8. Атомистические материалисты: Левкипп и Демокрит

Во второй половине V в. до н.э., наряду с уже известными нам крупными очагами развития науки и философии в Греции, на севере страны во Фракии, появился новый центр – город Абдеры. Здесь, по-видимому, протекала деятельность Левкиппа в его зрелую пору, а также деятельность Демокрита. Древние сообщают, что Демокрит был учеником своего предшественника и друга Левкиппа. Он общался с Анаксагором, от которого мог почерпнуть идею о возникновении вещей и соединении мельчайших частиц. Он также был учеником персидских учёных, халдеев и магов. Демокрит мог быть и учеником индийцев, так как совершил путешествия и в Вавилон, и в Персию, и в Индию, и в Египет. Дата его смерти устанавливается со значительными колебаниями. Это или самый конец V-го в. или, что вероятнее, начало IV в. до н.э.

Космология атомистов и их космогония в своих различных частях соответствуют разным уровням развития античной науки и потому в отдельных своих учениях далеко не равноценыы. В некоторых космологических идеях атомисты надолго опередили своё время, в других остались примерно на том уровне, которого достигла милетская школа в лице своего последнего представителя – Анаксимена.

Новыми достижениями атомистов были их учения: 1) о бесконечнсти вселенной и 2) о бесчисленности миров, одновременно существующих в бесконечном мировом пространстве.

Учение Левкиппа и Демокрита о бесконечности вселенной прямо вытекает из представления о бесконечности пустого пространства и из представления о бесконечном числе атомов, движущихся в пустоте. Оба положения хорошо засвидетельствованы в античной литературе об атомистах. Мы знаем, например, от Ипполита, не только тезис Демокрита, согласно которому миры бесчисленны и различны по величине, но даже такие детали, как учение Демокрита о том, что расстояние между отдельными мирами неравны: между некоторыми – большие, между другими – меньшие.

Поразителна по близости к современным научным данным догадка Демокрита, согласно которой различные миры, одновременно существующие во вселенной находятся в различных стадиях своей “жизни”: одни ещё растут, другие находятся уже в расцвете, третьи разрушаются.

Воззрения эти резко расходились с господствовавшими в V в до н.э. представлениями. Мысль о бесконечности вселенной и об одновременном существовании в ней множества миров с трудом прокладывала себе пути в сознание. Против атомистов в этом вопросе резко и высокомерно выступил идеалист Платон. Играя греческим словом “апейрос”, означающим как “беспредельный”, так и “несведущий” Платон утверждал, будто понятие беспредельного числа миров “есть мнение подлинно безграничного невежества”. А Цицерон впоследствии отмечал, что теория бесчисленного множества миров принадлежала к тем учениям, которые наиболее осмеивались в платоновской Академии.

Понятие Демокрита о вечности вселенной не следует отождествлять или смешивать с понятиями о вечности миров. Только вселенная, как совокупность всех вечных атомов вечна; например, отдельные миры по Демокриту не вечны: они рождаются, некоторое время существуют, но затем рассеиваются, разделяются на атомы.

Процесс образования бесконечного числа миров в бесконечном пространстве атомисты представляли, судя по сообщению Диогена Лаерция, который прямо ссылается на Левкиппа следующим образом: “выделяясь из беспредельного, несётся множество разнообразных по формам тел “в великую пустоту”; и вот они, собравшись, производят единый вихрь, в котором, наталкиваясь друг на друга и всячески кружась, они разделяются, причём подобные отходят к подобным. Имеющие же одинаковый вес, вследствие большого скопления, уже не в состоянии более кружиться … Таким образом, тонкие тельца отступают в наружные части пустоты, словно отлетая к периферии. Прочие же “остаются вместе” и, сплетаясь между собой, движутся вместе и образуют прежде всего некоторое шарообразное соединение.

Это шарообразное соединение отделяет от себя как бы оболочку, объемлющую в себе разнообразные тела. На периферии вихря из постоянно стекавшихся сплошных масс образовалась тонкая оболочка. Причиной её образования было вращение тел и сопротивление центра. Таким способом возникла Земля: снесённые к центру массы стали держаться вместе.

