектами.

Итак, соотношение дизъюнктивного и недизъюнк­тивного выступает в исследовании мышления как вза­имосвязь (соответственно) логико-математического и гносеолого-психологического аспектов мыслительной де­ятельности. Оба аспекта одинаково необходимы и пред­полагают друг друга. Первый из них является предель­ным, частным случаем второго, более общего. Точнее: дизъюнктивный уровень мышления существует только на более общей основе недизъюнктивного (континуаль­но-генетического). В рамках второго аспекта психоло­гия исследует мышление как живой процесс (всегда, ко­нечно, в соотношении с его продуктами, результатами). В рамках первого аспекта математическая, вообще фор­мальная логика изучает взаимоотношения некоторых из этих продуктов, результатов безотносительно к та­кому процессу (математическая логика, как мы видели, лучше всего разработана применительно к дизъюнктив­ному содержанию мышления и, кроме того, не претен­дует на всестороннее изучение указанных продуктов).

Поскольку живой процесс мышления невозможно дизъюнктивно отделить от его продуктов, психологиче­ский подход к мыслительной деятельности нельзя вов­се оторвать от формально-логического подхода к ней. И потому оба подхода не являются взаимодизъюнктив­ными. Но отправной, исходный пункт анализа у них

331

разный. Для математической логики, теории множеств, теории игр и т. д. это изначальная дизъюиктивность, отправляясь от которой научный анализ идет ко всем последующим расчленениям и объединениям исследу­емого предмета. Для психологии мышления такой ис­ходный пункт — это изначальная, недизъюнктивная це­лостность (живого процесса), которая постепенно диф­ференцируется в ходе своего развития и соответствен­но анализируется и синтезируется по мере ее изучения.

Наличие взаимосвязанных аспектов мышления озна­чает, что ни один из них не должен подменять и «по­давлять» другой. В частности, дизъюнктивный, теоре­тико-множественный подход к мышлению, весьма пло­дотворный на своем строго определенном уровне абст­ракции, не может быть распространен на собственно психологический, недизъюнктивный аспект мыслитель­ной деятельности. Этим определяются принципиальные, но обычно неучитываемые трудности на пути теоретико-множественной математизации психологии мышления. Данные трудности преодолимы, очевидно, в той степе­ни, в какой будет возможно разработать и в психо­логии использовать новую отрасль математики, постро­енную на недизъюнктивной основе. Не исключено, что на этом пути отчасти окажется полезным новый класс абстрактных математических пространств, введенный в науку французским математиком А. Гротендиком¹. Ес­ли разработанные на такой основе очень общие схемы абстрактной алгебраической геометрии помогут в бу­дущем начать или хотя (бы наметить преодоление дизъ-юнктивности точек, или элементов, математического пространства, то тогда откроются новые возможности для сближения психологии и математики. В качестве такой же переходной ступени к будущей математике могут быть, вероятно, в чем-то полезными также и вы­шеупомянутые работы Л. Заде в области нечетких множеств. Математизация психологии мышления пер­спективна прежде всего в той мере, в какой осущест­вима недизъюнктивная математика.

Таким образом, для психологии мышления в выс­шей степени существенны и плодотворны ее развиваю­щиеся контакты с другими науками, и в частности с математикой и математической логикой. Вместе с тем

332

по мере закономерного увеличения таких контактоз психология мышления все более глубоко разрабатыва­ет специфический подход к предмету своего исследова­ния. В итоге успешно преодолеваются отрицательные крайности нигилизма и редукционизма, нередко харак­теризующие взаимодействие различных наук. «Недо­оценка роли методологического, мировоззренческого осмысления вызывает либо нигилистическое отношение к тенденциям взаимопроникновения методов общест­венных, естественных и технических наук, либо своего рода эйфорию, чрезмерное увлечение кибернетизацией, математизацией, формализации, экологизацией наук, под которыми порой нет никакого реального основания, кроме претензий, продиктованных веяниями моды»².

