150

В соответствии с этим, метод философии жизни базируется, по Дильтею, на триединстве переживания определенных жизненных состояний и процессов, выражения (термин, который Дильтей употребляет в качестве синонима для "объективации жизни") и понимания.

"ШКОЛА ДИЛЬТЕЯ"

Без учеников значительная часть мыслей Дильтея не была бы зафиксирована. Студенты выполняли для учителя самые различные виды работ — от стенографирования до корректуры, для чего Дильтей ввел практику использования "личных учеников". И ко времени смерти Дильтея сохранился круг молодых исследователей, посвященных в философскую проблематику учителя, знавших стиль и метод его работы. Это обстоятельство впоследствии оказалось чрезвычайно важным, поскольку влияние ни одного другого немецкого мыслителя на отечественную философскую мысль не зависело столь сильно от издания собрания его сочинений. Известность Дильтея — известность главным образом посмертная. Издание сочинений было начато вскоре после смерти Дильтея в 1911 г. и было задумано сперва как собрание трудов, опубликованных самим Дильтеем. До начала первой мировой войны успели появиться только первые два тома собрания.

Первое поколение учеников — Германн Ноль, Эдуард Шпрангер, Теодор Литт — развивали философские идеи Дильтея большей частью

в сфере педагогики. Что не удивительно: философия Дильтея, уже по своему изначальному замыслу, внутренне ориентирована на близость к жизни и, соответственно, на активное ее преобразование. "Высшим расцветом и целью всякой подлинной философии", по мнению Дильтея, является "педагогика в широком смысле, наука о воспитании человека"13, и всякая философская спекуляция имеет свое оправдание исключительно "ради действия"14. Именно благодаря "дильтеевской школе" педагогика стала признаннойуниверситетской дисциплиной,утвердившей себя среди других областей знания.

В 1919 г. начинается период наиболее активной рецепции философии Дильтея. Философия жизни и феноменология становятся двумя наиболее популярными в философской среде течениями. В 1927 г. на перекрестке этих двух направлений появился новыйоригинальный труд, "Бытие и время" Мартина Хайдеггера, сделавший существенный шаг за пределы дильтеевской философии. Истолкование проблематики Хайдеггером оказалось в такой степени новым, что на "Бытие и время" посчитал нужным ответить "преемник Дильтея № 1" — его зять Георг Миш, выступивший в 1930 г. с книгой "Философия жизни и феноменология", к которой в виде подзаголовка было добавлено: Размежевание дилътпеевского направления с Хайдеггером и Гуссерлем.

Идеи Дильтея были восприняты Карлом Ясперсом,экзистенциаль-

ная философия которого стала своего рода радикализацией дильтеевской философии жизни.

Не меньшую важность философия Дильтея приобретает для Гадамера, развивавшего философскую герменевтику в противовес методологии науки и критическойтеории, а также для более поздних дискуссий, посвященных проблемам понимания15 и наукам о духе.

_ _

ЛИТЕРАТУРА

Труды В. Дилыпея

а) на русском языке:

Дилыпей В. Введение в науки о духе // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX — XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М., 1987. С. 108 —135;Дилътпей В. Воображение поэта. Элементы поэтики. Два фрагмента // Вопр. философии. 1995. №5. С. 116 —123; Дилътпей В. Наброски к критикеисторического разума // Там же. 1988.№ 4; Дилътпей В. Описательная психология. М., 1924; Дилыпей В. Сила поэтического воображения. Начала поэтики // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX — XX вв. Трактаты, статьи, эссе. С. 135 —142; Дилыпей В. Сущность философии // Философия в систематическом изложении Алоиса Риля, Вильгельма Дильтея и др. СПб., 1909; Дильтпей В. Типы мировоззрения и их обнаружение в метафизических системах // Новые идеи в философии. СПб., 1912. Вып. I.

