17 Сентября 1877 года Газенкампф сделал в своем днев-

нике запись еще об одной «рептилии»: «Сегодня же велено

выдать 4000 франков корреспонденту «Wiener-Tagblatt» Лу-

кешу — по совету нашего военного агента в Вене Фельдма-

на. Газета эта расходится в 40 000 экземпляров ежедневно, и

потому Фельдман находит полезным расположить в нашу

пользу ее корреспондента. Деньги эти назначаются ему в

пособие на покупку экипажа и лошадей»39.

По словам В. И. Немировича-Данченко военные коррес-

понденты зарубежных изданий «приезжали на два, три, на

четыре месяца и затем отправлялись восвояси отдыхать и

пожинать лавры »40. Значительная часть из них предпочита-

ла посылать корреспонденции из тыла русской армии —Бу-

хареста, Зиминцы, Ясс.

Но многие и русские, и иностранные журналисты выпол-

няли свои обязанности честно и добросовестно, в боевой об-

становке проявляли мужество и смелость. Об этом говорят

такие короткие записи в дневнике Газенкампфа: «Выхлопо-

тал ордена с мечами четырем корреспондентам: Россоловс-

кому («Новое время») и Форбсу («Daily News») за сраже-

ние 18 июля под Плевной; доктору Каррику («Scotsman») за

перевязку наших раненых под неприятельским огнем при

Джуранли, 19 июля, Иванову («Новое время») — за испол-

нение обязанностей конного ординарца при Гурко в сраже-

ниях Иени-Заг и при Джуранли, 19 июля. Отличия всех

410

четырех засвидетельствовали Гурко (о Каррике и Иванове)

и князь Шаховской (о Форбсе и Россоловском)»41.

За свою деятельность в боевых условиях и проявленное

при этом мужество многие русские и иностранные журнали-

сты были удостоены военных наград: В. С. Россоловский —

ордена Святого Станислава 3-й степени с мечами, А. Д. Ива-

нов — Святого Станислава 3-й степени с мечами и Святой

Анны 3-й степени с мечами, В. И. Немирович-Данченко —

знака отличия Военного ордена 4-й степени и ордена Ста-

нислава 3-й степени с мечами, Н. В. Максимов — ордена

Святого Владимира 4-й степени с мечами, князь Л. В. Ша-

ховской — ордена Святого Станислава 3-й степени с мечами

и ордена Святой Анны 3-й степени с мечами. Среди иност-

ранных журналистов награды получили: Форбс — орден

Святого Станислава 3-й степени с мечами, Дангауэр и Ма-

рее, как отставные офицеры прусской службы,— ордена Свя-

той Анны 3-й степени с мечами.

Следует заметить, что военные корреспонденты, прежде

чем передавать свои телеграммы, должны были заверять их

у полковника Газенкампфа. О том, что это правило строго

выполнялось, свидетельствует случай, о котором рассказал

сам Газенкампф: «Приехавший третьего дня или вечера, хо-

рошо не помню, директор «Agense generale Russe» Погген-

поль и основываясь на разрешении государственного канц-

лера, вздумал начать телеграфировать военные и политичес-

кие известия от себя. Но его телеграмму, несмотря на печать

государственного канцлера, на станции не приняли, а пред-

ложили явиться ко мне, чтобы я надписал «разрешаю». Ве-

ликий князь требует меня к себе в неурочное время и, рас-

сказав вышеизложенное, сообщает, что он уже доложил об

этом государю, который приказал подтвердить по всей Глав-

ной квартире, чтобы никто не посылал телеграмм военного

содержания без моей разрешительной надписи, а князю Гор-

чакову выразил свое неудовольствие»42.

В первые месяцы войны русская печать ничего не писала

об Александре II, который находился при армии. Великий

князь Николай Николаевич (старший) сообщил полковнику

Газенкампфу, что находящиеся при Главной квартире ми-

нистр императорского двора граф Адлерберг и военный ми-

нистр граф Милютин выражали ему неудовольствие по

411

поводу того, что читающей публике ничего не сообщается о

царе, находящемся на театре военных действий.

«Я объяснил великому князю,— пишет в своем дневнике

Газенкампф,— что, по существующим цензурным правилам,

не допускается упоминать ни о чем, касающемся государя и

членов императорской фамилии, без предварительного раз-

решения министра императорского двора. Поэтому, если кто-

либо из газетных корреспондентов напишет что-либо о го-

сударе, то такую корреспонденцию в Петербурге задержат и

перешлют обратно сюда, на усмотрение графа Адлерберга.

Таким образом, пройдет не менее двух месяцев, прежде

чем такая корреспонденция попадет в печать, утратив, та-

ким образом, значительную часть своего интереса. Если гра-

фу Адлербергу угодно устранить эти препоны, то сделать

это весьма легко: стоит только избрать подходящего коррес-

пондента, допускать его прямо к себе для личного доклада и

делать разрешительные надписи на корреспонденциях, со-

общив для этого все сведения министру внутренних дел; если

же нужно ускорить напечатание какой-либо корреспонден-

ции, то посылать ее с курьером.