На этом процесс не остановился. Образовавшаяся на периферии оболочка продолжала увеличиваться; увлекаемая вихрем, периферия присоединяла всё, чего бы она ни касалась. В результате некоторые конфигурации тел образовали соединения. Когда эти тела, первоначально влажные, высохли, они стали кружиться вместе с мировым вихрем. Впоследствии воспламенившись, они стали небесными светилами.

Ближе всего к Земле - круг Луны, самый удалённый - круг Солнца. Между этими крайними кругами расположились круги всех прочих светил.

Космогония эта возбуждает естественный вопрос: как согласовать учение Левкиппа о бесконечности миров в бесконечном пространстве с его же учением о шаровидности и, стало быть, конечности нашего мира с находящейся в его центре Землёй и с находящимся на его периферии Солнцем?.

Объяснеие просто. Когда Левкипп говорит о шаровидности соединения частиц или тел, возникшего в центре и о выделившейся из этого соединения оболочке, он описывает процесс образования только одного из бесчисленных миров – того, в котором возникла наша земля, Солнце и движущиеся между Землей и периферией нашего мира светила. Но мир, таким образом возникший по Левкиппу, ещё не исчерпывает собой вселенной. Это только один из бесконечного числа образующихся и погбающих миров.

Важным подтверждением сказанного является свидетельство Ипполита. Он сообщает, что по учению Демокрита в некоторых мирах нет ни Солнца, ни Луны, в некоторых Солнце и Луна больше наших по размерам и в некоторых их больше по числу. Из сказанного видно, что учения атомистов о шаровидности нашего мира и о его конечности не стояло ни в каком противоречии ни с их учением о бесконечности вселенной, ни с их учении о бесконечном множестве миров, населяющих вселенную.

Историческое значение космологии атомистиов двойственно. С одной стороны Левкипп и Демокрит гениально положили начало учению о бесконечности миров, не только сменяющих друг друга во времени, но и существующих одновременно. Они продолжали развивать догадку Анаксагора о чисто физическом происхождении и чисто физической, а не божественной природе светил и всех явлений, наблюдаемых на небесном своде. Они примкнули к Анаксагору и его замечательной догадке о звёздной природе Млечного пути.

Но в представлениях о порядке расположения светил в пространстве по отношению к Земле, а также о форме светил, атомисты вернулись к устаревшим и уже отвергнутым греческой наукой взглядам. Они помещают все светила между Луной и Солнцем, в котором видят крайнее светило нашего мира. Они возвращаются также ко взглядам Анаксимена учившего о плоской форме светил и Земли. К слабым сторонам во взглядах атомистов на мировой процесс следует причислить также и то, что они в какой-то степени разделяля распространённое в древнейшей греческой философии VI до н.э. (пифагорейцы, Гераклит) представление о вечном периодическом возвращении мира к уже пройденному состоянию или о вечной повторяемости всех ситуаций и событий, происходящих в мире.

Не всё в этом учении достаточно ясно. Есть свидетельства, в которых говорится только то, что во вселенной существуют миры, абсолютно ничем не отличающиеся друг от друга. Но есть свидетельства, из которых видно, что у Демокрита, кроме этого учения о существовании многих, совершенно тождественных миров, было также и учение о процессе возвращения миров к прежнему их состоянию.

Признание вечного возвращения мира к исходному состоянию мы находим уже у Анаксимандра, затем у Гераклита, позже у Эмпедокла. В чрезвычайно выпуклой форме это учение выступило у пифагорейцев. Именно в его пифагорейском истолковании учение это казалось особенно парадоксальным. “Если же поверить пифагорейцам, - писал Эвдем, ученик Аристотеля, - то снова повторится всё то же самое нумерически и я вновь с палочкой в руке буду рассказывать вам, сидящим так передо мной, и всё остальное вновь придёт в такое же состояние …”

В ошибочной теории вечного возврата было и зерно плодотворной мысли. Здесь нашала одно из первых выражений мысль о закономерности мирового процесса. К этой мысли вела фантазия недисциплинированного ума, но к ней вели также неверно истолкованные вековые наблюдения над повторяемостью явления – конфигураций светил, видимых на небесном своде. Уже у Гераклита идея вечного возвращения была связана с понятием о “мировом годе”, которое, по-видимому, уходит в астрономические наблюдения, накопленные в странах Востока. Особенно большое значение для возникновения учения о вечном возвращении получили систематические наблюдения вавилонских астрономов. Они установили правильно повторяющиеся возвращения светил к тем же самым положениям и конфигурациям на небесном своде. Результаты вавилонских наблюдений нашли отражение в индийской и греческой науках.

