§2. Уникальность изображения характеров

В предыдущем параграфе были изучены особенности сюжетного построения и конфликта в комедиях Гоголя – этот этап исследования является нужным и важным для работы, но на нём не заканчивается наше изучение гоголевских пьес. Теперь нужно уделить внимание тому, как Николай Васильевич вырисовывал своих героев, какими красками пользовался. Нужно понять, что им двигало при создании персонажей. Это особенно важно, учитывая, что тема курсовой работы затрагивает не простое исследование драматургии Гоголя, а её воплощение на сцене. Ведь как можно вести речь о сценическом воплощении образов, не изучив их как следует, не проработав данный автором материал?

При первом же взгляде на персонажей этих комедий, прежде всего, заметен их собирательный характер. Действительно, мало кто из писателей создал такое количество "типов", как Гоголь. Плюшкин, Ноздрев, Чичиков, Хлестаков, городничий, Подколесин, Кочкарев вошли в нашу историю, в наше сознании, как яркое художественное обобщение отрицательных сторон человеческого характера. Все эти образы и сейчас сохранили силу сатирического обличения.

Гоголь решительно преодолел традицию нравоописательной комедии. Вспомним, что в пьесах Капниста, Фонвизина, Крылова, Княжнина персонажи точно разделялись на положительных и отрицательных. Причем характеры персонажей с самого начала были ясны для зрителя и не изменялись до конца пьесы. Герои этих комедий были и не людьми вовсе, а назидательными масками. Отрицательные черты героев были с самого начала понятны зрителю, обозначались даже в их фамилиях - Кривосудов, Новомодова и т. д. Исключением являются герои, выписанные в пьесах Фонвизина. Персонажи Фонвизина обладали большей жизненной наполненностью, хотя и ему не удалось до конца избавиться от нравоучительных бесед со зрителем (его положительные герои по-прежнему оставались резонерами).

Гоголь отвергает наивную просветительскую поучительность, которая так видна в традиционных комедийных схемах, характерных для театра Мольера и его последователей. Комедии Николая Васильевича доносят до зрителей житейские истины не навязчивой морализацией, а раскрытием глубокого смысла жизненного случая, лежащего в основе пьесы. В них нет поучительных рассуждений героев, являющихся не живыми людьми, а всего лишь авторским рупором, выражающим отношение самого автора к происходящему на сцене. Точно так же Гоголем отброшено схематичное разделение персонажей на положительных и отрицательных. Уже в «Петербургских записках 1836 года» Гоголь выразил свое глубокое понимание задачи драматурга при создании характеров. Он решительно противопоставил односторонним, схематичным персонажам "живой характер": "Если нам представят какой-нибудь живой характер (курсив мой.- Н. С.), то мы уже думаем,- писал Гоголь,- не личность ли это? потому что представляемое лицо совсем не похоже на какого-нибудь пейзана, театрального тирана, рифмоплета, судью и тому подобные обношенные лица, которых таскают беззубые авторы в свои пьесы, как таскают на сцену вечных фигурантов, отплясывающих пред зрителями с тою же улыбкою свое лихо вытверженное в продолжение сорока лет па". Отсюда понятно, что для Гоголя персонаж комедии должен быть не только "типом", но и "живым" характером, обладающим типическими чертами. "Право, пора знать уже,- продолжает он, - что одно только верное изображение характеров не в общих вытверженных чертах, но в их национально вылившейся форме, поражающей нас живостью, так что мы говорим: "Да это, кажется, знакомый человек",- только такое изображение приносит существенную пользу".

Гоголь разрушает правила драматургии классицизма, в которой герой комедии являлся олицетворением того или иного порока или человеческой слабости, недостатка. Не приемлет он и наивно-натуралистический подход нравоописательной литературы. Для него герой комедии, прежде всего, "живой" характер, со всей сложностью своего внутреннего облика, и в то же время сохраняющий типические черты своего сословия, профессии, национального бытия. Соответственно, играть их нужно как живых людей, а не как точные, выразительные, но мёртвые типы, лишённые всякой индивидуальности.

