уровень заключений, которые предусмотрены автором.
Романное пространство у Фаулза строится на двух разных уровнях, становясь доступным как для невзыскательного читателя, так и для тех, кто заинтересован проблемами, которые напрямую связаны с исследованиями природы «прозы». Произведения Фаулза демонстрируют, как творческое начало может одновременно нести в себе элементы, которые явно или косвенно не согласуются с процессом создания прозы.
Однако следующий роман Фаулза «Дэниел Мартин» (1977), в котором дается портрет современного художника, по общему мнению критиков, стал книгой достаточно традиционной, обнаружив возможности Фаулза писать в реалистической манере. Произведение обращает на себя внимание плотностью социальной картины, которая сочетается с обеспокоенностью автора проблемами разрушения традиционного уклада жизни.
Роман «Мантисса» (1982) представляет собой игровую аллегорию. Автор пускает в ход многообразные художественные средства, используемые современной прозой. Муза как посредник между автором и миром наделяется свойствами якобы всезнания о прозе создателя. Взаимоотношения автора и музы представляют собой пародию на взаимоотношения между мужчиной и женщиной.
В романе «Червь» (1985) Фаулз обращается к исторической тематике, повествуя о секте шейкеров, действовавшей в Англии в XVIII в. Но использование автором документальной и исторической фактуры становятся совершенно иным, и гораздо более конкретным. Исследования Фаулза показали широкие возможности проблемного подхода к исторической тематике.
45. ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИЙ РОМАН
Европоцентризм второй половины 20 века был подвергнут жесточайшему удару: оказалось, что есть литература лучше европейской. Латиноамериканский бум начался с публикаций Мигель Алехо Астуриаса и Алехо Карпентьера (50-60 гг). Главное – изображение экзотики и таинственности мира кубинских негров с их древними верованиями, обрядами и церемониями. Отчетливо звучит социальная тема: проникновение империализма США на плантации сахарного тростника и несовместимость белой “цивилизации” с герметичным и замкнутым миром негров. Изощренная метафорика, искусственный экзотизм, этнографическая стилизация в изображении кубинской действительности.
Колумбиец Габриэль Гарсиа Маркес “100 лет одиночества” (1967),
“Осень патриарха” (1970), “Генерал в своем лабиринте” + ”Любовь во время чумы” + ”Любовь и другие демоны” (1980, 1996) – связаны с другими произведениями по смыслу.
Теперь писатель ищет соавтора, равного себе. Происходит сдвиг внутри границ романа как жанра.
3 типа романа:
1)Западноевропейский классический роман (от Сервантеса до Джойса и Пруста). Сосредоточенно на главном герое, заглавном герое. Он мыслится отъединенным от групп людей, никто ему не нужен – он один. Роман погружается в созерцание внутренней жизни человека. Нет мира вокруг человека, есть только внутренний мир человека, его страхов и комплексов.
2)Русский классический роман (от Пушкина до Толстого и Шолохова). Уже нет заглавных героев, например “Отцы и дети”. Уже не об отдельном человеке, а о человеке среди людей, в семье. Много символов (Онегин – Европа, Татьяна - Россия)
3)Новый латиноамериканский роман, создается с учетом традиций русских и западноевропейских романов. Название – пародия на новый французский роман (очень плохого качества). “Литература заключает договор не с одной стороной бытия, а со всей
действительностью в целом” (Маркес). Писатель должен быть на месте Творца – замашка на новейшее богословие.
Это “Тотальный роман” (Маркес) – тотальность мира, увиденного сквозь текст.
Специфическое использование мифа и мифологичности как приема, фантастика как гиперболизация. В «Улиссе» есть миф, как предельное обобщение, завершение – но это мертвый миф. А в латиноамериканском романе мифы – родные сказки, знакомые с детства. Люди мыслят этими мифами. Нет разрыва исторического времени, такого как в западноевропейском романе (античность-современность). Миф здесь не ученый, а народный. Люди чувствуют миф изнутри. Маркес обобщает в библейском масштабе описываемый мир: потоп, люди теряют память. Всеобщая история, судьба человека - как она решается?
Происходит переосмысление смеха и комического. В западноевропейском романе нет хохота, полновесного смеха, только ухмылка, остроумие. В латиноамериканском романе: смех – противоядие страху. Смех там не индивидуальный, он коллективный, причем надо быть объединенными одним языком, быть своим среди своих. Смех здесь восходит к своим глубочайшим корням.
Теория карнавала:
Карнавал – естественная форма народного бытия. Теперь карнавал делают для ТВ, это уже не то, но, может быть, в маленьких городах он еще остался. В западноевропейском романе он вымер в 18 в. В России его не было, так как там отношение к смеху было богословское. Смеху должен быть положен предел. Смех – опасная вещь.
Древние цивилизации - Мексика (майа, ацтеки) и Аргентина + Уругвай (инки). В Аргентине был гигантский порт, активно развивалась иммиграция. В Буэнос-Айресе был специфичный испанский язык.
Для писателей, примыкавших к Борхесу и признававших его авторитет, характерно подчеркнуто субъективное видение мира, склонность к иррациональной фантастике, часто – недооценка национальных моментов, политизм, а иногда и реакционность общественных взглядов, защита тезиса об интуитивности художественного творчества.