***

В заключение соотнесем взаимосвязь и различие дизъюнктивного и недизъюнктивного (континуально-генетического) методов исследования с системным под­ходом. В данной работе нет необходимости подробно анализировать принцип системности (системный под­ход) и общую теорию систем. Их глубокий анализ проведен в известных исследованиях И. В. Блауберга, В. П. Кузьмина, Б. Ф. Ломова, В. Н. Садовского, А. И. Уемова, Э. Г. Юдина и многих других³. В монографии В. П. Кузьмина убедительно показано, что марксист­ская теория и методология включает в себя принцип системности в качестве одного из важнейших компонен­тов.

Уже в первоначальном варианте «Капитала» К. Маркс неоднократно подчеркивал, что «новые про­изводительные силы и производственные отношения не развиваются из ничего, из воздуха или из лона саму себя полагающей идеи; они развиваются внутри и в борьбе с имеющимся налицо развитием производства и

333

с унаследованными, традиционными отношениями соо-ственности. Если в законченной буржуазной системе каждое экономическое отношение предполагает другое в буржуазно-экономической форме и таким образом каждое положенное есть вместе с тем и предпосылка, то это имеет место в любой... органической системе (здесь и далее выделено мною. — А. Б.). Сама эта органическая система как совокупное целое имеет свои предпосылки, и ее развитие в направленнии целостности состоит именно в том, чтобы подчинить себе все эле­менты общества или создать из него еще недостающие ей органы. Таким путам система в ходе исторического развития превращается в целостность. Становление си­стемы, такой целостностью образует момент ее, системы, процесса, ее развития»¹.

Системный подход прежде всего учитывает и мето­дологически обобщает тот принципиально важный факт, что любой объект как система характеризуется по край­ней мере двумя основными свойствами: целостностью и иерархичностью. Оба этих очень существенных каче­ства свойственны любому психическому явлению, что издавна отмечается и исследуется многими психолога­ми разных школ и направлений, а теперь — на уров­не метатеории — выступает как объект углубленного методологического анализа. Общая теория систем рас­сматривается в этом случае как метатеория относитель­но специализированных (биологических, психологиче­ских, социологических, технических и др.) теорий сис­тем и различных системных концепций и разработок².

С точки зрения разрабатываемой в нашей моногра­фии проблематики особенно важно учесть следующие положения принципа системности: «Все явления объ­ективной реальности познаются не только сами по се­бе, но и как части, элементы или компоненты некой бо­лее широкой системы; ...один и тот же объект является как бы многочленом различных и разнопорядковых си­стем»³. Иначе говоря, системный подход реализует диалектико-материалистическую закономерность, согласно которой объект существует и познается в различных си-

29

334

стемах связей и отношений и в каждой из этих систем выступает в соответственно разных системных качест­вах. Системный подход призван осуществить органи­ческий (не эклектический) синтез всех многообразных системных и тем самым интегральных качеств позна­ваемого объекта⁴. Такой системный, интегрирующий подход внутренне связан, по нашему мнению, прежде всегв с недизъюнктивной абстракцией.

Наиболее сложные системные качества объекта яв­ляются недизъюнктивными. В силу этого основная ошиб­ка многих зарубежных общих теорий систем, преодо­леваемая марксистским системным подходом, состоит в том, что не учитывается принципиальная разница между дизъюнктивными и недизъюнктивными система­ми, поскольку те и другие обозначены просто как «це­лостные», а дизъюнктивный подход с первых систем ошибочно распространен на вторые. На самом же де­ле системный подход должен быть значительно специ­фицирован применительно к существенным особенно­стям; этих весьма различных типов систем. При таком понимании всей рассматриваемой здесь проблематики разрабатываемый нами континуально-генетический, не­дизъюнктивный способ исследования является одним из вариантов марксистского системного подхода.