б) на немецком языке:

Впег\уесЬзе1 гтзсЬеп \У11Ье1т ВШЬеу ипс! о!ет Огагеп Раи! Уогс1с УОП №аг<:епЬиг§, 18771897. На11е; 5аа1е, 1923; ВШНеу V/. Вхе Туреп <1ег \Уе11апзсЬаиип§еп ипс! 1Ьге АизЫ1о!ип§ т о!еп те4арЬуз15сЬеп §уз&теп // СезаттеИе ЗсЬпйеп. СоШп§еп, 1974.Вс1. VIII. 8. 75-118; Ш- Игеу \№. Иееп гиг етег ЪезсЬге^Ьепёеп ипё гег§Нео!егпс1еп РзусЬо1о§1е / / СбШп§еп, 1990.Во!. V. 5. 139-240; ОШНеу \У. ЕтЫгидд ш йе Се15г.е5ЛУ135епзсЬагееп // СбШп§еп, 1959.Во!. I; ПШпеу V/. Ваз Ег1еЬп1з ипо! сИе В1сЬ(:ип§. Ьеззгп^, Сое<;пе, КоуаНз, НбЫегНп. Ье1рг1§, 1905; СоШп§еп,1957.

О жизни и сочинениях Дильтея, см.:

ВоИпотю О.-Р. ОШЬеу. Е1пе Етгипгип§ 1п зехпе РЬНозорЫе. Ье1р21§, 1936; ВоНпою О.-Р. 51иа1еп гиг Негтепеийк. Еге1Ьиг§; МйпсЬеп,1982. Вё. I; ОиШеу^аЬгЪисЬ Шг РЬ11озорЬ1е ипй С-езсЫсЫе о!ег Се181е5\у1ззеп-

зсНаЛеп / Н§. Ег. Кос!!. СбШп§еп, 1983- . Во!. I /	Н§. и. еш§е1. V.
Р. ЕОЙ! и. Н.-17. Ьезкгп^. Ргап^^иг*: а. М., 1987; Мг$сН	С. Уот ЬеЬепз-

шк! СейапЬпкгегз \У11Ье1т ОШЬеуз. РгапкгиЛа. М., 1947; О&НЕ.-Ж. ОШЬеу ипс! о!ег ^апо!е! йез РЬ11озорЫеЬе§пЯз зе!(; о!ет 19. 1аЬгЬипо!ег1; // РЬапотепо1о§1зсЬе РогзсЬипдеп. Н§. V. Е.-^. ОгШ. МйпсЬеп, 1984. Во!. 16. 5. 7 — 23; Р6дде1ег О. ВШЬеу ипо1 о!1е РЬапотепо1о§1е о!ег ЕеИ: // ВШйеу-МгЪисЬ. СоШпееп, 1985.5. 105-139; Р6дде1егО. ЗсЬпйе ги е!пег Ьегтепеи1:18сЬеп РЫГозорЫе. Еге1Ьиг§; МйпсЬеп, 1994; Ко(И Рг. Ег1сепп<;п13 йез Ег1г:апп4;еп. РгапкЬг!; а. М., 1990; 5споИг С. \Уаз 1з1 ипё 5е11 \уапп §1Ь(; ез "Ьегтепеи1;1зсЬе РЬНозорЬхе"? / 1994. Во1. 8. 5.93-122.

1Шз^опзсЬез \У6г1;егЬисЬ о!ег РЫЬзорЫе / Н§. V.^. К1йег. 1974. Вё. 3. 5. 212.

2В дальнейшем — "естественные науки"

3ОШНеу 1У. Ое5атте11е ЗсЬпйеп. СбШп§еп, 1982. Вё. V. 5. 12 (В дальнейшем цитируется как С-5 с указанием тома римскимицифрами и,

через запятую, страницы. 4О5 VIII, 14.

5О51, XVIII.

6 О5 V, 1ЛШ

152

7 О5 V, 366.

8С5 V, 4.

9С5УИ, 256

10С-5 VII, 362.

11О5 V, 317.

12О5 V, 319

13СЗ IX, 7.