Однако нередко утверждалось, что гоголевские герои - это "маски", лишенные живых и индивидуальных черт. Своего рода условно-гротескные сатирические фигуры. Реакционно-идеалистическая критика не раз писала о том, что образы, созданные Гоголем, нереальны, что его персонажи являются "уродами", "манекенами". В. Розанов, например, считал, что "Гоголь был гениальным живописцем внешних форм", но за этими формами "нет того, кто бы носил их". [15; с 10] В последнее время, такие мнения не редкость в западноевропейской и американской критике. Это глубоко ошибочная точка зрения, так как она направлена против реалистического понимания творчества Гоголя. Отказывая Гоголю в способности показать человека, ограничивая его творчество лишь изображением "внешних форм", "масок", можно потерять очень многое из сатирического и реалистического содержания его образов. При всей изобразительной живописной наглядности, герои Гоголя отнюдь не выступают условными "масками", марионетками. Персонажи его пьес сохраняют индивидуальные, психологические качества при всей типической обобщенности.

В "Гамбургской драматургии" Лессинг высказывал неудовлетворенность односторонними характерами классической драматургии (в частности – условностью характеров в комедиях Мольера): "Так как комедия имеет целью изображать характеры, то я полагаю, что она всего вернее достигнет своей цели, изображая эти характеры в как можно более общей форме. Таким образом, выведенное на сцену лицо будет представителем всех характеров этого рода... В этом отношении Мольер, а раньше его Плавт ошибались; вместо портрета скупого человека они дали нам причудливое и неприятное изображение скупости как страсти. Я называю это изображение причудливым потому, что подлинника для него нет в природе". [12; с 335]

Пьесам Гоголя чужд этот недостаток. Его персонажей нельзя трактовать как олицетворения "страстей" и пороков. Не упуская яркие "типические" черты, Гоголь сумел придать своим героям жизненную конкретность характеров. В погоне за изображением собирательных образов русской действительности, он не теряет жизненной правды. В то же время, персонажи его далеки и от наивно-бытовой "портретности". Нельзя понимать их в жанровом, бытовом плане, который можно видеть в пьесах Плавилыцикова и других представителей нравоописательной драматургии начала века. Бытовая социальная конкретность и гиперболически-гротескная подчеркнутость характеров отличают персонажей Гоголя.

Нельзя согласиться и с теми исследователями, которые, подобно В. А. Десницкому, считали, что "гоголевские типы взяты в ведущей черте их характера, остальные черты взяты в соответствии с ней; гоголевские типы, можно сказать, изумительно озаглавлены, но не раскрыты во всей противоречивости сложной человеческой психики". В. А. Десницкий называет их "моральными сентенциями", которые напоминают нам образы грешников на старинных картинах и лубках. . [8; с 75] Однако Гоголь создавал сатирические типы, образы людей, отличительным свойством которых являлось "бездушие" и "пошлость". В этих образах Гоголь глубоко и тонко раскрыл психологию, внутренний мир своих персонажей. Достаточно вспомнить богатство психологических оттенков в изображении Хлестакова или городничего.

Персонажи Гоголя отнюдь не условные маски - они наделены индивидуальными свойствами и чертами, ярко очерченными характерами. Но это "индивидуальное" всегда сочетается у Гоголя с "типическим".

При сценическом воплощении образов, созданных Николаем Васильевичем, важно помнить об одном из основных достоинств Гоголя: об умении выделить не только наиболее существенные, типические черты в своих героях, но и вылепить живой образ настоящего человека. Каждый из персонажей его комедий выдержан в определенном стилевом ключе, начиная от Хлестакова и городничего и кончая слесаршей Пошлепкиной и полицейским Держимордой. Каждый характер наделен только ему одному, именно этому лицу свойственными чертами. И вместе с тем каждое действующее лицо несет в себе и типически-характерные особенности. Это дает возможность артисту, играющему в пьесах Гоголя, создавать самобытный, яркий, впечатляющий образ.