Великий князь одобрил это предложение и спросил толь-

ко, кого я рекомендую. Я указал на Немировича-Данченко,

как на писателя неутомимого, везде бывающего, отлично и

быстро пишущего и притом уже завоевавшего себе симпа-

тии массы читающей публики. Великий князь и с этим со-

гласился, а вчера приказал мне отправить Немировича к гра-

фу Адлербергу и Милютину. Вчера он у них был, вернулся

в восторге от любезного приема обоих министров, а сегодня

уже понес графу Адлербергу целых две корреспонденции

на просмотр. Граф прочел, одобрил, немедленно сделал раз-

решительные надписи и любезно пригласил приходить хоть

каждый день, не стесняясь»43.

Газета действующей армии

Русские газеты и журналы, получавшие материалы из дей-

ствующей армии, не только печатали волнующие подробно-

сти боевых действий, рассказывали о героизме и мужестве

солдат и офицеров (последние новости с театра военных дей-

ствий обычно читатель узнавал из телеграмм), но и сообщали

412

читателям об отношении болгар к русской армии, о деятель-

ности болгарских партизанских отрядов, об участии в боях

болгарских дружин. В корреспонденциях Н. Н. Карзина, Н.

В. Максимова, В. И. Немировича-Данченко и других с боль-

шой теплотой говорилось о населении Болгарии, которое

делало все возможное для помощи освободителям. «Добрая

душа» — так звали русские солдаты болгар, сообщал рус-

ский корреспондент Н. Н. Каразин. Особенно значительное

внимание обращали на описание боевых эпизодов войны

«Правительственный вестник» и «Московские ведомости».

Другие издания наряду с показом героизма армии в сраже-

ниях с врагом также разоблачали случаи казнокрадства, зло-

употребления интендантства, писали о бездарности русско-

го командования, причем такие материалы помещались не

только в либеральной газете «Голос», но и в благонамерен-

ном «Новом времени»44. Так, в июне 1877 года корреспон-

дент «Голоса» П. П. Сокальский писал о недостатке сена и

хлеба в армии, о негодных сухарях45. В августе «Голос» от-

мечал недостаток врачей, плохое питание раненых46. На стра-

ницах «Нового времени» критиковал интендантство и сани-

тарную часть даже А. С. Суворин («Незнакомец»)47, кото-

рый, сообщая о неудаче русских войск под Плевной, отмечал

нераспорядительность, бездарность и интриги начальников48.

«Раненые под Плевною объясняют неудачу неумелостью

начальников»49, отмечал и корреспондент «Санкт-Петербур-

гских ведомостей».

Подобные корреспонденции встревожили русское коман-

дование. В сентябре 1877 года в Главное управление по де-

лам печати с просьбой потребовать от редакции «Голоса»

назвать имя автора опубликованной корреспонденции обра-

тился командир 14-го армейского корпуса А. Э. Циммерман.

В корреспонденции автор сообщал о «страшной болезнен-

ности»50 войск корпуса. Главнокомандующий действующей

армией великий князь Николай Николаевич сообщил Алек-

сандру II, что в газетах появляются корреспонденции из ар-

мии «с весьма недоброжелательными и вредными направле-

ниями»51. Тогда же из действующей армии были высланы, за

исключением Г. К. Градовского, все корреспонденты газеты

«Голос». Министр внутренних дел А. Е. Тимашев предло-

жил, чтобы корреспонденции из армии подписывались пол-

413

ным именем автора. Предложение Тимашева в октябре

1877 года было утверждено повелением Александра II. Глав-

ное управление по делам печати сразу же сообщило об этом

редакциям. После этого все корреспонденты стали появлять-

ся с подписями авторов, и русские читатели узнали, что ав-

тором талантливо написанных корреспонденций, печатав-

шихся в «Новом времени» под псевдонимом «Шесть» (под

этим номером фамилия автора была занесена в книгу кор-

респондентов действующих армий), был В. И. Немирович-

Данченко.

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов в дей-

ствующей армии России выходила специальная военная газе-

та. Она издавалась на основании правительственного цирку-

ляра от 20 июля 1877 года. В нем говорилось, что Александр II,

главнокомандующий действующей армией, исходя из того, что

известия с обоих театров войны, а равно и депеши о ходе по-

литических и общественных дел в России и Европе, доходят в

части армии только при посредстве газет, которые доставля-

ются в Главную квартиру едва лишь на 10-й день после своего

выхода, а в отдельные части еще и позднее, вследствие чего

вооруженные силы лишены возможности своевременно знать

не только о политических новостях, но даже о боевых делах

своих собственных частей; что с дальнейшим развитием воен-

ных действий, когда число жертв войны неизбежно увеличит-

ся, родственникам и друзьям их, как находящимся среди ар-

мии, так и оставшимся в России, было бы делом кровного,

сердечного интереса знать о судьбе этих жертв; что офицеры

и служащие в армии и ее управлениях нуждаются в различно-

го рода справочных сведениях для своих нужд и потребнос-

тей,— соизволил «разрешить издание «Летучего военного

листка» при штабе действующей армии52.