Однако между идеей о закономерной периодичности мировых процессов и идеей абсолютной и повторяемости нет необходимой связи. Поэтому уже в древности теория вечного возвращения подвергалась критике со стороны учёных, которые признавали закономерность и периодичность мирового процесса, но отвергали его абсолютную повторяемость. Как видно из сообщения Цицерона и Симплиция, Левкипп и Демокрит в этом вопросе придерживались крайней точки зрения сторонников учения об абсолютной повторяемости мирового процесса.

9. Платон

Платон (428 347 гг. до н.э.) родился в Афинах от Аристона и Периктоны. Отец его был потомоком Кодра, а мать происходила из рода Солона и приходилась сестрой Хармиду и двоюродной сестрой Критию. Платон получил прекрасное воспитание. С ранних лет мальчик выказывал блестящие способности, и его родственники приложили все усилия для развития его богато одарённого духа. Известны даже имена некоторых учителей Платона, которые в своё время славились в Афинах. Некий грамматик Дионисий дал ему первоначальное обучение, гимнастике его учил Аристон, а музыке - Дракон.

В начале IV в до н.э. Платон с редким в истории мысли талантом создаёт учение объективного идеализма, которое не только направляется против достижений материалистических мыслителей и учёных, но также и даже прежде всего используется для обоснования реакционной социальной и политической системы взглядов. Отныне в греческой философии “линии Демокрита” резко и непримиримо противостоит “линия Платона”. Борьба материализма против идеализма из безотчётной становится осознанной.

Капитальной задачей физики Платона является естественный вопрос: каким образом идеи осуществляются, воплощаются в материи? И, разрешая эту задачу, Платон пришёл к гипотезе позднейших пифагорейцев – к учению о мировой душе, посредствующей между миром вечноторжественных идей и видимым миром генезиса. Платон с меньшей охотой обращался к физическим исследованиям, чем к этическим и диалектическим. Достоверному познанию подлежит лишь умопостигаемый мир, а мир явлений подлежит лишь мнению (doxh met aisuhsew z perilhpton). В известном смысле можно сказать, что между физикой Платона и его идеологией существует такое же соотношение, как между первою и второю частью поэмы “Парменид”, его изложением “мнения смертных” (ta docounta, Brotwn doxai) и его учением о Сущем. Разница заключается в том, что Платон иначе понимал самоё “сущее” и, соответственно, иначе относился и к “мнению”, и к чувственному восприятию: оно занимает середину между ведением и неведением, как мир занимает середину между бытием и небытием. Поэтому и само философское умозрение о природе, оставляя форму понятия, облекается в форму конкретного представления, в форму космогонического мифа. Таким взглядом Платона на изучение природы и объясняется полумифический характер его “Тимея” – единственного диалога, посвящённого изложению физики Платона.

Создатель мира сего – Бог, вечный, благой. Чуждый зависти, он по своей благости захотел создать мир, возможно лучший, подобный ему самому. По-видимому, здесь является новое начало – Бог. Многие историки думали, что это лишь мифический образ для объяснения стороения мира; на самом деле есть основание полагать, что Платон признавал единого верховного Бога, отождествляя его с идеей блага, выше которой ничего быть не может, так как она сама выше бытия, служит конечной причиной и первым началом всего сущего и не обусловливается никакой иной высшей идеей или началом.

Но что такое самосущее благо? Платон высказывал свой взгляд на него лишь в поэтическом образе, уподобляя благо в мире идей – солнцу в мире физическом. “Как солнце есть причина видения, а также причина не только того, что вещи видимы, но и того, что они происходят и произрастают, так и добро имеет такую силу и красоту, что не только служит для души причиной знания, но даёт вместе истину и сущность тому, что составляет предмет знания; и как солнце само не есть ни видение, ни видимое, но стоит выше их, так и добро не есть ни знание, ни истина, но выше их обоих: они же не суть добро, а только причастны идее добра”. Так что, как солнце устраивает всё в мире физическом, так идея блага – в мире умопостигаемом.