Произведениям основоположников критического реализма XIX века свойственна типизация. Но она предполагает не только обобщение явлений действительности, но и создание жизненного, индивидуального образа. Ф. Энгельс вывел своего рода формулу о типических характерах, представленных в типических обстоятельствах. Сам же он дополнил её указанием о том, что "каждое лицо - тип, но вместе с тем и вполне определенная личность, "этот"...". [13; с 8-9]

В пьесах писателей XVIII века персонажи часто обладали типическими чертами, правдиво отражали явления жизни, но были лишены собственной личности. Отражение типических, собирательных образов – умение не новое в литературе того времени. Способность Гоголя сочетать эту "типичность" с индивидуальностью, вот что особенно ценно. Белинский, говоря о типическом, указывал, что "в типе заключается торжество органического слияния двух крайностей - общего и особого. Типическое лицо есть представитель целого ряда лиц, есть нарицательное имя многих предметов, выражаемое, однако же, собственным именем". [2; с 318-319]

Для образов Гоголя особенно важна точность и определенность их социальной характеристики. Городничий, Земляника, Держиморда, Подколесин, Яичница, Анучкин, сваха - все они носят отпечаток сословной и профессиональной среды. Их образ мышления, речь, привычки, наружность, костюм взяты из жизни, с прозорливой наблюдательностью увидены автором. Отличаясь индивидуальной конкретностью, художественной наглядностью, герои Гоголя обладают вместе с тем обобщающим нарицательным значением. Эта "нарицатель-ность" образов Гоголя возникает потому, что в каждом из них подчеркнута основная, наиболее существенная черта характера - легкомыслие Хлестакова, честолюбие городничего, подлость Земляники, нерешительность Подколесина, назойливость Кочкарева. Однако заострение какой-либо одной черты характера отнюдь не делают образы Гоголя аналогичными персонажам комедий XVIII века. В этих комедиях характер персонажа исчерпывался одним каким-либо "пороком" или "страстью" (скупостью, ревностью и т.д.), а у героев Гоголя всего лишь сделан акцент на определённой черте. Эта основная, господствующая черта характера сочетается с другими. Именно поэтому его образы лишены одноплановости, свойственной комедиям классицизма. Герои Гоголя раскрываются в своих жизненно убедительных проявлениях, в глубокой психологической мотивированности своих поступков. Так раскрывается реализм драматургии Гоголя. В этом новый шаг в развитии комедии, сделанный Николаем Васильевичем.

Белинский писал о героях "Ревизора": "Вот в этом-то состоит типизм изображения: поэт берет самые резкие, самые характеристические черты живописуемых им лиц, выпуская все случайные, которые не способствуют к оттенению их индивидуальности". [4; с 463] Отбрасывая все случайное и второстепенное, подчёркивая одну главную деталь, Гоголь усиливает типичность своих персонажей. Он не боится утрировать самые мелкие, обыденные черты характера, если они типичны, если они выражают сущность изображаемого им лица.

Прибегая в изображении своих героев к преувеличению, гротеску, Гоголь раскрывает как социальную, так и психологическую их сущность. В "обыкновенных" характерах своих персонажей Гоголь выделяет "необыкновенное" - основную типическую черту. Говоря о трудности создания "обыкновенных" характеров, писатель сам отмечал, что "эти все господа, которых много на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем, как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей - эти господа страшно трудны для портретов. Тут придется сильно напрягать внимание, пока заставишь перед собою выступить все тонкие, почти невидимые черты...".

Создавая такой образ, писатель отбирает из действительности и обобщает те черты, которые передают всё наиболее существенное в изображаемом им характере. Если не удается выразить эти свойства человека, то и характеры не становятся типическими, не отражают действительности. В них, по выражению Добролюбова, "берутся случайные, ложные черты действительной жизни, не составляющие ее сущности, ее характерых особенностей". [9; с 171] Своеобразие Гоголя ещё и в том, что внутреннюю сущность характера он выражает через заострение внешних черт. Грубость и алчность городничего, нерешительность Подколесина, хвастливая самоуверенность Хлестакова переданы с необыкновенной резкостью красок. Такую гиперболической яркость, характерность нельзя было бы воплотить средствами чисто психологического театра.