Программа «Летучего военного листка» намечала пуб-

ликацию приказов и приказаний по войскам действующей ар-

мии; наградных списков; известий с театров войны; телеграмм

о ходе политических и общественных дел в России и Евро-

пе; списков убитых, с подробным обозначением полка или

части, чина, имени, фамилии, дня и места смерти, и списков

раненых с таковыми же обозначениями места, свойства и со-

стояния раны, госпиталя, в коем больной находится, а так-

же, по возможности, известия о ходе болезни; кроме того,

414

входила и ведомость об умерших от разных случаев и болез-

ней. Так же в этом военном издании был справочный отдел и

помещались частные объявления.

Редакция «Летучего военного листка» вверялась «прико-

мандированному к штабу действующей армии запасного эс-

кадрона лейб-гвардии уланского Его Величества полка по-

ручику Крестовскому 1-му, в помощь коему в качестве соре-

дактора назначен чиновник канцелярии Заведывающего

гражданскими делами при Главнокомандующем М. Ф.

Мец»53. Цена «Летучего военного листка» была установле-

на «три металлические рубля (12 франков) на полгода. В слу-

чае остатков от общей подписной суммы таковые обраща-

ются в приращение инвалидного капитала»54.

Вскоре после своего выхода «Летучий военный листок»

становится популярен не только в действующей армии. Уже

в августе 1877 года его материалы перепечатывают «Русский

инвалид» и другие петербургские и московские газеты. В деле

постановки «Летучего военного листка» большая заслуга

принадлежала его редактору — Всеволоду Владимировичу

Крестовскому. Несмотря на невысокий воинский чин пору-

чика, это был уже известный писатель, творчество которого

началось еще в 1857 году, когда он поступил на историко-

филологический факультет Санкт-Петербургского универси-

тета. С этого же года он начал печатать свои стихотворения

и рассказы в журналах. Литературный успех вскоре побудил

Крестовского оставить университет и всецело отдаться ли-

тературе. В 1864 году он напечатал большой роман «Петер-

бургские трущобы», принесший ему большую популярность.

В 1868 году Крестовский неожиданно поступил юнкером

в 14-й уланский ямбургский полк. Зачисление по собствен-

ному желанию нижним чином писателя с известным именем,

уже давно вышедшего из юношеского возраста (Всеволоду

Владимировичу было 29 лет), наделало в свое время много

шума: в литературных кругах и в печати к этому факту от-

неслись с озлоблением и насмешками, как к проявлению ан-

тилиберального направления; в правительственных сферах—

с большой дозой подозрительности. Поводами вступления

Крестовского в ряды армии его биографы считают его неудач-

но сложившуюся супружескую жизнь (в первом браке); непри-

ятности в литературном мире, вызванные клеветническими,

415

позднее опровергнутыми, толками об использовании якобы

В. В. Крестовским для «Петербургских трущоб» материалов,

собранных Н. Г. Помяловским, и, наконец, в связи с этим —

желание уйти из привычной обстановки в совершенно иную

среду, подобно тому, например, как уходят в монастырь.

Однако военную карьеру В. В. Крестовского все же не

считают случайной: и по отцу, и по матери предками он имел

военных, а в детстве увлекался военным делом, и вообще

военная среда, с которой он ближе познакомился в начале

60-х годов, когда был в Царстве Польском в качестве члена

комиссии, учрежденной для расследования подземелий Вар-

шавы, пользовалась его симпатиями.

В 1869 году, после сдачи экзаменов при тверском кавале-

рийском училище, Крестовский был произведен в офицеры.

В 1870 году ему было поручено составление истории ямбур-

гского уланского полка, и он был прикомандирован к Глав-

ному штабу на 2 года для собирания материалов. Во время

пребывания Крестовского в Петербурге у него произошло

громкое столкновение с присяжным поверенным Соколовс-

ким, закончившееся преданием Всеволода Владимировича

военному суду. Суть конфликта состояла в том, что Соко-

ловский, выступая представителем интересов жены Крестов-

ского в ее бракоразводном процессе, вылил потоки грязи на

Всеволода Владимировича не только как на человека, но и

как на литератора и офицера. И когда Соколовский отказал-

ся от предложенной ему дуэли, Крестовский нанес ему ос-

корбление, ударив перчаткой по лицу. Военно-окружной суд,

после блестящего последнего слова подсудимого, встречен-

ного громом аплодисментов публики, среди которой нахо-

дился и великий князь Николай Николаевич (старший), не

нашел возможным приговорить Крестовского к чему-нибудь,

кроме дисциплинарного взыскания. К этому же периоду от-

носится дуэль Крестовского (без кровавого результата) с со-

служивцем по полку поручиком графом Цукато, оскорбив-

шим брата Всеволода Владимировича, юнкера.

