22, 139 Словно сокол на горах, из пернатых быстрейшая птица,

Вдруг с быстротой несказанной за робкой несется голубкой;

В стороны вьется она, а сокол по-над нею, и часто

Разом он крикнет и кинется, жадный добычу похитить.

Не нужно говорить о том, что уподобляемые зверям и животным герои Илиады некогда сами имели зооморфную природу и сами отождествлялись с этими зверьми. В этом отношении звериные сравнения более архаичны, чем герои Илиады, принявшие человековидную форму и характер. Однако, не только в фазе генетической, но и в функциональной – герои Илиады продолжают отождествляться со зверьми. Диомед, нападающий ночью на фракийцев, сравнивается со львом, который

10, 485 На стадо бесстражное коз или агниц

Ночью набредши и гибель замысля, бросается быстрый.

Сравнение кажется взятым из мира зверей – не больше. Между тем, отправляясь на авантюру, Диомед одевается в львиную шкуру рыжую, огромную, доходящую ему до пят (10, 177), и тем уподобляется рыжему льву. Тождество обратилось в сравнение; зверь стал человековидным существом. Весь миф об угоне коней Реса – это типологический миф о похищении коней.

Лист 2

То же самое можно сказать и о любом другом зверином сравнении. В песне 11, 474 Одиссей уподоблен оленю, троянцы – волкам, Аякс – льву. В реалистическом плане – это сравнение, в мифологическом – тождество. С точки зрения генезиса и мифа, и то, что сравнивается, и то, с чем сравнивается, однородно; функционально – они уже противопоставляются, но их отличает – в одном случае, охотничий характер сцены, в другом – человекообразный. Кровавая схватка зверей мало чем отличается от кровавой схватки героев.

Гипподам, раненный насмерть Ахиллом,

20, 403 ...испуская свой дух, застонал, как вол темночелый

Стонет кругом алтаря Геликийского мощного бога,

Юношей силой влекомый, и бог Посейдон веселится, –

Так застонал он, и дух его доблестный кости оставил.

Гипподам, конеукротитель по имени, тесно связан с животным миром; он сравнивается с жертвенным животным, которого убивают на алтаре. Это сравнение, глубоко закономерное в генетическом отношении, может быть приложено к любому герою Илиады, умирающему от руки более сильного противника.

2

Может показаться, что тематика ярости, нападения, насилия оттого доминирует в звериных сравнениях, что это тематика звериная, предуказанная самим характером сравнивающего члена. Но это неверно. И космические сравнения имеют точно такое же содержание. Они всегда трактуют тему гибели, мрака, разрушения.

Сравнения Илиады совершенно не дают картин солнечного света, ясного дня, положительных проявлений природы. Они оперируют только бурей, грозой, штормом, наводнением, туманом. Постоянными образными элементами тут появляются дождь, тучи, снег и град, ветер, молния и гром, волны. Если к ним прибавить губительные звезды, багряную радугу и стихию огня, компоненты космических сравнений будут очерчены. Это можно сказать почти формулой: космические сравнения Илиады оперируют только образами разбушевавшейся стихии, только стихии разрушающей.

16, 384 Словно земля, отягченная бурями, черная стонет

В мрачную осень, как быстрые воды с небес проливает

Зевс раздраженный, когда на преступных людей негодует...

…. Все на земле сих людей наводняются быстрые реки,

Многие нависи скал отторгают разливные воды,

Даже до моря пурпурного с шумом ужасным несутся,

Прядая с гор, и кругом разоряют дела человека.

Стон троянских коней сравнивается со стоном черной земли при падении осенних дождей. Внутри этого сравнения дается параллелизм наводнения и кривды, совершенно лишний для описания конского топота. Сравнение носит самостоятельный, как всегда у Гомера, характер и отводит к осмысленной системе воззрений, по которой наводнение и кривда семантически связаны. Это, значит, не сравнение в европейском смысле, а кусок архаической образной системы, прорывающейся сквозь рациональный рассказ Илиады. Но вот то же сравнение, очищенное от былой этической семантики:

5, 87 Реял по бранному полю, подобный реке наводненной,

Бурному в осень разливу, который мосты рассыпает;

Лист 2 (об.)

Бега его укротить ни мостов укрепленных раскаты,

Ни зеленых полей удержать изгороды не могут,

Если незапный он хлынет, дождем отягченный Зевеса;

Вкруг от него рассыпаются юношей красных работы.

Здесь предметом сравнения служит стремительность героя, но не конский топот: дело, следовательно, не в рациональном сходстве первого и второго членов сравнения.

Описывая разлив вод, сравнение любит детализировать разрушение, вой, стон, шум, мрачную сторону катастрофы.

17, 263 Словно как в устьях реки, от великого Зевса ниспадшей,

Вал, при истоке, огромный ревет, и высокие окрест

Воют брега, от валов изрыгаемых морем на сушу, –

Столько был шумен подъятый троянами клик.

Картина бушующих стихий складывается из величаво-монументальных образов морской бури, вихрей, водяных валов, тяжелых гроз.

15, 381 Словно как вал огромный широкоразливного моря

Выше боков корабля подымается, двинутый страшной

Силою бури, которую волны на волны вздымает...

Или такие сравнения, как 4, 422; 11, 297 и 305, рисующие вихрь морской, порывы ветра, прибой волн. Вот описание шторма:

13, 794 Шли на сраженье трояне, как ветров неистовых буря,

Если под громом Кронидовым грозная степью несется

И с ужаснейшим воем обрушась на понт, воздымает

Горы клокочущих волн по немолчно шумящей пучине,

Грозно нависнувших, пенных, одни, а за ними другие.

Если в описание природы вовлечен и человек, или вещь, или растение, то они выполняют роль существ, переживающих ужас, а то и просто пассивных.

15, 624 Грозен упал, как волна на бегущий корабль упадает

Мощная, бурей из туч возращенная; весь потрясенный

Пеной корабль покрывается; шумное бури дыханье

В парус гремит, и трепещут сердца корабельщиков бледных,

Страхом объятых: они из-под смерти едва уплывают…

В звериных сравнениях противопоставляются мощный хищник и беззащитная жертва, в космических – грозная, разрушительная стихия и слабая тварь или вещь. Но там и тут неравная схватка, агрессия, разрушение, дикий порыв. Если есть много сравнений с единоборством двух зверей, двух хищных птиц, двух рыб, то имеются картины и разрушительного поединка двух стихий. От поднявшегося вихря, как и от грозы, погибают деревья – дубы, маслины, сотрясаются буки и ясени, страдает рыба, вздымаются тучи пыли. И здесь всегда, есть одно мощное, активное начало, другое слабое, пассивное. Но основное описание обращено здесь не на страдание жертвы, а на агрессию нападающего. Ветер тут могучая, сокрушительная сила, ветер северный, угрюмый, дикий. Вода показана во время наводнения; огонь – грозная сокрушающая стихия. Горящий лес, город пылающий – обычные метафоры в сравнивающей части сравнений.