Неоднократно высказывалось мнение, что сатира, комедия имеют дело, в отличие от драмы, не с индивидуально-жизненными характерами, а с типическими обобщениями. Дидро, например, полагал, что комедия в противоположность трагедии, дающей на сцене индивидуальных героев, изображает типы. Уже в наше время французский философ А. Бергсон, считая, что "искусство всегда имеет в виду индивидуальное", видел в комедии отступление от этого правила: "Совсем иная цель комедии. Здесь всеобщность содержится в самом произведении. Комедия изображает характеры, которые мы встречаем... Она отмечает сходства. Она стремится представить нашим взорам типы...". [3; с 183] Можно привести и ряд других аналогичных высказываний, отказывающих комедии в праве изображать индивидуальное, оставляющих в ее ведении только типы. Однако если это в какой-то степени верно для театра Мольера и комедий XVIII века, то совсем неверно по отношению к комедиям Гоголя и реалистической комедии вообще. В драматургии Гоголя мы видим не образ-маску, лишенный характера, а именно типический характер.

Белинский определял типичность образа как "единство общего и особого", как воплощение в индивидуализированном образе "целого особого мира лиц". "В творчестве есть еще закон: надобно, чтобы лицо, будучи выражением целого особого мира лиц, было в то же время и одно лицо, целое, индивидуальное". [4; с 53] Поэтому в типе должны сочетаться основное, обобщенное писателем, взятое из действительности, и индивидуальное, конкретно личное, присущее данному персонажу. Возьмем образ городничего. Общее, социально-типическое содержание этого образа в изображении опытного и циничного взяточника, бюрократа, преданного чиновника самодержавно-полицейской власти. Но в то же время, сколько метких и точных конкретных, индивидуальных деталей найдено Гоголем для обрисовки личности городничего. Если такие черты, как грубость, хитрость, честолюбие, имеют общее типическое содержание, то, казалось бы, такая незначительная деталь, что Сквозник-Дмухановский мечтает о ряпушке и корюшке ("Да, там (то есть в Петербурге.- Н. С.), говорят, есть две рыбицы: ряпушка и корюшка, такие, что только слюнка потечет, как начнешь есть"), рисует городничего как любителя поесть, прожорливого и сластолюбивого гастронома, подчеркивая животную грубость его натуры. Почтмейстер - "простодушный до наивности человек", как говорит о нем Гоголь в своих "Замечаниях для гг. актеров". Но наряду с простодушием, этим личным качеством, почтмейстера, он типичный чиновник, по-казенному относящийся к своим обязанностям, привыкший во всем потакать городничему, не считающий за грех прочитывать чужие письма, даже изымать те, которые чем-либо обратили его внимание.

Еще более сложен образ Хлестакова - этого "пустейшего" представителя столичных департаментов и канцелярий. Он "несколько приглуповат", согласно характеристике самого Гоголя, легкомыслен, труслив - все это качества индивидуальные, но в то же время они все вместе и составляют типический образ. Типическое и индивидуальное дополняют друг друга. Так создаётся образ, раскрывающий самую сущность явления, и в то же время жизненный, индивидуальный.

Сатирические образы, созданные Гоголем, раскрывают духовную нищету, косность господствующих классов царской России. В этом социальная значимость этих образов. Они показывают "деятелей" бюрократического аппарата русского самодержавия в сатирическом, смешном виде. Образы Гоголя разоблачают тот общественный строй, который обнаружил свою несостоятельность, свою враждебность историческому развитию, стал косной, отрицательной силой, задерживающей движение вперед.

Сатирическое произведение раскрывает отрицательную сущность персонажей, подчеркивая их негативные стороны. Примечательно высказывание самого Гоголя в письме к М. П. Погодину от 1 февраля 1833 года по поводу пьесы последнего "Петр I". По прочтении ее Гоголь сообщает "только одно" "примечание": "Ради бога, прибавьте боярам несколько глупой физиономии. Это необходимо так даже, чтоб они непременно были смешны. Чем знатнее, чем выше класс, тем он глупее. Это вечная истина! А доказательство в наше время".

Общее в сатирическом характере отнюдь не уничтожает индивидуальное. Достаточно сослаться на замечательный анализ Белинским героев "Ревизора", в котором критик глубоко вскрывает внутренний мир персонажей гоголевской комедии, чтобы увидеть, насколько сложными, психологически мотивированными чертами наделяет Гоголь своих героев, отнюдь не смягчая сатирических красок, не суживая типической их обобщенности.