46. Литература постмодернизма (Х.Л. Борхес)
Со второй половины 20 века философия начала предлагать человечеству смириться с тем, что в нашем бытии нет абсолютных начал, но воспринималось это не как бессилие человеческого разума, а как некое богатство нашей природы, так как отсутствие первичного идеала стимулирует многообразие видения жизни. Нет единственно правильного подхода – все они правильны, адекватны. Так формируется ситуация постмодернизма.
Сточки зрения постмодернизма модернизм характеризуется стремлением познать начало начал. А постмодернизм приходит к мысли отказаться от этих стремлений, т.к. наш мир – мир многообразий, движений смыслов, при этом ни один из них не является самым верным. Человечество должно принимать это многообразие и не претендовать на постижение истины.
Счеловека снимается груз трагедии и хаоса, но он осознает, что его выбор – один из множества возможных.
Постмодернизмом занимались разные гуманитарные науки. Мишель Фуко – новая концепция истории: история дискретна. События – изменения в трактовке человеком окружающего его мира. История – цепочка событий, происходит вспышка, и человечество начинает видеть мир по-другому. Все очень относительно. Это отразилось на литературе.
Постмодернизм абсолютно сознательно ревизирует все литературное наследие. Оно становится сегодня существующим культурным контекстом – огромной культурной ненаписанной энциклопедией, где все тексты относятся друг к другу как части интертекста.
Любой текст оказывается цитатой другого текста. Мы знаем что-то, следственно можем выразить это словами. Откуда мы их знаем? Услышали, прочли – узнали. Все, что мы не знаем, тоже описывается словами.
Наша культура состоит из культурного контекста. Литература – часть культурного контекста, в котором мы живем. Мы можем пользоваться этими произведениями, они часть той реальности, картинку которой мы сами себе создаем.
Все наше знание – информация, которую мы усвоили. Она к нам приходит в виде слов, которые кто-то оформляет. Но этот кто-то не является носителем абсолютного знания – эта информация является просто интерпретацией. Каждый должен понимать, что не является носителем абсолютно знания, но вместе с тем, наши интерпретации могут быть более или менее полными, в зависимости от количества обработанной информации, а правильными или неправильными они быть не могут.
Отличительная черта постмодернизма – концептуальность.
В произведении закрепляется видение писателем мира, а не просто описывается мир. Мы получаем картинку, как она возникает в сознании автора.
Хорхе Луис Борхес (род.1899).
Английский и испанский находились у него в равновесии, к тому же знал французский. Но сознательно выбрал испанский. Писал сонеты и эссе, с 39 года начал писать рассказы (“Пьер Минар, автор Дон-Кихота”). Читать его стали только в 60-ые. Можно сказать, что он создал постмодернизм.
Лучшая шутка Борхеса – приписать одно произведение другому автору. Потом это назовут деконструктуализмом. Борхес не утрачивал совей поэтической целостности и лиризма, в них нашли отражение история и жизнь аргентинской столицы и провинции. Борхес принес в Аргентину авангардизм.
Для писателей, примыкавших к Борхесу и признававших его авторитет, характерно подчеркнуто субъективное видение мира, склонность к иррациональной фантастике, часто – недооценка национальных моментов, политизм, а иногда и реакционность общественных взглядов, защита тезиса об интуитивности художественного творчества.
47. Творчество У. Эко.
Умберто Эко – итальянский ученый, специалист по средним векам (медиевист). Его книги лучше всего соответствовали постмодернистским традициям.
1980 г. – роман “Имя Розы”, 1988г – роман “Маятник Фуко”, 1994г – “Остров накануне”, 2000 г. – “Баудолино” (без перевода).
Его книги будут понятны только образованному человеку.
Эко создал картинку и населил ее персонажами, набор которых произволен. Описывается то, что не может не произойти. Достаточно обустроить реальность, и она пойдет сама собой. В “Имени Розы” равномерно объединены схоластика и детективность. Имя героя Вильгельм фон Баскервиль. Но это не цитата, это просто фамилия, говорящая что-то тому, кто читал “Шерлока Холмса”. Она напомнит ситуацию с собакой. Совпадений и перекличек нет, но внесение имени в контекст подчеркивает эрудированному читателю стихию детективного
повествования, созданную не только К. Дойлем, но и всеми после него.
К этому можно прибавить целый ряд черт, характерных для детективной и иронической литературы. Мы ждем подвоха, преступления - происходит убийство. В детективе по правилу: убийство + отсутствие чувств. Загадку расследует детектив. А здесь – она расследуется сама. Даже больше – детектив становится причиной пожара, и много улик уничтожено.
Подразумевается, что читатель воспринимает текст адекватно. Но каждый прочитывает текст по-своему. Читатель сам привносит в текст смысл значения, он осуществляет процесс декодирования, в соответствии со своей компетенцией, знанием мира.
Вся человеческая жизнь – игра. Мы притворяемся, что верим в реальность людей, они – сознание авторской фантазии. Задача писателя – заставить нас сыграть в эту игру, не задумываясь о том, что мы в нее играем. Теперь нет различия реальности и вымысла – все игра.
Автор сознательно создает такой текст, чтобы было много уровней прочтения. Ни один из уровней не доминирует – нет иерархии. Самая большая истина в том, что нет никакой истины.
Много цитирования в этом романе, но оно воспринимается как оригинальный текст, т.к. мы не видим их. Постмодернизм толкает нас к тому, чтобы мы смотрели на жизнь новым взглядом, изменили свои стереотипы.