14О5 IX, 203.

15См., например: Неие УегзисЬе иЬег ЕгЫагеп ипс! УегзЬеЬеп / V. К.-О. Арре1и. а. РгапкгиЛа. М., 1978.

ГЕОРГ ЗИММЕЛЬ (1858-1918)

Известным и влиятельным представителем философии жизни в Германии был Георг Зиммель.

Георг Зиммель родился в Берлине. В Берлинском университете он изучал историю, экономическиенауки, психологию, философию, историю искусств. Здесь же он в 1901 г. стал экстраординарным профессором. С 1914 г. был профессором философии в Страсбурге. Зиммель, в основном, работал в социальной философии. Он — и один из наиболее значительных немецких социологов начала XX в. Вместе с тем его перу принадлежат интересные и до сих пор значимые философские работы — по проблемам истории философии, истории и теории культуры, философии морали и религии. Главные социологические работы Зиммеля: "О социальной дифференциации Социологические и психологические исследования" (1890); "Философия денег" (1900); "Социоло-

гия. Исследования форм социализации" (1908); "Основные вопросы социологии (Индивид и общество)" (1917). Философские сочинения Зиммеля: "Введение в науку о морали. Критика основных этических

понятий" (2 тома, 1892 — 1893); "Кант 16 лекций, прочитанных в Берлинском университете" (1904); "Проблемы философии истории" (1-й вариант - 1892, 2-й вариант - 1905); "Кант и Гете" (1906); "Религия" (1906); "Шопенгауэр и Ницше" (1907); "Главные проблемы философии" (1910); "Философская культура" (1922); "Война и духовные решения" (1917); "Конфликт современной культуры" (1918) и др. После смерти Зиммеля изданы его сочинения по философии искусства, философии истории, религии, по социальной философии*.

К представителям философии жизни Зиммеля причисляют потому, что и он, подобно Бергсону, ставит в центр своих философских и социологических исследований понятие жизни. Но для него отправной

точкой становится не жизнь в природе, а жизнь человека в обществе.

В начале своего творческого пути Зиммель испытал влияние натуралистических, эволюционистских, прагматистских подходов к толкованию духа, мышления, познания, истины. Он полагал, что возможно обосновать проблему истины, опираясь на категорию полезности. Обращение к философии Канта позволило Зиммелю преодолеть влияние натурализма и утилитаризма Однако потом он, вместе с другими представителями философии жизни, критиковалограниченности учения Канта, которые проявились в исключительно "интеллектуалистской" ориентации кантианства Канта Зиммель "исправляет" с помощьюГете, в кон-

153

цепции которого он усматривает то преимущество, что в ней познание объединяется с деятельностью "всех жизненных элементов"2 Задачу новой философии как философии жизни Зиммель видит как раз в том, чтобы подробнее расшифровать, от каких именно "жизненных элементов" — природных, практических, социальных, религиозных — зависит познание вообще, познание истины в особенности.