Внутренняя, духовная бедность героев, скудость их душевных переживаний показаны Гоголем не как внешний комический признак, не как проявление какого-либо одного "порока", как у Мольера, а как свойство характера, психологически мотивированное.

Суммируя впоследствии в "Театральном разъезде" возмущенные отклики на "Ревизора" реакционной правящей верхушки и ее продажных клевретов булгариных и сенковских, Гоголь вкладывает в уста такого литератора "презрительный" отзыв о своей пьесе: "Поверьте мне, я знаю это дело: отвратительная пьеса! грязная, грязная пьеса! Нет ни одного лица истинного, всё - карикатуры!" Но герои гоголевской комедии вовсе не карикатурны. Это типические характеры, показанные драматургом в типических положениях.

В гоголевских образах характер персонажа передается посредством подчеркивания типичности его психологии и моральных свойств. Именно типичность характера Хлестакова выделяет Гоголь в своем "Отрывке из письма...": "...это лицо должно быть тип многого разбросанного в разных русских характерах, но которое здесь соединилось случайно в одном лице, как весьма часто попадается и в натуре".

Этот принцип типизма гоголевских персонажей также был важным открытием драматурга. До Гоголя типические персонажи были ограничены в своей жизненной разносторонности. Даже у Мольера персонажи являются прежде всего выразителями одной черты, одной "страсти". Об этом говорил еще Пушкин, указывая на разницу между Мольером и Шекспиром: "Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то порока, но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем разнообразные и многосторонние характеры. У Мольера скупой скуп - и только; у Шекспира Шайлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен". [14; с 91] Гоголь в этом плане продолжатель шекспировской традиции, хотя в своих комедиях он укрупняет, заостряет черты характера персонажа, сатирически разоблачает его.

Городничий у Гоголя не просто грубый карьерист и взяточник - он показан и как честолюбец, и как семьянин, и как хитрый и опытный делец, и, наконец, как "столп" общества, основанного на чинопочитании и неограниченной власти бюрократического аппарата. Точно так же Хлестаков не только легкомысленный обманщик и лгун, но и самовлюбленный эгоист, дворянский недоросль, фанфарон и развязное ничтожество, претендующее на власть.

Раскрытие типической сущности у Гоголя неотделимо от углубления психологической характеристики своего героя. И городничий и Хлестаков во всей полноте своих характеров раскрываются постепенно на всем протяжении пьесы. Не менее тонко, психологически мотивированно изображен характер Подколесина. Его нерешительность, безволие, боязнь какого-либо действия сочетаются с глубоким уважением к своему чину и званию. С не меньшей психологической тонкостью раскрываются и персонажи "Игроков", все время играющие роль порядочных людей.

Хотя для Гоголя важно социальное положение его персонажей, он далеко выходит за пределы сословий, что придает его образам общечеловеческое значение. Подколесин, Кочкарев, так же как и городничий и Хлестаков, типы и характеры, заключающие широкое общечеловеческое содержание, черты, свойственные людям не просто конкретного сословия, но определенного психического склада.

Образы Гоголя психологически мотивированны и точны, хотя не перегружены излишней психологической детализацией. Как верно было отмечено одним из исследователей творчества Гоголя: "...помимо верности исторической и социальной, есть в "Ревизоре" и еще одна сторона - это верность психологическая, это жизненная естественность, которой проникнуты все поступки и мысли персонажей комедии". [10; с 63]

Художественное своеобразие Гоголя в том, что герои его пьес предстают перед нами в своей обыденности, будничности и в то же время в подчеркнуто-гротескной манере изображения. Их отрицательные качества гиперболизованы, а сами они поставлены в такие комедийно-необычные положения, в которых их типическое начало проявляется еще резче, еще определеннее.

Говоря о "Недоросле", Гоголь писал: "Всё в этой комедии кажется чудовищной карикатурой на русское. А между тем нет ничего в ней карикатурного: все взято живьем с природы и проверено знаньем души". Эти слова полностью следует отнести и к комедии самого Гоголя. Усиливая отрицательные черты своих героев, он выражал их типическую сущность.