Само создание природы описывается следующим образом: Демиург (творец мира) создал душу мира из смеси пребывающего идеального и делимого материального начала - tauton и uateron (т.е. из бытия и небытия в платоновском смысле). Он распростёр эту смесь во всех направлениях, по всему протяжению, которое впоследствии наполнила собой видимая Вселенная. Затем, разделив её сообразно основным математическим отношениям, гармонии и астрономии, он образовал в ней орбиты планет и небо неподвижных звёзд. Как видно, - совершенно фантастический образ, в котором духовное смешанно с материальным и вещественным. Но если постараться проникнуть в философскую мысль Платона, заключённую в этом мифическом образе, она легко объясняется. Рассматривая вселенную, как живое, одушевлённое существо, составленное из материализовашихся, воплотившихся родов и видов, или идей, он должен был логически допустить посредствующее начало между идеями и материей, начало, сходное с обоими этими первоначалами, и как бы составленное из них. Без гипотезы “мировой души” невозможно объяснить воплощение идей, приобщение вещей к идеям, устроения, образования Вселенной. На самом деле умопостигаемые идеи могут быть восприняты только разумным существом или душою; иначе как через её посредство объяснить их видимое воплощение в чувственных вещах? Далее астрономические и физические явления подчиняются законам пифагорейской гармонии, определяются математическими соотношениями; Самые элементарные тела, по гипотезе Платона, определяются геометрическими фигурами. Материя сама по себе не может объяснить этих невещественных математических отношений: они должны быть точно также предзаложены в том разумном начале, в той мировой душе, которая обусловливает закономерность и целесообразность космического строя.

Таким образм, гипотеза мировой души представляется необходимым выводом, к которому Платон естественно приходит как из рассмотрения природы вещей, сообразно предшествовавшим космологическим учениям, так и из рассмотрения самих идей в их отношениях к природе. Уже пифагорейцы признавали душу за гармонию и число, и для Платона мировая душа была совершенной гармонией и совершенным числом, которые обусловливали математическую правильность мировых явлений.

Существование мировой души доказывается, во-первых, от идеи совершенства целого. Бог создал мир сообразно идее блага, следовательно, осуществил во всём высшее совершенство, с которым нераздеьна разумность: но разумность немыслима без души, следовательно, немыслим без души и мир. Второе доказательство – телеологическое. Оно исходит от признания всеобщей разумности в правильном движении небесных светил, и наконец, в нашем собственном духе. Мы видим, что все живые существа в мире обладают сознанием: и как тела их слагаются из частиц тех стихий, которые наполняют вселенную, так и их разумность предполагает некую общую разумную мировую стихию. Наконец, третье доказательство вытекает из рассмотрения природы движения, подобное тому которое существовало у Анаксагора. Начало движения нематериально: душа есть начало движения и источник его (h dunamenh auth authn cinein cinhsiz).

Словом, душа признаётся как необходимое посредствующее начало между разумом и веществом идей и материй. Душа есть основание всякого разумного движения и тех образований, которые из него получаются; она вместе с тем есть и источник всякого познания. Соединяя в себе начала идеальное и материальное, она познаёт и то и другое. Она бестелесна и вместе с тем относится к материальному. Она противополагается безграничному множеству явлений как идеальное единство, беспорядочному движению – как пребывающее начало меры, закона, порядка. Вместе с тем она не изъята из изменяющегося множества явлений и движения, но одушевляет мир. Будучи душою мира, она протяжённа и есть причина движения. Поэтому во Вселенной, в движении небесных тел соединены однообразие и изменеие, а в области познания – усмотрение тождества и различия. Итак, мировая душа является у Платона: 1) как движущая сила мира, 2) как идеальное единство мира, 3) как сознание мира, 4) как совокупность математических отношений, сообразно которым устроен мир, определены расстояние и орбиты мировых тел, 5) как начало, посредством которого идеи воплощаются в материи.