Зиммель усиленно занимался философией Бергсона, читал посвященные ей лекции. Некоторые ее идеи, и прежде всего возврат к понятию жизни, Зиммель поддержал. Но одновременно он подверг бергсоновскую философию жизни критическому переосмыслению. С точки зрения Зиммеля, понятие "жизнь" остается в ней весьма расплывчатым. Далее, неудовлетворительным признается исключительный акцент философии жизни на становящемся, текучем, непрерывном — с пренебрежением к прерывному, ставшему. Между тем обе эти стороны — обе противоположности жизни — должны быть приняты в расчет. Жизнь, которая как бы "нарушает" и "взрывает" все формы, тем не менее является нам через оформленные, фиксированные феномены И наконец, жизнь, по Зиммелю, способна "выходить за пределы самой себя" (в чем состоит "трансценденция жизни") Это значит, что она выходит за границы своих актуально ограниченных форм, т. е. порождает еще "больше жизни" (МеЬг-ЬеЬеп). Она же "трансцендирует", т.е выходит за свои пределы и в том смысле, что дает начало логическим автономным формообразованиям, которые уже не являются непосредственно "витальными", жизненными. Эти формообразования — "нечто большее, чем жизнь" (Мепг-а1з-ЬеЪеп). "Сущность жизни видится в этом выходе за свои пределы Трансцендирование — это определение жизни вообще. Замкнутость ее индивидуальной жизни хотя и сохраняется, но лишь с тем, чтобы она всегда прерывалась непрерывным процессом"3 В "перешагивании" непосредственных границ жизни, движении к "большему, чем жизнь" Зиммель даже видел отличительную особенность духовного, его своеобразие, ни с чем не сравнимые законосообразность и значение. Зиммель пытался навести мосты между традиционной философией, в значительной степени концентрировавшейся на изучении объективированных, явленных форм духа и сознания, и философией жизни, сосредоточившей свое внимание на "процессуальной" стороне дела. К концу жизни Зиммеля классические мотивы стали преобладать, несколько потеснив влияние философии жизни.

К числу фундаментальных проблем философии жизни, особенно глубоко и тщательно разработанных Зиммелем, относится вопрос о соотношении полноты, потока, многообразия феноменов жизни и тех обобщений наук о природе и духе, которые привычно именуются законами природы и законами истории.

Зиммель не отрицает того, что "жизнь есть закономерный процесс" Но из этого, по его мнению, не следует, что можно вывести общий закон жизни, который позволил бы сводить многоразличные жизненные процессы к некоей "однонаправленной жизненной силе" "Напротив, жизнь есть результат первичных процессов, и только они подчиняются законам природы Если есть условия для их действия, то жизнь возникает, так сказать, сама собой"3 В пояснение Зиммель приводит следующий пример Пальма растет иначе, принимает иную форму, чем Другие деревья И, конечно, в основе этого роста лежат определенные

154

законы. Однако вряд ли кто-либо станет утверждать, что в природе существует особый "закон роста пальмы". "Нет такого закона — закона жизни, истории, — который возвышался бы над низшимизаконами, регулирующими движение отдельных элементов... это было бы полностью антропоморфистской концепцией. Единственно реальными являются движения мельчайших частей и законы, которые регулируют данные движения. И если мы суммируем эти движения в некую совокупную целостность, то не следует для нее выводить особый закон" (2, 344). В подведении отдельных явлений природы и истории под общиезакономерности возникает, таким образом, особая трудность. "Последнее основание этой трудности заключается в том, что мы не можем добраться до той силы, которая действительно обусловливает движение мира и познать которую — оправданно или нет — требует от нас наша потребность в объяснении. Мы придерживаемся действительных движенийи можем разве свести более сложные движения к более простым..."

Однако обладающие абсолютной простотой существа, между которыми разыгрывалась бы игра мировых сил и из которых составлялись бы дальнейшие процессы, нам недоступны. "Химический атом потенциально может быть подвергнут дальнейшему разложению; в качестве атома он имеет значение только для целей химика, ибо последующее разложение его не интересует" (2, 345). Но весьма часто выделенные человеком для исследования сущностные элементы трактуются как реально существующие "составные части", которые принимаются за формы выражения неких простых сил, якобы управляемых особыми законами.