Гоголь срывает фальшивое "благолепие" "фасада империи", за которым скрывалась духовная опустошенность, нравственная нечистоплотность и ничтожество представителей господствующего общества. Персонажи "Ревизора" враждебны настоящей жизни, тем мыслям и надеждам, которыми живет народ. Они утратили человеческий облик, замкнулись и закоснели в своем чудовищном эгоизме, в своих мелких и подлых страстишках, в своем дрянненьком существовании, заполненном только стремлением к наживе и чинам. Герои комедии, говоря словами Белинского, "призраки" в высшем человеческом смысле, хотя в условиях тогдашней действительности они весьма и весьма реальны, облечены полнотой власти и неустанно заботятся о своем материальном благополучии.

Дело не только в том, что в самой жизни имелись городничие, похожие на Сквозняк-Дмухановского, и ловкие пройдохи, которых могли принять за ревизоров. В своих героях Гоголь конденсирует, сгущает самую сущность, показывает их типичность в основных общественных и психологических проявлениях их характера. Заостренность отдельных черт образа отнюдь не противоречит жизненной правде, а лишь наиболее ярко и выпукло ее обнажает.

В своем анализе "типов" комедии Грибоедова Гоголь прежде всего подчеркивал их социальную характерность и правдивость. Для него важно было выражение в них наиболее существенных особенностей того общественного круга, той среды, к которой они принадлежали. С этой точки зрения он и рассматривает их характеры, их нравственный облик, видя в них выражение наиболее существенных сторон тогдашнего "общества" - "скопище уродов общества, из которых каждый окарикатурил какое-нибудь мнение, правило, мысль". Гоголь дает глубокий анализ образа Фамусова, выделяя в нем типические черты дворянского общества, той бюрократии, которая "под личиною усердия к царю и благонамеренности, требуя поддельной нравственности от молодых людей и развратничая в то же время сами, возбудили негодованье молодежи..." Не менее замечательны, по мнению Гоголя, и другие "типы" комедии - Загорецкий, Молчалин, Репетилов, Скалозуб, характеризуя которых Гоголь раскрывает их типическое начало. Эти принципы изображения "уродов общества" продолжает Гоголь в "Ревизоре", заостряя сатирический рисунок образа. Умение найти и выделить такие черты и подробности, которые усиливают и заостряют типичность образа, и отличает мастерство Гоголя как художника-реалиста. "Почему так трудно играть Гоголя, ярчайшего театрального писателя, умеющего расцветить, сделать зримым, конкретным каждый образ, вплоть до эпизодических? - спрашивает И. Ильинский.- Мне кажется - да не упрекнут меня в парадоксальности суждения,- что причина именно в этой яркости. Пьесы Гоголя создают непреодолимую иллюзию преувеличения, гиперболизма сценических характеров. Изображаемые Гоголем события развертываются перед нами как исключительные, чрезвычайные; его герои ведут себя неожиданно, резко, почти фантастично, их образ мысли всегда причудлив, а свойства выражены гиперболически. "Прошедшего житья подлейшие черты" - русская действительность времени николаевского царствования - предстают в этих пьесах как бы в сгущении, в концентрате". [11; с 307-308] Ильинский делает справедливый вывод из этого: Гоголя не следует "заострять": "Сколько ни "заостряли" Гоголя... получался либо дурной водевиль, либо условный гротеск, либо фарс - и тогда уходила глубокая мысль, ускользала жизненная сложность образов, спектакль становился плоскостным, однолинейным... Гоголь "открывается" только тем актерам, которые играют его реалистически, без подчеркивания, целиком отдаваясь предлагаемым обстоятельствам пьесы и роли". [11; с 308]

Эти соображения актера, прошедшего долгий творческий путь, глубоко справедливы. Комедийная насыщенность, гротескное начало комедий Гоголя органически слиты с жизненной правдой образов, с типической силой обобщения. Всякое перенапряжение, чрезмерное "заострение" нарушают волю художника, психологическую и социальную точность его рисунка, его реалистическую полнокровность. Именно поэтому сам писатель так опасался, чтобы исполнители его пьес "не впали в карикатуру"!