Перейдем к подробностям “повествования” о мире. Смесь, из которой была образована мировая душа, разделена была Демиургом на две части, из которых были образованы два круга, - внешний и внутренний, верхний, соответствующий небу неподвижных звёзд, и нижний, соответствующий сферам планет.

Небо и планеты движутся силою мировой души и по её законам совершают свои круговые движения: размеренные, гармонические. Движение внешнего круга или неба неподвижных звёзд, направленное к западу, есть движение вечное, всегда одинаковое, и соответствует той части души, которая образована из стихии высшей; самостоятельное движение планет представляет собой низшую стихию: отсюда зависит разнообразие их орбит и скоростей движения.

Движению неба соответствует и познание: мир движется, и в своём движении познаёт идеальные и материальные начала; он познаёт себя самого, вечно вращаяся к себе самому; он познаёт идеальные, сверхнебесные начала в движении высших сфер, в которых они отражаются, и он познаёт временное чувственное бытие, которое заключается в его низшей области. Как человеческая мысль соответствует движению внутренних органов человека, так и совершенная мысль соответствует совершенному мировому движению. Мир есть, таким образом, блаженное, одушевлённое, живое существо.

В частности, космологии Платона характерно постоянное стремление объяснить различные части мироздания из идеи блага, из представления о благости Творца, который создаёт мир по Своему образу, по подобию идеи блага, царящей в мире умопостигаемом. Взирая на созданное Им живое существо, Бог захотел сделать его ещё более подобным Себе и с этой целью создал “подвижный” образ вечности – время. Оно родилось вместе с небом, вместе с движением светил, и ими всецело определяется. Солнце служит как бы хронометром Вселенной.

Земля шарообразна, неподвижна и помещается в центре мира. За Землёй следует сфера или круг, к которому прикреплена луна, затем – сферы солнца, пяти планет, известных с древности, и, наконец, небо неподвижных звёзд. Любопытно объяснение Платона относительно природы самих стихий, из которых слагается тело мировой души. И здесь объяснение Платона – телеологическое. Чтобы все явления мира сделать доступными осязанию и зрению, Бог составил мир из земли и огня. Но так как эти основные стихии взаимнопротивоположны по своим природным свойствам, то, чтобы связать, их Бог переложил огонь и землю воздухом и водой с той целью, чтобы идеи могли явиться в вещественном мире, воплотиться в видимых, осязаемых формах.

Дальнейшие подробности платоновской физики всецело заимствованы у пифагорейцев. Все стихии образуются из прямоугольных треугольников, которые складываются в првильные фигуры: из правильных пирамид образуется огонь, из восьмигранников – вода и т.п. Эти стихии переходят друг в друга, сталкиваются между собой под влиянием движения. Платон признавал, что стихии имеют несколько видов, например, вода текучая отлична от воды плавкой (металлы). Впрочем всем этим подробностям своей космологии сам Платон, по-видимому, не придавал абсолютного значения. Везде, где только он касается “мнимого” знания он прибегает к мифическим образам (иногда как бы намеренный юмор) чтобы дать почувствовать противоречия между знанием и действительностью.

В дальнейшем изложении Платон переходит к учению о присхождении живых существ. Рассматривая мироздание, Демиург находит его всё более и более подобным вечным образам: мир есть живое существо, вечно блаженное, существующее в бескончном времени, соответствующее идее жизни; мир есть чувственное божество, как его называет Платон. Но для того, чтобы придать созданию полноту, присущую идеальному миру, надо было, чтобы те роды и виды живых существ, которые Бог видел в вечных идеях, явились осуществлёнными в действительности.

Итак, для полного развития идеи жизни в своём создании Бог приступил к творению живых существ. Их он разделил на четыре вида, сообразно четырём стихиям, и первыми создал огненные существа – богов и демонов, которые обладают наибольшим совершенством. Это – видимые нами звёзды, наполняющие небо. Их Платон считал одушевлёнными божественными существами – представления, свойственное всем предшествующим ему философам. Затем были созданы живые смертные существа, причём первым был создан человек.