В 1874 году Крестовский окончил составление истории

ямбургского полка, труд был представлен его шефу — вели-

кой княгине Марии Александровне, герцогине Эдинбургс-

кой, и автор в награду был переведен тем же чином (поручи-

ка) в лейб-гвардии уланский его величества полк, который

416

находился в Петергофе. Осенью того же года на Крестовско-

го было возложено составление истории этого полка. Пору-

чение было через год выполнено, причем чтение корректу-

ры и цензуры взял на себя сам Александр II. В 1875—1876

годах, по поручению великого князя Николая Николаевича

(старшего), Крестовский собирал материалы для истории

конницы, оставшейся, однако, недоконченной.

В этот же период Всеволод Владимирович продолжал

работать и в общей литературе. В 1868—1871 годы он опуб-

ликовал большой роман-хронику «Кровавый пуф», изобра-

жающий Польское восстание 1863 года и борьбу русских и

польских сторонников в Западном крае. Затем он написал

ряд рассказов под общим заглавием «Очерки кавалерийской

жизни», представляющих одно из лучших произведений рус-

ской военной беллетристики. Крестовский также завершил

работу над исторической повестью из эпохи Павла I «Деды»,

вторая часть которой посвящена А. В. Суворову и его швей-

царско-итальянскому походу 1799 года. Также Всеволод Вла-

димирович очень активно сотрудничал в газете «Русский

мир», уделявшей большое внимание военным вопросам.

С 1876 года он находится, как уже отмечалось, в дунайс-

кой армии корреспондентом «Правительственного вестни-

ка» и, сверх того, с июля 1877 года редактирует «Летучий

военный листок». Один из очевидцев этого периода жизни

Всеволода Владимировича в 1914 году писал его сыну: «На

русско-турецкой войне он (Крестовский В. В. — Авт.) печа-

тал и издавал «Летучий военный листок» в походной типог-

рафии, помещавшейся в трех фургонах, с ними выезжал в

сферу неприятельского огня, и набор шел под аккомпанемент

выстрелов с риском для жизни, лишь бы не запоздать с выхо-

дом газеты... Могу лично засвидетельствовать, что до такой

архидобросовестности в русско-японскую войну мы дойти

не могли и вагоны с типографией отстаивались в безопасном

тылу»55.

В. В. Крестовский русско-турецкую войну закончил в чине

ротмистра. За ряд боевых отличий он был награжден орде-

ном Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, Святого

Станислава 2-й степени с мечами, Святого Владимира 4-й

степени с мечами и бантом и удостоен также черногорского,

сербского и румынского орденов. Корреспонденции Крестов-

417

ского были в 1879 году изданы в двух больших томах. В. А.

Апушкин, написавший ряд статей о В. В. Крестовском как о

военном журналисте и писателе, отмечает прежде всего го-

рячую любовь Крестовского к военному делу, бьющую клю-

чом из всех его статей, но не заслонявшую от него другие

вопросы русской общественно-политической жизни. Он от-

кликался на все злободневные вопросы своего времени. Это-

го требовала его страстная, кипучая натура, и оттого все на-

писанное им так интересно и ярко. Но чрезмерные нервность

и впечатлительность в восприятии совершавшихся вокруг

него событий, делая его речь блестящей и сильной по фор-

ме, мешали ему быть глубоким и объективным в анализе их,

широким в понимании и оценке56. Это в полной мере отно-

сится и к корреспонденциям, вошедшим в книгу «Двадцать

месяцев в действующей армии», В. В. Крестовского с рус-

ско-турецкой войны 1877—1878 годов57.

Корреспонденции многих журналистов, освещавших рус-

ско-турецкую войну 1877—1878 годов, также впоследствии

вышли отдельными книгами. Среди них: «Два похода за Бал-

каны» Л. В. Шаховского, «Две войны 1876—1878 гг.»

Н. В. Максимова, «Год войны» (3 тома) В. И. Немировича-

Данченко, «Война в Азии» Г. К. Градовского, «Год войны в

Малой Азии 1877—78 гг.» А. Н. Маслова, «Черногория и

ее война с турками в 1877—78 гг.» А. В. Щербака, «Письма

из Болгарии» Е. Я. Утина, «Война в Малой Азии в 1877 г.»

Г. К. Градовского и др. Они содержат не только большой фак-

тический материал по истории русско-турецкой войны 1877—