Отсюда вывод Зиммеля: формулируя те или иные законы в естествознании и именуя их "законами природы", человек непременно упрощает и огрубляет картину жизни. При этом далеко не всякие обобщения могут быть по праву названы законами природы. Так, закон тяготения Ньютона заслуживает этого названия, ибо "вскрывает действительные, закономерные и первичные причины", а законы Кеплера не являются "подлинными законами природы", ибо характеризуют некоторые исторические факты, относящиеся к системе планет (2, 346). Дело особенно усложняется, когда речь заходит об истории. "Исторические явления в любом случае суть результаты весьма многих встречающихся друг с другом условий и потому ни в коем случае не могут быть выведены из какого-либо одного закона природы" (2, 351). Каждое явление жизни человека и человечества — уникальный,неповторимый исторический факт, результат соединения бесчисленного множества обстоятельств и случайностей. Поэтому претензия некоторых философов — установить общие законы, которые отражали бы реальный ход истории и служили бы для его предсказания, — представляется Зиммелю несостоятельной. Конечно, и при изучении истории мы не можем, да и не должны ограничиваться лишь фиксированием, описанием фактов и событий. Необходимо отыскивать причины тех или иных исторических событий, не забывая, однако, что никаких абсолютных причинных закономерностей никому и никогда установить не удастся. И если, например, мы устанавливаем, что в определенной стране на каком-то этапе ее истории автократия сменилась сначала олигархией, потом — демократией, а демократия — монархией, то никак нельзя утверждать, будто такая последовательность форм правления имела или будет иметь строго закономерный, а не исторически случайный харак-

155

тер. Подобный вывод был бы не более, чем поверхностной трактовкой конкретных каузальных отношений, наблюдаемых в истории (2, 352). Каузальные отношения необходимо фиксировать, но их нельзя принимать за законы самой природы, ибо слишком многое в их описании и понимании зависит от случайных, варьирующихся обстоятельств жизни и познания человека и человечества. Другая трудность, препятствующая выявлению неких всеобщих исторических законов, состоит в принципиальной незавершенностичеловеческой истории, в недопустимости перенесения каузальных отношенийпрошлого на будущие эпохи (2, 354).

Зиммель вместе с тем вынужден был считаться с существованием различных философско-исторических подходов и проекций. Попытки философской метафизики сформулировать всеобщие законы природы

и истории Зиммель трактовал как неизбежные для длительного периода человеческой истории и в определенных аспектах плодотворные. Но он

возражал против превращения частных и особых абстракций, сформированных философами различных направлений, в якобы универсальные законы истории. Так, материалистическое пониманиеистории высвечивает значение экономических интересов и их борьбы. Однако утверждение о том, что "все исторически действенные интересы суть только переформулирование или маскировка интересов материальных" (2, 395), для Зиммеля неприемлемо, как неприемлемо, впрочем, любое раздувание значения отдельных сторон социально-исторического процесса. «Всеобщие понятия, с помощью которых имеют обыкновение обрисовывать ход мировой истории в ее общих чертах, являются, повидимому, чисто индуктивнымиабстракциями, отвлеченными от эмпирических единичностеи; и если, следовательно, говорят о теократическом характере еврейского государства, о Востоке как воплощении несвободы, а о "германстве" (СегтапепЬит) как воплощении свободы или если считают социальную историю процессом дифференциации или вообще описывают историческое развитие в нескольких предложениях, подчеркивая какие-либоего характерные и существенные моменты, — то во всех этих случаях речь идет по крайней мере о чем-то действительном. Но ведь на основании того, что данные моменты фиксируют существенное в фактических процессах, нельзя утверждать, что другие столь же фактически значимые и противоположные процессы, ответвления, побочные события могут быть просто проигнорированы» (2, 397). И даже если нам представляется, что в какой-то целостности удается или удастся открыть "суть дела-", следует помнить: она, эта суть, все равно не тождественна всей целостности, бесконечному многообразию ее связей, отношений, проявлений.

В истории этики Зиммель известен как автор, подвергший критике категорический императив Канта и предложивший взамен так называемый индивидуальный закон. Как известно, категорический императив ставит моральное значение максим индивидуальной воли в прямую зависимость от того, способны ли они служить основой всеобщего законодательства. Зиммель возражает против этого.

В социологии Зиммеля в центре стоит понятие взаимодействия (\УесЬзе1\У1гкип§), которое означает также продолжение толкования Жизни: жизнь тут тоже предстаёт как процесс. Нельзя удовлетворительно объяснить этот многосторонний процесс, говорит Зиммель, если акцентировать какую-либо одну причину или одну группу причин (на-