Гоголь-драматург раскрывает характеры своих персонажей в действии, в поступках, в различных жизненных ситуациях. Он не показывает своих героев в их прошлом, не дает подробной экспозиции. Лишь в двух-трех репликах городничего, когда он перечисляет в первом действии свои "грешки", да в заключительной сцене, когда он говорит о себе, что он тридцать лет на службе и "трех губернаторов обманул", сообщаются черты из его прошлого. И тем не менее городничий нам ясен со всем своим прошлым, во всей типической полноте своего характера. "Художественная обрисовка характера,- писал Белинский по поводу героев "Ревизора",- в том и состоит, что, если он дан вам поэтом в известный момент своей жизни, вы уже сами можете рассказать всю его жизнь и до и после этого момента". [4; с 454] Это замечательное умение в сжатой драматической форме исчерпывающе раскрыть характер, показать всю жизнь персонажа достигается Гоголем посредством необычайно точной и яркой лепки образа, умением найти точную типическую деталь. Говоря о том, что в сцене спора Анны Андреевны и Марьи Антоновны "резкими чертами" обрисовываются их характеры, Белинский замечает: "...в этой коротенькой... сцене, вы видите прошедшее, настоящее и будущее, всю историю двух женщин, а между тем она вся состоит из спора о платье...". [4; с 464] Сценка, о которой говорит Белинский,- это третье явление третьего действия. Оно начинается со спора о платьях между матерью и дочерью:

"Анна Андреевна. Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом. Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь не осмеял. Тебе приличнее всего надеть твое голубое платье с мелкими оборками.

Марья Антоновна. Фи, маменька, голубое! Мне совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники тоже в голубом. Нет, лучше я надену цветное".

Пререкания по поводу выбора платья раскрывают и мелочное провинциальное тщеславие городских щеголих, и соперничество между матерью и дочерью, и безудержное желание городничихи пококетничать и понравиться приезжему гостю. Этим спором исчерпывающе очерчен круг интересов, духовный уровень и образ жизни Анны Андреевны и Марьи Антоновны - типичных представительниц провинциального чиновнического общества. Вся их жизнь, отношения между собой наглядно выступают в нескольких, как бы случайно и бегло высказанных фразах.

Связь с жизнью, конкретность в изображении действительности выделялись и самим Гоголем в качестве основы его творческого метода. "Угадывать человека я мог только тогда,- писал Гоголь,- когда мне представлялись самые мельчайшие подробности его внешности. Я никогда не писал портрета в смысле простой копии. Я создавал портрет, но создавал его вследствие соображенья, а не воображенья. Чем более вещей принимал я в соображенье, тем у меня верней выходило созданье". Гоголь здесь сам наметил принцип того изображения характеров, который отличал его творческий метод. Тип, "портрет" для него не просто "списывание" с какого-то конкретного "прототипа" и не механическая сумма отдельных черт, встречающихся в жизни, а их творческое осознание. Он стремился выявить саму сущность характера данного "типа".

Типичность образов, созданных Гоголем, неразрывна с их художественной правдивостью. Тургенев исчерпывающе сформулировал эту важнейшую сторону гоголевского метода, увидев в образе Хлестакова "торжество поэтической правды, когда образ, взятый художником из недр действительности, выходит из рук его типом, и самое название, как, например, название Хлестакова, теряет свою случайность и становится нарицательным именем". [16; с 427] Эта "нарицательность", широкая применимость "типов", созданных Гоголем, относится не только к "фитюльке", к образу Хлестакова, но в той же мере и к большинству созданных им образов - городничего, судьи Ляпкина-Тяпкина, Подколесина, Кочкарева и многих других, вплоть до Бобчинского и Держиморды.

В первую очередь это объясняется тем, что в героях Гоголя выражены наиболее существенные черты действительности. Однако при всей своей исторической конкретности "типы" Гоголя не ограничены рамками определенной социальной формации. В них заключено широкое психологическое и моральное содержание, они применимы и к различным эпохам, имеют общечеловеческое значение. Безусловно, информация, данная в этом параграфе, необходима каждому актёру, попавшему в реальность гоголевских пьес. Не зная многих тонкостей драматургии Гоголя, его взглядов относительно роли драматурга, можно допустить ошибку и неправильно истолковать как данный образ, так и манеру его воплощения. Такая неосведомлённость, в свою очередь, ведёт к искажённой передаче смысла гоголевских пьес. Именно поэтому так важно было уделить особое внимание анализу характеров в произведениях Николая Васильевича.